Занимательная проктология. Необычный друг

    Довелось мне лет тридцать назад работать в небольшой поселковой больнице, заведовать хирургическим отделением. Хирургическим оно было чисто номинально. Узкой специализации, как сейчас, когда появились «специалисты только по большому пальцу на ноге» (это мы так шутили), в то время не было и приходилось кроме хирургии заниматься и другими вещами. И урологией, и онкологией, и нейрохирургией, травматологических и прочих больных пользовать, словом – лечить всех, кто нуждался либо в скальпеле, либо в иголке с ниткой. Приходилось и трепанации черепа делать, и парапроктиты вскрывать.
    Кстати, кто не знает – парапроктит это воспаление тканей вокруг прямой кишки, одно из самых частых проктологических заболеваний, обычно требующее хирургического пособия.
    Именно в проктологии довелось мне столкнуться с несколькими курьезными случаями, о которых я и хочу поведать.

    Долго думал – а стоит ли? Ведь тема, надо сказать, не очень куртуазная, да и слова здесь, может быть, не очень благозвучные. Хотя, на мой взгляд – слова как слова. Все же после долгих раздумий решил написать, посчитав, что если «предупрежден – значит вооружен». Я имею в виду читателей. Может кому-то удастся после знакомства с этими записками избежать подобных, искусственно и собственноручно созданных проблем со своим здоровьем, чего я желаю им от всей души. Но все же – кому претят и режут слух такие, к примеру, выражения, как, «каловый камень» или «анус», могут сразу переходить на другую страничку, потому что без этих и им подобных слов в проктологии – ну, никак.
    Кстати, проктология – это область медицины, изучающая заболевания толстого кишечника - ободочной и прямой кишки, ну, и методы их лечения.

    Итак, случай первый…

                Необычный друг

    Наше хирургическое отделение находилось на третьем этаже и, хотя лифт в больнице был, частенько приходилось в приемный покой, расположенный, естественно, на первом этаже, бегать по лестнице. Мне это до определенного времени не нравилось, я этого не любил, но… приходилось. Все изменилось после того, как я во время дежурства, вызванный в приемный покой, в лифте элементарно застрял. Лифтер у нас работал только до восьми вечера, а дальше, до самого утра дежурные врачи и медсестры пользовались лифтом кто как умел, на свой страх и риск. Я рискнул – и застрял. Может, нажал куда-то не туда или не так – на две кнопки сразу, может просто время лифту сломаться пришлось, но встали мы вместе с лифтом между вторым и третьим этажами где-то часа в два ночи.

    Механик по обслуживанию лифтов жил в городе, километрах в пятидесяти от нас, приезжал раз в месяц для профилактического осмотра своего детища, и никак не думал, что вдруг его вызовут среди ночи вызволять из плена не по делу рискнувшего доктора. Кроме него никто эту проблему решить не мог. Ждать пришлось долго: пока дозвонились, пока машину за ним организовали, пока доехали… Я даже сидеть на стульчике, который заботливый лифтер в кабине для себя поставил и даже мягкой подушечкой сиденье накрыл, чтобы геморрой не заработать, устал. Благо еще, что поступивший больной как узнал, что доктор из-за него в лифте застрял, почувствовал себя значительно лучше и пообещал, что до утра спокойно доживет. С чем и убыл, а другие больные до утра не обращались.

    С тех пор я предпочитал бегать в приемный покой по лестнице, даже днем, когда лифтер был на службе. Единственное, что я просил и даже требовал у медсестер приемника, чтобы они, звоня по телефону, давали информацию хотя бы в первом приближении, с чем обращается больной, чтобы знать с какой скоростью бежать, и к чему готовиться.
    В этот раз медсестра ничего внятного сказать не могла, сообщила только, что пришел больной, который очень хочет увидеть доктора, поскольку отчаянно нуждается в его помощи. А вот в какой – об этом он скажет только доктору.

    Молодой человек, лет двадцати – двадцати пяти, довольно симпатичный, с выразительными глазами и слегка вьющимися светлыми волосами впечатления страдающего серьезным недугом не производил. Но что-то необычное - не то страх, не то смущение - от него исходили. Он постоянно оглядывался и подозрительно посматривал на медсестру, оборачивался ко мне, но в глаза не смотрел, тут же опускал. Словом, что-то его мучило. Это было заметно, как и то, что он не хочет, чтобы наш разговор слышала кто-то еще.
    Оставив медсестру заполнять журнал обратившихся, я увел парня в смотровую, где стояла кушетка, и стандартно начал разговор:
    - Что случилось? Что беспокоит? – на что получил совершенно необычный ответ.
    - Доктор, у меня палка в животе, - чуть смущенно произнес он, и более решительно добавил, - она мне ходить мешает, неудобно.

     Какая к … «палка в животе»!? Издевается что ли? Недели две назад мы выписали из отделения мальчишечку лет двенадцати, у кого действительно была «палка в животе». Бегал пацан по огороду да споткнулся и на кол животом налетел. Так отец и привез его с торчащей палкой возле пупка  чуть живого, бледного, холодного, загибающегося от болей. Вот где повоевать пришлось. Но, слава Богу, справились.
    А этот на своих ногах, да еще улыбается. Смущенно как-то, виновато, но улыбается. Улыбаться ему палка в животе не мешает. Тем не менее, предложил прилечь на кушетку.
    Пульс немного частит. Ну, это понятно, скорее, просто волнуется. Язык чистый, влажный. Живот дышит, симметричен, не вздут. Особо на пальпацию не реагирует, но вот в левом подреберье отчетливо определяется какое-то образование. Достаточно плотное, гладкое, подвижное, слегка болезненное, сантиметра два – три в диаметре. Вот здесь мужчина реагировать и морщится начал, но, как оказалось, совсем не на осмотр. Обернувшись, я увидел дежурную сестру, которая подошла что-то уточнить. Нет, в приемнике нормально посмотреть не получится, да и откровенно поговорить не удастся. Он явно что-то скрывает.

    На лифте, как я мысленно не противился, поднялись в отделение, благо лифтер был на месте, прошли в перевязочную. Здесь я его конкретно пытать начал, правда, без утюга и паяльника, но выпытал, откуда у него инородное тело в животе, а то, что это действительно оно, я уже не сомневался. Паренек с перерывами, отворачиваясь, краснея и бледнея, поведал мне такую жизненную историю.
    - Понимаете… У меня зуд в заднем проходе, временами такой сильный, что сил нет терпеть… А когда почешешь – лучше становится… Вот я и приспособил для этих целей палку… По другому не получалось… Как станет невмоготу, я ей подвигаю – вроде легче. А тут что-то сильно приперло меня я и увлекся… А она возьми да и выскользни… И ушла вся в прямую кишку, спряталась… Я и так пытался достать… и эдак, да не получилось. Помогите.
    И так посмотрел на меня своими выразительными глазами вселенского страдальца, что я дальше все расспросы прекратил, прикинулся, что ему поверил.

    Уложил его на кресло проктологическое, перчатки надел, смотрю... В области ануса никаких следов раздражения, что обычно анальный зуд сопровождает, не увидел. Да и понятно. Откуда?.. Никакой это не зуд, а обыкновенная нетрадиционная ориентация. Ну, да ладно, это дело не мое. Мое дело помочь ему как-то…
    Ампула прямой кишки пуста и вроде ничего постороннего в ней не определяется, хотя пальцы у меня длинные. Пытаюсь войти глубже и самым кончиком ногтя наконец-то нащупываю инородное тело – краешек той самой злосчастной палки. Мама дорогая! Как же я ее удалять буду, если даже нащупываю с трудом?

    Никакой эндоскопической техники на тот момент у меня, кроме старенького отечественного ректоскопа не было. Им посмотреть - смысла нет. Концом тубуса, диаметр которого может быть и меньше, чем эта жердина, легко можно запихнуть ее еще глубже и ищи потом неизвестно что, неизвестно где и неизвестно как.
    Попытался два пальца ввести в кишку, получилось. Чувствую, парень морщится от боли, но терпит, молчит. А мне материться хочется. Двумя пальцами даже близко к инородному телу не подхожу.
    Ввести корнцанг и попытаться браншами захватить? Нет, не получится. Под контролем пальца можно было бы попробовать, а тут я его даже не достаю. Вслепую невозможно, очень высокий риск перфорации кишки со всеми вытекающими…

    Снова молча стою над нетрадиционным страдальцем, думаю… Если эта палка такая скользкая, как пациент уверяет, сама якобы в кишку проскользнула, может она и назад так же заскользит. Надо только на другой конец через брюшную стенку надавить, а здесь только чуть – чуть к выходу направить, указать «верную дорогу», как наш вождь в свое время говорил.
    Делюсь своими мыслями с пациентом. Нет, не про верную дорогу и куда мы по ней пришли, хотя похоже, и получаю его полное одобрение и согласие, понимая, что сейчас он на что угодно согласится.

    Снова максимально ввожу палец правой руки в прямую кишку, с трудом нащупываю краешек палки, а левой нахожу в подреберье торчащий конец и потихоньку на него надавливаю. Есть! Чувствую, как краешек палки в ампуле меняет свое положение и даже чуть увеличивается в размерах. Стоило чуть ослабить давление, и он снова практически исчезает. Понятно… Стенки кишки ригидные, здесь несколько изгибов, вот палка и заняла удобное место, где на нее давления меньше всего.
    Принцип понятен, перспективы есть, начинаем…

    С третьей попытки удалось вывести конец палки в ампулу прямой кишки, придавить пальцем к стенке и не дать снова упрыгать этому «противозудному средству» вверх. Больной спокоен, значит все нормально. Продолжаем разговор… Верхний конец палки через брюшную стенку уже не нащупывается, приходиться манипулировать с большой осторожностью, больше по наитию. Левую руку держу в напряжении постоянно, а в ампулу вхожу вторым пальцем, и уже сжимая палку между ними, направляю ее конец к анусу.
    Ну вот, наконец, он и виден снаружи. Первым пальцем придавливаю его и спокойно, помогая освободившейся левой рукой, извлекаю это «чудо» на свет божий. Вот эта дорога действительно оказалась верной.

    Ничего себе агрегат. Какого-то непонятно сине-коричневого цвета, сантиметра три в диаметре, с аккуратно закругленными, почти отполированными концами, длиной, наверное, сантиметров двадцати.  Интересная арифметика… Итак, прямую кишку сей предмет игнорировал,  прошел полностью выше, едва кончик определялся, это сантиметров двенадцать – пятнадцать, да сам все двадцать. Итого: он зашел в живот примерно на тридцать пять сантиметров и не порвал ни прямую кишку, ни идущую выше сигмовидную, и даже, судя по расположению конца в левом подреберье, умудрился попасть в еще выше расположенную нисходящую. И все они целые. Чудеса, да и только!

    Когда я вымыл под краном извлеченное инородное тело и бросил его в специальный тазик сушиться, оживший и улыбающийся совсем по другому – радостно и открыто, уже одевшийся пациент обратился ко мне с просьбой, которой я совсем не ожидал.
    - Доктор, а можно я его заберу? На память…

    Я был не против. Только почему его? Палка - она же женского рода, значит - ее…
    Уже потом, когда пациент с любимой палкой в руках скрылся за дверью, сообразил. Это, скорее всего, его друг, а значит мужского рода. Тогда все правильно - его. Может у него даже и имя есть...


     Продолжение следует.