Ленин и печник

            
                «И видел очень далеко,
На много лет вперёд…»
Что-то из Ленинианы.
   
           Немного о ФОПе. Факультете общественных профессии Работа на нём строилась таким образом, что институты нашего  областного центра могли творчески состязаться не только внутри  себя, между факультетами и направлениями, но и друг с другом в рамках ежегодных  межвузовских конкурсных вечеров, а периодически проводимые региональные, республиканские фестивали и конкурсы открывали  дальнейшую дорогу истинным дарованиям в Москву. Внутривузовские финалы приурочивались к празднику Великого Октября (7 ноября, если кто забыл), а межвузовские- к Дню рождения В.И. Ленина (22 апреля).
     Именно к весне страсти накалялись донельзя.

     Творческое соперничество, в основном, шло между тремя институтами нашего города, доверху переполненными талантами: медицинским, рыбным и педагогическим. Единственное  профессиональное «творческое»  учебное заведение  «конса», - консерватория, странно, но была не конкурентоспособна.
     Такую тягомотину из классики разводили на сцене, тоска!

     Но в этот год, -  105-ой годовщины Ильича, -  партийное руководство области поставило задачу местной культуре, так сказать «углубить, расширить и увековечить» на сцене Лениниану. Далее цитирую почти по памяти: «В советском искусстве ленинская тема занимает совершенно особое место. К ней обращаются  деятели культуры разных поколений и национальных школ. Они стремятся запечатлеть революционный дух нашей эпохи, ее великие коммунистические идеалы. И именно в жизни и деятельности Владимира Ильича Ленина — революционера и мыслителя, вождя международного пролетариата, основателя Коммунистической партии и Советского государства — творческая интеллигенция видит наиболее полное и концентрированное воплощение нашей эпохи».

     Во как!
     В общем, «конса»,   начинавшая творческий марафон,  к дню рождения Ильича подготовила бомбу!
     Чего от неё никто не ожидал.
     И все мы припёрлись смотреть, чего на этих «кислых» вечерах вообще  никогда не бывало.
    То есть, почти полный зал!
    Что это за «бомба», держалось в строжайшей тайне, и только на   финальном конкурсном вечере, который по традиции проходил в местном ТЮЗе, мы и должны были увидеть шедевр, который изорвал бы в клочья наши надежды на призовое место.
    И мы увидели…

    Занавес долго не открывали.
    Напряжение  достигло апогея. и даже  конкуренты, из числа сидящей в зале молодёжи и студенчества, несколько раз срывались на нервные аплодисменты. Верные служительницы Мельпомены – билетёрши, монументальные какие-то тётки, бдели у дверей огромного зала, и всем  своим видом, как бы предупреждали: цыц! это вам не дискотека!! это храм искусства!!!
     Одна из них в охранительном угаре даже пришла с собачкой,  знаете,   крохотным таким пинчером с вечно слезящимися выпученными базедовыми глазками и трясущимися ножками. И на самом верху зала, у входа в бельэтаж,  посадила  его в кресло, предусмотрительно, чтоб не сбежал, привязав поводок к подлокотнику.

     Наконец  занавес зашевелился, в нём образовалась щель, пропустившая на сцену дородную матрону неопределённого возраста, которая брезгливо поджав губы отчеканила:
     «Ленин и печник».
     Оратория.
     Исполняют студенты и преподаватели государственной консерватории».
     Не смотря на угрозу, зал робко зааплодировал.
     Да-а, - подумалось, - беспроигрышный вариант, сразу «быка за рога». Вот  как нужно начинать!…

     Между тем занавес поплыл,  явив зрителям огромный, человек в семьдесят, хор, стоящий на высоченном, трёхъярусном постаменте. Хор, по идее,  должен был изображать народ (и наши подозрения вскоре подтвердились).  Довольно плотного телосложения женщины, как бы, «бабы» -  были экипированы  в сарафаны до пят и высокие кокошники. «Мужикам», для дородности что-то подвязали под длинные сатиновые рубахи, подпоясанные, как положено, верёвочными поясками.  Все они, как на подбор, были чернявые и завито-кудрявые, с привязанными к подбородку диковатыми бородами. Гримёры явно переборщили с румянами и «мужики» издалека сильно смахивали на цыган-конокрадов. В общем, сцена должна была являть сытость и благополучие трудового крестьянства.

      Раздался нарастающий  грохот, и компания ржущих молодых людей выкатила на авансцену огромный черный рояль «Bluthner».
     Заиграла музыка.
     На сцену без предупреждения ворвался  Печник  (родной клон конокрадов) и  не замедляя шага, что-то запел, не попадая в ноты.
     Всякий уважающий себя человек должен знать о чем идёт речь в произведении (очень хорошего!) советского поэта Александра Твардовского, где повествование ведётся от имени участника незабываемой, фантастической встречи с тем, который «живее всех живых» - с Лениным. В результате, у  представителя народа, – столбняк, природа которого уже подробно исследована в фильме Сергея Юткевича «Человек с ружьём», где солдат Иван Щадрин в течение всего экранного времени приходит в себя от счастья встречи с Вождём.

      Когда зал пришёл в себя от неожиданного появления Печника, и зрители  начали разбирать некоторые слова, до меня донесся речитатив, который я не читал в оригинальном тексте, что-то вроде: «Я пришёл и увидел его! Кого? Да того самого верного, самого близкого, самого родного человечного человека, знающего всё про нас, вобравшего в себя всех нас, защитившего  нас от вас и работающего за нас…»
     И всё это глиссандо от низких нот к самым верхним - по восходящей!
     И, когда голос певца, как работающая на максимальных оборотах бензопила готов  был уже сорваться в фальцет, хор, отвечая Печнику, удивлённо взревел:  «Ленин?!».

     А тот опять за своё, по нарастающей.
     И опять невежды в хоре  засомневались: «Ленин??»
     Повторение – мать учения.
     Когда участники действа пошли по третьему кругу, казалось, барабанные перепонки уже не выдержат. В самый кульминационный момент, когда  Печник закончил свои глупые вопросы на самой высокой ноте, а хор, начал набирать воздух в лёгкие, чтобы ответить бестолковому – в односекундной гробовой тишине раздалось:   
     «У-у-у-у-у. Вау - ау – ау»
      И опять.
     «У-у-у-у-у.»
      Пинчер.
      Собака!

     Забытый хозяйкой пёс украсил ораторию ярким контрапунктом.
     Зал взорвался.
     Хор начал разваливаться, как карточный домик. Первыми рухнули тенора, за ними посыпались баритоны и басы. Рыдая от смеха люди падали с постамента и  расползались кто-куда по кулисам.
     Никогда в жизни больше не слышал таких громовых аплодисментов!