Плакать не плакать?

                Вчера сидит у меня за чашкой кофе сосед, спорт-фото-камерад. Воспитанный такой немец, даже слегка робкий, чистых прусских кровей; идти на прогулку с палками накануне договорились. Как, вдруг, звонок от его зятя Томаса. Телефон на громкой связи. Тот слово не может вымолвить, рыдает. Мой сосед-камерад догадался по ком и сразу  ему – в унисон. Я –  в  Агромадной непонятке... За 33 года жизни здесь даже на похоронах не видела, чтобы немец плакал. Не принято у них и всё тут-то; и даже позорно делать длинное лицо, намекая тем самым на сочувствие. "А что такое? Быстрее рассказывай", – тороплю камерада, сгорая от нетерпения.

                Оказывается, умерла его пожилая старшая сестра Ева. Не от ковида, от пожизненного бесконечного курения, как голландская королева Беатрикс.  Много лет сестра-колясочница сидела с дыхательным аппаратом на груди и коптила белый свет, продолжая "наслаждаться жизнью". От неё несло, как от пепельницы. Дом "ароматизирован" навсегда, на века. Мебель и стены от никотина приобрели тёмно-жёлтое блестящее покрытие, напоминающее цвет крылышек некоторых насекомых. Шторы стояли колом, занавески сыпались от прикосновения.

                По моим понятиям отмучилась бедняжка, и всех отмучила, а тут её  самые близкие муж и брат такой вой подняли, даже завидно стало; сомневаюсь, что по мне в день кончины кто-то из родни так неистово и искренне станет горевать да слёзы проливать. Ещё в большей непонятке, выясняю всё же причину столь горючих мужских слёз. А причина-то, оказывается, "серьёзная": без инвалидной пенсии законной супруги у Томаса теперь будет гораздо меньше денег. Успокаиваю:
– С голоду твой Томас не помрёт. В крайнем случае обратится в социламт за доплатой; там всем дают.
– А ты представляешь сколько ему бумаг придётся собирать? А для него это тёмный лес.

На фото: акварель автора "Лимоны". 40х60см.