В Петербурге

Помня о целебном вдохновении, которое дарует родное Михайловское, Пушкин отправился туда в 1835 году, уверенный, что и на этот раз сможет там отвлечься от городской суеты, преодолеть усталость, напитаться Поэзий Природы.
- Кормилец мой! - всплеснула руками, едва увидев его, знакомая крестьянка, - Что же стало с тобой?! Как же ты переменился! Постарел. Да и подурнел ты как, кормилец мой!
- Хорош я никогда не был, - сказал Пушкин и прибавил, вздохнув тяжело, - а вот молод был.
На этот раз в Михайловском не писалось. Поэт постоянно чувствовал на себе сочувственно-жалостливые взгляды.
36-летнему поэту казалось уже, что ничего не осталось от молодости.
Он хотел найти радостное вдохновение в Природе, а вместо этого смотрел на старые, знакомые сосны и, видя, как рядом с ними появились новые, юные, испытывал такое раздражение, как "при взгляде на молодых кавалергардов на балах, на которых сам уже не пляшет".
Давно не видевшие Пушкина жители Михайловского обсуждали между собой, насколько он постарел, подурнел.
- Это и понятно, - сказал кто-то из них, - всё потому что он в Петербурге подолгу живёт. Там люди быстро стареют.
И все с этой мыслью согласились.