Девушка из картахены

Не дописано, не исправлено.


Пролог

Летала она в основном по ночам, под утро когда в небе уже почти гасли  звёзды





-Как называется это море? - спросил Артем. - Такое красивое.

Индиана удивлённо посмотрела на него.
Море было обыкновенным. И было таким наверное всегда.
- Оно называется... Альборан. Только оно обычное. Серое, вдобавок ещё штормит и такое неприветливое.  А ещё брр... холодное.

Холодное, серое, ноябрьское море, с бурунами белых барашков пены  над быстрыми волнами казалось ему очень теплым. И ещё, очень очень солёным. В Сибири моря не было. Не видел он моря никогда, быть может поэтому. 
- Смотри,-  крикнул он отплевываясь от попавшей рот соленой воды качаясь на волнах, - вода вода меня держит. Нет, в самом деле, держит, смотри! Я ныряю, а меня выталкивает обратно!

- Да откуда ты?- Спросила она.

- Саяны, западная Сибирь знаешь где находится?

Инд'иана улыбнулась, отрицательно покачала головой,- нет. Не знаю.
Ты так смешно говоришь. Я тебя учу учу, а ты все равно слова коверкаешь. Ты  такой такой...- Она немного смутилась щеки ее порозовели. Ты совсем не похож на наших ребят.

- Я - бледнолицый чечако, - улыбнувшись сказал Артем. Как в "Смок и Белью", помнишь? Ты ведь читала этот рассказ у Джека Лондона?
- Она кивнула. Да, у нас в палатке есть эта книга.  Точно, ты такой же чечако и  ничего не умеешь толком... Но это не помешало тебе сбить свой первый самолёт вчера утром.

-Нет, это скорее от испуга. Просто нажал на все гашетки. И гляди ты, попал.
-Да, попал. Но не слишком зазнавайся. В следующий раз тебя могут легко сбить... Командер Михаэль, ой, Миха ил, прости, ваши слова, ваши имена немножко сложны, Ар тиом. Он был очень сильно рассержен что ты полез без спроса и без опыта полетов в и-17

-Артем, правильно надо йо. А не ио. Так и что было делать? Они как налетели, а я тогда был ближе всех к нашим.

-Все равно тебе надо учиться летать, чечако Арт йом, жизненно необходимо. Тут ведь не только быстрота реакция. Ещё нужно предугадывать. Я не знаю как это объяснить, Артйом. Просто что-то подсказывает тебе сверху делай, так будет лучше... И я до сих пор жива, как видишь. Научись предугадывать. Просто доверься Богу. Я знаю, вы там, у себя перестали верить в Бога. Это плохо. Очень плохо... А вашему произношению я научусь ничего сложного, беспечно сказала она, а вот ты попробуй скажи Parangaricutirimcuaro. И она звонко расмеялась, побежала по воде, оставляя лёгкие почти невесомые следы на песке.
Артём легко поднялся с песка догнал ее и стоя спиной к волнам перекрикивая шум ветра и моря встал перед ней.
- Я не спорю, я же еще новичок. Чечако. Я чечако, ты чечако. Ой, то есть нет, ты уже кабальеро. Девушка сеньорита кабальеро, постойте! Куда вы?
- Он раскланялся. Тут набежавшая сильная волна подхватила его и бросила ей в объятья.
- Ой.
- Их глаза были теперь близко близко. Золотисто карие ее и васильково синие отражающие местное какое то неземное небо.

Там, над нами светило двойное синее солнце. Двойная нейтронная звезда .
Облака от этого были голубоватые и небо чуть синее нашего. Море лилового оттенка, лес и ни души вокруг.

Неподалёку стоял настоящий Пегас. Белоснежный, он бил копытом приглашая лететь немедленно. Темно синие оливковые глаза коня в обрамлении густых черных ресниц смотрели на меня по доброму и спокойно.

Она смотрела на него снизу вверх.
Странно, думала она, то что здесь, то что вполне естественно для меня, выглядит совершенно удивительным для тебя. Но кто ты? Почему ты мне так близок... И одновременно так как будто человек с далёкой  звёзды...

А он и в самом деле ни разу не слышал про такое море и прибыл сюда прямо из северной зимы, там где и лето то очень короткое.
Возле его дома была только река. Она сейчас похожа на ледяную заснеженную дорогу между зелёных кедров и пихт. И там очень холодно.
Артём поднял девушку на руки и преодолевая сопротивление воды понес на берег. Он рассказывал ей про далёкую Сибирь. Про небольшой бревенчатый дом со щелями забитыми мхом на безымянной плоской сопке, про юрких белок и могучие в обхват до небес кедры. А ещё про осенние грузди которые наверное  как местные шляпы сомбреро и ещё лосей-сохатых, что неспешно жуют осиновую кору стоя по брюхо в снегу.


- У нас сейчас снег, - сказал Артем, - падает с неба хлопьями, снежинками, на ладони тает. Белые звёздочки. Он хрустит под ногами, искрится когда морозно. Все белое белое. Снег на крышах и люди кутаются в теплые шубы.

- Странно, сказала она. Красиво. Я пытаюсь представить и не могу. А снеег, это вроде ваты. Много много ваты, да?

- Ну что же тут странного, сравнила с ватой... ну мы как будто с тобой  живем на разных планетах.
Ты ни разу не видела  снег или лёд. Зато если бы мы там с тобой сейчас очутились там то смогли покататься на коньках. Отец, ещё когда я был маленький сделал такой ледяной каток, ну, прямо на льду реки, ворота ещё  сделал и клюшки.
Шайбу и две пары полозьев он тогда  привёз с собой с Ленинграда, он очень  любил хоккей. Кажется жить без него не мог.

Она смотрела на него во все глаза
- А, коньки это такие лошадки, я знаю, - сказала она. Только маленькие, да?
- Нет, ты что это такие железные ножи которые прикрепляют к зимней обуви.
Он подумал, что объяснить это будет довольно сложно. Объясни что такое хоккей или снег. Попробуй объяснить как выглядит стакан с водой человеку который ни разу не видел этого. Попробуйте  рассказать и про обыкновенную игру в  снежки зимой, катание с ледяной горки или когда быстрая вода реки  вдруг на утро становится ровной и гладкой как стекло и такой же прозрачной так что видно все до самого дна и так она промерзает порой насквозь вмораживая рыбу и растения.
- Ну ладно, сказала она, когда нибудь, вот закончится война и поедем. Я обязательно поеду с тобой. Если ты не против.
А он не был против. Через шесть месяцев у меня закончится командировка и я возьму тебя с собой. Только тогда у нас уже будет конец весны. Хотя снег ещё будет.

Ещё он ей рассказал о метеорите упавшем в районе Подкаменной Тунгуски шестнадцать лет назад.
Про своих родителей что приехали изучать оставшийся кратер.
Там была скорее всего замерзшая углекислота, ну, углекислый газ и кислород, понимаешь? Кусочек атмосферы другой планеты.
Представляешь, взрыв повалил лес на километры вокруг и никаких следов от самого метеора так и не нашли.

Она рассеяно кивала. Она должно быть думала о чем то другом.
 А они, сказала она, ну твои родители, приехали туда 16 лет назад и нашли там... ещё и тебя, верно? Сколько тебе лет?
16, - сказал Артем, да, я родился там, это правда. Ну вот слушай, гипотез было тогда множество. А отец все равно стоял на своем. Ведь следов от метеорита не осталось и он предположил что это атмосфера той планеты и была она смесью углекислого газа и кислорода. Если проследить направление траектории, то получается, что прилетел он с планеты в Созвездии Пегаса.

Артём смотрел на эту девушку и думал, что этой их встречи могло и не быть..


В трех заснеженных, защитного цвета пассажирских вагонах что ехали в составе грузовых платформ с чем то надёжно укрытым брезентом было не слишком шумно: Там, видимо ехали кадровые военные, люди дисциплинированные и привыкшие исполнять приказы. В основном это были лётчики истребительной и  ударной авиации, сил ПВО и технический персонал, да ещё  специалисты с различными заданиями.  В купейном за номером два ехало трое ещё не старых специалиста с авиазавода и  немного нескладный парень лет шестнадцати.

 Ещё в Сибири, на станции Енисей он взобрался по обледеневшей лесенке в теплое нутро вагона чувствуя запах горящего угля, который проводник шурудил лопаткой в печке встроенной в стену тамбура,  крепкого чая, махорки, дыма папирос от встречных пассажиров, запаха еды, вообщем всего того чем пахнет в пассажирском поезде. Навстречу шагнул военный с тремя синими ромбиками на рукаве  и коротко салютнул протянув ладонь: Артём  Старовойтов? Так, ваше купе номер 8. Распологайтесь. пока поедете один, в Новосибирске, Челябинске и  Свердловске старайтесь не отходить далеко и смотрите не потеряйтесь. Поезд скорый и там останавливается на короткое время
дозаправки углем и водой.

Паровоз только начал разводил пары, смотреть в замерзшее окно было неинтересно и Артем сняв шинель и сапоги забрался сразу на верхнюю полку где и раскрыл интересную книгу, спускаясь  изредка сходить  за чаем и перекусить теми нехитрыми пожитками лежащими в вещмешке.
 Что там было?  Буханка хлеба, завернутая в льняное полотенце с вышивкой, несколько штук варёных яиц, несколько пирожков с мясом, ещё морской бинокль отца, медный наручный  компас, оловянная кружка с тарелкой, ложка, вязаные носки, свитер из серой шерсти. На юге теплые вещи не очень будут нужны, а в вагоне итак жарко натопленно, двойные деревянные  рамы  не пропускают снаружи ветра. Разве что когда выходишь на узловой, там будет немного холодно. Но он привычный. Он сибиряк

Был он хотя и молод, но уже выпускник летного училища, на голубых петлицах на воротничке гимнастерки красовались два алых кубика лейтенанта, вдобавок ему перед командировкой  предложили поучаствовать в одном интересном деле: стать внештатным корреспондентом пионерской правды. Это было замечательное и ответственное дело. Писать статьи для детей в газету, для юных  пионеров всей страны надо было уметь. А он не умел.И писал коряво. Но все равно  согласился.
Ведь ехал он не куда нибудь, а в Испанию, там сейчас шла война, Люди пели героические  песни -такие же как он молодые  испанские  парни и девчонки.
Они пели песни про Гренаду и про Севилью, они сражаются с генералами  Франко и Молой. Они хотят чтобы их оставили в покое мировые империалисты, которые хотят задушить молодую республику. Но у этих ребят  нет опыта. Нет хороших военных и специалистов. Они хотят мирного неба над головой. Им надо обязательно помочь. В начале весны там началась  настоящая война.
Год назад в пионерлагерь Артек приехали первые испанские дети. После их рассказов напечатанных пионерской и комсомольской правдой все мальчишки и некоторые девчонки мечтали теперь  бить врагов и  сражаться против них вместе с испанцами плечом к плечу. Из патефонов всюду звучала испанская рио-рита, под нее
танцевали взрослые, особенно любили этот вальс военные приехавшие оттуда-  подтянутые, строгие, с непременным запахом одеколона шипр, пороха и крепких папирос.



Снаружи был ноябрь,был вечер, поезд постукивал на стыках, неспешно раскачиваясь и   убаюкивая  пассажиров. Мимо проносился  снежно белый лес, мела позёмка, тянулись невысокие горы, а позади на соснах  встряхивались задремавшие было лесные птицы, да белки удивлённо  выглядывали из дупла.

Книжка которую он читал была интересной: из серии приключения и фантастика для юношества.   На  обороте титульного листа твердым  размашистам почерком наискосок было выведено лиловыми чернилами: Артему Старовойтову, от автора.
И ниже: Бей гадов в небе, летай. Торопись. Живи и мечтай.

Темно-синяя, свежепахнущая типографской краской, в хрустящем, лаковом переплете. Издательства Детгиз Ленинград, ноябрь 1937 года.

Артём, кажется задремал и книга выпала у него из рук на дребезжащий на стыках стаканами  столик.
Техники обсуждали между собой новую конструкцию ударного самолёта, не слишком удачную на взгляд одного из них.
-Потолок высок, громко говорил один, случись что, если откажет система подачи воздуха что будет? А она все ещё не надёжна. Должно же быть все продублировано. И потом, холод. Обогрев реализован на масляном  варианте, а не на жидкостном. Масло там, на верху станет колом и тепла может уже и  не додать. Вдобавок масляное голодание мотора. Перегрев и внезапной клин. Вам оно надо? Ни самолёта не будет ни пилотов.
- Но можно же использовать более жидкое масло, возразил другой.
-Нет, минеральное замёрзнет однозначно.
Так вы  ещё просто не знаете, о чем я вам объясняю, там  был всё засекречено для вашего отдела, там стоит двигатель высокооборотистый, принципиально новый,  от него тепла будет столько, что его самого надо охлаждать. Это газотурбинный движок. Вы таких ещё и  не видели. У него нет винтов.
- То есть как нет винтов?
- Послушайте, сказал третий из них, - он бегло читал книжку которую взял со стола, послушайте какой  замечательный рассказ. И вы, Адам, послушайте, вы ещё утверждали ранее что совпадений не бывает. Так вот уверяю вас очень даже бывает.
Он взглянул на Артёма. Артём спал безмятежным сном. Снились ему далёкие планеты, звёздные корабли

Разговор тех, троих доносился до него сквозь сон сильно искаженным. Как-будто так чего и не было вовсе.
А вы, Д'згааль точно уверены что он именно с той планеты?
Несомненно. Он сын двух абсолютно разных видов. Это довольно занятный случай. Суммарное сложение генетических кодов и такой интересный результат. Он - сын земного мужчины и неземной женщины. Так бывает. Знаете, возможности симбионтов ещё так мало изучены. Просто какое-то белое пятно в общем формировании звёздного скопления. Наука в разных местах развивается по разному, сведения в общий имформаторий собираются слишком медленно. Может поэтому? Как там бишь по местным понятиям? Ах, да, созвездие Орла и созвездие Пегаса. Два разных края галактики и такое совпадение. Я просто не верю.
- Всё может быть, Адам, космос безграничен.
Вагон ощутимо тряхнуло он прошёл на другую стрелку, должно быть останавливаясь.
Адам прекратил спорить и взглянул на книгу. На тёмно-синем фоне была надпись "Аэлита". Заглавная буква А была как математематическая функция a^x
 экспонента. А ещё была очень похожа на траекторию взлета транспортного звездолёта стартующего прямо с поверхности.

 Конечно, каждый раз нужна была погрешность на гравитацию и множество прочих факторов, но в целом, в целом было красиво.

- Читай вслух, попросил Адам.
Что мы все о двигателях да о двигателях.
-
В объявлении стояло:
«Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе».
Читавший взглянул на инженера конструктора,- а ведь очень похоже. Фамилию вашу он конечно содрал без зазрения совести.

-Ну уж скажете, тоже. Мало ли кто с такой фамилией. Но продолжайте. Дальше, прошу вас.
Поезд размеренно раскачивался. Скоро должна была быть узловая станция. В приоткрытую дверь купе заглянул проводник: чайку не желаете, молодые люди? Очень, чаек, знаете ли под чтение.

-Да, конечно. Несите пожалуйста.
Поезд стал замедлять ход. Один из конструкторов куда то вышел.
Артём спал безмятежным сном. Через три или четыре дня он будет там. Ему подберут экипаж и он полетит.
Как вы думаете, коллега, то что написано в книге правда?
Учитывая вероятные совпадения, вполне. Конечно же мир вымышленный и мир реальный идут  как бы параллельно. Никто не знает толком что реальнее. Тот кто тебя выдумал или тот кого выдумал ты. Сплошь метафизика переходящая в философию. Но никто не мешает  их, эти миры немного подтасовать. Как в местной игре карты. Не желаете?
Адам дотянулся до лакированной сумки планшета висящего на крючке. Это игра, условия просты.



Небо здесь, в Испании было особенным: слишком синим, безоблачным и каким то мирным что ли...

 Много зелени вокруг. Солнце яркое, теплое море неподалёку от полевого аэродрома. Волны с приветливыми гребешками. Просто какое то райское место после белой сибирской зимы. Артём шел неспеша сдвинув пилотку на затылок. Было жарко, а  форменная зелёная гимнастёрка должна быть застегнута на все пуговицы. Хромовые сапоги, в них не особенно было жарко, но кажется натёр пятку.
И в море так и не искупался. Так мечтал и и не поплавал. Но может быть с этим не так строго.

Впрочем, напомнил он себе, здесь идёт война. Где то неподалёку проливают кровь испанские коммунисты республиканцы. Они бьются с фашистским генералом Франко. И я здесь чтобы им помочь.
Он дошел до КПП.
Навстречу вышел серьезный дежурный с красной повязкой на рукаве, Постойте здесь, товарищ.. э Старовойтов. Пройдёмте. Нет, вот сюда. Его направили в небольшую комнатку с закрытым окном. Там было двое в штатском. Очень строгие. Опять допрос. Проверка документов. Кто откуда, зачем прибыл. Первый непрерывно курил, звонил кому то, что то спрашивал.
-Все в порядке, можете идти, младший лейтенант, Старовойтов Артем Александрович. Ваш инструктор в седьмой палатке. Зовут Маршаков Михаил. Все поняли? Майор введёт вас в курс дела. 
И да, не забудьте, за пределами аэродрома вы Артём Старовойтов,  живете с родителями  во Франции в эмиграции с 1918 года. На летном поле у вас всех кодовые имена. Если попадете в плен, у вас нет никих званий, заданий и прочего. Вы просто гражданский. Корреспондент французской газеты. Ваш паспорт, виза. Как закончится командировка постараемся вернуть вас домой. Это это будет примерно в конце мая. Все понятно?
-Артем кивнул и развернувшись  вышел. Голова пошла кругом и он совершенно забыл про устав. Там в комнате было ужасно жарко. Как в бане. Вдобавок мерзкий запах крепких сигарет, который Артем ненавидел.

Снаружи было прохладно, дул ровный ветер с моря.
Наверное тяжёлая работа у дознавателей, думал он широко шагая, целый день так посиди, поперебирай бумаги совсем головой поедешь. Впрочем дело ведь  не только в бумагах.

Он постарался выкинуть всё это из головы. Ведь там, впереди стояли колонной с десяток одномоторных самолётов, четыре двухмоторных. Ездил грузовичок, ходили механики и пилоты. Выцвевшая палатка под номером семь была с краю поля, в тени раскидистого дерева.

-Младший лейтенант Старовойтов, прибыл в ваше распоряжение, отчеканил Артем. И добавил: По совместительству ещё и военкорр газеты "пионерская правда"

Широкий и кряжистый как медведь майор Маршаков протянул широкую ладонь Артём протянул свою и улыбнулся:

-Так, значит. Это что же, значит будешь освещать события, так сказать из первых рук? -Ну здорово! Как доехал?

Да нормально. Жарко только очень. Была ещё небольшая заминка в бюро пропусков, беседовали, кому то звонили.

-Так ты не обижайся на них. Парни работают. На прошлой неделе двоих вычислили, диверсантов.  Так что сам понимаешь здесь военный аэродром, боевые самолёты, бомбы. Секреты всякие.

Артём согласно кивнул и оглянулся. Он был счастлив. Выпускник лётной школы, впервые был на настоящем военном аэродроме. Да не где-нибудь, а в самой мятежной Испании куда сейчас очень хотели бы все парни Советского союза. Это было понятно: в кинотеатрах перед фильмами показывали кадры как испанские лётчики бьются с генералом Франко, и всё видели как ему помогает весь капиталистический мир. А им можем помочь только мы. Но ничего..  У нас самые лучшие самолёты самые лучшие танки. Наши лётчики тоже  самые самые. И мы победим. И вот чудо.  До этого были только учебные, с десяток вылетов и потом прямиком сюда на полевой аэродром неподалеку от Севильи. Всё для него было в диковинку и апельсиновые деревья, оливковые рощи и какое-то необычное тихое очень синее небо.

- В небе Испании сейчас очень тихо, сказал Михаил, но ты не думай, это обманчивое впечатление. Видишь, там далеко две точки? Через десять минут они будут здесь и закипит бой. Такое здесь начнется.
Так что можешь открывать свой блокнот и начинай писать статью:
В небе над Испанией было тихо. Но из грозных облаков внезапно с низким гуло появились два пикирующих немецких бомбардировщика.
Медведь стоял запрокинув голову и смотрел в полевой бинокль на те две уходящие в облака точки.
Артём поставил свой чемоданчик на траву и открыл сумку планшет. Он протянул Михаилу свой, морской, он мощнее в два раза. Затем достал блокнот
На одной из страниц был набросок белого коня с крыльями. Грифельный карандаш вставленный в винтовочную гильзу Артём вертел в пальцах не зная с чего начать.

Сбоку налетел жаркий ветер и послышался шум винтов, стрекотание моторов и запах бензина вперемешку с машинным маслом.
-Вот, чёрт, масло давит. Левый маслопровод, - сказал Михаил, - слабые у них шланги, давление не держат.
-Защитного цвета самолёт с широкими крыльями, двухмоторный, турелью пушки и пулемета посередине в стеклянной решетчатой кабине.
Он лихо развернулся, накренился едва не опрокинувшись, помахал закрылками и покатил по полю к ним постепенно останавливаясь. От винтов шел горячий ветер. Трехлопастные с красными конусами, они быстро остановились и качнувшись туда сюда замерли.

Хвостовое оперение было раскрашено в три цвета: красный жёлтый синий, цвет испанской республики.
Красная широкая полоса на хвосте, и рисунок огненного медведя изрыгающего пламя позади моторов - Это уже моё творение, смущённо сказал Михаил, просили что-нибудь нарисовать. Традиция у них здесь такая.
-А можно и я  тоже? -Попросил Артём.
-Ну давай, брат, другой борт ещё свободен.
-Михаил вошёл в зелёную палатку и спустя минуту вышел с баночкой краски. Белой осталось немного только хотели здесь звёзды рисовать по количеству сбитых...
Говоря это он опять смотрел за небом.
Видишь ошибся, решили не воевать сегодня.
 Небо опять было безмятежным.
Вот тебе кисточка, сказал Михаил, но поторопись, скоро обед.
Тут так кормят, ты точно ни разу такого не пробовал, пальчики оближешь. Чисто ресторан какой. Оно и понятно море рядом, рыба, креветки, фрукты ты таких и не видывал. А девушки, чудо а не девушки. Уезжать не захочешь. Верно, говорю?
Артём кивнул. Он рисовал на борту
большого белого Пегаса высунув от усердия кончик языка.
Оперенные крылья на самых краях были загнуты вверх, словно тот спускался большой высоты.

Отступив на шаг Артём на кого то наткнулся. Удивлённо олянувшись он увидел красивую девушку с огненно рыжими волосами. Зелёные глаза испытующе смотрел на него и в глубине глаз искрились золотые искорки.

В руках она держала лётный шлем с очками на пол-лица
-Вот, знакомься, моя воспитанница, - сказал Михаил, почти уже ас.

-Артём с измазанной в белой краске рукой протянул локоть. девушка улыбнулась рассмеялась
-Артём, сказал он, очень приятно.
Михаил сказал ей что-то по-испански.
Девушка что-то сказала в ответ Артём не расслышал. Певучий как серебряный колокольчик голос.
-Что что, прости, сказал он я не понимаю
Девушка склонила голову набок прислушиваясь, сощурила глаз и повторила: hermoso pegasus.
simplemente hermoso
-Она говорит что ты молодец похлопал его по плечу Михаил, продолжай, соблазнитель летающими конями.

Михаил зачем-то ушёл в палатку и они остались одни.
Артём не зная о чем говорить похлопал по горячему  борту самолета,- красивый. АР-2 пикирующий бомбардировщик дальнего радиуса действия, экипаж три человека, вооружение, сейчас, два сдвоенных пулемета и скорострельная пушка, дальность две пятьсот км, кажется, или две сто? Он замешкался. Ну, это потом выясним. В общем, понятно. Ты ведь на нем прилетела?
Девушка кивнула.

Ох, да что это я хлопнул он себя по лбу, ты же пилот. Это же я болван такой, дубина стоеросовая, только приехал и уже умничаю. Я ведь и летать то на нем толком не смогу наверное.

- Сможешь, сказал твердо подошедший  Михаил. Здесь сперва так все кажется незнакомым. Но все быстро учатся.
По другому просто нельзя.

Ну, познакомились, нет?
Мою воспитанницу зовут Индиана, а это Артем. Обучай его потихоньку . Ближе к вечеру отпущу вас на море.Небольшой участок мы все же контролируем. Но будьте начеку, кто его знает. Вижу, что мечтаешь. Где оно в Сибири то. Река то хоть есть?
- Река есть, сказал Артем, но холодная, там даже в июне льдинки. Я то уже привык. Главное с разбегу занырнуть и не стоять на месте а то замёрзнешь.
- Хорошо, что закалённый. А я вот из Беларусии. У нас зима сильно послабее вашего. И река есть. Западный Буг. А возле деревни река под названием Лесная. Не сильно широкая и мелкая. Деревня Козловычи такая есть. Сто девок один я называется, - Михаил невесело улыбнулся, - там бабы в основном, дети да старики остались. Молодежь из парней в город в основном, кто на завод, кто в армию, а я вот от авиазавода техником сюда.
Он взглянул на часы. Время, ребята. Пора обедать. Потом два часа у вас свободного времени. До моря пешком пятнадцать минут. Но в пять чтобы как штык были на аэродроме.

-

 Им нужно было торопиться обратно.  Медведь сказал быть в пять вечер иначе не миновать им обоим гауптвахты. Сбегали на море, искупались и бегом на плац.
Но кажется счастливые часов не наблюдают.

Взявшись за руки они шли мимо вечно зелёных садов.
Артём восторженно крутил головой. Оранжевые мячики на ветках, большие бабочки, свежие и пряные запахи, всё ему было в диковинку.

Ты смешной,  засмеялась Инд'иана, разве ты ни разу не видел как растут апельсины? А наши лимоны ты видел?
Артём отрицательно покачал головой, ну откуда у нас апельсины с лимонами? Хотя нет, дома у бабушки в горшке кажется рос лимон. Она им очень дорожила. Вырастал в ноябре и всего один, он был такой ослепительно жёлтый и красовался на фоне белой ваты и морозных узоров на окнах.

- Который час?- Спохватился Артем.
- 16.47 Ой. Бежим, Артиом, дорогой. Командер Михаэль очень любит порядок.
Она схватила его за руку и они помчались не разбирая дороги мимо ярких плакатов на тумбах, мимо мрачных прохожих торопились они на полевой аэродром

Ветер трепал полуоторванный плакат. На нем красный кулак коммунистов разбивал черный фашистский крест империалистов.

Наверху была надпись по русски: они не пройдут! А внизу тоже самое по испански no pasaran!

На гравийной дорожке метался обрывок испанской газеты. Ветер наконец загнал его под скамейку.
 
Михаил приподнял за грудки Белоносова, встряхнул и недобро сощурился:
- ведь шланги то именно  низкого давления травят, а не высокого, понимаете? Гад вы этакий. Не должны, а всё равно... травят - Архангельский, подлюга, сделал, спроектировал, вот пусть едет сюда сам и и летает в этом хрустальном гробу.
Михаил Медведь имел в виду стеклянный колпак радиста стрелка. Стекло не пробивалось кувалдой, но новые пулеметы 102-х мессершмиттов прошивают их насквозь. - Мне что, железом всё заклепывать? Люди погибают в первом же бою, понимаете? Они воевать приехали, помогать, республику отстаивать, молодые парни, юнцы. У них ещё молоко на губах не обсохло.

- Новых пришлют, пожал плечами медуза, представитель авиазавода. И, пожалуйста поставьте меня на землю. Михаил Евгеньевич
 Спасибо. Жаль конечно, что гибнут, постараемся в следующей партии добавить в стекло другой состав, может увеличим толщину фонаря. В любом случае напишу. Ээ, руководству.

Он был невозмутим. Понимал, должно быть что у людей на войне сдают нервы.
Его белесые глаза не любили яркого солнца, кожа быстро сгорала на солнце. Но он был прекрасный специалист авиазавода который выпускал тяжёлые бомбардировщики СБ дальнего радиуса действия


Марсианка


- Командер! Михаэль. - Я все-таки женщина! Вы требуете летать ночами ладно, я так лучше, понятно, но вы говорите для нас обидные вещи.

-Точно выпорю!

Михаил Медведь отвлёкся на разговор с девушкой прилетевшей на двухмоторном бомбардировщике. Как и положено из соображений секретности он ее звал марсианкой, на что она каждый раз улыбалась: по-испански это звучало как marcia. Вряд ли Михаил знал, что это имя древнеримской императрицы. Но девушка есть девушка. Они всегда хотят быть королевами или сказочными принцессами.

Она кивала, за полгода неплохо выучила русский и говорила с ним на смеси испанского, белорусского и русского языков. Получалась порой гремучая смесь. Наконец она вспыхнула, ответила длинной тирадой: Что вы хотите? Дзяучине as mujeres no son gatos, no ven bien por la noche!

-Поясни! - Медведь насупился, глянул на Артёма, который глазел на отдельно стоявший на краю поля самолёт неизвестной конструкции.

- Можешь пока прогуляться, посмотреть, - сказал Михаил, проследив его взгляд, - сходи погляди, только через десять, край пятнадцать минут чтобы был как штык у столовой. Это вон там. - Он показал в противоположном направлении и повернулся к девушке.

- Я в курсе что вы, дзяучины евицы красавицы плохо видите ночами, но чтобы так. Почему все-таки бомбы сбросили не в том квадрате?
Это была серьезная промашка пилота. Своевольничать не допускалось. Разве что цель была более значительная либо самолёт подвергался внезапной атаке.

Девушка встряхнула огненно рыжими волосами. Штиль сменился ровным ветром со стороны моря. Непослушные пряди ей мешали. Сердито склонив голову сдувая их она рылась в летном планшете сумке. Светло - коричневый, раскрывающейся книжкой, в которой за прозрачными карманами была карта местности километровка, губная помада, щёточка для ресниц, щётка для волос, которая тут же выпала на землю, тени для век, старинное зеркальце в серебряной оправе, и ещё множество вещей которые женщины даже будучи на войне умудряются взять с собой Как всякая красивая женщина, подумалось Михаилу. Что же делать. Они всегда прежде думают о том чтобы понравиться.
- Вот здесь,- она ткнула пальцем в точку на карте. Помада с зелёным колпачком зажатая между пальцев оставила розовый кружок.

- Ну, что здесь. Логовище рогатых карликов мамуров что ли?

- Гауэко Михаэль, - сказала девушка, - вы прямо как этот дух, что собирался меня караць. Там была замаскированная колонна танков. И я приняла решение.
-
- Ну вот, а говорите, что плохо видите в темноте. Не будет тогда караца. А будет награда. А что, бомбы легли как надо, мэта destruida зеленоглазая ведьма?

- Точно. - Лаконично ответила она и вспомнив про раскрытую помаду взглянула в зеркальце собираясь подвести губы.

Михаил, которому эта девушка годилась в дочери смущённо отвёл глаза, испанские женщины горячие, порой резкие, это да, но эта совсем не похожа на них, кривоногих, порой без талии сварливых, безвкусно одетых и так далее. Уф.

Вот его жена, это да. Она самая лучшая. Михаил мысленно сравнил с ней свою Олеську, вспомнил свою родную деревню на берегу неширокой реки. Березовый лес. Осенние грибочки. Захотелось ему домой. Ещё две недели и поедем с ней, с Олеськой домой. сказал он сам себе. Они здесь безвылазно два года, с самого начала войны. Военный советник, жена военврач. Незаменимые люди в общем то. Местные болезни, лекарства, опыт гражданской войны, Финляндская, первая мировая, внештатные ситуации, смежные специальности. И опять войны. Они прибыли сюда с первой партией в 36-м вместе с руководителем операции Лушкевичем. Приехали почти в одно время с родной Беларуси.
Опять же как уезжать если был намедни тут один разговор с одним человеком из НКО.

-Не советую вам, Михаил, уезжать. Есть такие данные. Да и те, что приезжают оттуда подтверждают наши сведения: людей вернувшихся из-за границы не сильно жалуют. Все та же история ещё с 34-го тянется, ну, вы знаете о чем я. Только всё ещё хуже. Так что настоятельно рекомендую вам остаться пока здесь, в этой стране пока там не успокоится.

Михаила отвлекло нарастающее стрекотание, словно швейная машинка вынырнул из-за кучевых облаков далекий пока самолёт и быстро увеличиваясь пошел на снижение.
Взглянул в полевой бинокль- против солнца не разглядеть. Вспомнил про морской Артема. Точно, не наш.

-Командер?-девушка пилот смотрела в небо над морем. Она щурила глаза, приставив планшет козырьком, солнце было слишком яркое, ослепительно белое на безупречно синем небе. Со стороны моря заходил в атаку серебристо серый хищник. Один единственный, одиночка охотник вывалился внезапно из облаков и как темный ангел на серебристых крыльях стремительно летит к земле.

Самолёт, до которого дошагал Артём был наполовину похож на и-16. Моноплан, передняя часть сильно вытянута словно взята от английского спитфайра или немецкого ме-109. Какая то новая модификация. Совершенно не похожий на тот короткий, юркий и-16 к которому он привык. На хвостовом оперении цвет испанской республики. Рядом стоял техник в сером комбинезоне.

-Что, братец, нравится? - Техник протянул ладонь .-Окунь, а так для своих Петр Николаевич. Конструктор и создатель этого чуда юда. Что, правда хорош? Давно прибыл? Что, сегодня? Ах да, вместе с Медузой, понял. Понял. Мы с ним вроде как конкуренты. Тоже свой СБ приехал в бою поглядеть. Ну, бомбардировщик этот, модификация АР-2.

- Видишь как получается: появляются все новые разработки, англичане, немцы, мы, итальянцы, американцы. Все хотят господства в небе. А я вот сразу на четырех заводах. То там то тут. Мечусь. Спорю. Что то доказываю. Столько нервов. Но приходится.

Он замолчал прислушиваясь. Далекое стрекотание для чуткого уха авиаконструктора, который слыхал десятки разных моторов. -Англичанин. Спитфайр. Почти ровня этому. Значит так, запоминай, времени нет. У тебя 20 секунд на инструктаж. Управление почти такое же как в и-16. Рычаг, гашетки, всё, сам разберёшься. Приборка немного другая, но ничего, если летал, поймёшь сразу.
Ещё смотри, мотор тут сильно мощнее, скорость набора высоты 100 м/с. Километр за 10 с. В два раза быстрее чем у реактивного... А, ты про них и не слыхал еще. Они пока в разработке. Налетал то сколько часов? Что? Так мало? Из училища значит.
Петр Николаевич погрустнел, самолёт было жалко гробить. Да, действует он сейчас не по инструкции. Не положено без опыта садить за штурвал. Но что делать? Все сейчас в столовой, у самолётов никого. Но почему то сердце подсказывало, что парень очень даже справится.

- Слушай, я все таки в тебя верю очень. Давай, лети, попутного ветра тебе сынок.

Налетел ветер, напахнуло бензином, маслом, горячим металлом. Часто часто затукали сдвоенные пулеметы. Над самой головой близко близко прошел спитфайр. На носу нарисована оскаленная морда синей акулы. Колыхнулись крылья стоявшего и-17.
Петр Николаевич нагнулся и быстро продолжил: Смотри, он сейчас зайдет на второй круг. У тебя
секунд 40 на все про все, может больше, не знаю.
На 340-360 км дергаешь рукоятку на себя и получается мертвая петля. Будет выше или ниже войдёшь в штопор и воткнешься. Заходи в хвост и снизу вверх, сможешь?
Давай, действуй.

В кабине было очень жарко. Шлем лежал на приборке. Сиденье раскалилось. Спину и поясницу нестерпимо жгло сквозь летнюю рубашку. Сунул под себя планшет.
Петр Николаевич закинул следом летный комбинезон- вот, подложи под спину, иначе горячо будет.
Дотянулся и закрыл колпак кабины. Стало жарко и душно.
Привычно щёлкнул тумблерами. Взялся за матовую горячую рукоятку рычага. Мощно и жарко взревел двигатель. Петра Николаевича оттеснило. Он потерял шляпу. Ее унесло далеко ветром.

-Шасси не убирай!-крикнул он, -слышишь, не убирай!
Дернулись шкалы приборов.
Спитфайр ушел в облака и теперь стремительно увеличиваясь шел на второй круг. Летчик был уверен в своей безнаказанности.
Навстречу ему почти без разбега стремительно поднимался истребитель И-17 конструкторского бюро Николая Поликарпова.

Петр Николаевич поднял руку вслед уходящему в небо истребителю руку.
Было оно, это напутствие особенным: похожее на взлетающий снизу вверх по дуге экспоненте летательный аппарат, стремящийся к звёздам, дальним мирам и непрерывной линией плавно, слева направо заходящий на посадку, обязательно возвращающийся к тем кто его ждёт на земле.

Марсианка схватила Михаила за руку, - Командер! Возле наших истребителей никого кто бы мог выйти на перехват.

- Як нікога? Вот Артём к перехватчику ушел. Только от него толку как с козла молока.
Девушка непонимающе взглянула на Михаила. -Командер, я не понимаю. Что значит козла молока?

-Сейчас поймешь. - сказал Михаил.

-Стрекочущий звук швейной машинки вместе с горячим ветром и металлическим звоном пуль встречающим такой же металл, пробитые крылья, корпуса самолётов стоящих в ряд. Михаил оттолкнул девушку за широкое раскидистое дерево и встал следом. - Ну и все. Опять латать не перелатать.
Девушка стреляла из табельного оружия в уходящий самолёт.
Хлопки выстрелов почти не слышны. Привык что ли часты авианалетам или задело?
Медведь смотрел вверх, на дерево жакаранда с кроной со светло фиолетовыми цветками похожими на его сирень возле дома. Особенный медвяный запах заполонил все вокруг.
- Калі прыляціць, - выпорю, ей богу выпорю, пусть только вернётся,- говорил вполголоса Михаил, он смотрел на уходящий в облака спитфайр, на запустивший мотор самолёт, на крону вечно зелёного дерева, сквозь которую пробивались стальные лучи солнца.
Сквозь зеленоватое толстое стекло кабины было видно только бесконечно синее небо.
Круглая линза с черточками прицела. Три круга перечеркнутый крест на крест. В этот круг надо поймать тот спитфайр. Вот он. Выныривает из пушистого облака со стороны солнца. На исходе десятая секунда полета.
Слезятся глаза. В микрофонах шлема ровный шум, потом спокойный голос: это диспетчерская, Артём, слышишь.
Артём кивнул. -Слышу, товарищ диспетчер.
-Постарайся зайти противнику в хвост и, атаковать.

Опять кивнул, облизал сухие губы. Мельком увидел, что стрелка скорости показывает 360 км/ч Высотомер на 1000. Земля уже далеко внизу. За десять секунд полета с ускорением в десять раз вжимающим в спинку кресла в десять раз, не дающим вдохнуть, какое уж тут говорить. Голос диспетчера - шум крови в ушах, говорил выходит Артем сам с собой, в шлемофоне опять шум, помехи, английская музыка, пение пилота спитфайра, голос диспетчера: успокойся, Артём. Все хорошо.
На 360 дёрнул на себя уходя в мертвую петлю, видя сквозь круглую линзу прицела  перед собой серебристое подбрюшье спитфайра. Ровные дорожки дырок в крыльях, задымивший мотор. Топливометр под линзой показывал 0. Мотор вздохнул и затих. Винты вращались  по энерции.  И небо небо было теперь под ногами. Бесконечное, как океан. Это похоже было на то как зависает в кольце рельсов на малую долю секунды вагончик в американских горках, гаснет всякая скорость, останавливается всё на мгновение и вновь набирает, ускоряется и вот уже земля под ногами, почти близко близко проносится под шасси купы деревьев с фиолетовыми и розовыми цветками, ряды самолётов, дымные следы и длинная посадочная полоса, Дальше было проще. Дальше он знал.

По немыслимой траектории, снизу, со взлетной полосы шел навстречу спитфайру злюке самолёт. Пилот выйдя из под облаков быстро спускаясь пел, радуясь удачному дню. В шлемофоне звучала английская веселая песенка. Вдруг он замолчал. Сердито прищурил глаз.

Выходило, что он проиграл. Захлебнулся и перестал выбирать высоту самолёт. Прекратилось стрекотание веселого мотора.
Дымный след пошел следом. Пилот понял что выпрыгнуть не успеет. Разве что выдвинуть шасси и постараться сесть как ни будь.

А может быть причина была в другом: Крышка кабины имела выпуклую форму, дававшую возможность пилоту заглядывать назад и вниз. В полете крышку фонаря было легко закрыть, но при скоростях более 290 км/ч практически невозможно открыть обратно.

Оставалось садиться на вражескую территорию.
Самолёт это планер. Даже с пустыми баками или горящим мотором можно было зайти на посадку.

Потом Артем как ни в чем ни бывало шел с Петром Николаевичем в столовую. Казалось ему все происходящее сном. Петр Николаевич смотрел на него с уважением и всё спрашивал: страшно было? В самом деле? Ну ничего, здесь всему быстро учатся. Что порой решает, а? Секунда, жалкие доли! Провидение, предчувствие. Ангел хранитель быть может. Он, Артём всегда рядом. Ты ведь крещеный, Да?
Вот и смотри. Кто кого спас. Самолёт тебя или твой ангел?
А я тебе прямо скажу: истребитель это железяка. Железка. Инструмент. Твои крылья. Я его знаю до винтика. Нет там ничего. Если только душу свою вложишь. Тогда да. За други своя душу готов потерять если тогда творятся невозможные вещи. Сам сейчас видел. Я же забыл, что там топлива было чуть чуть. Не было топлива. На чем же ты летел тогда? Вот над этим подумай! Вот, кстати.
Смотри, англичанина твоего ведут. Хочу после взглянуть на его спитфайр. Что то в нем не то. Что то с крылом не так, - решил он, - ладно, потом взгляну. Сейчас обедать. Ты ведь голодный?
Вижу что голодный. Но здесь так кормят! Повар раньше при дворце служил. Надо понимать разницу. Говорит: было бы из чего готовить.
Веришь, посуду серебряную с позолотой с собой привёз. Кубки, блюда, вилочки ложечки. Этикет, говорит, извольте соблюдать. А не то готовить перестану. Это тебе не алюминиевой ложкой кашу из котелка есть.

Возле столовой толпились пилоты.
Вперёд вышел один, в чужой летном комбинезоне. На лбу кровавая царапина. Вытянутое худое лицо его. Светло зелёные глаза. Сам долговязый, рыжый. А в глазах не страх, уважение. Протянул руку, крепко пожал.
- Англичанин приветствовал русского аса. - сказал один из летчиков. - Остальные рассмеялись.
- Куда его теперь, -в расход? - Шепотом спросил Артем у Петра Николаевича.
- Ну нет, - весело ответил тот.
Нет, такие кадры слишком ценные. Полетному у искусству таких вроде тебя учить будет.
Крылья мы ему подрезали, но каков орёл!
Великолепный спитфайр . Супер Марин по прозвищу злюка. Сейчас поедим как следует и пойдем поглядим что за чудо юдо. Акула. Как есть.
Испанки относились к советским лётчикам восторженно: зацеловывали после воздушных побед, поцелуи - награда победителю.
Обогнав на несколько шагов подходящего Михаила Медведя, подскочила рыжеволосая девушка пилот и расцеловал Артема.
Смех пилотов перекрыл бурчавшего Михаила сорвавшего по дороге вицу.

- Не дам командир, - Артема закрыл собой Петр Николаевич, - победителей не судят!
- Не судзяць але павучаюць, - сказал Михаил, - ну ладно, Петр Николаевич, под вашу ответственность. И под твою, марсианка, - да полно лобызать то. Не видишь, другим завидно.

Марсианка. Глава 3




Медведь оглянулся, увидел подходящих Артема и Ин'иану.
-Марсианка, Пегас, хорошо что вы пришли вовремя. Без одной минуты пять.  Скоро вылет. Времени почти не осталось. Генерал Дуглас Смушкевич поведет нашу  эскадрилью в бой. Мы и всё наше звено в середине. По краям и сзади истребители.  Наша цель Таблад или Севилья, в общем до куда сможем добраться. Если не собьют.

Марсианка, привыкай, сегодня полетишь днём и против солнца. Будет немного жарче обычного. Много кучевых облаков, это значит, что...
Медведь Михаил видел, что его воспитанники по прежнему держатся за руки. А он тогда все мгновенно понял. Артём, сказал он, ты сядешь вторым пилотом следом  за Марсианкой. А я так и быть, полезу в этот чертов стеклянный саркофаг и буду вашим связным радистом стрелком и бог его знает ещё кем.

Медведь имел в виду что немецкие асы имели излюбленную тактику: прятаться в кучевых облаках которые они между собой называли баранами, а сами они были как волки одиночки. Летали обычно отдельно, садились на хвост и срезали одного за другим.
 
Подошёл Смушкевич кодовое имя генерал, он вылез из вернувшегося  спитфайра. Подходили пилоты и внимательно слушали что он скажет. Он был для них как бог громовержец спустившийся на землю. Массивная квадратная челюсть его и сам он словно высеченный из скалы белорусский богатырь, твердыня, был очень доволен.  Он смотрел в небо.
Следом за ним приземлился второй и-17. Замерли винты. Выбрался и пришел к ним  задумчивый сокол Покрышкин.

Говорил Смушкевич:
-Вот что ребята и девчата. Тактику надо отныне менять. Если перестанем воевать поодиночке, если будем воевать попарно и  второй самолёт будет прикрывать нападающего, тогда  мы сумеем добиться  большего успеха.
Он посмотрел на Покрышкина. Мнение аса для него было решающим.
 Это было очевидно, - кинул перчатку на другую перчатку Покрышкин, так и надо! Если хвост и тылы прикрыты плечом друга, воевать будет сподручнее.

Было жарко, должно быть к вечеру собирался дождь. Облака шли с моря позади них. Они несли грозу и прохладу.


Медуза Архангельский иронично улыбался стоя поодаль. Эти  самолёты были и его творением. Кто как не генеральный конструктор должен был знать воочию все возможности своих лучших самолётов.

Он поднял руку вслед взлетающему первому самолёту, вслед всей эскадрильи летящей в грозное небо и опустил проведя словно бы рисуя в воздухе экспоненту или быть может благословляя в дорогу как это делали до него тысячи отцов  любящих и провожающих своих детей.




Первая партия самолётов сб-ар2 конструктора Архангельского пикирующих бомбардировщиков 30 штук. 15 сентября прибыло 15 летчиков 31 техник. 1 представитель авиамоторного завода.
Артём приехал во второй партии уже в ноябре. В самом начале. Уже были сбиты или сильно повреждены 15 самолётов

Особенно страдали стрелки радисты. Они сидели впереди, в стеклянной кабине фонаре, там был прекрасный обзор, но часто очередь из встречного пулемета истребителя прошивала их насквозь  уже в первом бою.


...Моего второго пилота напарника звали по русски Гд'эма. Имя как имя, ухо не режет, как звучит на ее родном языке я не знал, а спрашивать мне не особо хотелось: да и девушка была не совсем человек. Вернее, анатомически может и была на нее похожа, поскольку формы тела под паранджи или быть может хиджаба цвета молодой листвы можно было угадать, но вот во всем остальном...

Созвездие в котором она родилась находилось немногим ближе к центру галактики, а планетная система освещалась двойной синей звездой с громадным излучением голубого спектра. В общем, по внутреннему строению мы отличались настолько, что даже дышать могли здесь только каждый своей газовой смесью. Нижняя половина лица ее была прикрыта изящной полумаской, верхняя зеленой чалмой. Волосы она всегда прятала под нее, а все остальное в плотные одежды. Ни дать ни взять женщина востока. Оголяла только руки да и те в тонких перчатках нежно салатного оттенка. Вот собственно и все что можно сказать про Гд'эму.
Если мы и общались, то лишь по существу. Смешанный экипаж состоявший из двух мыслящих существ разных сред обитания, различной расы, и так далее придерживался четко выдержанного нейтралитета. Вдобавок мы обязаны были соблюдать некие правила корпорации нанявшей нас вести свой транспортный корабль. Соблюдать взаимное уважение, быть вежлив и предупредителен, обращаться к напарнику первый пилот имя, второй пилот. Надо полагать, что лица заключившие с нами контракт были и вовсе негуманоидной расой. в общем спорить с чужими обычаями, грозившими неустойками было не совсем корректно. Гдему я видел первый день, из сотен тысяч других миров напарников мне подобрали именно ее, о грузе который нужно было доставить в оговоренный срок
в двести тысяч парсек известен вес, объем и некоторые специфичные данные, которые разглашать было запрещено.
Размерено мерцал синий фонарь над грузовой площадкой суперкарго. По серой кромке пробегали фиолетовые всполохи. Двадцать второе тысячелетие местного времени не слишком отличалось от прочих высокоразвитых планет, однако я прибыл с пассажирским лайнером только сегодня утром, а уже к обеду меня и Гд'эму из тысяч разнообразнейших претендентов определили на этот тягач. Должно быть существовал и некий смысл в подборе экипажа. По крайне мере у нас было по две руки и ноги, но и на этом все. Дышали мы повторюсь разной смесью, говорили на разных языках (настолько разных, что мне казалось что проще общаться жестами) Впрочем, этого было вполне достаточно.
Итак, мы находились в не слишком просторной овальной кабинке, сидели бок о бок, над нами был тонированный зеленовато прозрачный купол, впереди панорамное стекло, за которым плавно колыхаясь отплывал в сторону причал с погрузочным пандусом. Орбитальный курс требовал четких, слаженных движений обоих пилотов. Груз в тысячу двести тысяч ньютонов в вакууме ни черта не весил, однако обладал огромной инерцией и это следовало учитывать и то, что сверху, снизу и вообще в окружающем пространстве подходили и уходили тысячетонные громадины, которые швартовались, перемигивались фотонными ускорителями, ударяясь в причальные дебаркадеры, а между ними сновала туда сюда различная кибернетическая мелюзга. Порт за номером 12989 центральной звездного скопления жил своей жизнью.

Легкое подрагивание корпуса возвестило, что мы набираем положенное нам ускорение. Краем глаза я замечал, как руки Гд'эмы порхали над пультом - она проверяла все ли в порядке с многочисленными системами корабля. Над куполом леденели колючие звезды. Однако вскоре чернота и мрак должны были смениться веселым калейдоскопом. релятивистским эффектом Доплера. а еще через несколько часов через несколько мгновений через соседний отсек пролетела мельчайшая песчинка антинейтрино. Не было ни взрыва ни катастрофических разрушений. Ничего. Лишь спустя какое то мгновение где то там, в недрах корабля остановилась рециркуляция систем воздушной среды. И надо полагать, что ЕЕ воздух закончился несколько раньше чем мой. Взять кислород было негде. Кабина наполнялась нейтральным газом, каким то азотом, в котором ни я ни второй пилот дышать не сумели бы. Руки Гд'эмы растерянно замерли над клавиатурой. Она растерянно обернулась ко мне.

Над куполом в полной тишине расцветали вспышки Доплеровского салюта. Синие искры шаров разлетались и превращались в причудливые цветы. Северное сияние и салют в честь погибших астронавтов! Я услышал шорох и увидел как она пытается снять свою полумаску. Судорожно сжимает губы. Я не знаю почему так поступил. Я сорвал с себя свою полумаску и одновременно вспомнил, что и мой собственный воздух ей также не подходит. К тому же его там оставалось всего ничего.

Я видел прекрасные зеленоватые глаза Гд'эмы и сам не знаю зачем поцеловал ее в губы.

Ее руки обвились за моей спиной. Салатного цвета кожа и  губы моей напарницы были прохладными и пахли свежескошенным сеном  как в детстве полевыми цветами.

Я понимал, что своим дыханием забираю ее собственное, но она не отстранялась. Наоборот, ласкала и гладила меня по спине, отчего бежали мурашки и... мы стояли так среди всего этого буйства красок целую минуту прежде чем поняли, что являемся настоящими симбионтами. Ее жизнь остро нуждалась в том, что смертельно для меня. И я, выдыхая углекислый газ и она выдыхала мне навстречу насыщенный ароматами трав прохладный горный воздух. Должно быть, подбирая экипажи специалисты корпорации знали эту возможность. И редчайшая вероятность разрушения отсека регенерации систем делало нас незаменимыми друг для друга. Сидеть вполоборота к пульту управления было неудобно и я посадил Гд'эму себе на колени лицом к себе. Довольно неплохая поза для симбионта. Фея лесов или полей, - думал я, она богиня в свободном хитоне цвета белого золота, под которым на ощупь угадывались хорошо сложенные формы, гладя её по спине, я дышал ею, а она мною. И хотя я не смог бы жить в ее атмосфере из-за высокого содержания углекислого газа, а она на моей планете, тем не менее из тысяч возможных вариаций нам выпал редкий и чудесный случай которым ничто не мешало воспользоваться в ближайшие несколько часов до возможного устранения поломки автоматическими службами корабля, чье название на моем родном языке звучит так:

неабходны як паветра - необходим как воздух .


Часть 2



Я был на самом дне Когда нашёл тебя и холод мой исчез

Ты моя путеводная звезда слышишь ты буд то бы с небес

Я не забуду обещаний что друг другу дали...

Jan Khalib "моя любовь"

Песня из планшета Аркадия Старовойтова. 2-го пилота- штурмана фотонного тягача рейса

Зердана-гамма эпсилон

-Гд'эма, Гд'эма, где ты, мне плохо без тебя, - кричу я во сне и не могу проснуться не просыпаюсь, я не хочу , я все ещё не могу ее найти, я не могу. Ищу её среди звезд, их миллионы, мириады там, на штурманской карте и не нахожу. Где же ты.. где. Но вот меня кто то трясёт за плечо. Жаль. Остатки сна рывком слетают, ведь я почти услышал её далёкий мелодичный как серебряный колокольчик голос. милый, мне тоже так тебя не хватает... Там, сквозь пространство и время мы наконец нашли друг друга. Меня встряхивает за плечо мой напарник - здоровенный лохматый медведь, специально подобранный дуэт экипаж именно для этого рейса в далёкую звёздную систему. Не самый конечно лучший вариант. Он был вопреки всем лояльным инструкциям грубоват, постоянно подтрунивал надо мной и заставлял заниматься физическими упражнениями. Однако при этом был большим эрудитом и интеллектуалом способным дать сто очков любому профессору. Впрочем, у него и было несколько ученых степеней по совершенно неведомым мне наукам. Галактика безгранична и формы живых существ не всегда соответствуют их интеллекту.

Онажды мы повздорили по-крупному, я тогда отказался заниматься тяжёлой атлетикой и решил выяснить кто есть кто. Потом попытался обхватить его поперёк туловища и бросить на татами. Не тут-то было. Он был монолит, как скала , как дремучий медведь кем собственно и был. Он оскалился, зарычал, взял меня когтистыми лапами и попытался переломить через колено. -Прощайся с жизнью человечишка, - сказал он. Хилой и никчёмной. Ты даже тягач через метеоритный поток провести не смог бы.
Я, признаться немного сдрейфил.

Затем он бережно поставил меня на пол и сказал: есть я тебя сегодня не буду, ты не думай, я уже поел, лучше буду тренировать тебя в шахматы.

В конце-концов немного странное чувство юмора было присуще всё интеллектуалам.
Через пять часов мы должны были прилететь к точке выгрузки. Предстояла сложная работа: провести корабль вручную через метеоритный поток. Мимо пыльной туманности, черной дыры притягивающей всё на свете.

Только очень слаженная работа двух пилотов способна было довести работу до конца. Никакие автоматы не могли заменить интуиции и предвидения и  предчувствия опасности живых существ. В конце концов нас и отбирали именно по эмпатийному восприятию мира. Это было проверено тысячами внештатных ситуаций что, впрочем случаются не так уж часто.

Я постоянно отвлекался, вспоминая про Гд'эму, свою первую напарницу, когда она была рядом со мной в штурманской кабине. Мне ее точно также как этого медведя подобрали для предыдущего рейса, выбрали тогда из сотен тысяч возможных комбинаций совместимости там, в центре галактики. Так уж вышло что мы стали самыми настоящими симбионтами. Жизненно необходимые друг-другу.
Мы вели фотонный тягач, уже близок был конец путешествия, когда частица антинейтрино пробила систему регенерации воздушных смесей.
В отличие от моего нынешнего напарника с которым мы дышали одним воздухом, у Гд'эмы был собственный газообразующие состав. Для меня он был смертелен, для нее мой неизбежно привел бы ее к летальному исходу.

Когда она начала задыхаться, её воздух стал заканчиваться, она попыталась снять маску. Атмосфера в штурманской была нейтральной на тот момент. Аварийный инертный газ заполнил отсек. Кажется это был азот. 

И тогда я не нашёл ничего лучшего как снять маску, у меня также был на исходе воздух, шкала приборов показывала ноль. И я интуитивно приблизился к ней и поцеловал ее в губы. Я выдохнул свой углекислый газ. Со2 Дышать было уже больше нечем. Мы выдыхаем его, вдыхаем смесь кислорода азота и чего то ещё  и вот это то, что и называется эмпатийное восприятие, когда просто знаешь что так будет лучше.

Оказалось что мы смогли поддерживать себя своим собственным дыханием .
Пока аварийную систему чинили роботы, мы дышали друг другом.

Я наслаждался прохладным как горный воздух ее дыханием , а она жила мной широко открыв глаза. Ее жизненно необходимый состав газа бы СО2. С примесями азота. Мой О2 с теми же примесями азота. Гд'ема не была человеком, они даже не были двуполы хотя она и выглядела как двадцатилетняя девушка. Должно быть я тогда и влюбился в нее.

- Болван! -зарычал на меня медведь, из за тебя пропустили метеорит. И  он нам пробил резервную солнечную батарею. Полезешь после ее сам чинить. Выкину тебя за борт и привяжу веревкой чтобы не улетел. Вот и все дела.

Я взял себя в руки и дуэтом мы закончили конец пути почти  без происшествий.

Хотя что это я. В конце пути нас ожидал развороченный причал, словно туда на полном ходу влетел фотонный звездолет и разнёс половину станции. Обломки летали здесь же. Это была уже внештатная ситуация. Для меня это был всего лишь второй рейс но  мой напарник знал и умел больше меня. Он был старше в четыре раза и мудрей, и я теперь понимаю как и зачем в каждый рейс так тщательно  подбирают уникальный экипаж.

Медведь приказал мне швартоваться и выкидывать груз хоть в открытый космос.

Он отправился в грузовой отсек.
Кстати, о грузе. Это мог оказаться гуманитарный, медицинский или набор оружия и бомб. Нас не информировали о конечной цели. Только формировали экипаж для ее выполнения . Может быть так было и к лучшему только попали мы в этот раз в самый центр небольшой локальной войны. Тягач тряхнуло и мы остановились. Зажглись синие посадочные огни.

На причале кран для выгрузки контейнеров стоял накренившись. Голубоватый бетон пересекала вереница новенькой военной техники. Видимо, грузовые корабли
спешили убраться отсюда подальше, пока их не взяли в качестве военного трофея. От соседнего причала отвалил грузовой тягач и  дал деру. Нас опять тряхнуло. В нарушении всех правил полный вперёд в пределах грузовых пандусов, запрещен инструкцией.

Через селектор связи я слышал рычание медведя. Он приказал достать оружие.
Панорамное стекло пересекала трещина. Этого ещё не хватало.
Я проследил что бы контейнера встали как можно ровнее и нажал кнопку селектора. Будь осторожен, Мишка, даю полный ход.

Рывком вытер пот. Погасил плафоны в штурманской оставил только аварийное освещение. Слишком устали глаза. Пошла в сторону дверь появился медведь напарник. Нас все же пытались захватить, да я не дал.

Заметил что у него шкура в синеватой крови местных аборигенов.

- Вот идиоты, - сказал медведь. Решили со мной потягаться в стрельбе на поражение... Слушай, давай ка буду я тренировать тебя учиться стрелять как следует? Будешь стрелять как заправский снайпер. Ха ха.

Он пошёл отмываться, а я дал команду работам проверить повреждения тягача и чем нибудь починить панорамное стекло.
Впрочем, оно не настоящее. Это стерео экран.

Обратно нас перенаправили на другую базу для расформирования экипажа для реабилитации положенной инструкцией в нештатной ситуации .

Но стрелять меня мой медведь так и не научил за эти две недели.

Он сердился, называл меня мозгляком, человечишкой, рычал, но стрелял я все равно из рук вон плохо.

Буду тогда учить тебя бороться, сказал он. Будешь самым лучшим борцом на своей планете. Две недели для этого вполне хватит.

На станции пересадки мы сидели за столиком и пили какой-то шипучий напиток. Должно быть он потихоньку ударял ему в голову и сказал:

-Думаешь, я не видел как ты мучаешься каждую ночь? Гд'ема,о Гд'ема, где ты?- Передразнил он. Вот. Возьми прямо сейчас да найди её родную планету. И Лети, слышишь? Немедленно.
Он черкнул несколько строк и протянул мне свою записную книжку в золотистой обложке.

Здесь мой домашний адрес. Всегда милости просим, брат.
Я подумал что никогда не называл своего медведя по имени.
На первой страничке записной книжке было написано имя: Маршель.
Я подарил ему объёмный стерео снимок и мы с ним стоим на фоне нашего корабля. С моей подписью и датой.
Он в ответ достал из внутреннего кармана объёмный стерео снимок своей семьи. Маршель, его жена медведица и маленький медвежонок.

Они стоят на фоне тёмного леса позади них низкое деревянное строение.
Ни дать ни взять сказка про трёх медведей, -сказал я.

-Поясни.

Тогда я рассказал ему сказку про трёх медведей.
Он пьянел всё больше глаза его соловели. А ещё?

Я вспомнил сказки про всех медведей что слышал и читал в детстве. Особенно ему понравилось когда бурый медведь помогает ивану-царевичу повалить вековой дуб с сундуком Кощея бессмертного.
Когда я рассказывал про заколдованного принца в шкуре медведя, в том месте где он цепляется за гвоздь на выходе из дома Беляночки и Розочки, под мехом блеснули золото, Маршель посмотрет на свои лохматые лапы.

Он провёл против шерсти, его кожа блеснула золотом в свете голубого солнца.
-Странно, сказал он, Может и я как-нибудь заколдован, а? Ха ха.

Подкатил робот и привёз бифштекс с кровью для медведя и тарелку рисовой каши с маслом для меня.

Маршель сжевал бифштекс и задумчиво посмотрел на меня, расскажи ещё раз про трёх медведей...
Он собирался на свою родную планету где не был полгода.
Объявили его рейс и он поднялся.
-Приезжай, -сказал он, будем тебя ждать.

Мы горячо обнялись, он отправился в переходный тамбур, а я пошёл к стойке чтобы обменять билеты. Передо мной стоял высокий жираф в клетчатом пальто.
Простите, -землянин, сказал инопланетянин, -я отойду ненадолго. Мне кажется я кое-что забыл у другой стойки.

Родная планета Гд'эмы оказалась в недельном пути, где то на противоположной от Земли стороне галактики.
Путеводитель инструкция была предельно лаконична: планета  опасна для кислорододышащих. Большая концентрация угарного газа в долинах. Необходима маска преобразователь газовой среды.

Там был такой прозрачный вестибюль, совершенно пустой внутри. Космический челнок доставив меня туда с транс галактического отвалил и быстро пошел вверх. Вот от него осталась только точка в голубоватых облаках, а вскоре и она пропала.

В руках я сжимал мягкую ручку штурманского чемоданчика, через плечо старый коричневый планшет сумка военного образца. Я всегда его брал с собой в путешествие.Посмотрю ка в нём, решил я. Что там было. Старая протёртая на сгибах полевая карта с с множеством разноцветных линий, значками и обозначениями рельефа местности. Карта генштаба масштаб 1 .1000. 1936г.

Черно белая фотокарточка беспечно улыбающегося человека в пилотке, в обнимку с девушкой в летном шлеме, они стоят на фоне двухмоторного самолёта.

На обороте надпись:  Артём Старовойтов, лейтенант эскадрильи ВВС, Испания. Гренада военный инструктор, военнкорр газеты Пионерская правда 1937г.

Я погладил портрет и положил его в нагрудный карман синего парадного кителя с золотыми нашивками пилота на рукаве.
В планшете было письмо и компас.
Его я достал и надел на руку. Медный, с зелёной капелькой стрелки под треснувшим стеклом.

Так куда мне идти?

Стрелка вертелась и никак не останавливалась. Я подумал, что все ещё стою в прохладе вестибюля не решаясь выйти наружу.

Там было жарко. Горячее лето обняло меня со всех сторон. Я завертелся пытаюсь одновременно снять душный китель, форменную фуражку и планшет.
Машинально поднёс руку в глаза и увидел что стрелка показывает назад.

- Пожалуйста, не вертись милый! - мелодичный как серебряный колокольчик голос. Ее голос.

Чьи-то тёплые ладошки закрыли мои глаза и я обнял своими руками
ее руки.
 Здесь, на своей родной планете она была лёгком в зелёном сарафане. В свете голубого солнца ее кожа была оливковой, глаза необычайно зелёные, волосы рыжие, а губы немного темные.

Над нами светило двойное синее солнце. Двойная нейтронная звезда

Облака от этого были голубоватые, небо синее нашего. Лес и ни души вокруг.

Неподалёку стоял настоящий Пегас. Белоснежный, он бил копытом приглашая нас лететь немедленно. Темно синие оливковые глаза коня в обрамлении густых черных ресниц смотрели на меня по доброму и спокойно.

Было чертовски жарко в  куртке
Я свернул кольцом френч и накинул пегасу на шею и заодно повесил планшет. Конь фыркнул и покосился на новый для него предмет. Ты ведь летающий конь,- сказал я, а этот планшет тоже лётчика. Там, в письме  рисунок Пегаса. И на борту самолета была тоже такая эмблема.
- Гд'ема, я...
- Я знаю, милый, я ведь умею читать твои губы, твои мысли.

Мы целовались с Гд'емой и опять дышали друг другом. Сигнализатор СО верешал, под ногами клубился угарный газ. Я не отрываясь от Гд'емы снял и выкинул сигнализатор в траву. Гд'ема пыталась остановить меня но я сжал ее запястья и мне казалось что мы отрываемся от земли. И земла уходит из под ног.
Она почти силой одела мне маску и сказала, что воздух ее планеты смертелен. Помни об этом.
Я счастливо кивнул и посадил Гд'ему перед собой на Пегаса и мы полетели.

Мы летели чуть ниже голубых облаков, под нами тянулись хвойные и лиственные леса. Нитки изумрудных рек и капли озёр.

Не знаю была ли вредна для меня их вода.
Я заметил что когда мы взлетели Гд'ема нахмурились и натянула на лицо маску.
Она повернулась ко мне и сказала:
Здесь, под облаками и в горах обыкновенный для тебя воздух. Ты можешь им дышать, я нет.

-

Пегас пошёл на снижение. Его широкие крылья трепетали на кончиках. Он планировал делая круги. Мы приземлились возле подножия гор. Ее дом прятался возле леса. Вокруг стелился сизый туман. Он был без запаха и был похож на туман по утрам возле рек и низин.

Пегас стал похож на обыкновенного коня, который пасётся сам по себе.
Он тревожно поглядывал на меня и тонко ржал словно предупреждая.
Почему Пегас может жить и там и здесь? - Спросил я.
Стрелка на компасе растерянно крутилась.

- Он двоякодышащий, -сказал Гд'эма, -ах! Что ты, милый?!

Я почувствовал что валюсь набок.

В небе двухмоторный самолет.
Он заваливается на бок. Правый мотор горел. Его жгло огнем. Пламя выхлестывало наружу грозя добраться до прозрачного колпака

Пилот впереди в шлеме и больших очках тревожно оборачивается и что то кричит.Кислородная маска с пробитым шлангом.
Белый конь Пегас летит сбоку. Он ничем не может помочь.

Я пришел в себя, от того,что Марсианка привела меня в чувство. Она просто поцеловала и все. Так просто.

Горящий бензин сильно чадил. Должно быть я снял маску, она мешала мне, а обратно забыл одеть.
Ручка задних элеронов, её заклинило, винты ещё вяло вращаются. Мы сели перед рощей оливковых деревьев. Рядом были скалы. Теплый борт самолёта с эмблемой белого пегаса под сдвинутым колпаком кабины... Гд'ема дышала вместе со мной. Она забрала тот угарный газ который попал мне в лёгкие.

Она надела мне маску и помогла подняться.

В пробитой насквозь кабине стрелка радиста шевельнул рукой Михаил Медведь. Вроде было всё в порядке. Цел конечно цел.  Вот только опять все чинить, сказал он вслух. Но главное, что Инд'иана посадила самолёт. Ещё немного и врезались бы в скалы.
-Эй, крикнул он, меня забыли.

Ладно, пошли в дом.
У меня все ещё шла носом кровь, но так, тут чуть. Я поднял левую руку и запрокинув голову, не заметил низкой притолоки и ударился головой
Осторожно, милый. Не ударься, запоздало сказала Гд'ема
Какая-то настойчиво мысль билась в голове. Что то о совместимости. Кислород, углекислый газ.
Навстречу нам вышла женщина очень похожая на Гд'ему.
Это моя мама, Аркадий. Ее зовут
Инд'иана.
Очень приятно видеть избранника моей дочери, сказала мама.

Ну, говори доченька. Я же знаю что ты хочешь сказать что очень важное.
Мы стояли понурившись как нашкодившие  школьники.
Гд'ема, сказал я, скажи почему Пегас может дышать и там и здесь, скажи.
Это очень просто, сказала она. Он сын двух разных видов.
Это значит, скажи, ты ведь  знаешь..
Ты ведь это  сам знаешь, сказала Гд'ема тихо, просто у нас с тобо будет ребенок.
На этот закономерный ответ, мне почудилось, что я отрываюсь от пола или у меня за спиной стали потихоньку вырастать, Господи, а почему бы и нет? Самые настоящие крылья.

Михаил оглянулся.
Позади, далеко на пригорке стояли взявшись за руки Маршель, его жена и маленький Медведежонок в летном шлеме.