Странный случай

     Хочу рассказать об одном странном, и на мой взгляд, весьма любопытном случае.
     В жизни каждого человека есть много интересных и незаурядных событий, о которых можно написать десятки, и даже сотни интересных рассказов.
     Об одном из таких случаев я вспомнил вчера, когда стали приходить в голову новые стихи. Не знаю, откуда возникла эта тема: «Видение», о том, когда я со своими друзьями оказался в Некрополе….

     Было это много-много лет назад. Я с моими приятелями был в Ленинграде. В начале 90-х годов мне часто приходилось туда ездить. Специально этот город называю по «старому», так как к «новому» названию «Северной столицы» у меня «душа» не лежит.
     Ну, посудите сами. Многое нельзя переименовать. Например. Словосочетание «Санкт-Петербургская» блокада «режет» слух. А «Ленинградская» блокада – это уже устоявшийся термин, обозначающий один из самых трагичных периодов истории России.

     Так, вот. В то время я был адвокатом «из Ленинграда», так как меня приняли в адвокаты именно там. Мы ездили каждый год туда на конференции, приезжали в суды и т.д.
     Тот незапамятный случай произошел в ночь на «Ивана Купала». Мы даже не знали и не подозревали, что это за ночь. Для нас это был первый, самый обычный вечер нашего очередного приезда в Ленинград. Лето. Ясный вечер. Мы сошли с поезда и успели только заселиться в гостиницу.

     Мы вышли из гостиницы и отправились в сторону Александро-Невской Лавры. Почему мы пошли в тот вечер именно туда, не знаю. На улице было душно. Пока добрались до Лавры стало смеркаться. Никогда раньше вечером там не был, и даже не ожидал, что в столь позднее время в этом «городе мертвых» окажется так много народу.
     Да, да. Некрополь – это не просто несколько объединенных между собой старинных кладбищ, а это целый большой город «мертвых». По Некрополю, несмотря на столь позднее время еще водили экскурсии и ходили многочисленные группы «диких» туристов. Мы также стали с любопытством рассматривать памятники, усыпальницы и т.п..

     Я никогда не питал никаких «положительных» чувств к кладбищам, и поэтому старался обходить стороной эти печальные места. Тем более, меня не тянуло приходить на кладбище вечером или ночью.
      А здесь, поддавшись чьей-то странной идее, мы оказались в середине огромного Некрополя поздним вечером.
     Поздние посетители быстро стали «рассасываться», покидая Некрополь. Мы какое-то время шли по направлению к монастырю, крыша и колокольня которого виднелась за деревьями.
    Так, мы подошли к самому зданию монастыря, который располагался с трех сторон: слева, впереди и справа от нас.
     Кто-то из моих друзей сказал, что мы можем выйти из Некрополя через другой выход, который должен располагаться сразу же за стеной монастыря. Перед нами люди поднимались по лестнице и шли к какому-то сооружению, за которым исчезали из виду.
     Вслед за этими людьми мы поднялись по лестнице, прошли по «галерее» вдоль монастырской стены, и … уперлись в замурованный проход. Мы просто оторопели, остолбенели от неожиданности: где же выход?
    Все четко видели, как люди так же шли, а потом «исчезали» за стеной сооружения в виде небольшой башенки. Мы стояли на том самом месте, но никакого прохода не было.
     Было совсем темно, если это слово «темно» можно применить к «белой» Ленинградской ночи. Правильнее было бы назвать такое освещение, как «полу-сумерки», когда газету читать уже нельзя, но еще видно, что перед тобой находится именно газета, и, даже можно отличить отдельные крупные буквы заголовков статей.

     Вдоль «галереи», по которой мы шли по монастырской стене, располагались электрические лампочки, которые тускло, еле-еле освещали только небольшую часть стены.
     Мы снова и снова проходили по той части галереи, где должна была находиться дверь. Но двери не было. Точнее, она была видна в кирпичной кладке очень даже четко, но дверь была замурована. Причем замурована она была давно.

     А теперь, представьте наше состояние. Ночь. Монастырь. Вокруг - кладбище, за которым чередой идут одно за другим еще с десяток кладбищ этого города «мертвых». Чтобы выйти в город «живых», нужно пройти через огромный город «мертвых». В темноте на это понадобится не менее 20-30 минут. Перспектива для нас складывалась далеко не самая «радужная». Никого из людей не видно, словно все «провалились сквозь землю».

     Еще раз с сожалением посмотрев на замурованную дверь, мы направились в сторону входа в Некрополь. Настроения никакого! И в это самое время на колокольне часы бьют полночь. У каждого из нас в руках фотоаппараты и на всех - две видеокамеры. Мы все-все снимаем. Единственно, что поднимает наше настроение – это то, что мы сможем все, что сами увидели, показать другим людям. Мы снимали «людей», которые шли по галерее к замурованной двери, снимали памятники, стены монастыря, колокольню с часами, снимали все, что было необычным, и что могло нам пригодиться в будущем.

    Первый раз мы снимали часы на колокольне ровно в 11 часов вечера. Значит, мы целый час ходили ночью по монастырю. Потом, на следующий день, мы с удивлением обнаружили, что больше половины снимков оказались непригодными. А часы на колокольне на наших фотографиях всегда показывали только одно и то же время – 11 часов вечера. Но это было на следующий день, а в ту ночь, мы снимали все подряд, что, на наш взгляд, было необычным или представляло какой-нибудь интерес.

    Неспеша мы направились по аллее в сторону выхода. Проходя мимо могилы с памятником красноармейцу, мы с удивлением и с неприкрытым ужасом обнаружили на соседней могиле одинокого пожилого мужчину в темном пиджаке, который восседал на лавочке, и неотрывно смотрел вдаль куда-то в сторону замурованной двери. На дворе стояло жаркое лето, было очень душно, все шли в летних рубашках с короткими рукавами. И при этом мы все обливались потом. Поэтому этот мужчина в пиджаке вызвал у нас явное удивление.
     Один из моих спутников о чем-то спросил мужчину, но тот даже не пошевелился. Уже другой из моих друзей обратился к мужчине в пиджаке и поинтересовался не нужна ли тому какая-нибудь помощь. Но тот продолжал молча сидеть.
     За спиной внезапно раздался сиплый голос: «Мужики, закурить есть?». От неожиданности я чуть не выронил свою видеокамеру. Мои попутчики передали просившему бомжеватого вида мужчине пачку сигарет, тот кивнул головой, молча положил всю пачку сигарет себе в карман и растаял в сумраке ближайшей могилы.
     И хотя это была у нас последняя пачка сигарет, никто не стал догонять этого «просителя». Каждый из нас подумал, что попытка вернуть сигареты или «устыдить» исчезнувшего мужчину, может оказаться «последней» и в прямом и в переносном смысле.
     Добросовестно отсняв на фотоаппарат сидевшего около памятника красноармейцу одинокого мужчину, и могилу у которой «скрылись наши сигареты», мы заторопились в сторону выхода.
     Утром на фотографиях не оказалось никаких следов красноармейца, мужчины в пиджаке и «странной могилы» куда «отправились» наши сигареты.

      Зафиксировался только последний снимок с колокольней монастыря и с часами на башне, которые показывали все тоже время – 11 часов вечера. Хотя все хорошо помнили, что во время этой съемки часы показывали 30 минут после полуночи.

     В последний раз оглянувшись на кладбище у монастыря, мы увидели маленькие огоньки зажженных свечек, которых становилось все больше и больше. Мы в ужасе бросились к выходу. Меня обогнал высокий приятель по имени Борис, который на ходу через плечо мне «сообщил», что он успел сфотографировать это море зажженных свечей.

     Мы, четверо взрослых, молодых, сильных мужиков мелкой рысью пронеслись по центральной аллее Некрополя, выскочили из ворот главного входа, и по инерции, не сбавляя скорости, «прогарцевали» еще 2-3 километра вдоль пустых трамвайных путей.

     Может быть «мелкой трусцой» мы продолжили бы такое передвижение по пустынным улицам Ленинграда и еще дальше, если бы нас не остановил сердитый взгляд патрульного милиционера, который поинтересовался, куда это мы так спешим поздней ночью. И с иронией в голосе добавил: «Может быть Вы куда-то еще опаздываете?»

     Борис быстро перехватил инициативу у ехидного милиционера и успокаивая прерывистое дыхание сказал, что мы передвигаемся не «поздней» ночью, а – «ранним утром» и показал на большие часы, которые показывали 30 минут четвертого ночи.
     Пройдя по берегу Невы, где было хоть немного прохладнее, чем в центре города, к 5 часам утра мы добрались до своей гостиницы, где купили сигарет, еды и водки.  Там же нам любезно сообщили, что гуляли мы по кладбищам аккурат в самую жуткую ночь – на «Ивана Купала», когда вся нечисть вылезает из своих потаенных мест, а покойники – норовят выйти из своих могил….

     В номере первые три рюмки мы выпили молча, закурили. Есть совсем не хотелось, так как перед глазами еще стоял Некрополь, с его многочисленными могилами и с морем зажженных свечей….