Отмолили...

   Кончина нашего регента совпала с последним днём Рождественского поста. Тиф, избавление от которого он вымолил у Господа для своей супруги, матери четверых детей, принял его жизнь, как жертву, во избавление немногих грехов. Вдова была безутешна и озлоблена. Ослабленная после болезни, в горький час расставания с любимым мужем, она приняла обет безверия, которым тешила себя до самого конца недостаточно долгой жизни.
   Вдова довольно часто была нездорова, но как только родня начинала всерьёз задумываться о близости неизбежного исхода, она поднималась с больной постели, как ни в чём не бывало. В такие дни окружающим казалось, что ей предоставляют очередную отсрочку, для того, чтобы одуматься. Супруг ли был столь усерден в молитвах на небесах, либо безгранично милостив его покровитель, но, так и не избыв тоскливого осуждения во взоре, вдова регента ушла к праотцам в преклонном возрасте и ясном уме, окруженная многочисленными потомками.
Когда близкие вдовы обратились к Отцу Иннокентию с просьбой провести необходимый обряд, того настигла крайняя степень смущения, ибо он был хорошо осведомлён о настроениях новопреставленной. Однако, будучи человеком, подотчётным Господу и воодушевлённым своим поприщем, батюшка никак не мог отказать в обустройстве панихиды.

   По прошествии положенного срока, когда, обставив всё приличным манером, приглашённые помянуть усопшую разошлись, Отец Иннокентий  оглядел пития и яства, оставшиеся в изобилии на поминальном столе, и развёл руками:
- Ну и куда теперь это всё?

   Аннушка, старшая дочь покойной, вздохнула и робко предложила:
- Быть может, на станцию?
   Средняя - Таисия, вопросительно поглядела на батюшку, и тот, воздев брови к камилавке и пожевав воздух пышными розовыми губами, произнёс:
- Благославляю!

   От поселения, в котором разворачивались описываемые события, до железнодорожных путей было не менее двух с половиной вёрст, и, разобрав провизию по узлам, свезли её на дрожках к костру подле сливной ямы у станции, где обосновались бродяги, - безземельные и бездомные, пришлые и которые из местных.

   Раздавая кому кутью, да вина с закусками, кому пироги с коврижками, сёстры с Отцом Иннокентием кланялись каждому и просили помянуть новопреставленную Рабу Божию, а те, принимая немытыми руками угощение, кивали с изумлением на лице, и поспешно крестились.

   На обратном пути Аннушка с Таисией сидели в дрожках, держась за руки, со спокойными, несколько удивлёнными лицами, а батюшка, Отец Иннокентий, так и светился от удовольствия:
- Отмолили, - Бормотал он, потирая руки. - Отмолили...