Акела промахнулся

   Александр Николаевич Мальцев был, по-моему, последним представителем старой школы фотографов, работающих в СМИ, которые не ловили момент, а «рисовали» его.
   Мальцев выступал в роли режиссера – постановщика. Выстраивал своих героев перед камерой, поправлял им детали одежды, грозно командовал «Улыбочку!», затем долго прицеливался в объектив и только после этого «птичка вылетала».

   Люди, которых он фотографировал должны были обладать ангельским терпением, потому как замереть на несколько минут было то еще «удовольствие». Тем более, что старик любил делать несколько дублей.
   Но если рядом начальство строго следит, чтобы все было в точности, как хочет Саша-ока, то приходилось подчиняться.

   За годы работы в газете Мальцев объездил область вдоль и поперек. Хорошо знал не только  руководителей городов и районов, директоров предприятий, председателей колхозов, но и многих мастеров, бригадиров, агрономов, животноводов. Бывало, что и гостевал у них.  А это в здешних краях говорит о многом! Абы кого наши люди к себе в дом приглашать не станут.

   Нередко дядя Саша возвращался из командировки с двумя-тремя мешками картошки или лука, пакетами яблок, урюка, лимонов, слив, а затем развозил «подарочки» на своем стареньком «Москвиче» по домам наших пенсионеров.
   За бескорыстие и преданность газете мы любили нашего фотографа, хоть нередко в узком кругу посмеивались над его архаичными методами работы.

   Когда Александр Николаевич достиг пенсионного возраста, то сразу же уволился, засел на своей фазенде, где выращивал диковинные урожаи овощей и фруктов. А
 потом делился "по-братски" своим богатством, во время визитов в редакцию.

   И «невооруженным глазом» было видно, что дядя Саша дико скучает по общению, командировкам и привычному ритму жизни.
   Чтобы уважить его, я иногда просил старика «вспомнить лучшие годы и выдать что-нибудь эдакое».
   В такие моменты Мальцев краснел от удовольствия и бурчал себе под нос:
  -Выходит по всему, что не можете вы без меня обойтись!

   Все заметили, что на «вольных хлебах» увлекся Александр Николаевич портретами. И такие славные они у него получались, каких прежде не было, сами на первую полосу газеты просились.
   Но беда была в том, что наш фотокорреспондент был больше фотографом, чем корреспондентом, до обидного мало привозил он информации о своих героев.
   Конечно, на два-три абзаца всегда можно было наскрести, но не хотелось портить его творения куцыми подписями. 
   Поэтому я отложил несколько лучших работ, чтобы потом самому съездить на место и добрать факты для полноценной статьи. Даже папочку специальную завел и подписал «А.Н.Мальцев. Портреты».

   Время шло, уже несколько снимков в этой папке скопилось, а мне все никак не удавалось вырваться в область, чтобы реализовать свою задумку. Текучка в секретариате заедала.
   Дядя Саша меня не торопил, но я чувствовал себя перед ним виноватым.
   Однажды старик привез из очередной поездки огромный пакет с фотографиями. Среди них выделялась одна – молодая звезда мирового кино Софи Лорен на хлопковом поле.

   Привлекала даже не «Софочка», как любовно называли Лорен некоторые наши зрители, а то, насколько удачно был пойман кадр. Солнце, уже склоняющееся к закату, сидело, как корона, на голове у знаменитости.
   Такой момент нельзя было заранее спланировать, его нужно было именно поймать. 
   На обратной стороне фотографии рукой мастера было написано всего одно слово «Злата» и стояла свежая дата.
  -Правда, похожа! – сказал Мальцев, заметив мой восхищенный взгляд. – Это сотрудница городского Управления статистики. Коллектив Комитета по прогнозированию и статистики на период уборочной компании закрепили за хозяйством моего давнишнего приятеля Усмана, там я ее и встретил. Веришь, только увидел «синьору», так рука сама на кнопку аппарата нажала, будто под гипнозом был. Не иначе, как божий промысел. Чудо, просто чудо! А какой кадр поучился!

    Дядя Саша млел от восторга. Таким его никто в редакции прежде не видел.
 - «Лорен», узнав, что я еду в Ташкент, попросила подвезти до дома. Мол, «по семейным обстоятельствам отпустили». Ну, как ту можно было отказать! – ветеран старался не упустить ни одной детали в своем рассказе. – Согласился конечно, только взамен попросил попозировать мне немножко. «Звезда» мигом согласилась. Вот такой у нас с ней бартер получился. Удивительно, но ни один кадр со Златой, что сделал потом, не может сравниться с этим, который с наскока.
    Старый мастер так и сказал – «с наскока», еще раз подтвердив, что он привык к постановочной съемке.
  - Славная женщина! - Всегда манерного Александра Николаевича было не остановить. – Дорога до города неблизкая, почти два часа занимает. Так мы за это время по душам с ней успели поговорить. Сначала моя пассажирка все хвалилась, что больше своих коллег хлопка сдавала. Да-а! А потом доверилась мне, печалью поделилась. Два раза была замужем и оба брака не сложились. Дочка сорви-голова растет, совсем от рук отбилась, пока Злата по контракту за границей работала.
   - А кем она там работала? – поинтересовался я.
   - Точно сказать не могу, в подробности не вдавался. С ее слов понял - что-то связанное с экспортом. Сказала только, что ждет не дождется, когда новый контракт предложат.

     Все складывалось как нельзя лучше. Снимок великолепный, героиня - красавица, которая к тому же отличилась во время уборочной страды. И ехать, чтобы побеседовать с ней, далеко не надо - дядя Саша же сам ее в город привез.
     Откладывать на потом реализацию своего плана причин больше не было.

     До городского статуправления от редакции было всего две остановки на метро.
     Первое что меня поразило, так это реакция сотрудников, начиная от секретарши в приемной и до начальника службы, едва только я сообщил о цели своего визита.
Такого единодушного удивления встречать прежде не приходилось.
     Ребус этот надо было во что бы то ни стало разгадать.

   - Да Вы выйдете на лестничную площадку, Злата там все время курит. Посмотрите на ее руки и сами все поймете, - посоветовали мне какая-то женщина в приемной.
     Я последовал ее совету и увидел знакомую по фото «Софи Лорен». Она дымила, зажав сигарету между тонкими пальцами с длинными-предлинными ногтями.
     Как она с такими когтями могла хлопок собирать? – первая мысль, которая сразу же мелькнула у меня.
     Тем временем «синьора», сделав последнюю затяжку, кинула сигарету на пол и собралась было уходить.
   - Добрый день, Злата! - остановил я ее и представился.
   - Допустим. Что дальше? – неласково ответила дама, уставившись на меня огромными серыми глазищами.

     Как только «Лорен» увидела уменьшенную копию мальцевского снимка, она тут же превратилась в фурию.
   - Еще тебя мне здесь не хватало! За то, что ваш старикашка довез меня до дома я и позировала на поле, и всю дорогу до Ташкента развлекала деда, вешала ему лапшу на уши. Так что мы с ним квиты! А в душу ко мне не лезьте! Как хочу, так и живу! Небось, наши жабы напели про меня? Так это все от зависти! Сами бы хотели отдохнуть от своих толстобрюхих мужей-импотентов, да никому  на фиг не нужны. Вот и исходят желчью. Не пришлась я тут ко двору? Да ради Бога! За меня есть кому слово сказать. Все, разговор окончен!

     Я был огорошен таким страстным монологом и попросил свою собеседницу объясниться.
   - Без комментариев! - последовал ответ.
     Виртуозно развернувшись на высоченных каблуках, Злата моментально слиняла.
     Ну, как я мог после этого уйти, не узнав, «где собака зарыта»!
    
     Тут, как в сказке, на ловца и зверь прибежал.
    «Зверюгой» оказался начальник отдела областного статистического управления Николай Васильевич Кривов, которого встретил в фойе.
     Горстат и облстат находились в одном здании на разных этажах. Это ничуть не мешало их сотрудникам знать друг друга не только по работе.
     Колю я уважал, как серьезного аналитика. Он научил меня грамотно работать со статистическим сборниками и всегда был готов прийти на помощь, отвечая на многочисленные «Как?» и «Почему?»

                –  Злата эта устроилась сюда недавно по рекомендации
                «сверху», - выслушав мой сбивчивый рассказ о «чудесах»,
                с которыми   только что столкнулся, сказал Кривов. -
                Как пишут в романах, на первый взгляд, дама она
                приятная во всех отношениях. Толковый ли специалист- я
                пока не знаю.
                Правда, на хлопке уже отличилась. В первый же день
                захороводила там с местными мажорами. Что ни вечер,
                какой-либо кавалер забирал и увозил нашу барышню
                «проветрится». А под утро привозил красотку назад и
                вытаскивал из багажника «калым за ее прокат» – пару
                мешков хлопка, килограммов на сорок-пятьдесят.
                Мы спозаранок в грядки становимся, а она отсыпаться
                идет. Вечером все повторяется. Менялись только парни на
                машинах.
                Начальство попыталось было ей укорот дать, так она в
                ответ, я, мол, норму сдаю, а остальное не ваше дело.
                Однако, очень скоро, из-за этой «шальной
                императрицы», между тамошними джигитами начались
                разборки. Дело стало принимать нежелательный оборот.
                Тогда руководство решило красавицу обратно в Ташкент
                отправить, подальше от греха. Ничего хорошего это Злате
                не сулило. И она, не дождавшись служебного автобуса,
                самовольно, с оказией, уехала, обматерив всех на
                прощание.

     Теперь мне стало ясно, как «императрица» вышла на Мальцева и какую «лапшу на уши» по дороге в город ему навешала.
     Пришлось возвращаться в редакцию с пустым блокнотом и сообщить Александру Николаевичу по телефону, что на сей раз «Акела промахнулся». Его героиня, совсем не та, за которую себя выдавала.
     Фотопортрет действительно получился классным, но теперь ему место лишь в архиве мастера. Даже без текста, под рубрикой «Стоп кадр!», публиковать этот снимок нельзя. Коллеги Златы не поймут.

     Дядя Саша страшно расстроился.
   - Не может быть! Мы же с ней так душевно поговорили. Я людей обычно насквозь вижу. Да чтоб такая красавица.. Нет, не верю!
     Через три дня старый фотограф зашел ко мне в кабинет и, дождавшись, пока мы остались вдвоем, начал свою покаянную речь.

                - Извини, ошибся! Со мной такое впервые, чтоб
                непроверенные факты в редакцию привез. Доверился,
                дурак, этой чертовке.
                Я ведь после твоего звонка места себе не находил.
                Не поленился, съездил в хозяйство, где Злата, будь она
                неладна, «собирала хлопок», побеседовал с людьми. Все,
                и городские, и местные, не сговариваясь, подтвердили
                то, что ты мне рассказал.
                А участковый тамошний такое добавил, что я теперь и
                спать не могу.
                Стерва эта всю дорогу до Ташкента жаловалась, что
                дочь от рук отбилась. Но могло ли быть иначе, если
                мать по рукам пошла.
                В моем сознании это не укладывается. Ведь ты знаешь,
                я скроен на старый манер.
                Да и была ли дочь? Теперь в этом уверенности у меня
                нет. Странно еще, что имя свое не переврала. По-
                видимому, у нее ложь с правдой так тесно переплелись,
                что она сама в себе запуталась.

      Меня вдруг осенило, каким «экспортом» заграницей могла заниматься Злата. Скорее всего, она работала по контракту эскортницей, ублажала за деньги толстосумов и была вполне себе счастлива.
      Потому-то «синьора» ждет не дождется, когда новый контракт подвернется.
      Но об этой своей догадке я  Мальцеву говорить не стал, чтобы окончательно не добивать человека.

      Через два месяца дядя Саша умер от инфаркта.
      Его дочка плакалась мне на поминках.
     -Папа перед смертью все твердил одно и то же - «Акела промахнулся», "Акела промахнулся". Я думала, что он бредит.