Заедая медом

Декабрь сыпал снегом. Огромные хлопья неторопливо вальсировали вокруг высоких сосен.  Тяжелое снежное одеяло опустилось на лес. Маленькие елочки, как плотно укутаные младенцы, выстроились вдоль дороги. Ворон  раскинув черные как смоль крылья, парил над безмолвным лесом.
Винни-Пух еще засветло направился в гости к Пятачку. По давней традиции проводить Старый и радостно встретить Новый год. Дорога была неудобной. По пояс в рыхлом месиве Пух настырно бороздил  снежную целину. Тянувшийся позади след походил на колею от маленькой грузовой машины. Пух останавливался, тяжело дышал, падал на спину и глядел в серое небо. Отяжелелые, беременные снегом облака,  не торопясь ползли в сторону пятачкова домика. Вот бы мне уцепиться коготком... Но на память лез рассказ  Шаламова "По снегу". Где-то в далекой Сибири пробивали дорогу без тракторов и машин. Шла пятерка арестантов в глубоком нетронутом снегу. А потом по этим натоптышам шли сани, трактора, люди. Наверное писателю, а не читателю  необходимо залезть в такую глушь, куда  "Макар телят не гонял" и отведать перца жизни. Писанное с натуры, продиктованное обстоятельствами, а не выдуманное в полудрёме у потрескивающего камина,  сильней действует на читателя. Этому без сомнения веришь, сострадаешь и на многие часы и дни сживаешься  с героем.

День был короткий. К вечеру подморозило и на черном небе высыпали звезды. Луна выплыла из-за тучи и  застряла в верхушке сухой елки. Винни-Пух выполз на поляну и был радушно встречен запахом печного дыма и сдобной выпечки. Глубоко втянув в себя приметы жилья и бьющей ключом жизни, на крыльях предвкушения стремительно пересек поляну и очутился у дверей небольшого домика.
Пух отряхнул лапы и дернул колокольчик. За дверями что-то упало, дверной засов завибрировал, лязгнул и на пороге появился взмокший  Пятачок.
  - На манеже все те же - раскинув лапы - сказал Пух.
  - Ну наконец-то!  Вчера так мело, я думал ты не придешь.
Пух потоптался у двери и шагнул к печи, прижался животом к горячим кирпичам и засопел от удовольствия.
Пятачок кружился вокруг стола. Стол обростал едой и посудой. Горшочек мёда, пирожки с картошкой, морковный холодец.
Друзья уселись за стол.
Пух поднял к потолку кружку с чаем, шмыгнул носом:
  - Давай Пятачок проводим старый год. Это был не простой год. Сначала я поссорился с егерем. Как же долго с пеной у рта он убеждал меня, что медведи зимой должны спать. А я лишь хотел донести до него ту мысль - что жизнь не может умещаться в рамки лишь одной физиологии. Есть исключения и я являюсь этим единственным скромным исключением. Он толдычил о природе и ее законах. Я же, показал небольшой разрыв плюшевой шерсти на боку. И что не смог  мой красноречивый язык, то  сделал кусочек ваты. Сергей Степаныч стушевался и затих... Сказал, что будет просить направить его в другое место. Страна большая лесов мно... Хотя какой много. Мне тут дятел на днях рассказывал, что какие-то железные чудища валят лес, оставляя после себя изуродованную пустыню. Беда. Вот и живи с ощущением нарастающей катастрофы. 
 Пух громко швиркнул чаем. Придвинул горшок  и заел прошлогоднюю  горечь  пахучим липовым медом. Пятачок ловко вилочкой выуживал  морковные звездочки в холодцовом желе. Пух бросал на друга незаметные взгляды и размышлял, "только в нашем лесу может быть такое несочетаемое сочетание - Пятачок и холодец".
 - Да, кстати, еще неприятность, - должаю в магазине. Благо Наталья Петровна сердца бездонного океана человек... Всё только и слышу от нее: ну, смотри, в последний раз, в последний раз... Как же хорошо, что этот последний раз такой непоследний...
Стенные часы щелкнули и кукушка сообщила о новом времени.
  - Пятачок, с Новым годом!
  - С Новым годом, Пух!
  - Пускай мед не кончается в твоём доме Пятачок, пускай железные чудища сломаются и пропадут. Пускай Степаныч простит меня и найдет другое место, а у Натальи Петровны последний раз не закончится никогда! 
  - Пускай! - хрюкнул Пятачок.