Красные сапожки

Ох, и скрутило его! Ходит-ездит, а всё с ним Надюшка – улыбается ласково, глазами синими бездонными смотрит ясно, и всё звучит её голосок: «Сапожки бы мне!» И сокрушается сердце: «Без сапог девка! Зябнет!» И нигде, ни в одном магазине Тюмени этих сапожек желанных нету! Уж и валенки завезли, и унты по блату у лётчиков раздобыть можно, а сапожек нету – хоть задавись!.. И днём, и ночью рвали ему душу эти сапожки!.. Прямо, как у Го…
«Ну, ничего, – ободряет друг, – Бог поможет!» Мефодию хорошо. Хозяин каждый год его посылает на громку, – знает, что Мефошка красную призовую возьмёт, а за то он ему сто тыщ отвалит!..» Егор всхрапывает и просыпается. «О, Господи!..» Поворачивается на правый бок, засыпает – как плывёт в санках по снегу белому! И мотается перед ним лошадиный хвост, и везёт он в санях своего друга верного: простыл Мефодий, перед самой громкой простыл, и надо его срочно к хозяину, лечить надо! Вливает он ему  в простуженный рот чарку вина зелёного, сам выпивает – ан вот и хозяин! «Пошто вино мое пьёшь, вор?!» И смотрит на него ястребом, не мигая: жёлтые глаза, злые! И хлещет-хлещет его по лицу страшной плёткой!.. «М-м-м» – застонал от боли Егор – и проснулся. «О, Господи!» Щёку прижало книжкой у подушки… Лёг на спину… А хозяин и говорит: «Что, решил сам на громку вместо Мефошки?» Перекрестился Егорий: «Благослови, хозяин! Не подведу!» А хозяин плывёт-расплывается: «На покосы его!» И косит Егорий, косой вжигает, а на копне стоит Наденька, улыбается, шепчет ласково: «Сапожки бы мне!» Страшной силой налилась грудь Егория, схватил он Надюшку вместе с копёнкой, прижал к сердцу, а тут мужики налетели, кричат орлами, отнимают у него Наденьку, а хозяин желтоглазый: «Не подведёшь?» Стряхнул он с себя мужиков с хозяином – и нету Наденьки! «Добуду я тебе сапожки, добуду!» «А не обманешь? – глядит хозяин, не мигают глаза его ястребиные! – Сто тыщ отвалю!» Крестится Егорий, целует крест, и скачет на золотом хозяйском коне, всех обходит, и хозяин: «Теперь на громку!» И видит Егорий с высокого берега, стоя рядом с хозяином, как на большой реке на льду люди вешки ставят – зелёные, синие, красные, – и понимает, что ему во что бы то ни стало надо к красной прорваться: там самый большой сом в ямине! Возьмёт оттуда сома – будут его сто тысяч, будут его сапожки! И взмахнул плёткой хозяин, и бухнули пушки, и рванулись всадники вниз по снежной круче – кто скорей, кто первым возьмёт! И все к красной рвутся! И Егорий шпорит и шпорит золотого, и тот уж почти вылетает на лед самым первым, но вдруг перед ним полно других лошадей, и Егорий, сильно ударив плёткой, взлетает над всеми, и потом грохается об лед, и успевает соскочить, а конь хрипит с поломанной спиной и ногами!.. А Егорий спешит – первым схватить красную! И  хватает! И  скорей пешнёй долбит лед, и, запустив в прорубь руки, нашаривает там скользкое и вынимает сома – огромного! И бежит-бежит с ним к хозяину: «Взял! Первым!» А хозяин швыряет ему под ноги пачку денег, и кричит: «Коня сгубил, раб!» И хлещет-хлещет его своей плеткой!.. Страшно бьёт Егорий хозяина, швыряет ему его деньги, и хватает у него из рук сапожки красные! Прижимает их к себе, прячет за пазуху! А Наденька кричит: «Инженера люблю!» И он бьёт и бьёт страшным кулаком своим прямо в лицо её, в месиво превращает, и сердце рвётся в отчаянии: «Разводиться надо, а ведь люблю её!» И бьёт, и бьёт в лицо, – только это уже не её лицо, а хозяина, он ещё бьёт – и хозяин падает замертво!.. А кто-то хватает его, руки сворачивает – и в «холодную»!.. Страшно зябнет он на льду громки, похожий на хозяина инженер кричит через решётку: «Взбунтовался, раб!» И выламывает Егорий решётку, и бежит по льду, падает – и сильно бьёт его по ступням, и светом, светом в глаза!..
Проснулся – сердце бухает, как сумасшедшее, солнце через оконную наледь глаза слепит, а всё одно полыхнуло: вот они – стоят-горят на столе сапожки красные, – те, что он после громки Надюшке добыл!..  И тут же: «Батюшка! Да я же их сам в универмаге купил!..»
А в голове окончанием сна: «Пропал после этого Егорий… Вроде, под Ростовом его видали: то ли у белых, то ли у красных…»                2008 год