Молчун

Антресоли это мини-чердак в условиях отдельно взятой квартиры. Маленький такой чердачок. Точнее сказать квартирный микро-чердак. Со своей атмосферой, обитателями и правилами.
Сюда попадают вещи, которые не нужны прямо сейчас. Но могут понадобиться. Завтра. Или послезавтра. Или когда-нибудь. Понадобятся обязательно. Или дороги как память. Поэтому их бережно ставят на полочку под потолком в узком коридоре. Часто над дверью в кухню. Тогда на антресоль, в закатанных жестяными крышками стеклянных банках, попадают на временное хранение разнообразные соленья-варенья.
Самая главная ценность на антресолях – пространство. Места мало, вещей – много. Просвета между ними никакого, стоят впритирочку.
Поэтому знают друг о друге всё. Как соседи в коммунальной квартире.
Или почти всё.
Вот в такой микро-чердачной коммуналке, над входом в пятиметровую кухню, за тонкими фанерными дверцами и случилась история.
Обитатели здесь были крайне разнообразные: искусственная ёлка с ёлочными игрушками, игрушечная швейная машинка, ящик с инструментами, стаканы, стопка нот, старые открытки, фигурные коньки, жестяные коробочки из-под чая и много чего ещё. Все они попали на антресоль в разное время, размещались без всякой системы. По принципу «куда поместится». Поэтому соседства случались совсем неожиданные.
У стены, в самом дальнем углу маленький зелёный чемоданчик стоял. С одной стороны, всё при нём. Чемодан как чемодан: ручка сверху, две защёлки, дерматином зелёным обтянут. С другой стороны, странный какой-то: на одном боку решётка из светлой пластмассы, защёлки с противоположных сторон размещаются, по краю кантик тёмненький пристрочен. И, что самое главное, молчит. Как воды в рот набрал. Понятное дело, все вещи разные. Есть любители поговорить: не перекричишь, не остановишь. Те же стаканы, например.  Ноты, те петь любят. Молоток и пассатижи больше морзянкой стучат. Старые открытки немногословны. Говорят мало и всё больше по праздникам.  Но говорят.
Странный чемоданчик молчал всегда. Он не вздыхал, когда пыль серым покрывалом ложилась на его плечи. Не стонал от блаженства во время редких уборок. Стойко промолчал, когда на него свалились фигурные коньки. Уж как они извинялись за свой неудачный кульбит! Только что не расшаркивались. Он ни словечка не произнёс. Просто «ни гу-гу» и всё тут. Стоит, как ни в чём ни бывало. Молчит. Даже не пыхтит, как все чемоданы.
Рядом стоящие вещи в попытках установить контакт с ног сбились. Мозги наизнанку вывернули, чтоб хоть какой звук из него вытянуть. Бесполезно. Помучились они так год-другой и оставили бесполезное занятие.
Так и стоял молчун тихонько в своём углу. Пока не пришла очередная зима.
Некоторые люди зиму очень даже уважают. Можно даже сказать, наслаждаются и ждут с нетерпением. Снег и мороз им, как манна небесная. У таких на зимний сезон всегда соответствующий прикид в виде термобелья и лыжного костюма припасён. Санки, лыжи и коньки свои предпочитают. Не потому, что не любят ждать, когда инвентарь освободится. Или из соображений личной брезгливости. Просто выбирать санки, примерять коньки, смолить и смазывать лыжи для них отдельное удовольствие. Почти релакс.
Хозяева квартиры как раз такими зимнелюбами были. В первый же зимний выходной на каток собрались. Стали коньки с антресоли доставать. А коньки за лето почти всю антресоль проехали. В последнем кульбите на зелёный чемоданчик свалились. Выбраться не смогли. Там и остались.
Пришлось хозяевам вещи сверху выгружать, чтоб до коньков добраться. Заодно антресоль профеншуить: пыль протереть, кое-что достать, кое-что наверх положить.
Вот это «кое-что» всю жизнь антресоли перевернуло. Коньки вместе с искусственной ёлкой и ёлочными украшениями отправились вниз. Стопка с нотами расположилась рядом с зелёным чемоданчиком. Сверху на неё водрузили новую коробку. Всю конструкцию закрепили ящиком с инструментами. Остальные вещи на свои места вернули. Фанерные дверцы закрылись, шпингалет снаружи тихо щёлкнул.
Наступившая тишина длилась недолго.
Из новой коробки высунулся круглый чёрный диск. Такое уродство обитатели антресолей видели впервые. Вся поверхность диска с обеих сторон была исполосована тонюсенькими круговыми насечками. Посередине лежал розовый кружок с буквами. В самом его центре зияла круглая дыра с ровными краями.
- Здрасьте.
Голос уродины был мелодичный и приятный. Старожилы, сражённые её видом, не знали, что ответить. Поэтому предпочли промолчать. Новенькая даже краем не повела. Огляделась по сторонам, увидела чемоданчик, негромко ахнула, сказала кому-то внутрь коробки:
- Кого я вижу! Какая удача, скорей все сюда.
Представьте, что почувствовали другие обитатели антресолей, когда из коробки выглянули с десяток таких же страшилищ. Выскочить некуда: дверцы закрыты. Снаружи на шпингалет заперты. Реакция на нежданную опасность у всех оказалась одна: замереть, затихнуть, сопеть потише, наблюдать повнимательнее. Может, кто-нибудь спасётся.
Черные диски выкатились из коробки, окружили зелёный чемоданчик, загалдели наперебой:
- Ой, как хорошо!
- Какое счастье.
- Наконец-то!
- И нашей коробке счастье привалило!!!
- А мы-то молчим-молчим…
- Сколько лет, сколько зим…
Самый первый диск коснулся краем зелёного дерматина, сказал:
- Не томи, открывай.
Металлические защёлки клацнули одновременно, крышка с почти белой пластиковой сеткой откинулась. Обитатели антресоли от ужаса зажмурились и перестали дышать.
Позже, под звуки марша Радецкого, они со смехом будут вспоминать, как испугались пластинок, дрожали от ужаса, пока открывалась крышка проигрывателя.
Отныне атмосфера микро-чердачной коммуналки была пропитана исключительно музыкальным духом. Сонаты, вальсы и симфонии вперемежку с Барыкиным, Челентано, «Modern Talking» и «Led Zeppelin» звучали из пластикового динамика.
- Я одного в толк не возьму. Почему ты столько лет молчал? Мы думали, ты немой.
Протарахтела игрушечная швейная машинка, пока сменялись пластинки. Проигрыватель крутанул диск, двинул лапкой с иглой на конце в сторону коробки с пластинками:
- Я так устроен. Без них ничто. Немой. Ни одного звука не могу произнести.
Новая пластинка легла на диск и закружилась в восторге. Лапка опустила иглу на бороздку. Динамик степенно пошуршал для важности несколько тактов. И запел голосом Лемешева:
- Я люблю, вас…Я люблю вас…