Программа турагентства

Его мелодия чаще грустна, но смена настроения происходит неожиданно. Лежа в роскошной постели рядом с молодой красавицей, он с закрытыми глазами вяло выдает «романтическую белиберду»: «Ах, Ах… Любовь, любовь… Глубокие чувства…» Воображение спонтанно уносит его в «золотой девятнадцатый век», затем возвращает в милое Заволжье, где «местный олигарх еврейской национальности» построил в сосновом бору альпийскую деревню. Из брезентовой сумки он достает серебристый саксофон, поднимается на дюны, чтобы сыграть мелодию любви. Вот слова, которыми он утешает свою возлюбленную: «Очарование – разочарование, восторг и боль… Это и есть жизнь. Ты не бойся ошибиться! Если даже ты споткнешься, всегда будешь помнить тот восторг, который называется влюбленностью. Любая рана быстрее заживет, если будешь помнить всепоглощающее тебя чувство и то, как наша генетическая память вылечивает от недугов вопреки усилиям врачей».
(Пролог)





В отеле, кроме завтрака, в любое время суток можно было заказать чай, но Кирилл вышел в сонный дождливый город: ему нужно было сменить атмосферу. Отель находился в середине узкого квартала. Около домов почти впритык стояли автомобили. Чтобы перейти на другую сторону улицы, необходимо было найти проход между машинами, аккуратно пролезть и суметь не запачкаться.
Моросил мелкий дождь, пешеходов было мало. К Кириллу подошли трое африканцев. Он съежился. После недавнего афро-арабского бунта любой путешественник на его месте почувствовал бы себя не в своей тарелке. Один из незнакомцев внимательно разглядывал его. Очевидно, африканцы уже приучили европейцев опасаться их. Так смотрит в каком-нибудь глухом тупике вожак бродячих собак. Кирилл подавил в себе испуг. Вожак это заметил. Он попросил у него сигарету. На этом инцидент был исчерпан. Все-таки Кирилл бывал в разных ситуациях и знает, как вести себя, если что.
...Уставший от капризов туристов метрдотель зашел в номер новых постояльцев и помог девушке передвинуть мебель. Лена устала с дороги и безумно хотела спать. Все вокруг, начиная с этого проклятого метрдотеля, который что-то бормотал себе под нос на непонятном языке, заканчивая самим Парижем, раздражало ее. Помочь могла только горячая ванна с белой пеной.
Плюхнувшись в воду, Лена почувствовала себя другим человеком.
«Где же Кирилл? Наверно, ходит сейчас надутый. Мне не нужно было накалять обстановку, ведь он устал не меньше, чем я».
Сонная леди в накинутом платке, чуть прикрывающем плечи и живот, открыла дверь номера. Не проронив ни слова, тяжело упала в постель у окна. Кирилл зашуршал бумажными пакетами с едой, стараясь шуметь как можно меньше. Разделся, тихо спросил:
— Будешь ужинать?
Девушка не ответила. Встала с постели, посмотрела на него посвежевшими после ванны глазами. Пока Кирилл отсутствовал, у Лены прошли и раздражение, и усталость. Он достал маленькие спрессованные кусочки ветчины и по одному стал подавать их ей.
— Как на улице? Дождь?
— Дождь. Ты была права: воздух здесь совершенно другой, мягче. И сырость. И французы, замотанные в шарфы.
— Здесь очень мягкая вода. Волосы можно вымыть да¬же без шампуня.
— Поухаживай за собой сама, я проверю, — он отдал ей пакетик, встал.
— Постой. Не обижайся на меня. Я не хотела.
— Не обращай внимания. На твоем месте любая поступила бы так же, — он дотронулся до ее руки.
Уличные фонари светили в окна, казалось комната наполнена голубизной моря во время сумерек. Нет, действительно, не надо относиться к жизни слишком серьезно. Просто баба встала в позу и ведет себя как капризная школьница.
Вода действительно была мягкая. Кирилл вошел в спальню, испытывая после ванны ощущения приятного эротического массажа. Лена лежала в постели. Руки раскинуты, ладонь почти доходила до постели Кирилла. Грудь приоткрылась, сосок оголился. На фиг! Он не будет поддаваться провокациям. Лег в свою кровать, стараясь дышать тише, и долго не мог заснуть, вслушиваясь в нечастые сигналы машин и мерный стук дождя. Минут через сорок он не выдержал, сказал тихо, неуверенный, что девушка еще не спит: «Спокойной ночи, Леночка!» Она ответила сразу же: «Спокойной ночи, Кирилл!»
Путешествие должно начинаться не со знакомств с достопримечательностями. Путешествие должно начинаться с секса. Хоть он и не признался Лене, но он был обижен на нее.


* * *
Солнце теплыми сверкающими лучами стреляло в открытое окно. Было светло. Он удивился — уже одиннадцать часов. Возможно, он забыл перевести часы на парижское время. Растормошить себя и слезть с теплой, уютной кровати было необходимо: ведь он приехал сюда не для того, чтобы спать.
Кирилл увидел на маленьком журнальном столике записку: «Доброе утро! Ты так крепко спал, и я не стала тебя будить. Я жду тебя на первом этаже, в баре. Спускайся, там очень вкусный кофе и французский шоколад. Я уже успела попробовать. Лена».
В баре Лены не было. Он сел в мягкое кресло, попросил принести завтрак. И хотя для завтрака было уже поздно, пышная итальянка все же принесла ему бутерброд, кофе и сдобную булочку и попросила больше не опаздывать. В баре можно было курить. Завтрак он начал с сигареты. От дыма появилось легкое головокружение, но оно было сладостным. Огляделся: бар для четырехэтажного отеля слишком мал. Увидел вход в большое помещение с расставленными столами и стульями: завтракают, очевидно, именно там.
Вышел в узкий квартал, тесно заставленный автомобилями. Шел бесцельно, куда глаза глядят. Асфальт был сухим, будто дождя вчера и не было. Тепло. А парижане словно по старой привычке шагали с намотанными на шеи шарфами. Это его удивило. Да, холодными вечерами шарф не лишний, но сейчас-то зачем кобениться? Пройдя квартал, он вышел на проспект, его обдало холодом и пронизывающим ветром. Теперь только Кирилл понял, что шарф действительно нужен. Зашел в первый попавшийся магазинчик, выбрал шарф поскромнее, однако намотать его вокруг шеи, как это делают парижане, постеснялся. Заправил по-российски под куртку — теперь жить можно. В программе турагенства в этот день была поездка в Версаль. Он, разумеется, опоздал и не захотел тащиться с туристами.


Их было трое. Преследователи шли, широко скалясь. Он вспомнил один фильм.
Воины обреченно смотрели на превосходящего по силе противника с безысходной отчаянностью. Застыв, они ждали: сейчас они превратятся в пищу для грифов.
Только главным персонажем здесь был он. Кирилл подошел к мужчине с небольшой бородкой, нервно жестикулируя, стал объяснять, что он ожидает девушку, которая ушла в бар, показал на даму с темными волосами, объясняя, что она похожа на его подругу. Собеседник наконец-то понял, энергично кивнул. Он медленно и демонстративно, чтобы видели три его новых друга, вытащил паспорт и небольшой сверток с деньгами и попросил бородача передать его Лене изобразив при этом пальцами, что ему нужно торопиться.
На ватных ногах, но заставляя себя ступать твердо, Он направился к входу в метро. Сомнений быть не могло: за ним, выдерживая приличное расстояние, идет троица.