Охота за Правдой II - Старые друзья

- Я городской начальник города Заразской! Да как вы, канцелярские крысы, только смеете арестовать меня и силой притащить меня сюда?!
- Вам надо было об этом раньше думать, прежде чем класть руки на казенные деньги, господин Панкратов.
- Ах ты! Да я тебя-!
- Сядьте. Лучше отдохните.

Частный пристав Николай Громов отвернулся от Панкратова, который в этот момент сидел в заключении, его лицо пунцовое от гнева, чтобы усесться на лавке в проходе и ждать. Через несколько минут, дверь кабинета Московского полицмейстера открылась. В коридор вышел его помощник, человек средних лет с маленькими усиками и круглыми очками, и жестом позвал Громова. Тот быстро встал на ноги и вошел в кабинет, оставив помощника в коридоре с заключенным Петром Панкратовым.

В кабинете своего непосредственного начальника, Громов всегда чувствовал себя лилипутом среди великанов. Высокий потолок, белые пилястры вдоль стен, громадная дубовая мебель, и длинные белые тюлевые шторы - всё это возвышалось над ним. Хотя, сам Николай не был маленьким человеком. Он был красивым, высоким, и широкоплечим мужчиной двадцати трех лет, с вьющимися, темно-коричневыми локонами и густыми бровями. Такой мужчина как он выделялся в толпе, привлекая внимание своим томным взглядом, но тут же отпугивал своим серьезным выражением лица и нахмуренными бровями.

Полицмейстер стоял у окна, проглядывая сквозь штору на занятую московскую улицу когда Громов вошел в комнату. В последние дни, его лысеющая голова казалось все глаже и глаже, заставляя его чуть ли не постоянно носить сероватый парик. Его спина была чуть ли не скрючена от многих ночей проведенных за письменным столом. На подбородке и на правом виске у полицмейстера было два маленьких шрама, полученные во время долгих лет службы. Очки, которые с легкостью сидели на его орлином носу, сильно нуждались в очистке, но за прошлую неделю он все никак не находил свободной минуты. Может, с арестом городского начальника, местные московские преступники хоть на недельку угомоняться.

- Городской начальник, Петр Панкратов, арестован и сидит в заключении у нас в канцелярии, Ваше Высокоблагородие, - доложил Николай с поклоном, закрыв за собой дверь. Полицмейстер задумчиво кивнул и тяжело вздохнул, ведь он довольно хорошо знаком был с городским начальником. - Иван Семенович? - Громов спросил, приподняв бровь когда его начальник ничего не ответил.

- Отлично, отлично, Николай Анатольевич, - кивнул полицмейстер, отворачиваясь от  окна. - Отлично поработали, как всегда. Хотя, я конечно не могу сказать что я удивлен. - Николай ничего не ответил. Он решил держать свое мнение при себе - должен же был Панкратов откуда-то брать средства на летнюю усадьбу, три кареты, и прислугу, а прибыль городского начальника такого маленького городка как Заразской не могла бы всё это позволить. Именно, благодаря всем этим расходам Громов сперва и заподозрил Панкратова.

- Рапорт будет в вашем кабинете к сегодняшнему вечеру, Ваше Высокоблагородие, - уверил его Громов, повторно кланяясь, и уже хотел покинуть кабинет, но его окликнул полицмейстер.
- Постой.
- Да, Иван Семенович?
- Я завтрашним утром отправляюсь в Петербург, - начал полицмейстер, отходя от окна и усаживаясь за свой стол. - Требуется личный доклад, а так же и рапорт, об аресте градоначальника. Ты едешь со мной. Согласен?

Николай недолго думал над предложением полицмейстера. Он знал что, если он поедет вместе с ним в саму столицу и успешно наладит важные связи, то у  него может появиться возможность достичь своей мечты и попасть в Тайную Экспедицию. Слегка ухмыляясь, всё еще продолжая мечтать о своей цели, Громов кивнул в согласие.

- Как прикажите, Ваше Высокоблагородие.
- Тогда иди расспроси градоначальника, а потом можешь идти собираться. Завтра в полдесятого за тобой приеду, будь готов. Понял?
- Понял, Иван Семенович.
- Ступай, тогда.

С трудом сдерживая ликующую улыбку со своего лица, Громов отдал честь полицмейстеру и вышел из кабинета. Там, он на мгновение остановился. Глубоко вдохнул, выдохнул, одернул лацканы своего простого коричневого кафтана и направился к Панкратову. У него на лице теперь было привычное серьезное выражение лица, хотя изнутри он продолжал восторгаться своему огромному везению. Но, он вдруг себе напомнил, это было еще и благодаря его способностям; каждое дело за которое ему приходилось браться, Николай в конце концов решал. Он славился среди коллег своим остро понятием и умением с легкостью обращаться не только со шпагой, но и с пистолетом. Такому частному приставу как ему надлежало ехать в Петербург. И наконец, этот момент настал.

***
Первое, что Мария сделала, по прибытию в Москву, это отвязать утомившуюся лошадь от кареты-кабриолета и найти желающего купить украденный экипаж. Конечно, она могла бы тут же продать их вместе, но она посчитала что продажа столь дорогой кареты и еще в придачу с ней лошади не сможет остаться незамеченной. А ей незачем было привлекать ненужное к себе внимание, тем более что у Панкратовых и так было немало связей в городе, благодаря которым они наверняка попытаются разыскать её.

К счастью, нашелся покупатель для кареты. Двое поляков, очевидно не местных, судя по их постоянному оглядыванию по сторонам, долго спорили между собой, а рядом с ними стояла старая карета со слетевшим колесом. Инструментов починить карету у них не было, а ехать домой надо было срочно. Они и купили у Марии кабриолет. Теперь у неё было семь рублей.

Затем, Мария неожиданно вспомнила свое платье - на ней до сих пор было её свадебное платье. Оно, как и дорогая карета и ухоженная лошадь, выделяло сбежавшую невесту из толпы, своей качественной нежно-голубой тканью. От него нужно тоже избавиться. Немедленно.

Столь глубоко была Мария погружена в свои мысли и планы о том как можно было избавиться от всех следов своего присутствия в Москве, что она ничего вокруг себя не замечала. Ни сплетни рыночных торговок, ни драки что шла поблизости, прям на пороге маленького трактира, ни вершины башни Императорского Московского Университета что виделась вдалеке. Она замечала лишь изумленные взгляды прохожих. Даже для московской элиты, такое яркое и дорогое платье было слишком. Нет, от него решительно следовало избавиться. Но как?

Вдруг, ни с того ни с сего, Мария вспомнила как родители два года назад, в честь шестнадцатилетия своей младшей дочери, съездили с ней в Москву и заказали два новых платья у самой лучшей портнихи в городе. Она даже до сих пор помнила её местонахождения. К ней она решила пойти.

Привязав лошадь на улице и тщательно оглянувшись по сторонам, Мария поднялась по ступеням к узкому дому портнихи и решительно постучала в дверь. Хотя портниха конечно удивилась, увидев на своем пороге столь наряженную молодую барышню, одну, Мария сумела побороть свою неловкость и зайти в дом. У неё не было времени на такие нежности от которых она теряла время, и возможность исчезнуть без следа.

Портниха, осилив свое удивление, с радостью приняла предложение Марии. Такое дорогое платье, пошитое из изящной ткани, можно было бы с легкостью продать любой богатой московской барышне. Взамен на него, Мария много не просила. Всего-навсего простую юбку из грубо сплетенной серой шерсти, которая висела у неё на стуле, жакет из такой же шерсти, и белый платок.

Еще больше удивлена чем прежде странной просьбой девицы, портниха сперва хорошенько рассмотрела предложенное ей платье, проверя ткань и швы на качество. Только после всего этого, она удовлетворенно кивнула и согласилась на обмен, зная что сможет продать платье за два раза больше чем то что Мария у неё хотела взять. Таким образом, Мария успешно приобрела себе новое платье которое вовсе не выделяло её из толпы торговок, что бродили по улице.

Распрощавшись с портнихой, она вышла обратно на улицу, потуже затягивая белый платок на своей груди, копируя моду простых женщин. Теперь, осталось только избавиться от коня - за него можно выручить хорошую сумму, на которую она сможет купить себе все нужные яства перед тем как отправится в Петербург.

Глубоко вздохнув и набравшись сил, Мария отвязала коня и повела его за собой по занятой улице, громко крича, следуя примеру других продавцов. - Кому нужен конь? Молодой конь, ловкий и спокойный! Кому нужен конь? Продам за недорого! Кому нужен конь?

Так она шла вниз по улице, обрадованная, что никто не обращал на неё особого внимания, позволяя ей слиться с шумной толпой. Но, прошел час, никто до сих пор не был заинтересован её конем. В конце концов, Мария остановилась на углу одной из менее занятых улиц и уселась в тени на кучу наваленных дров. За час блуждания по главным улицам Москвы, Мария покинула район торговли, что был расположен рядом с побережьем реки, и забрела на мастерские двора.

Солнце продолжало сиять в небе над ней, но теперь он ей не казался радостным и легким, а жарким и жестоким. Оглядываясь по сторонам, на работников и мастеров, что трудились во всю в своих простых рубахах, на лающих псов, и на споры мастерских жен, Мария махнула на это всё рукой. Вряд ли кому-нибудь из них понадобиться такой породистый конь. Ей на мгновение пришла мысль взять да отпустить его, но, глядя на коня который так преданно следовал за ней повсюду, Мария не смогла найти в себе достаточно коварства чтобы так с ним поступить.

Она уже собралась пойти к выходу из двора на улицу, остыв слегка в теньке, как вдруг ей послышался спор двух господ, что стояли неподалеку.

- Я должен поехать вместе с тобой, а то вдруг что-то случится по пути, а я об этом еще долго не узнаю!
- Даже если бы я не был так против вашего присоединения к нам, вы всё равно не смогли мы поехать со мной, Аркадий Геннадьевич.
- Это почему это?
- Да потому что ни у вас, ни у нас нет коня, барин, а ехать надо уже сегодня.

В левом углу двора, откуда можно было с легкостью понаблюдать за мастерами и всеми прочими работниками, стояли двое мужчин и между собой спорили. Один, господин среднего роста с заметным пузом и белым париком, который был слишком мал для его лысой головы, раздраженно постукивал черной тростью по сухой земле. Очевидно он и был Аркадием Геннадьевичем.

Второй был мужчиной немалых лет, судя по морщинам на его смуглом лице и седине в его пышной бороде. На нем был простой костюм темного цвета, который довольно плохо на нем сидел, рукава кафтана еле сдерживая его сильные руки.

Чувствуя возможность разрешить свою проблему, Мария вскочила с древен и уверенным шагом направилась к ним, ведя коня за собой.
 - Как это у тебя нет для меня коня? Ты что, забываться начал? Да я-!
- Барин, вам что конь нужен?

Мужчины медленно к ней повернулись, удивленно поглядывая на неожиданно появившуюся девицу. Мария недолго подождала, а потом продолжила когда никто из них ей не ответил.

- Прошу прощения, что я вас прервала, но у меня есть ответ на вашу проблему, барин. Видите, у меня есть вот этот замечательный конь который мне совсем сейчас не нужен. Если хотите, я вам его продам.
- Ты… ты кто такая? Ты не похожа на простую торговку, - наконец молвил Аркадий Геннадьевич, наклоняясь к Марие поближе, чтобы разглядеть её лицо. Мария на секунду смутилась, забыв что она не может вести себя как прежде. Но, она быстро собралась и ответила ему.
- Ну че, барин, берёте коня аль нет? - потребовала Мария, стараясь понизить свой тон и добавить к нему немного наглости. - Если нет, то так и скажите.
- А ну иди отсюда, девка, пока я тебя не-!

- Помолчи-ка лучше, Павел! - прервал его Аркадий Геннадьевич, решительно стукнув его по ноге тростью. Он тут же замолчал. - За сколько хочешь коня продать?
- Пять рублей, барин. Посмотри какой он ухоженный, какой он послушный и спокойный! За такого замечательного коня я не могу взять меньше пяти рублей.
- Пять рублей? Ну… это конечно…. - Аркадий Геннадьевич задумался, обмениваясь взглядами со своим мастером. Увидев как тот покачал головой, он решился и дал ей ответ. - Беру!
- Бе-берете?

- Да, я у тебя его покупаю, - он решительно заявил ей, доставая из внутреннего кармана своей шелковой жилетки маленький мешочек который весело звенел с каждым движением. Не веря своей удачи, Мария еле сумела стереть изумление со своего лица и молча протянула ему поводья. - Вот тебе пять рубликов. Смотри только, трать их с умом, - сказал Аркадий Геннадьевич, торжественно принимая поводья у Марии и поглядывая на Павла, который молча стоял в стороне, очевидно не одобряя.

- Благодарю вас, барин, благодарю! Спасибо! - Мария чуть ли не воскликнула от счастья, тут же спрятав деньги в карман. Низко поклонившись, улыбаясь во всю, она провела рукой по спине коня перед тем как побежать прочь, оставляя их с конем.

Выбегая на шумную улицу, Мария остановилась чтобы хорошенько оглянуться по сторонам и получше разглядеть эту часть города. Вдалеке, чуть ли не на горизонте, была видна вершина Меньшиковой башни, её медный ангел сия при дневном свете будто луна в ночном небе. Везде слышалась человеческая речь, словно над городом висело облако бесконечного шума к которому постепенно привыкали. Неподалеку протекала река Москва, чей освежающий запах проносился по всему городу на летнем ветерке.

Вдруг, её мгновение спокойного наблюдения было резко прервано непреклонным бурчанием пустого желудка Марии, благодаря которому она вспомнила одну важную вещь: ей хотелось есть и сейчас.

Она развернулась, намерена вернутся в торговую часть города и прикупить себе самые вкусные яства, но тут она внезапно увидела знакомое ей лицо. Сергей Петрович, в сопровождении своей свиты товарищей с которыми он за ней лишь несколько часов назад гнался, стоял в семьсот аршин от Марии и расслабленно выглядывал на Москву реку. Он спокойно разговаривал с товарищами, но она видела как его взгляд смотрел не на реку, а на улицу и по сторонам.

Мария замерла посреди дороги от изумления. Она не знала что ей делать. Её руки начали трястись, колени ослабли, а стук сердца послышался у неё в ушах. Что ей делать?

Бежать.

Мария бросилась бежать в другую сторону. Она действовала не думая, ведь её мысли прекращались и лишь на мгновение мерцали у неё в уме с каждым часты вдохом. Но, она точно знала одно. Ей надо было бежать и как можно скорее. Пока она еще была не замечена.

Вдруг, на её пути восстал незнакомец, в которого Мария больно врезалась и чуть не свалилась на землю.
- Ай!
- Ты не ушиблась? Прости.

Приподнимая взгляд с пыльной земли под их ногами, Мария заглянула в глаза незнакомца и в один миг в них потерялась. Они были золотые как старинный янтарь, покрытый темными ореховыми пятнышками. Как лужи расплавленного золота, в которые, так и хотелось прыгнуть и погрузиться в бесконечную роскошь.

Мария резко опомнилась. Ей показалось, что незнакомец что-то у неё спросил и она силой прервала своё столь приятное оцепенение. Качая головой, она отскочила от него назад, хотя ей этого так не хотелось. Незнакомец оказался молодым господином, на несколько лет старше её и на голову выше, несмотря на то что Мария не была маленькой девушкой.

- Не ушиблась? - переспросил он, его спокойный голос чем-то ей знаком. Мария покачала головой, окончательно рассеивая свой дурман. Сейчас на это не было времени.
- Со мной всё хорошо, барин, - Мария резко ему ответила, отряхивая свое платье от дорожной пыли. Оглянувшись через плечо, она увидела к своему ужасу как Панкратов, привлеченный её удивленным криком, направился прямо к ним.
- Что такое? Тебя кто-нибудь преследует? - поинтересовался незнакомец, заметив её испуг.
- О Господи! - она пробурчала себе под нос, прежде чем обойти его и броситься бежать дальше. Но, и здесь ей не удалось долго пробежаться.

Дойдя до поворота в дороге, Мария собиралась завернуть вместе с ней, как вдруг из за угла выехала роскошная карета, прямо Марие на путь. Увидев бегущую девицу, кучер попытался притормозить коней, но было слишком поздно. Мария замерла от страха. Хотя мысли кричали ей чтобы она отбежала в сторону, её ноги и руки отказывались двигаться и она молча смотрела как лошади встали на дыбы над ней, охвачена испугом.

В последнюю секунду, когда Марие уже казалось что вот-вот она почувствует как огромные лошадиные копыта ударят её прямо в голову, храбрый незнакомец бросился к ней на спасение и оттащил её в сторону с пути кареты.

- С тобой всё хорошо? Я тебя не ударил? - потребовал он, держа её за плечи и взволнованно рассматривая.
- Отпустите, мне бежать надо! - Мария ответила, стараясь освободиться от его хватки, но его руки были крепки и даже тяжелы. Несмотря на её красные щеки, она всё же смогла побороть себя и вспомнить о приближающемся Панкратове. Если он хоть краем глаза сможет углядеть её лицо, то она пропала. Надо бежать скорее, а не с незнакомцами шептаться.

- Мария! Маша, это ты? - внезапно раздался знакомый женский голос. Оттягивая взгляд свой с храброго незнакомца, который очевидно не отстал бы без ответа, Мария тут же признала молодую барышню что высовывалась из той самой кареты что чуть её не переехала.
- Ксения?
- Да, это я, Маша! Господи, это правда ты!

Наконец сумев оттолкнуть незнакомца от себя подальше, Мария решительно подбежала к карете и запрыгнула в неё, оставив незнакомца без единого слова. Панкратов, которому лицо девицы показалось чем-то ему знакомым, с непониманием за всем этим наблюдал. Но, тут же объяснил себе всё это: очевидно она была служанкой дамы в карете. Махнув на это рукой, он отвернулся и вернулся к своим товарищам. А, незнакомец, вообще ничего не понимая, остался там у дороги, смотря вслед за угнавшейся каретой.

***

Сидя в перламутровой карете напротив друг друга, девушки долго молчали, ни одна из них не проронив ни единого слова. Они глядели друг на друга, каждая из них с тоскою рассматривая лицо другой, вспоминая каждый изъян, каждое движение, каждую черту. Мария знала - чувствовала - что ей надо будет рассказать ей всю правду. О гибели родителей, о внезапном ночном уезде из Петербурга, и о том что произошло с тех пор.

Но, каждый раз когда ей хотелось заговорить, сказать хоть пол словечка, она не находила слов. Вернее, их было слишком много. Марие слишком много всего хотелось сказать одновременно. Еле раздвинув губы, она их тут же закрывала и опускала взгляд, её щеки краснея от стыда. Да, да - ей было стыдно.

Наконец, Ксения не выдержала и тихо спросила, её голос лишенный и злобы и обиды: - Маша, где ты была? Два года я тебя не видела… Что с тобой произошло?

Её слова вызвали на лице Марии горькую улыбку, а в месте с ней и воспоминания об их долгой дружбе. Раньше, до того как произошел адский пожар в которой погибли родители и ей пришлось уехать в провинцию к Панкратовым, Мария жила в удобстве и ни в чем не нуждалась. Она носила красивые модные платья, пила кофе по утрам на завтрак, и ездила в карете. Отец даже принялся обучить её фехтованию, но только когда матери не было дома. У них было всё.

Княжна Ксения Долгоруков была её лучшей подругой. Как старшая дочь самого князя Михаила Ивановича Долгорукова, она пользовалась весьма высоком положение в Петербургском обществе. Они всё вместе делали - танцевали на балах, гуляли по цветочным садам, и ночью сплетничали, когда иной раз ночевали вместе. Девочки были знакомы с детства и казалось что их дружба будет бесконечной, до старости лет, но тут случилась трагедия.

Марии пришлось, не попрощавшись, покинуть горелые остатки семейного дома и пропасть, как ей тогда казалось, навсегда. Теперь, когда Ксения сидела прямо перед ней и ждала от неё объяснений, Марие было совестно.

Ксения за эти два года сильно изменилась, но Мария всё равно её тут же узнала. Она заметно подросла, превращаясь из невинной девочки, которая пряталась от ночного грома, в захватывающую девицу восемнадцати лет. Мария в детстве всегда тайно завидовала её красоте, но теперь она была еще хорошее.

Волосы её, такого же сизо-черного цвета как полуночное небо, оставались всё такими же прямыми и длинным как два года назад. Её оливковые глаза, их уголки симпатично приподняты, всегда напоминали Марие изящного барса, бродящего по диким лесам и горам. На ней было темно-красное платье, его края ушиты маленькими разноцветными цветочками, сшитыми из легкой ткани. Поверх волос, уложенных в прическу самых последних мод, сидела элегантная дамская треуголка выделанная из бежевого фетра. Из под неё виднелась светлая кепка-лента, пошитая белоснежным жемчугом который идеально подходил к длинным страусовым перьям. Наконец, бежевые перчатки и простой веер.

По сравнению с Марией и её простым платьем, лишенным всяких цветочков или жемчугов, она казалась богиней, обладательницей неземной красоты.

- Я… Я…, - она хотела ответить, но Мариины слова были оборваны пронзительным всхлипом. Её губы шевелились, пытаясь сформировать слова, хотя звука она не делала. Марие казалось что ей не хватает воздуха. Она попыталась его набрать, хоть раз насладиться, но её дыхание было слишком частым, а слёзы на глазах больно горло ущемляли. Наконец Мария сумела вымолвить лишь два слова: - Прости меня!

Не молвив ни слова, Ксения села рядом с ней и крепко обняла Марию, прижимая её всем телом к себе. Мария тут же обхватила её руками, так же тепло обнимая Ксению, уткнувшись головой в её плечо, чтобы приглушить свое рыдание.
- П-Пожалуйста, прости меня, Ксеньюшка! Пожалуйста, я прошу тебя, - Мария прошептала ей на ухо когда она наконец-то успокоилась, её всхлипывание становилось всё тише и тише.
- Конечно я тебя прощаю, Машка, конечно! Что ты за глупости такие говоришь-то! - Ксения ответила со слезами на глазах, сама не выдержав и начиная плакать от Марииного рыдания.

Девушки долго больше ничего не говорили, утешительно гладя друг друга по спине и крепко-накрепко обнимаясь, все их обиды и огорчения выходя сквозь их слёзы. В конце концов, им пришлось друг друга отпустить, но они продолжали держаться за руки. Утирая остатки слез с глаз, Ксения спросила: - Так что же с тобой произошло, Маша? Почему ты тогда так неожиданно уехала, ни с кем не попрощавшись?

- Был пожар, - начала Мария, тяжело вздохнув, - и на-наше поместье всё полностью сгорело. А… мать с отцом… у-умерли. Их не могли найти во время пожара, а когда нашли то тогда уже было слишком… слишком поздно.
- Поэтому тебе пришлось так срочно уехать, да? - Ксения догадалась, немного промолчав, очевидно задумываясь над тем что Мария ей только что рассказала.
- Да, поэтому - Мария кивнула, её взгляд падая на их соединенные руки. - Все эти два года, я жила у семьи шурина, мужа моей сестры. К ним я и уехала тогда. А теперь…
- А что теперь?
- А теперь я вся одна.
- Как это? Почему?
- Сбежала, - она коротко ответила ей. - Они хотели заставить меня выйти за их второго сына, чтобы прибрать к рукам наши семейные деньги. Понимаешь? Они хотят погубить меня, мою жизнь, ради денег! - Вся ярость, вся злоба, что Мария все эти годы держала на Панкратовых вдруг всплыла на поверхность. Её руки сжались в трясущиеся кулаки, а щеки резко покраснели.

- Что ты теперь намерена делать? Ты подумала об этом? Куда тебе теперь   деваться? - Ксения нахмуренно спросила, взволнованно глядя на Марию.
- За мной погоня. Панкратовы охотятся на меня как на зверя, так что оставаться в Москве я никак не могу. Бежать мне надо и как можно скорее, а то-
Ксения схватила Марию за плечи, её глаза сияя от внезапной мысли, которой она сможет помочь своей подруге. - Тогда поезжай со мной. Я еду в Петербург завтрашним утром, обратно к себе домой, а ты можешь поехать со мной.

Мария длительно промолчала, не зная что Ксении сказать в ответ. С одной стороны, ей надо было бежать в Петербург, в столицу где Панкратовы её никогда не найдут, а Долгоруковы не было ей чужими. Но, с другой стороны, ей все еще было стыдно. Стыдно, что она так долго пропадала, даже не распрощавшись с ними перед отъездом, и теперь столь наглым способом вторглась обратно в их жизнь. Нет, это было нехорошо с её стороны.

Очевидно увидев в глазах Марии сомнение и вероятный отказ, Ксения поторопилась уверить подругу детства: - Если ты волнуешься насчет матушки с батюшкой, то будь спокойна, - она улыбнулась. - Для них ты была как вторая дочь. Они даже наняли соглядатого, чтобы разыскать тебя, но он оказался неуспешным.
- Я тоже очень любила твоих родителей, Ксеньюшка, но…, - Мария заколебалась, чувствуя как глаза Ксении чуть ли не прожигали её насквозь. - Но, мне так стыдно, что я даже не знаю как я им в глаза буду глядеть.

Ксения впилась задумчивым взглядом в покрасневшее лицо Марии, немного удивлена её откровенным чувствам. Но, когда та наклонилась к двери кареты и хотела было выпрыгнуть на улицу, она неожиданно откликнулась. - А тебе не стыдно меня бросать?

Мария тут же замерла. Голос княжны был вовсе не шуточным и услышав его, её рука медленно опустилась, а Мария вернулась в свое сидение.
- Тебе не стыдно, после двух лет, вот так вот подавать мне надежду, а потом взять и исчезнуть вновь? - Ксения спокойно переспросила, но Мария слышала, как она сдерживала свое разочарование. Глубоко вздохнув, она повернулась к ней и еле заметно улыбнулась, молвив: - Я… уеду с тобой. Я не брошу тебя, подруга.

***

Над комнатой висела гробовая тишина. Лишь высокие напольные часы, засунутые в дальний угол комнаты, точно нарушали молчание. Если бы не набор свечей, все разных ростов и стадий плавления, расставленных по все различным уголкам комнаты, то было бы еще темнее чем на улице. Но, даже со свечами было тускло и даже смутно.

Комната очевидно была спальней: у одной стены стояла старая кровать с балдахином, под окном напротив располагался тяжелый деревянный секретер, а справа от него была тумба со всем необходимым для утреннего туалета. Спальня была мужской, судя по бритве, что лежала в тазике на тумбе и изношенной военной форме которая гордо висела на дверце приоткрытого шкафа, покрытая тонким слоем пыли.

Вдруг, на ступенях раздались тяжелые шаги. Шаги приблизились, остановились у двери в спальню. Послышалось громкое шуршание в замочной скважине, после чего дверь открылась и в комнату вошел старик, его громкий кашель чуть ли не сваливая его на пол, если бы не его помощник, мужчина где-то на двадцать лет младше его, который вовремя взял старика под руку.

Старик, всё еще полусогнутый от кашля, схватился за подсунутую руку помощника и дал ему маленькими шагами довести его до кровати. Ему было уже много лет, большинство из которых он очевидно провел в седле и на военном поле. Тонкие седые волосы старика уже давным-давно начали выпадать и теперь их уже осталось совсем мало. На щеке был виден большой белый шрам, награда за доблестное сражение во имя родины. Видно в молодости, он был настоящим красавцем - широкоплечим, сильным, с привлекательной квадратной челюстью и носом с горбинкой. Но, теперь всё это покрылось морщинами и складками. Рука, потерявшая свою былую силу, лежала у него на сердце в попытке успокоить свое неровное дыхание.

Помощник, убедившись в том что старик удобно уселся, отошел к столу, чтобы наполнить стакан водой, налитой тем же утром, и подать её ему. Старик благодарно её принял, чуть ли не залпом выпивая всю воду.

Теперь, когда кашель на мгновение прошел, старик облегченно вздохнул и прокряхтел, вытягивая худощавые ноги: - Спасибо тебе, Гриша. Не знаю чтобы я без тебя делал.
- Давно уже бы ушли на небеса, барин, - помощник толково ответил, покорно нагибаясь, чтобы помочь стянуть со старика его надежные кожаные сапоги.
- Верно. Если бы месяц назад, когда меня за сердце схватило, тебя там, Гриша, не было, то я бы и вправду покинул этот свет, - старик без всяких обид согласился, тут же перекрестившись.

Сняв сапоги и скинув со своих хилых плеч дневной кафтан, старик уселся поудобнее на кровати и хотел наконец прилечь, когда он неожиданно вспомнил что-то важное.

- Гриша, у меня для тебя поручение. Весьма важное.
- Да, барин?
- Мне надо чтобы ты для меня нашел одну девицу и привез её ко мне. - Заметив удивленный взгляд помощника, старик цокнул языком, покачал головой и махнул на него рукой. - Да ну тебя, дурака такого! Мне надо с ней поговорить, понятно?
- Как скажите, барин.
- Но, ни в коем случае не смей её пугать, иначе ты всё испортишь. Ты меня понял?
- Да понял я. Что я, зверь дикий чтобы девиц пугать? Звать её как то, барин?

В тяжело-вековых глазах его что-то изменилось. Его твердый взгляд на мгновение помягчел, смотря далеко вдаль. Но, он наконец заметил ожидание помощника и дал ему ответ: - Звать эту девицу Мария Алексеевна Елагина.

***
Где-то далеко-далеко шел дождь. Нет, не дождь, а ливень. Такой который пускал острый мороз по коже, проникал в кровь и она от холода леденела. От которого становилось пусто внутри, заполняя ум всякими грустными воспоминаниями и мыслями.

Рядом текла река, её берега еле сдерживая бурлящий поток который с каждой минутой пополнялся. Ветви деревьев, удрученные темными листьями которые тяжелели с каждой каплей дождя, уныло висели вниз. Луна спряталась за густыми серыми облаками. Лишь звезды, игриво сияя в ночном небе, светили в полуночном штурме.

Но, ему было всё равно.

Он стоял посреди маленького кладбища местного городка, сложа руки пред собой. Одетый во всё черное, его лицо полностью прикрыто тенью, брошенной треуголкой на его голове, он молча стоял и глядел. Глядел на могилу, маленькую и скромную.

Сквозь тень, на его молодом лице можно было разглядеть что-то что было похожи на слёзы. А может, это была лишь дождевая вода, которая медленно-медленно текла по его гладкой щеке. Сжимая свои темные, длинные ресницы и утирая раскрасневшиеся глаза, он с тяжелым вздохом вытянул из-под плаща букет красных и белых гвоздик. Он увидел их в поле по пути, и непременно сорвал. Несмотря на отсутствие нескольких лепестков после долгой поездки, он всё так же аккуратно положил их на могилу, склоняясь пред ней.

- Прости меня.

Выпрямляясь, юноша резко изменился. Капли на его щеке высохли; плечи распрямились; безвольные руки превратились в плотно сжатые кулаки; глаза, наполненные неутолимой тоской и безысходностью, в одно мгновение окаменели.

- Я не дам им просто так забыть о тебе. Они думают что, раз ты умерла, никто больше не вспомнить о тебе. Но, это не правда. Я буду за тебя бороться каждый день, пока я не истреблю каждого из них. Елагины вспомнят о тебе.

С этими словами, юноша низко поклонился могиле, пониже опустил шляпу и подтянул черный платок, чтобы прикрыть лицо, а потом круто развернулся и покинул кладбище. Всё что осталось в напоминание о нём был букет диких цветов на могиле.