Ангелы в лесу

          В этот рутинный день ничего не предвещало начало событий загадочных и оригинальных. Да и участницы, можно сказать, героини этих событий, вовсе не подходили на такую  роль – две старушки, Любовь Ивановна, и Светлана Георгиевна, 74 и 73 лет соответственно. Впрочем, старушками они себя величать не любили. Дамы преклонного возраста –  обе красили волосы, губы, а то и ресницы. Любовь Ивановна в трудовой период своей жизни была главбухом, Светлана Георгиевна библиотекарем.
          Лесное братство социальных различий не признаёт. Всех уравнивает лес, полный не только изобилия ягод и грибов, но довольно жёстко встречающий людей непутёвых и никчёмных, не знающих языка его, с небрежением относящихся к нему.  Лес может запутать и дезориентировать  людей, либо накрыть их дождём с градом, а то и навсегда заключить в свои объятья, уведя в неведомые для них порталы.
          В этот день было пасмурно, но дождь не обещали, и обе эти особенности дня сыграли немаловажную роль в развитии событий. Любовь Ивановна первая прибыла к автобусу, который был уже довольно полон, однако на самом заду нашла два свободных места. Заплатив водителю, она перездоровалась по пути к свободным местам со всем братством, в основном такими же бабульками, как она сама. Минут через пять подкатила и Светлана Георгиевна, проделав тот же путь, она заняла место рядом со своей подругой.
           Любительницы грибов, хоть и знали все  друг друга, но держались либо парами, либо небольшими группками. Как правило, это были пенсионерки из одном района, а то и дома. Не исключением были и наши героини – они жили в соседних подъездах одной пятиэтажки.
          Вскоре автобус тронулся, и пока он будет больше часа держать свой путь к горам, обрисуем в кратких чертах двух наших героинь. Любовь Ивановна была не только несколько старше Светланы Георгиевны, но и несколько худее и выше ростом. Имела она и несколько более начальственный оттенок в своём характере – очевидно профессия главбуха наложила свою печать на её душу. Впрочем, по добру и отзывчивости, она не уступала своей подруге, с коей ходила по лесам и горам три года. Сама она обладала уже почти двадцатилетним  стажем своих лесных изысков. Много интересных эпизодов приключалось с ней и с её старыми подругами в лесу – порой смешных, а порой и драматических – однако былые компании её со временем распались. Кто выпал по болезни, кто по смерти, и походив лет пять одна, она случайно нашла себе компаньонку. Возвращаясь как- то с полной корзиной грибов, её остановила охающая от изумления соседка, и уже на следующий день они отправились в лес вдвоём. Естественно, Любовь Ивановна была руководителем, и безусловным авторитетом  этой маленькой группы. Светлана Георгиевна лес до этих походов практически не знала.
          Мужей своих старушки давно похоронили. Любовь Ивановна 15, Светлана Георгиевна 12 лет назад, и мало вспоминали  о них. То ли вспоминать было нечего, то ли слишком тяжело. Мужья их прожили жизни слишком бурные, и очевидно надорвались в чём-то –  им вполне хватило того отрезка, что подарила судьба. Дети – у Любовь Ивановны сын и дочь, у Светланы Георгиевны сын – давно выросли, получили образование и разлетелись по необъятным далям нашей великой страны.  Все они оказались  с понятиями: ничего с матерей не тянули, не требовали, внуками не отягощали, приезжали только в отпуск, на недельку – и это было вполне достаточно для всех.
          Словом, старушки благоденствовали – слава Богу здоровье им ещё позволяло это.
          Между тем автобус прибыл в станицу С. Грибное братство шумно зашевелилось, и придремавшие было старушки проснулись, и вместе со всеми потянулись к выходу.
           В этой станице они не были давно, лет восемь, но оглянувшись, тотчас всё вспомнили: вот невысокий, с пол километра  хребет по правую сторону, вот улица, по которой им надо выходить к горам и лесу.  Ничего не изменилось в этой станице за прошедшие восемь лет: всё те же старые дома, разбитые улицы, всё так же мало людей на них. Жизнь здесь, как всегда, была спокойной, ничего не штурмовала, и не грезила впустую. Сориентировавшись, старушки  бодро зашагали по своему маршруту.
           Однако, войдя лес, они не узнали его. Какие-то новые дороги от лесовозов, свежие вырубки, не узнавали даже деревья – одни из них хорошо подросли, многое спилили, и на месте вырубок уже успел разрастись не проходимый молодняк.
          Лес вообще динамичная система – растут и, умирая, валятся деревья, часто происходят палы, а то и настоящие пожары, а если в него вторгается человек, то картина  меняется буквально по месяцам. Старушки не стали особо мудрить, а выбрали самую наезженную и нахоженную дорогу и пошли по ней. Держась её, не было риска заблудиться. А пройдя подальше, делать заходы по сторонам, ища свои лесные сокровища – грибы.
            Стратегия их оказалась верна, и через полчаса грибы начали попадаться на обочине дороги – были это красные сыроежки и коричневые маховики. Значит людей здесь, по крайней мере сегодня, не было, и старушки начали делать первые заходы в лес. Там они встретили целые семейки жёлтых лисичек. Старушки увлеклись, их охватил азарт.
           Охота, и её добыча – вот одна из главных прелестей леса. Человек сам себе добывает пищу – это то, что было в основе его существования когда-то.  Город  в нём погасил этот инстинкт, поставив посредников – деньги, и зачастую не интересную работу. Но это всё эрзац, который в конечном счёте губительно сказывался на здоровье его – сначала психологическом, а от него и телесном. И только здесь, в лесу, человек становился истинно человеком – занимаясь в охоту нужным, а значит любимым делом, становясь воистину хозяином своей судьбы.
           День этот был ненастный, но дождя, как и обещали, не случалось, хотя бывалые грибницы имели у себя в рюкзаках, кроме двухдневного запаса пищи, и воды, куртки и полиэтиленовые лёгкие плащи.
           Однако часа через два охотницы потеряли ориентацию.
            – Люба, а где дорога? – спросила первая Света.
            – Должна быть там, – уверенно проговорила Любовь Ивановна.
            Они спокойно дособирали на поляне все лисички и пошли в ту сторону.  К их удивлению, путь преградил какой-то бурелом, потом начался спуск в незнакомый овраг, но дороги не было. Они дёрнулись назад, вернулись на прежнюю поляну, направились в другую сторону, но там были настолько густые заросли молодого осинника, что через него не то что с корзинами, даже просто человеку пробраться было почти невозможно. Они, почти бегом, направились назад – и не нашли «своей» поляны. Уже паникуя в душе, они двинулись предположительно в ту сторону, откуда пришли – и опять неудача – это был вековой лес, абсолютно без признаков человека. Очевидно, они зашли очень далеко.
            Наконец Света не выдержала и заскулила:
           – Люба, что делать, мы опаздываем на автобус. Мы не знаем даже куда идти!
           – Не ной! – вдруг разозлилась Люба. – Надо думать, смертельного пока ничего нет.
           Она села на ствол поваленного дерева, усадив на него и подругу. Первое, надо было успокоить её, да и самой немного прийти в себя.
           – Значит так, – начала мозговой штурм Любовь Ивановна. – Что мы имеем? Когда  выходили из станицы, по правую сторону был хребет, и мы его не пересекали. По левую должна идти трасса, но она далеко, километрах в двадцати. Мы между ними, Света, так что  никуда не пропадём. Спички у нас есть, куртки запасные тоже, так что можно и переночевать. Жаль, забыла я в этот раз компас, и солнце нет, как назло.  А теперь замри, подруга, будем слушать.
             Они замерли, напряжённо вслушиваясь в лес. Но там было одно пение птиц и изредка шум ветра в высоких кронах. Они повернулись немного, приложив сзади к ушам ладони, потом повернулись ещё. Наконец, сделав две трети оборота, Света воскликнула:
             – Любочка, слышу! Вот, кажется, бензопила, а вот стук топора. Там точно лесорубы!
             – Лесорубы, или деревня, пошли, Светик!
           Старушки вновь подхватили свои корзинки и быстрым шагом, напрямую, через лес, направились в сторону желанных звуков. Ещё остановившись пару раз, они услышали их отчётливее, к прежним звукам добавились мычание коров, и даже человеческие голоса, путешественницы поняли, что на верном пути.
            Они перевалили небольшую лощину – и вдруг звуки пропали. Старушки вернулись метров на сто назад – звуки появились опять, казалось совсем рядом. Снова они пошли на звук – и снова всё пропало. Они пошли было назад, однако сбились с пути, и пришли в место, где ничего не было слышно. Ещё раз они сделали попытку – и опять вокруг них был один безмолвный лес. Грибницы  остановились вконец деморализованные и обессиленные. И опять присели на поваленный ствол. На автобус они уже безнадёжно опоздали.  Начинало темнеть, и пора было кардинально решать, что делать дальше.
           – Слушай, подруга, это не Леший нас водит за нос? – спросила Любу Света.
           – Не знаю, такого зверя не встречала, – устало  промолвила подруга. – Хотя лес полон загадок самых разных.
            Помолчав немного, она добавила:
           – В общем так, заблудились мы с тобой конкретно. Уже темнеет, давай разводить костёр, пока твой Леший ещё чего не удумал. Шибко они, лесные, огонь не любят.
          То ли в шутку, то ли всерьёз сказала это Любовь Ивановна, но Светлана Георгиевна забеспокоилась от этих слов, и вскочила первая собирать сушняк.
          Надо сказать, Любовь Ивановна имела опыт лесных ночёвок. Со старыми подругами она  ездила в горы за кизилом, и ещё дальше ходили за земляникой. Но то были поездки запланированные – бралась палатка, спальные мешки. Однако и здесь пока ничего драматического не наблюдалось. Психологически они уже перестроились, осталось только подготовиться физически. Сушняк был набран целую гору, с избытком. Вскоре весело запылал костёр, и словно ждала этого момента, вокруг них сразу обрушилась тьма непроглядная. Уже зная, что делать, старушки нарезали кружочками варёнку, нанизали её на прутики, и вскоре импровизированный шашлык издал свой призывный запах. Чая в этот раз не было, и они запили шашлык простой водой из пластиковых бутылок. Мешали, правда, комары и мошка – этот бич всех лесов и джунглей. Но и здесь у Любови Ивановны был опыт: перед сном укутаться с головой, так чтобы даже щёлочки нигде не оставалось. Ибо комар зверь хитрый, не уступая в этом свойстве человеку, способен найти нужный ход, и выждав, взять свою кровавую добычу, когда человек глубоко уснёт.
          Когда укладывались спать, услышали далёкий вой шакалов, но это не произвело впечатление даже на Светлану Георгиевну. Шакал существо трусливое и тоже хитрое. На человека он не нападёт, но ночью может подкрасться совершенно бесшумно и стянут что нибудь съестное.
          Одев запасные куртки, положив в голову рюкзаки с остатками пищи, и укрывшись полиэтиленовыми плащами, а лица защитив носовыми платками, уставшие старушки довольно быстро погрузились в сон.

          Глубокой ночью Светлана Георгиевна проснулась оттого, что кто-то ходил рядом. Она затаила дыхание, напряжённо слушая загадочные звуки. Сомнений не было: кто-то ходил невдалеке.  Светлана  немедля начала тормошить подругу:
         – Люба, Любочка, проснись, к нам кто-то идёт.
         – Это Леший, – сквозь сон пошутила Любовь Ивановна.
         – Люба, проснись, я боюсь! – всерьёз запаниковала Света.
        Любовь Ивановна проснулась полностью и прислушалась. В лесу действительно происходило что-то странное, такого она ещё не слышала ни разу. Кто-то шёл через лес прямо к ним, причём гигантскими шагами. Хотя костёр и погас, но вокруг стояла абсолютная тьма. Были бы облака, они давали  какую-то подсветку, но небо очистилось, а звёзды, как светлячки,  им не высвечивали ничего.
          – Кто это? – шёпотом спросила Светлана Георгиевна.
          – Не знаю, Светик, – откровенно  призналась Любовь Ивановна.
          Костёр их погас, но лёгкий дымок от него вился, причём ветерком его сдувало в ту сторону, откуда  шагал незнакомец. Очевидно, тот и ориентировался по запаху дымка. Всё это Любовь Ивановна приметила, как истинная следопытка. Прислушавшись, она заметила ещё одну странность: незнакомец должен был быть гигантского роста, ибо шаги его происходили с ритмичностью не менее десяти секунд.
           Фонарика у них тоже не было, они не рассчитывали на ночёвку. Были спички, пол коробки, да не разряженные ещё мобильники, в которых были небольшие фонарики. Любовь Ивановна достала мобильник, приготовила его, Светлана Георгиевна меж тем ощупью отыскала какой-то тяжёлый сук и сжала его обеими руками.
           Вот шаг, ещё шаг – совсем близко – Любовь Ивановна включила мобильник, направив его небольшой луч света во тьму, и обе старушки испустили возглас изумления (давно лес не слышал таких воплей!): перед ними сидела большая древесная лягушка! Она флегматично посмотрела на источник света, и абсолютно проигнорировала вопли неизвестной природы. Затем лягушка ловко стрельнула длинным языком, словив комарика, прилетевшего очевидно к тёплому костру, и тут же прыгнула в сторону, пролетев метра полтора, и издав при приземлении звук, похожий на тяжёлый ступ ноги.
           В после стрессовом состоянии старушки повеселели, забалагурили, однако больше не уснули, благо небо уже начало светать.
           Утро к ним пришло солнечным, и обе окончательно воспрянули духом. Они наконец-то смогли сориентироваться по сторонам света. Однако возникла ещё одна проблема: заблудшие не знали в какую сторону вышли из станицы – то ли на север, то ли на восток. Мало этого, они так дезориентировались, что не понимали, с какой стороны хребет, а с какой трасса. Очевидно, два этих самых крупных ориентира были очень далеко: они не видели вершин хребта, и не слышали звуков мчащихся  машин.
           После долгих воспоминаний и размышлений, так и не придя ни к какому выводу, наши путешественницы приняли соломоново решение: искать хоть какую-то тропу, а ещё лучше машинную колею, и идти по ней. Все дороги в конце концов приводят к людям, ибо дороги производные от них. И действительно, пройдя лесом с пол километра, они наткнулись на довольно свежую колею, очевидно от лесовозов, и ещё более взбодрившись духом, направились по ней. Часа два они шли по этой петляющей, и  ныряющей в овраги, и взбирающейся на горки, дороги, пока не пришли в тупик. Это была небольшая поляна, на ней присутствовали давние следы от присутствия человека: большой стол, две скамейки с двух его сторон, куча пустых бутылок и банок в стороне. Стоянка лесорубов. Здесь они жили, и отсюда вывозили лес.
           Старушки присели на скамейки и опять сникли. Поев, и подремав за столом, они решили идти назад по этой колее, теперь она наверняка должна была привести к людям. Однако, и в этот раз перед ними возникла  неразрешимая загадка. Более двух часов они прошли по этой дороге, пока она не раздвоилась. Старушки опять остановились, и начали гадать, и опять сошлись на соломоновом решении: идти по более накатанной колее. Но и эта колея вскоре раздвоилась, и снова  они сделали тот же выбор, и пройдя ещё немного, его пришлось делать ещё раз. Однако вскоре старушки пришли в никуда: дорога просто растворилась в лесу.
          Обе они устали совершенно. Люба видела, что Света крепилась изо всех сил, чтобы не запаниковать по новой. По опыту Любовь Ивановна знала, что только спокойствие может привести к разумному решению. Сколько бы они не любили этот лес, сколько бы не ходили по нему, однако не жили в нём, а главное: они в нём не родились, а значит не имели тех тончайших связей с лесом, которые были на уровне обоюдно понятных слов. В этом случае надо  полностью довериться лесу, и попытаться понять его слова.
           – Значит так, подруга, – заявила уверенным голосом Любовь Ивановна. – Давай вернёмся на ближайшую развилку и будем обустраиваться на ночлег. Успокоимся, выспимся, придём в себя, да лес послушаем, может он нам подскажет что-то. А может он и говорит, только мы ничего не слышим и не замечаем.
          Уставшая до предела Света была готова на всё. Все эти тупики окончательно запутали и её мысли, и её душу. Очень хотелось домой – принять душ, включить телевизор, вытянуться на диване.
          Старушки вернулись к последней развилке, и уже привычно начали располагаться на ночлег: насобирали сушняк, запалили костёр. Колбасы не было – на прутиках пожарили сыроежки и лисички.  Вкус их оказался вполне приемлем. Едва укрылись куртками и плащами, как мгновенно уснули.
           Глубокой ночью снова проснулась более чуткая Света.
           – Люба, вставай, – она бесцеремонно тормошила подругу.
           – Чего ты, Светик, я спать хочу, – отмахнулась Люба.
           – Люба, слушай, что это? – видно было, по дрожащему голосу, что Светлана Георгиевна за пределом страха.
           – Это шакал воет, Света, дай поспать.
           – Люба, проснись, кто-то плачет, это человек.
           Любовь Ивановна проснулась наконец и вылезла из-под плаща.
          – Говорю тебе… – она  застыла на полу фразе, и тоже прислушалась к раздающимся в замершей тишине ночного леса далёким звукам. В лесу происходило нечто несусветное. То ли звериный вой, то ли отчаянные рыдания человека, то ли то и другое совмещённое.  Люба слушала долго, анализируя непонятный звук – Это человек, Света, – наконец заключила она уверенно. – И кажется, у него серьёзные проблемы.
          Это было страшно. Обе они давно не испытывали такого испуга – даже Любовь Ивановна. А у Светланы Георгиевны  он был на грани ужаса. Кто-то действительно плакал, хоть и далеко, но сильно, отчаянно. И лес, все обитатели его замолкли, то ли в удивлении, то ли тоже в страхе перед этим невиданным явлении в ночи.
          – Люба, мне плохо, я боюсь, – запричитала Света.
         Любовь Ивановна напряжённо вслушивалась в ночную тьму. Звук то пропадал, то появлялся вновь.
           – Люба, это Леший, он сейчас сюда придёт, – паниковала Света.
          Любовь Ивановна не выдержала.
           – Замолчи! – прикрикнула она на подругу. – Никто сюда не придёт, – сказала она уверенно. – Это мужчина, он один, и скорее всего заблудился, как и мы. А может с ним, что случилось – ногу сломал, или ещё что. Нам надо пойти ему помочь.
          – Куда?! – в ужасе, но шёпотом проговорила Света. – Я никуда отсюда не пойду.
          Любовь Ивановна встала молча, достала белый носовой платок и привязала его к ветке ближайшего дерева.
          – Успокойся, – пояснила она. – Сейчас мы никуда не пойдём. Я отметила направление на звук, если тот вдруг исчезнет утром. – Она вынула и посмотрела мобильник. – Через пол часа начнёт светать. Можешь немного вздремнуть.
          Отчаянный плач вскоре прекратился и путешественницы вздремнули обе.  Проснулись они опять от далёкого надрывного плача. Солнце уже взошло настолько, что лучи его довольно отвесно прорывались сквозь листву и ветки леса.
          Наскоро перекусив печёными вчера грибами, они направились в сторону «неопознанного звука», как говорила Любовь Ивановна, который опять исчез. Светлана Георгиевна уже пришла в себя –  даже начала улыбаться и шутить, однако вооружилась хорошей крепкой палкой.
           Старушки  направились напрямую через лес, в сторону, которую Любовь Ивановна отметила ещё ночью носовым платком. Буквально шагов через тридцать они наткнулись на хорошую, недавно наезженную колею, которая, хоть и петляя, вела в том же направлении «неопознанного звука».
           Они прошли с километр, когда им вдруг открылась небольшая полянка, на краю которой стояла какая-то избушка.
           Старушки застыли, скрытые деревьями, не решаясь выйти к этой  избушке. Они стояли долго, и Любовь Ивановна внимательно изучала эту одинокую избушку. Та была абсолютно безмолвной, однако интуитивно, Любовь Ивановна ощущала какую странность. Наконец, приглядевшись, она поняла в чём дело: дверь у избушки не была заперта снаружи ни на щеколду, ни подпёрта палкой, как это обычно делают туристы и охотники. Значит в избушке кто-то был. Предводительница ничего не сказала о своём открытии подруге, она только произнесла:
           – Похоже на домик охотников. Надо пойти и посмотреть.
           Они вышли из-за деревьев. Любовь Ивановна шла решительно, она уже преодолела свой страх.  Светлана Георгиевна хоть и с опаской, но последовала за подругой.
           Дверь изнутри оказалась не заперта, и когда они вошли, то в полутьме с яркого света не сразу рассмотрели, что находится в помещении. Наконец прояснились железная буржуйка, грубо сколоченный стол и деревянные нары. На нарах неподвижно лежал человек. Это был мужчина, и он лежал лицом к стене.
           – Люба, по-моему он не дышит, – пролепетала Света.
          Любовь Ивановна решительно подошла к нарам и потрогала кисть, потом пощупала пульс.
          – Света, он живой, но кажется больной, горячий, – определила Люба.
          Вдруг – всё казалось произошло в одно, почти не осязаемое ни единым из человеческих чувств  мгновении. Мужчина резко повернулся, одновременно садясь на нарах, и руки его тем временем цепко обхватили талию Любовь Ивановны. Светлана Георгиевна истерически завизжала, и тут же, как кошка, с места, прыгнула, стараясь вцепиться ногтями в лицо мужчины. Из горла мужчины раздался какой-то клёкот, и тут же смолк. Все трое они повалились на пол и забарахтались на нём. Однако вскоре раздался спокойный голос Любовь Ивановны:
          – Света, отпусти нас, он кажется без сознания.
          Они обе встали, и Любовь Ивановна включила фонарик мобильника, осмотрев странного незнакомца. Это был старик, примерно их лет.
           – Кажется, у него обморок – скорее всего от твоего броска и визга.
           – Любочка, он же напал на тебя. Я испугалась, что он тебя задушит, – говорила, чуть не плача от стресса, Света.
           Старик между тем пришёл в себя, и Любовь Ивановна, не боясь, помогла ему сесть. Она явно обращалась с ним, как с ребёнком, либо как с тяжело больным, впавшим  в старческое слабоумие, приговаривая: «Ну вот и чудненько, вот так, хороший ты мой, золотце ты моё». Старик, как должное принимал помощь Любовь Ивановны, однако со страхом смотрел на Светлану Георгиевну.
           – Света, выйди пока, он тебя боится, – сказала она подруге. – Кажется, я поняла, в чём тут дело.
           Света вышла, всё ещё пребывая в напряжении от перенесённого ужаса, и не доверяя страшному мужику.  Стоя у полуоткрытой двери, она прислушалась. К её удивлению в избушке сначала воцарила тишина – и потом какой-то разговор. Люба и старик явно спокойно и осмысленно разговаривали друг с другом. Вдруг она услышала своё имя:
           – Света, заходи, всё в порядке.
          Света, по-прежнему ничего не понимая, зашла. Неизвестный и Люба сидели мирно друг против друга. Приглядевшись, Света заметила, что этот старик был порядочно заросший щетиной и помятый, однако, судя по одежде и отсутствия специфического запаха, отнюдь не бомж. Старик, как будто про себя, что-то бормотал.
            – Света, у него обширная амнезия. Он помнит своё имя – Сидоренко Иван Терентьевич, но совершенно не знает, где живёт, и почему сюда попал.
             – Люба, а зачем он бросился на тебя?
             Любовь Ивановна улыбнулась:
            – Он принял меня за ангела. Те, кто привёз его сюда, сказали: живи здесь, пока за тобой не придут ангелы. Он испугался, что я могу улететь назад.
            Светлана Георгиевна, как подкошенная, опустилась на табурет возле входа, и на неё вдруг напал смех. Это был самый настоящий посттравматический смех, который, слава Богу, не переходил в безумие, а очищал и обновлял весь её потрясённый организм.
             – Люба… мы с тобой ангелы… ты представляешь, Люба… если бы не мы… – сквозь пароксизмы смеха говорила Света.
             Любовь Ивановна знала, скоро это пройдёт, и пока о чём-то спрашивала Ивана Терентьевича.  Наконец, когда подруга успокоилась, она сказала:
             – В общем так, Светик, его надо в полицию. Привезли его сюда на машине какие-то люди, двое мужчин, и женщина, и преднамеренно бросили в лесу, очевидно, в надежде, что он сам собой умрёт. Не хотели, видать, чтобы висела на них кровь.  Мы пойдём по дороге, по которой шли, его по ней и привезли, трасса должна быть недалеко.

             Вскоре они побрели втроём по лесной, тихой и мирной дороге. Пели, как ни в чём ни бывало, лесные птицы. И лес, с недоступных вершин своих деревьев, не подозревая о человеческих драмах, любовался на этих павших в битвах со временем и невзгодами людей.
             Уже поздно вечером их подобрал молодой парень, отвозивший босса на горную дачу, и ехавший обратно пустым. На темнеющей трассе он вдруг увидал три жалкие понурые фигуры. В центре был старик, и вели его за руки старушки.  «Ну, точно сбитые ангелы», – вдруг, как будто с небес слетели к нему слова, и он резко нажал на тормоз.