Душа. Глава 7. Мои остальные жизни

Но моим надеждам не суждено было сбыться, хотя я уже должен был бы к этому привыкнуть за все это время. Подходя к дому, я увидел, что зима давно сменилась весной, травка выросла на поляне, и вокруг появились цветы. Я обрадовался такому повороту, убрал шубу с сучка, теперь можно было не одеваться, лишь зайдя в дом, я понял, что тогда она пропадет и вспомнил обратное заклинание. Шуба стала плащом, а я понял, что вполне могу обходиться и без книги, посмотрев на нее, я обнаружил, что она открыта на последних страницах. Книга теперь представляла собой огромный фолиант, а совсем не ту худенькую брошюрку, которую мне дала Кикимора. В этот раз я видел ее целиком, но расставаться не хотел, мне было жалко, что осталось только несколько листов. Видимо жалко было и ей, ведь я стал очень послушным и восприимчивым учеником, с которым она смогла попутешествовать. Немного поспав, я отправился к ведьме, рассказать, что познакомился со всеми обитателями ее леса и выучил практически все заклинания книги. Она была рада мне, но вела себя странно, словно силясь начать разговор, который мне не понравится. Я не смог ей никак помочь, поскольку не знал, о чем она хочет сказать, только когда перед ее домом появилась Кикимора и Лесовичок, сомнения закрались ко мне в душу. Друзья явно пришли не просто так, причем настроение у обоих было не веселое, будто они готовились к тому, что совсем не хотели делать. Старушка что-то бормотала про итоги, и тут я все понял, прошел почти год, я изучил всю книгу, научившись всему, что только можно. Это значило, что пора было двигаться дальше, погружаться в другие пласты камня, для этого я был уже готов. Книга оказалась на столе передо мною, последние заклинания были от самой ведьмы, она обучила им меня, чтобы я смог защититься от опасностей дальнейшего пути.

Прощание было тяжелым, ведь я обрел здесь друзей, которых не хотел терять, но судьба была ко мне не столь великодушна. Она не давала выбора, ведя по строго определенному пути, я, конечно, мог выбрать в конце его то место, где захочу остаться. Но до него еще нужно было дойти, а я не был уверен в своих силах, чтобы обещать дойти до конца и вернуться обратно сюда. Я вообще не знал, что смогу добраться до той точки, где меня будет ждать вознаграждение в виде возможности выбора. Сколько трудностей мне предстоит пройти, и выйду ли я после встречи с ними невредимым, все-таки впереди меня ждала не прогулка. Я обнял моих друзей, получил последние слова напутствия от ведьмы и, взяв нехитрый узелок, который она мне собрала, отправился в путь. Лесовичка дома не было, пришлось оставить ему записку, в которой было прощание с ним и с Водяным, жалко, что не лично. Мне оставалась довольно короткая дорога до края болот, но только следовало с нее повернуть не направо, как я обычно ходил, а продолжить путь прямо. Под ногами хлюпала земля, но мне уже было все равно, рана в душе была гораздо больше и болела сильнее, чем мои продрогшие ноги. Вскоре показался край долины, я оглянулся назад и чуть не заплакал, это место стало моим домом, но пора было делать шаг вперед. Всего один и я полетел в пропасть, внутри которой мелькали зеленые искры, а снаружи отражался реальный мир.

Я снова попал в свой самый страшный кошмар, я стоял перед девушкой на коленях, но на самом деле находился в камне. Она лишь смеялась надо мною, рассыпав свои роскошные рыжие волосы по плечам, жалко, она сразу не призналась, что ничего не сможет сделать. Я бы мог поискать другого человека, может мага, который смог бы на тот момент мне помочь, ведь пути решения были. Может, они мне совсем и не подходили, к примеру: можно было перенести душу в другое тело, или поселить в моем кого-то еще, но все-таки они были, а теперь их вообще нет. Это так страшно и жутко, не иметь вариантов, я чувствовал себя застрявшим между жизнью и смертью. Картинка снаружи поменялась, теперь дети вытащили этот камешек и хотели поиграть с ним, благо его быстро отобрали. Я не понял, в какую семью попал, вряд ли в свою, но детские разговоры заставили меня еще сильнее почувствовать боль от всего, чего я лишился. Наконец внизу показался следующий уровень, я мягко приземлился на влажную траву, отсюда было не видно, что происходит снаружи. Встав, я пошел дальше, пока не почувствовал, что мои ноги погружаются в траву как в болото, не позволяя сделать шаг. Вытащить я их не смог, пришлось подчиниться предлагаемым обстоятельствам и погрузиться полностью в нее, сделав предварительно вдох. Странно, открыв глаза, я понял, что оказался в совершенно другом месте, на какой-то улице с интенсивным движением. Машины ездили туда и сюда, причем так быстро, что я порою не успевал на них обратить внимание. Что я здесь забыл? Ответ лежал на поверхности, но я его не видел, слишком зациклившись на том, в какое время попал.

С этой точки обзора было видно сразу несколько дорог, они расходились в разные стороны, позволяя видеть множество перекрестков и путей дальше. Я не совсем понимал, как все это относилось ко мне, но что-то нужно было предпринимать, поэтому я сделал шаг и попал на одну из дорог. Вот только теперь я стоял не на дороге, а будто провалившись снова, видел крестьянский дом и молодую женщину, качающую ребенка. Значения этой картинки, я никак не мог понять, пока не пригляделся более внимательно, на пороге лежала форма солдата, а по ее щекам текли слезы. Почему же возвращение отца семейства принесло столько горя, а не стало радостью, мне пришлось сесть на завалинку и подождать. Ближе к ночи появился и пьяный отец, причем не один, а с какой-то девкой, благо его жена и ребенок уже давно спали, не слыша его возвращения. Девушка, увидев люльку, поспешила ретироваться, а он чуть не разрубил ту от обиды, но вовремя опомнился, решив, что не сможет размахнуться, как следует. Он упал на ступени рядом со мною, и я с ужасом узнал знакомый профиль, чтобы удостовериться, я отправился следом. Действительно, на скамье около печи спал я в образе вернувшегося домой солдата, хотя мое лицо и заросло щетиной, но я все равно себя узнал. Сначала мне стало жутко, ты будто находишься в двух местах одновременно, а потом я вспомнил, как старуха рассказывала о моих прошлых жизнях, и понял, что попал в одну из них. Только находиться здесь и смотреть на себя и свои поступки со стороны мне не очень хотелось, а как вернуться обратно, я не знал.

Наступило утро, жена посмотрела на меня с укором, и пошла готовить завтрак, покормив младенца, она не рискнула будить меня и горько вздохнув, поела одна. Аккуратно выйдя, она прикрыла дверь так, чтобы та не скрипела, но я все равно проснулся, а позавтракав, отправился ее бранить. В вину вменялось все, даже малыш, хотя единственная ее вина состояла только в том, что она доверилась моим словам о любви. Хотя я и произносил их всем, но такая чистая девушка мне встретилась впервые, последствия проявились сразу, поэтому ее отец призвал меня к ответу. Самая обычная история, я бы может быть и смирился со всем, но вскоре меня забрали на службу, после пережитого там, я не захотел быть верным ей одной. Даже ребенок не смог спасти наши отношения, они портились день ото дня, а вечерняя выходка указывала на дальнейшие печальные события. Только смириться с ними я никак не мог, поэтому стал придумывать способы, как можно было бы остановить меня. Самый действенный способ был испугать, но я не знал как, поскольку не ведал своих страхов, стоило сначала узнать, что со мной произошло. Именно для этого я отправился следить за солдатом, его срок пребывания дома затянулся, но как только тот видел кого-либо из военных, то сразу начинал прихрамывать. Значит, боялся, что его заберут обратно, осталось только выяснить почему, а для этого следовало напоить этого солдата, чем я сразу и занялся. Затащить его в бар не доставляло проблем, он ходил туда постоянно, осталось только обозначить себя и скрыть лицо, проявляя сочувствие к раненому человеку.

Потренировавшись, я смог прийти в бар и присесть в дальнем углу, а вскоре вошел и мой подопечный. Поскольку народу было мало, он выбрал дальний столик с незнакомцем, еще не слышавшим его рассказ. В принципе он был довольно простым: двое друзей под гнетом общественного мнения отправились воевать. Причем они уже были женаты, правда, один любил свою половинку, а второй только терпел ее, не смотря на растущий живот. Попав под пули, оба односельчанина растерялись, враги окружали их временное пристанище, поэтому они старались выбраться. Вот только один ослушался приказ командира стоять и стрелять, а другой нет, поэтому одного убили, а второй выскочил на минное поле. Его лишь легонько зацепило, но он смог убедить всех, что с таким ранением его лучше отпустить домой, тем более что жену его друга некому было поддержать. План сработал, вот только никого поддерживать наш герой не собирался, он решил наверстать упущенное время холостяцкой жизни. За такой «подвиг» я, как и обещал, налил ему стопку, потом еще одну и простая история стала обрастать новыми подробностями. Откуда-то взялось поселение с чумазыми ребятами, через которое они проходили, и его заранее окрестили трусом. Шаман, который их проклял за то, что они не стали помогать детям и забрали у них пойманного животного. Странно, что даже в те времена, я сталкивался с мистикой, хотя и был крайне далек от нее, но больше всего испугался возмездия шамана. Этот страх приведет меня к гибели жены и сына, придется его вытащить наружу, чтобы оградить несчастных от меня.

План уже созрел в моей голове, когда в бар пришел новый посетитель и мой знакомый переметнулся к нему со своим рассказом. Выпивка последовала и там, а поскольку я сидел довольно близко, то обратил свое внимание на не состыковки. Теперь они с другом и другими солдатами убивали целую деревню, за что и получали проклятие шамана в черной маске. Что из всего рассказа правда, а что ложь сложно было понять, я склонялся к той версии, что была рассказана мне. Пришлось остаться, чтобы подслушать и третий вариант, его он рассказывал военному, поэтому никаких деревень не было и в помине, зато был залповый огонь, накрывший всех. Соединив все варианты, я понял: правда, не так важна, поскольку он уже сам забыл, что его так испугало, мне надо взять и повторить для него все эти события. Покинув бар, я пошел к нему домой и все подготовил, откладывать мое представление не имело смысла, поэтому подготовившись, я начал ждать его. Вот только этого мне пришлось ждать очень долго, жена и ребенок мешали моим планам, поэтому я решил их отправить куда-нибудь. Пришлось попросить военного передать весточку от сослуживца, причем от того, что уже умер, вроде как вдова жила именно здесь. Женщина ухватилась за эту возможность, стала показывать дорогу, но военный не мог долго задерживаться и попросил ее передать весточку. Так ей пришлось идти к молодой вдове, а поскольку ребенок уснул в дороге, то и остаться у нее на ночь, таким образом, мой план удался.

Теперь мне никто не мешал и я все сделал именно так, как и рассказывал я сам, но с некоторыми поправками на реальность. Залповый огонь неоткуда было взять, но ведь можно разогреть печь и разжечь костер за окном, чтобы человек подумал, что дом горит. Вот только его поздний приход испортил мои замыслы, заставляя придумывать что-то вместо горящей печи, которая к тому времени остыла. Зато головешками я смог раскрасить его лицо наподобие черной маски, и нарисовать деревню на стене. Пьяный шатающийся человек пришел домой, теперь он смог опустить топор прямо в колыбель, надеясь избавиться от ребенка. Благо, там никого не было, на стены он не обратил ни малейшего внимания, сразу прошествовав к своей постели, я подождал, пока он уснет и быстро подготовил оставшееся. Солдат проснулся от звуков боя и плача, а сев на кровати, увидел черную деревню на стене и лицо своего бывшего друга. Скорее всего, оно смотрело на него с укором, хотя я нарисовал весьма схематично лицо в каске, но воображение дорисовывало  всю картину, согласно предложенным обстоятельствам. Я произнес приказ командира, солдат заметался по комнате, но сымитированные мною взрывы и свистящие пули, заставили его упасть ничком. А последний мой странный шепот, похожий на проклятие и предупреждение о минах, совсем лишили его рассудка, и он выбежал из избы. За это время я стер свои художества и остался проверить эффект от своих действий, правда ждать пришлось до утра. Первой пришла жена с ребенком и очень удивилась оставленному беспорядку, когда она снова растопила печь и приготовила завтрак, появился муж с черным лицом. Она его отправила умываться, и именно там он закричал, увидев в отражении лицо шамана, вместо своего, а заплакав, рассказал прибежавшей жене всю правду.

Только любящая женщина способна простить своего непутевого мужа и подсказать правильный выход, который примирит его с совестью. И только испуганный муж способен выслушать совет жены и поступить именно так, как она сказала. Конечно, тут могла помочь церковь и дарующая ею вера, но надо было еще искупить вину перед другом, исполнив его просьбу, которую она передала его вдове. Солдат очень удивился, что его друг захотел быть похоронен здесь, хотя это бы означало, что он вернулся, может в этом и была некая правильность. Солдат задумался, хотел ли бы он вернуться с поля боя, хотя бы и мертвым, ответ был однозначен, теперь появился смысл в его пребывании здесь. Он вернет друга домой, правда, для этого следовало снова надеть форму и отправиться обратно в полк. Однако сейчас ему не был страшен ни бой, ни шепот шамана, он пережил свои страхи, посмотрев им в лицо. Попрощавшись с женой и поцеловав сына, он надел форму и отправился в обратную дорогу, по которой уже надеялся никогда не возвращаться. В части ему пришлось отслужить полный срок и добиться за это время перезахоронения своего товарища. Возвращался он уже не один, а с гробом, помогая вдове пережить это тяжелое время и похоронить своего мужа. Жена с подросшим сыном гордились своим мужем и отцом, который довольно быстро нашел работу и стал растить сына, совершенно не вспоминая то время, когда волочился за каждой юбкой и пил. Мне удалось изменить свою жизнь, которая должна была закончиться вместе с убийством сына. Я снова оказался на той странной поляне, трава тихо шуршала на ветру, еще несколько шагов по ней и новое погружение.

Перекресток, шаг и снова я оказался где-то далеко от окружающей меня реальности, но вряд ли за ее пределами. Мороз пронимал до костей, караван шел по заснеженной дороге, ведомый странными обещаниями. Вокруг теснились непроходимые леса, со сплошь лежащим буреломом, но никто и не собирался убегать, ведь бежать было некуда. Обещанная свобода оказалась слишком голодной, но пути обратно не было, они сожгли всю усадьбу, а за это полагалась смерть. Их господин мог бы и простить свой народ, если бы они пали ему в ноги, но закон был не на их стороне, и от него уже ничего не зависело. Поэтому ничего не оставалось, как плестись по этой заснеженной дороге вперед, надеясь, что там их ждет что-нибудь хорошее, но особо на это не рассчитывая. Конечно, они заранее знали, что дойдут не все, но делать было нечего, запасов становилось все меньше, а путь был не близкий. Ответ нашелся сам собою, вдалеке показалась деревня, теперь оставалось надеяться, что там пожалеют бедных путников и помогут им немного. Караван свернул с дороги и изменил свой путь, решив посетить деревню и попытать удачу там, не особо надеясь на радушный прием. Но их приняли и разместили в здании церкви, там вполне удалось разместиться всем, поесть им принес каждый из жителей, надеясь никогда не оказаться на их месте. Подкрепив свои силы, отряд улегся на ночь, прижавшись друг к дружке, в надежде согреться, вот тут и пошли негромкие разговоры о прошлой жизни.

Меня привлек один из них, крестьяне рассказывали, как впервые попали в усадьбу, где вся лепнина стен отражалась в огромных зеркалах, больше их роста. Пройдя по огромным залам, они удивлялись каждой встреченной детали, пока не попали в танцевальную комнату, где папа с дочкой разучивали новые па. Грация маленькой леди так их потрясла, что гораздо позже, когда семейство разорилось, они проходили несколько километров до нового дома господ, чтобы преподнести подарок юной девушке. Такая интересная история, но кроме меня ее еще слушал очень внимательно юноша, лежащий рядом, что-то в нем заставило меня присмотреться к нему более пристально. Совсем юное лицо смотрело так бесхитростно, будто ничего не замышляло, но сжатые в кулаки пальцы утверждали обратное. Паренек явно был знаком с той девушкой, о которой рассказывалось ранее, он будто ждал любого плохого слова, чтобы встать на ее защиту. Когда же этого не потребовалось, он лег навзничь и сделал вид, что уснул, хотя кулаки так и не разжал, словно забыв о них. Он дождался, пока его соседи уснут, и только тогда открыл глаза, полные слез, его тело сотрясали рыдания, но они не могли вырваться наружу. Я не знал чем помочь бедолаге, но чувствовал исходящую откуда-то опасность, будто кроме меня за ним еще кто-то наблюдал. Обернувшись, я никого не увидел, а паренек вскоре уснул на самом деле, вот тут то и появился наблюдающий, он осторожно рассмотрел юношу и попытался найти на шее амулет. Но его там не было, тогда этот человек ушел, пожимая плечами, а я понял, что моя такая молодая и незнакомая копия находится в беде.

Кажется, я был слишком молодой, чтобы слушать советы, а значит, предупредить и направить себя мне не удастся. Может тогда попробовать это сделать с тем человеком, который наблюдал за мной, тот явно был постарше, но мне были неведомы его цели. Значит, сначала следовало их узнать, придется устроить за ним слежку, и лучше всего это сделать прямо сейчас. Мы аккуратно перешагивали через лежащие то тут, то там тела, и мне казалось, что они никогда не закончатся. Лишь выйдя, я обернулся и понял, что людей было не так много, просто перешагивать пришлось практически через всех. Тропинка вела наблюдающего в ночь, не знаю, как ориентировался он, а я просто шел следом, стараясь не шуметь. Пару раз он оборачивался, словно проверял, есть ли за ним слежка, но ничего не видел, а когда мы вошли в пролесок, то и оборачиваться перестал. Сразу за ним стояли шатры, в один из них и зашел этот человек, при неярком свете, зажженной им свечи, я стремился его рассмотреть. Гимнастерка, сапоги и слишком юное лицо, которое еще ни разу не видело бритвы, все промелькнуло очень быстро, поскольку найдя одеяло, свеча была потушена. Я успел нарисовать себе картину, как два юноши сражаются за любовь одной девушки, может, так оно и было на самом деле. Жалко, что мой план повлиять на этого человека так быстро потерпел фиаско, он оказался слишком молод, чтобы я смог это осуществить, хотя и был чуть старше того парня. Пришлось возвращаться обратно и искать какие-то другие варианты, но сначала, я решил найти какие-то данные об этом человеке.

Однако перерыв всю палатку, я ничего не обнаружил, пришлось возвращаться с почти пустыми руками. Я успел вовремя, крестьяне захотели уйти пораньше, словно чувствуя слежку за собою, хотя на самом деле ее не было. Я сомневался, что те палатки в лесу были для группы преследования, скорее всего они стояли тут по какой-то другой причине. Жалко, что она не была ясна мне, может, найдя какие-нибудь документы в палатке, я бы понял, какой опасности подвергается вся эта группа крестьян. Пока же у меня на руках остался только небольшой лист бумаги с какими-то символами, требующие дополнительной расшифровки и карта. Этот лист я спрятал, в надежде, что у меня будет время, которое я смогу ему посвятить, причем на ближайшей остановке. Но стоило всей группе выйти из деревни и пройти чуть дальше в лес, как послышались какие-то завывания. Нас окружили странные люди, желающие узнать о цели нашего нахождения в этом лесу, но те, кто нас вел, тихонько отмалчивались. Это грозило крупными неприятностями, правда, никто не мог придумать правильный ответ, а без него дружное молчание длилось все дольше. Наша группа выглядела весьма подозрительно, слишком разношерстный народ в нее собрался, тогда староста решил сказать правду, но было уже поздно, он пал первым.

Конечно, время было суровое, но все просто не могли поверить, что одного из нас могут так просто убить. Тогда все заговорили наперебой, надеясь, что теперь уж их не убьют, правда пистолетная очередь прекратила всю эту браваду. Единственным шансом на спасение оставалось лишь отыскать среди нас лидера, чтобы он объяснил все и рассказал о том, в какой мы оказались ситуации. Странно, что этим лидером оказался шестнадцатилетний парень, который не слишком привык к разговорам, особенно с незнакомыми людьми. Мне пришлось встать рядом и предлагать самому себе правильные слова, которые помогут успокоить обе стороны и привлечь внимание к нашим усталым лицам. Стреляющих отрезвили мои речи, только после этого, я смог договориться о том, чтобы нас пропустили дальше. Встретив отпор, я предложил пройти сбоку, уже не особо надеясь на успех, однако на это неожиданно все согласились. Юноша не почувствовал подвох, обрадовавшись внезапно открывшемуся дару убеждения, он даже не понял, откуда ему приходят нужные слова. Я же решил, что военные сдались слишком быстро, поскольку знают то, что нам еще не ведомо, поэтому остался рядом с ними, подслушать их разговор. Как только крестьяне отошли, командира поздравили с успешным устранением целой группы любопытствующих. Я аккуратно переходил от одного человека к другому, пока не понял, что речь идет о каком-то оружии, скрытым в кустах неподалеку. Мы как раз должны были проходить там, я ринулся предупредить группу и успел вовремя, остановив людей перед этими кустами.

Дальше путь нужно было найти, но кусты и дальнейший пригорок показались мне странно знакомыми и я вытащил карту. Та карта, что я стянул из палатки, абсолютно соответствовала окружающий местности, оставалось лишь проложить маршрут и провести по нему людей. Мне все удалось достаточно быстро, так что ни у кого не закралось бы и мысли, что план нашего отхода придумал совсем не тот, кто ведет народ за собою. Стольких людей мне удалось спасти этим решением, только жалко, что это не было целью моего путешествия, я не совсем понимал, как еще можно помочь и чем. Я бы мог создать из этого паренька достаточно мощного лидера, но тот меня слушал вполуха, пребывая в своих мыслях. Его что-то тревожило, отсюда бралась его рассеянность и невнимательность, но вытаскивать проблему из человека всегда было не просто. Я начал аккуратно о чем-то спрашивать, стараясь найти ту тему, что тревожила его днем и ночью, и наконец, начал понимать, в чем дело. Та девушка не выходила из его головы, занимая подчас все мысли, но найти ее не представлялось возможным. Ведь они все ушли в никуда и обратно дороги не было, скорее всего он и ее не найдет уже на старом месте, но разыскать очень хотелось. Я не смог оставаться безучастным к такому рвению и приготовился на привале услышать всю историю целиком, только намекнув на возможность поисков.

Но мой юный друг не решился ничего мне рассказывать, сохраняя свою историю при себе, мне пришлось искать информацию у тех людей, с которыми он отправился в путь. Но все они пребывали в радостном возбуждении от того, что им позволили уйти, и сегодня не были готовы делиться жизненными историями и сплетнями. Лишь на следующее утро, я смог хотя бы частично восстановить всю ту историю, что скрыли от меня, теперь люди более спокойно относились к событиям ночи. Как оказалось, я был прав только отчасти, отец девушки прочил ей в мужья молодого военного разведчика. Вот только девушка сделала другой выбор, она не хотела этого мужа, хотела выбрать сама, чтобы выйти замуж по любви. Конечно, это были весьма прогрессивные взгляды для того времени, но и девушка была не простая. Отец, тоже военный, привозил ей книги из-за границы, которые она читала запоем, именно оттуда она и почерпнула много разной информации. Столь прогрессивные взгляды не находили понимания у родных, а только приводили к скандалам, поэтому девушку отправили в приют, обучать детишек. Все надеялись, что она смирится с судьбой и захочет завести своих детей, но она вообще не задумывалась на эту тему. Зато там она познакомилась с бедным молодым преподавателем, который старался восполнить свой пробел в знаниях и поэтому часто посещал библиотеку. Именно там они и столкнулись, а разговорившись, поняли, что их взгляды на жизнь очень близки, поэтому расставшись, писали друг другу длинные письма.

Теперь писать было некуда, да и письма вряд ли вообще доходят до адресатов, сообщения между деревнями не было никакого. Я не понимал, если я учитель, то почему нахожусь среди простых крестьян, но и тут добрые языки пролили свет и на это. Все уехали на курорт, оставив усадьбу пустовать, учителя с собою не взяли, решив устроить детишкам каникулы. Поискав работу по соседним дворам, паренек ничего не нашел, поэтому вернулся обратно, где управляющий заставил его трудиться сначала по дому. Ведь он проживал в своей комнате и ел господскую еду, а потом, решив, что он не справляется, его перевели в поле. Тяжелой работы паренек не боялся и все ждал возвращения хозяина, чтобы пожаловаться на свои притеснения в его отсутствие. Однако всем этим мечтам не суждено было исполниться, но на управляющего, который тоже находился тут, моя молодая копия посматривала зло. Я прекрасно понимал его чувства и даже разделял их, но поделать тут было нечего, жизнь рассудила все иначе. Возможно, я бы мог сам подставить этого человека, но пока не понимал, что мою копию заставит поступить так, чтобы опасаться за жизнь управляющего. Да и копия вела себя вполне цивилизованно, будто забыв все те беды, что пережила по вине этого человека. Мне не давало покоя лишь не найденный медальон, будто он каким-то образом мог сказаться на отношениях внутри этой группы. Хотя все зависело от того, в чьих руках он оказался, его же могли использовать  и во вред.

В следующие несколько дней, что мы все выбирались из болота, мне пришлось удостовериться, что все услышанные мной сплетни не умели отношения к реальности. Поскольку мой юный друг, напоказ высмеивавший управляющего, помогал ему при переходе, то и дело, вытаскивая из трясины. Такие странные отношения никак не укладывались в моей голове, поэтому я старательно стал следовать везде за ними. Они разговаривали как старинные друзья, пока оставались один на один, никакой враждой там и не пахло. Для кого тогда разыгрывался весь этот спектакль, найти доносчика в рядах своих товарищей было слишком сложно. Хотя и товарищей, окружающих нас тоже было достаточно, вдруг один из них хотел подставить молодого учителя. Только тогда их тактика оправдывала себя, чтобы достоверно подставить, нужна была помощь его врага. Странно, с чего вообще они решили, что моя копия кому-то нужна, хотя если они не враги, то, как один мог нечаянно убить другого. Ведь именно от этого мне следовало предостеречь себя, тут я совсем запутался и решил вывести управляющего на разговор с кем-нибудь. Но оказалось, что он ни с кем особо не общался, его недолюбливали из-за близости к хозяину, поэтому мне пришлось явиться к нему во сне и уточнить детали. Благо он разговаривал при этом сам с собою, и я смог услышать правду, которая отличалась от разыгрываемой ими ситуации. Как оказалось, это был друг девушки и именно он посоветовал молодого человека для детей своего работодателя. Поэтому он был в теме их отношений и считал их милой парой, но после того, как комнату друга перевернули, они решили разыгрывать весь этот спектакль, чтобы обнаружить вредителя в своих рядах.

Помимо всего прочего этот человек еще и подворовывал, поскольку довольно часто пропадали какие-то незначительные вещи. Часть их подбрасывалась в комнату учителя, но тот быстро все возвращал, прекрасно понимая, как эта подстава скажется на его репутации. Друзья уже решили, что отец девушки, скорее всего, нанял кого-то, чтобы подставить честного учителя. Хотя это мог сделать и ее предполагаемый жених, чтобы очернить своего конкурента, так думали друзья, но я знал, что он тут не при чем. Поняв, что опасность еще не развеялась над моей юной копией, я решил подслушать все разговоры, чтобы понять, кто предатель. Однако это ничем не помогло, если бы их была группа, то я бы смог выяснить кто они, а тут был один человек, который не обсуждал свои действия ни с кем. Жалко, что определить, кто это не представлялось возможным, но по усиливающемуся беспокойству, я понимал, что он еще здесь и готовится действовать. Я аккуратно предупредил друзей, заставив управляющего проверять, кто идет за ним, это даст мне возможность помочь ему при нападении. Я обычно шел следом за ним и специально шуршал, или шумел ветками, пока оборачиваться не вошло у того в привычку. Любая проволочка убийцы будет нам на руку, поэтому, когда один из последних нанятых слуг стал следовать за друзьями, я понял, что мне стоит присмотреться к этому человеку. Он был молчун и слишком тихий, однако проникнув в его сон, я понял, что это не он, единственное, что мне показалось странным, это то, что он общался с деревенским балагуром. Подслушав их разговор, я вообще ничего не понял, тот заставлял тихоню ходить за друзьями, намекая на какие-то обстоятельства, неизвестные широкому кругу.

Когда я переключился на этого балагура, то понял, насколько темна его душа, он шутил только со своими деревенскими товарищами, давая господам обидные прозвища. За всеми такими шутками скрывалась огромная ненависть, имеющая под собой какую-то серьезную подоплеку, но мне не удалось ее выяснить. Скорее всего, тихоня воровал, а этот человек поймал его за руку, заставив теперь выполнять всю грязную работу за себя. Узнав маршруты и частые места посещений, балагур решил действовать, я понял это по холодку прошедшему по моей спине, когда встретил управляющего. Мы шли с ним по краю леса, ища пропитание, или хотя бы следы животных на снегу, но ничего не находя. Опасность притаилась рядом, и хотя я ее не видел, но чувствовал, словно она находилась прямо передо мною. Балагур напал неожиданно, мой подзащитный был начеку, правда закричать и позвать на помощь он не мог, поскольку тот сразу зажал его рот рукою. Мне пришлось сделать это за него, крик немного нарушил планы нападающего, особенно когда он задумался, откуда его слышит. Вот только помощь не успевала, я понимал, что нужно действовать самому и немного оглушил балагура палкой, подсунув ее потом под руку другу. Тот размахнулся и ударил наотмашь, тут подоспела помощь, все видели момент защиты, поэтому сильно удивились, что на управляющего нападал совсем не тот человек, люди ожидали видеть меня. Я же связал этого человека и привязал к дереву, посовещавшись, его признали виновным и решили оставить в лесу.

Может, это было несколько неправильно по сегодняшним меркам, но тогда такой поступок считался даже милосердным, по сравнению с судом толпы. Конечно, смерть его ждала в любом случае, но быть забитым своими деревенскими людьми было страшнее. Тем более, он мог и выжить, по лесу ходили какие-то люди, правда, никто не хотел с ними знакомиться, после оказанного ими приема при нашем входе в лес. Я не знал, чем закончилась его история, поскольку сразу после управляющий отдал медальон мне, вернее моему более молодому воплощению. В нем на одной стороне изображалась сама девушка, а на другой я, значит, его передача кому-то еще означало мою кончину. Видимо влюбленные договорились, что так уведомят друг друга, если с ними что-нибудь произойдет. Я довольно долго рассматривал изображение девушки, она оказалась прекрасной и напоминала чем-то ту, что я выбрал себе в жены. Блондинка с серыми глазами, в которых кажется, отражался весь мир, белая кожа, розовые губы и чуть наклоненная головка передавали ее невозможную грацию даже на фотографии. Я очень надеялся, что она дождется свою любовь, и они смогут счастливо прожить до старости, невзирая на мнение ее отца. Только сделав шаг, погруженный в эти размышления, я понял, что уже не нахожусь в зимнем лесу, а снова стою в поле высокой травы.

Снова шаг, я так хотел вернуться обратно, но меня закинуло на перекресток, теперь осталась только одна дорога, ступив на нее, я оказался в городе. Промышленные здания коптили небо, превращая камень в руду, заводы перемалывали людские судьбы, оставляя порой без гроша в кармане. Люди сновали туда и обратно, желая отыскать хоть какую-то работу, берясь, порой, за самую тяжелую. Молодая женщина шла по улице, неся в руках прелестную крошку, она никак не могла пристроить ту удобнее, но вместо улыбки к крохе на ее лице застыла гримаса боли. Я решил пройти за нею, она чуть не уронила младенца по дороге, но вовремя спохватилась, схватив рукой косяк и вернув себе равновесие. Ее путь проходил мимо огромного завода, где сквозь ворота ей вслед глазели, остановив работу не такие молодые дамы. Их изнуренные лица выражали зависть к той, что смогла родить малыша, ведь их специализация навсегда лишила их этого дара. Только когда она прошла мимо, работа была возобновлена и трое из них взяли кусок арматуры, слишком тяжелый даже для двух мужчин. Молодая мама тем временем уже дошла до места встречи, она прислонилась к калитке большой усадьбы, давая отдых ногам. Быстрая ходьба обессилили ее и только гневные мысли позволяли держаться, она продумывала, что скажет, но когда дверь отворилась, не смогла даже вздохнуть. Тот, на кого она возлагала все свои надежды, вышел из калитки, держа под руку молодую и богатую девушку, которая лучезарно улыбалась в ответ.

Я уже догадался, что этим мужчиной был я, но только девушка рядом смущала меня блеском своих рыжих волос. Обернувшись, я увидел скорбную фигуру у калитки и подошел, она силилась что-то сказать. Но мне этого было не нужно, поэтому быстро сунув ей самую мелкую монету, я развернулся и сел в экипаж. Девушка начала опадать прямо по чугунной решетке, силы ее оставили, она не ожидала встретиться с таким предательством. Дилижанс скрылся за поворотом, но тут отворилась дверь дома, пожилая женщина вышла на крыльцо и увидела девушку с малышкой. Она не смогла безучастно закрыть дверь и позвала прислугу внести девушку в дом, что дворецкий без труда сделал. Девушку с дочерью разместили в комнате прислуги, но она не смогла простить предательства и довольно быстро впала в тревожный сон, из которого не бывает возврата. Доктор подтвердил, что роды были непростые, и девушки нельзя было вообще вставать с постели. Дворецкий довольно быстро пролил свет на ту причину, по которой она это сделала и появилась на лужайке перед их домом. Он сам относил письмо молодого господина на почту и поэтому знал, кем была эта девушка. От этого знания старая госпожа пришла в ужас, ведь ее сын обманул ее и свою избранницу, скрыв свои связи на стороне. Девушка угасала довольно быстро, осыпая проклятиями своего мучителя, обещавшего жениться на ней и купить новый дом.

Ее удерживала на свете только судьба ее дочери, но успевшая приехать мать, пообещала позаботиться о той. В эту же ночь девушка умерла, не пережив позора, мучений и сложных родов, во время которых она потеряла много крови. Тут я был бессилен что-либо исправить или поменять и просто смотрел за ходом такой банальной и трагической истории. Надеяться на хороший финал не приходилось, но, по крайней мере, я знал, что меня прокляли не просто так. Правда, как бы я не хотел все исправить, но ничего сделать уже не мог, единственное, я мог позаботиться о своей дочери. Мать этой девушки не стала долго ждать и, похоронив дочь, увезла домой внучку, таким образом, я оказался в хорошем деревенском доме. Дочь хотела пробиться в этой жизни сама, и ушла от родителей, хлопнув дверью, она надеялась на любовь богача. Дом стоял на оживленной улице в центре поселка, сразу бросалась в глаза зажиточность его жителей, прокормить внучку они могли. Вот только кроме еды ей требовалось еще и внимание, игрушки, друзья, а они не могли этого дать, поскольку оба работали. Прислуги в доме не было, когда старая графиня, моя мать увидела это, то решила перебраться к ним, сняв комнату. Как раз в этот момент ее врач посоветовал ей находиться больше на свежем воздухе, конечно, часть прислуги она взяла с собой. Естественно, это добился я, нашептав врачу нужные мне слова, теперь помимо меня, за девчушкой присматривало еще несколько глаз.

Этого оказалось достаточно, чтобы ее спасти, отец так ее и не признал, он обзавелся своей семьей, но бабушка отписала ей часть имущества. Так что подросшая девушка, вполне припеваючи себе жила, становясь весьма богатой невестой с точки зрения деревни. Выбрала она себе кавалера из города, особо не рассказывая про свой капитал, обретя в его лице ответственного и любящего спутника жизни. Он старался не трогать ее средства, и вкладывал их в проверенные банки, а в графский дом они переехали, обустроив его по собственному плану, после смерти бабушки. У ее отца, благодаря его богатой невесте, оказалось сразу несколько домов, что не добавило ему ни счастья, ни удовольствия от их приобретения. Не думаю, что он хоть кого-то любил в своей жизни, что довольно быстро поняла его жена, но она всегда была уверенна, что он ее не бросит. Конечно, фабрика разорилась, как и все по стране, и теперь основным источником дохода стала она. Такие отношения ее не устраивали, но его профессиональные навыки позволили удержать на плаву бизнес ее отца, а это было ее главное ему обещание перед смертью. Ее любовь сменилась благодарностью, а потом и вовсе вошла в привычку, как это бывает у некоторых пар. Ребенок не позволил им расстаться, когда привычка потеряла свою актуальность, и зацементировал их союз навеки. Как же я мучился осознанием того, что сам обрек себя на такую жизнь, погубив хорошую девушку, из-за боязни остаться на улице. Но сделанного не воротишь, судьба выбрана, и ничего в конце жизни поменять уже нельзя.

Только проводив своего постаревшего двойника в последний путь, я снова оказался в поле травы, попереживав, пришлось сделать следующий шаг и пройти по этому полю. Земля под моими ногами казалась твердой, но это продолжалось не долго, вскоре меня стало затягивать опять. Новое погружение обещало встречу с остальными моими прошлыми жизнями, а эта короткая передышка была необходима, чтобы смириться с тем негативом, который я увидел в себе. Я не знал, с чем столкнусь дальше, поэтому не смог подготовиться, когда меня погрузило снова, опять перекресток, я выбрал одну из дорог. Она меня привела в чистое поле, до ближайшего жилья далеко, но в стогу сена, стоящего у самой дороги, лежал солдат. Не зная, чем ему помочь, я захотел позвать на помощь, но не смог, крик застрял у меня в горле, совсем рядом находились враги. Теперь я стал припорашивать его сеном, чтобы со стороны его силуэт не просматривался, но если они подойдут поближе, его станет видно. Тихонько я перетащил его на другую сторону, взяв сено с другого стога, я скрыл ото всех этого раненного, а то место, где он лежал до этого, припорошил. Отряд проходил мимо, но тут ему стало хуже, и он простонал, один человек сразу отделился и пошел к нему. Это оказался я, присоединить еще одно убийство к тем, что уже совершил, для меня не составит труда, придется как-то уводить меня отсюда. Я охнул за следующим стогом, и моя копия ушла проверять то место, а ничего не найдя, ушла, поскольку отряд не остановился, а yшел дальше. Как хорошо, что у отряда осталось, не так много времени на поиски, иначе нам бы не поздоровилось.

Теперь на моих руках оказался раненый, истекающий кровью человек, которому требовалась помощь. Вдоль дороги шла девушка, мне пришлось потихоньку простонать, чтобы привлечь ее внимание, она нашла раненого, но перенести его не смогла. Тогда я взял его плащ и, надев его, появился с другой стороны, чтобы не испугать девушку. Она обрадовалась появлению незнакомца и попросила о помощи, вместе мы смогли перетащить солдата в ее деревенский дом. После чего я снял плащ и испарился, оставшись рядом с больным, но вызванный врач не смог ничем помочь, пуля засела глубоко. Я бы смог ее вытащить, но мне нужны были инструменты, тогда я отправился следом за врачом, и тут начался обстрел. Врач бросил все и побежал, мне пришлось подобрать его инструменты и тихонько вернуться обратно, девушка скрылась в подвале, раненого перенести туда она не смогла. Зато я вытащил пулю и обработал рану, перевязав ее потуже, больше я не знал, что можно сделать и, надев плащ, ушел вместе с инструментами. Именно там мне стало плохо, ведь это был мой первый раз, когда я резал человека, чтобы вытащить пулю. Я решил, что больше этого делать никогда не буду, но тут послышался стон, и я отправился туда, откуда он раздавался. Там лежал я сам, пораженный пулей в грудь, пуля еще не ушла далеко, медлить было нельзя, мне пришлось резать так, в поле, достав пулю, я опустился на колени и перевязал себя. Странно, что я был в сознании, и терпел такую боль, не отрывая взгляда от плаща, тут мне пришла в голову замечательная идея. Я передал инструменты и наказал лечить людей, а не калечить их, причем без разбора, моя копия слегка приподнялась и произнесла, что не умеет этого делать. Тогда я опустил капюшон и сказал, что я тоже не умею, однако жизнь себе спас, силы тут покинули его, но я понял, что такой стресс заставит его сдержать почти данное обещание спасать жизни.

Картинка поменялась, и я увидел как в снегу, на поле боя, спасенный мною солдат идет, таща на своей спине меня. Вокруг шел ожесточенный бой, и пули летали как угорелые, но солдат решил не бросать врача и тащил его дальше вместе с инструментами. Я несколько раз крикнул ему, чтобы он остановился и оставил меня, но он не стал этого делать, будто решив так отдать долг. Теперь я понимал эту цепочку, застрелив тогда этого солдата, я бы пал на этом поле и не смог бы больше жить. Сейчас этот круг замкнулся, чтобы открыть следующий, где я увидел себя на склоне лет в госпитале в горах, а его генералом, посетившим этот лечебный санаторий. Никто, увидев двух мирно беседующих старичков на скамейке, никогда не мог бы предположить, что они враги, и должны были убить друг друга по приказу своего начальства. Я бы тоже в это не поверил, если бы не знал всю историю их знакомства и не участвовал в ней, помогая обоим. Это был конец истории, и я снова оказался на перекрестке, поле шуршало травинками прямо надо мною. Что было весьма необычно, даже для этого места, будто все мои истории уже находились вблизи горизонта. Снова шаг и новая история, еще одна жизнь, но теперь я оказался где-то далеко, в пустыни, с отрядом миротворцев, развозящим лекарства. Странно, вроде здесь мне ничего не могло угрожать, или скорее я не мог причинить вред кому-либо, если сам выбрал такую миротворческую миссию. Но делать нечего, я уже был здесь, пришлось присоединиться к группе и тоже отправиться пешком по песку, изнывая от жары.

Мы шли долго, барханы сменяли один другой, но казалось, будто мы стоим на месте, до чего они все были похожи. Другой я становился все более раздражительным, ведь чем дальше мы шли, тем меньше воды оставалось у нас, а брать ту воду, что предназначалась детям, было запрещено. Что же делать, ответа явно не было, поэтому мы продвигались вперед, надеясь встретить оазис, чтобы пополнить свои запасы. Но впереди нас раскинулась одна сплошная пустыня, занимающая собой все пространство до горизонта, будто больше ничего другого не существовало. Скоро люди начали падать, и мне пришлось давать им ту воду, которую мы везли детям, правда, наши провожатые постоянно говорили об источнике, где мы сможем ее восполнить. Хорошо, что верблюды все еще тащили на себе наш груз, сами бы мы его не смогли доставить в срок. Только когда веру потерял мой двойник, впереди наконец-то показался зеленый островок, мы шли к нему. Еще пара шагов, все просто ползли по барханам, растягивая нашу цепочку, а внизу, в оазисе нас ждал прохладный источник. Только попробовав воду, я позволил всем напиться ею и восполнить запас для детей, которым нам пришлось воспользоваться. Заносить все это в дневник я не стал, рассудив, что по возвращении меня могут и посадить за неисполнение приказа. А поскольку запас воды мы восполнили, то и знать о том, что мы его тратили, никто не должен, мне же впервые доверили такую важную миссию, я должен был оправдать надежды начальства.

Так решил не только я, вся цепочка боялась гнева начальства, которое нас отобрало и отправило в эту экспедицию, хотя мы и сами были рады такому положению. Ведь по возвращении нас ждали премии и разные бонусы, вряд ли кто тогда задумывался о том, что нам предстоит вернуться не всем. Особенно сейчас, ведь не дай я разрешение на использование воды, нас бы уже тут не было, теперь мне пришлось задумываться, сможем ли мы дойти до цели с тем запасом, который у нас уже есть? Я решил его увеличить, задействовав все то, что у нас осталось от еды, вода собиралась в ту посуду, где раньше была еда, единственным условием стало наличие крышки. Теперь верблюдам пришлось еще тяжелее, но они тоже отдохнули и восполнили свой запас воды, поэтому тяжести особенной не чувствовали. Этой воды нам бы хватило, но один из моих людей захотел проверить стойкость верблюда, сев на него, конечно, часть воды мы потеряли. Мне пришлось урезать норму всем и больше всего ему, чтобы он не хотел больше ничего проверять, к сожалению, он не сказал, что от своей глупой выходки пострадал и сам. Группа обнаружила это на одной из стоянок, но помочь ему никто уже не смог, началось заражение, и мы все оказывали ему помощь при ходьбе. Но вскоре он не смог и этого, нам пришлось волочь его по песку, лекарства не помогли, процесс зашел слишком далеко. К поселку мы приволокли уже бездыханное тело, которое местные похоронили по своим обычаям, теперь наша группа понимала, что это совсем не увеселительная прогулка, как представлялось нам ранее.

Вина лежала на мне, я никак не мог освободиться от нее, хотя и понимал, что это глупо, он же упал сам и никому ничего не сказал. Но, как бы я не хотел заглушить свою совесть, она утверждала, что я был излишне строг к человеку, поэтому он и не стал ничего мне говорить. Если бы я сдержался, то он бы не погиб так нелепо, хотя я еще не знал, что нас ждало впереди, мы не были готовы ко всем испытаниям. Даже местные жители нам пытались помочь, несмотря на то, что это мы должны были помочь им. Помимо воды им требовалось еда и лекарства, у нас же мало что было, часть припасов мы, конечно, отдали. Но это была капля в море, воды им тоже не хватило, хотя мы отдали всю ту воду, что привезли, только все равно не смогли их спасти. Каждый день погибало несколько человек, болезни, грязь, ужасные условия не позволяли племени выживать. А вскоре заболели и мои люди, я начал нервничать, ведь нам никто не говорил, что мы можем заболеть тоже, их поместили в карантин. Нам нужно было собираться в обратный путь, но я не хотел делить группу, не зная, к чему приведет такое мое решение. Заболевших становилось все больше, нас выгнали из селения, чтобы мы не смогли привезти вирус к себе домой. Никто не знал, что теперь делать, часть группы хотела уйти, а часть лежала в лазарете, после трех дней, я все же собрался в обратный путь. Напоследок, я решил проверить ту часть группы, что поселилась в лазарете, нам говорили, что они спят и идут на поправку, при этом запретили приближаться. Я ослушался и подошел к нашему блоку с подветренной стороны, чтобы не заразиться, но только боялся я зря, палата была совершенно пустая. Я не понимал, куда перевели моих друзей, пока не заметил черные мешки на выходе из лазарета.

В детстве наш садовник показывал, как он ловко снимает урожай прямо с дерева, стоит только показать понравившийся тебе плод. Длинная ручка помогала достать любое яблочко, а сетка не позволяла падать на землю, где уже лежали побитые фрукты. Именно их, наполовину съеденных, местами битых, складывали в черные пакеты и отвозили на свалку. Мои друзья не спали, когда нам их показывали, они умирали, но нам боялись сказать правду, ведь тогда сюда перестанут отправлять людей с помощью. Я заставил себя уйти, внимательно смотря под ноги, чтобы не упасть, тогда я стал видеть не только грязь под своими ногами. Эта земля была их домом, но кто-то нарушил равновесие, и теперь она отторгала своих детей, а заодно и всех тех, кто пришел им на помощь. Я не знал, за что так ополчилась на нас природа, но решил срочно уходить отсюда, чтобы спасти как можно больше своих людей. Спал я беспокойно, и собрался прямо с утра, не слушая тех, которые просили подождать и проведать положенных в лазарет. Мы вышли на рассвете, путь через пустыню был не близкий, но я оставался глух, к просьбам идти медленнее или вернуться, чтобы пополнить запасы воды. Вскоре все просьбы прекратились, я слышал, как обо мне не лестно отзывались, но упорно двигался вперед. Сухой воздух приносил нам с одной стороны облегчение, я знал, что в нем нет никакой заразы, а с другой всем стало тяжело дышать. Вскоре я понял, что среди нас есть двое заболевших, группа опять стала говорить, что нужно вернуться, но я принял другое решение. Я их отправил обратно, хотя и знал, что до лагеря они не дойдут, но отпускать вместе с ними здорового человека, чтобы он заболел и принес заразу домой, я не мог. Вот только группа была против этого и одна сердобольная дама, решили идти с ними, я видел, как она общалась с малышами и могла тоже быть заразна, поэтому не стал возражать.

Нас осталось пять человек, что гораздо меньше половины группы, мы ждали возвращения наших людей два дня, потом решили все же идти дальше. Причем мне пришлось соврать, что я слышал, будто дама, провожавшая тех двоих, собиралась остаться в поселке. Иначе мы бы прождали несколько дней, что окончательно лишило бы нас воды и продовольствия, а возвращаться обратно я не хотел. Мне и так казалось, будто за нами идет болезнь, стараясь оторвать от нашей группы как можно больше народу. Я просыпался ночью в холодном поту, убежденный, что сам убил всех своих людей так или иначе, хотя и не был к этому причастен. Мне хотелось скрыться ото всех и от себя, чтобы больше не принимать неправильных решений, жаль, что я не мог такого себе позволить. К оазису мы все подошли, виня друг друга и не веря в то, что мы сможем вернуться домой, его прохлада вынудила меня наорать на всех, кто расслабился. Мы с еще одним пареньком подрались прямо в его чистой воде, поднимая вокруг столпы брызг, но его холодная вода быстро нас отрезвила. Собрав ее, мы двинулись дальше уже успокоенные, поддерживая друг друга и силясь забыть те злые слова, что мы наговорили. Я бы мог и убить того парня, но вовремя увидел чей-то еще силуэт в воде, конечно же это был мой силуэт, но наличие чужака отрезвило меня. Ведь я всегда стремился защитить группу, а теперь, когда она так резко уменьшилась, встреча с чужаками могла закончиться печально. Ведь помимо местных жителей, которые нас ждали, тут слонялись банды бездельников, стремящихся поживиться за чужой счет, особенно за счет помогающих белых друзей. Теперь группа уже не могла дать им отпор, следовательно, путь был всего один: не показываться им на глаза.

Пустыня ждала нас, проверяя на прочность, наш верблюд еле передвигал ноги, остальные пали от болезни, а второго нам пришлось отдать погонщикам, которые ушли сразу после того, как привели нас в лагерь. Может быть, они выбрали самый правильный путь, привели помощь и тут же ушли, не успев даже заразиться. Жалко, что нам он не был доступен, ведь мы должны были написать отчет, а для этого требовалось задержаться. Мы и сами хотели рассмотреть все лучше, ведь это была наша первая экспедиция, никто не думал, что для некоторых она станет последней. Преодолевая трудности, падая и снова поднимаясь, наша группа шла вперед, надеясь скоро увидеть тех друзей, которых мы оставили позади. Только я один знал, что мы никогда больше не встретимся, что нас обманули, надеясь, что хотя бы мы спасемся. А может быть, врачи просто испугались, что не смогли нас всех спасти, поэтому скрыли правду, ведь смерть того, кто пришел на помощь, заставит остальных задуматься, стоит ли ее оказывать. Вариантов было много, но моей задачей стало привести выживших домой, никого не потеряв по дороге. С нею я справился, мы дошли полным составом, правда, сразу попав в больницу, пустыня забрала наши последние силы. Только пролежав там достаточно долго, нас выпустили, рассказав, что все поселение погибло, а наша группа, которая оттуда вышла, скорее всего, потерялась в пустыни. Очень интересная теория, я понимал, что их гибель нужно будет как-то объяснить, но такое утверждение не смогло нас убедить. Тем более что поисковой экспедиции не было, а значит, начальство знало, что они тоже погибли, но зачем-то оставляло нам эфемерную надежду.

Благо мы все были слишком слабы, чтобы отправиться на поиски, а к тому времени, когда нас выписали, всех потерянных уже признали умершими. Больше мой двойник на разные предложения по сопровождению груза больным не соглашался, слишком повлияло это путешествие на него. Уволившись, он стал путешествовать сам и писать разные статьи и очерки для газет и журналов, что оказалось весьма прибыльным занятием. У меня получилось спасти себя, если бы не мой силуэт на поверхности воды, он бы убил своего несчастного коллегу, или тот его. Все зависело от того, кто первый поскользнулся бы на водорослях, которые облепили берега того родника. Хорошо, что я проявился до этого момента, еще чуть позже и случилось бы непоправимое, так думал я, прощаясь с этим миром. Снова тот же перекресток, мне осталось две дороги, снова шаг в неизвестность и падение, я оказался в темноте в какой-то яме. Ночь прошла в ней, а на следующий день мое дремлющее тело подняли на поверхность и облили водой. Сон пропал сразу, она была слишком холодной, допрос продолжался довольно долго. Но я не знал ответов на большинство вопросов, тогда меня снова бросили в камеру, напоминавшую больше выгребной мешок. День клонился к вечеру, когда кто-то опустил мне воды и чашку какой-то еды, которая выглядело просто жутко. Я не знал, когда смогу поесть в следующий раз, поэтому запихнул в себя всю эту чашку, запив ее еще и водой. Лучше мне не стало, но чувство голода притупилось, теперь я мог выдержать еще немного пыток до вечера.

За что я попал сюда и как вообще выбраться, я не знал, но задумывался все чаще на эту тему, только когда несчастное тело улеглось, я смог заглянуть в свои воспоминания. Информационная война продолжалась долго, я находил все новые данные, которые дискредитировали наших конкурентов. Правда, я не осознавал их возможных действий, которые приведут меня в эту яму, ведь начало войны такого не предвещало. Просто мы были двумя конкурирующими фирмами, только занимались несколько опасной задачей: продажей оружия. Если моя контора работала на правительство, то та подчинялась военным, хотя никто этого и не знал. Но поскольку я был журналистом, то достаточно легко отыскал всю подноготную, оказалось, что то и другое влияние было опосредованное. То есть напрямую никто приказы не отдавал, но все сотрудники подчинялись малейшим колебаниям обличенных властью лиц. Будто догадывались, что может произойти в случае неповиновения, я тоже это знал, поэтому рассчитывал на защиту своей фирмы, находя для нее интересный материал. Так что знал я много, но совсем не в той области, о которой интересовались схватившие меня люди, им оказались нужны схемы поставок и заборы груза. Такой информации у меня не было, а рассказывать о том, что я знал, я не мог, страшась гнева своих боссов, пришлось отмалчиваться. Хотя я понимал, что пытки не прекратятся, пока я в чем-нибудь не признаюсь, мне нужно подумать, что я могу рассказать и подготовиться так, чтобы меня не разоблачили.

Жалко ослабленное тело больше не могло находиться в состоянии бодрствования, мне пришлось самому придумывать рассказ, который удовлетворит моих похитителей. После этого я пропустил его как сон и смог аккуратно подготовить своего двойника к следующему дню. Как только встало солнце, появились мои похитители, они требовали ответов, которые я начал давать, подготовленный к ним во сне. Вроде ответы их устраивали, поскольку побои прекратились, конечно, они не обрадовались, узнав, что я не смогу им помочь, так, как они думали. Но я мог ответить на другие вопросы, которые тут же посыпались, правда, вначале они все доложили своему начальству. Я внимательно слушал их разговоры, надеясь потом предоставить хоть какую-то информацию своему. Конечно, слышал я немного, ведь чтобы себя не выдать, мне пришлось притвориться буйным и поносить своих. Мне могли не поверить, что я вдруг встал на другую сторону, а так в моих словах угадывался смысл, ведь меня не смогли защитить. Поверив мне, а может быть, проверив информацию, ко мне стали лучше относиться и перевели в нормальную камеру. Она тоже не была отличной, поскольку спал я на земляном полу, но все-таки большее пространство позволяло вытянуться во весь рост. Я был рад уже и этому, а также лучшей еде, теперь в тарелке можно было различить те ингредиенты, из которых состояло блюдо. Уставая от допросов, мне вырубало, как только вечерело, хотя иногда мне казалось, что это что-то подсыпают в пищу. Остальные заключенные тоже спали крепко, поскольку мы даже не слышали, как вместо одних сокамерников возле нас оказывались другие. Сонное царство царило везде, подавляя смуту, несогласие и возможность узнавать хоть какие-то новости.

Меня все это стало настораживать только тогда, когда я понял, что больше ничего нового рассказать не могу. Нужно придумать план, позволяющий мне избежать наказания и выбраться отсюда, в помощь своих уже не верилось. Ведь я довольно долго находился здесь, а никто за это время так и не пришел меня спасать, хотя они могли бы определить мое местоположение уже давно. Нам под кожу вживляли специальное отслеживающее устройство, которое включалось дистанционно, если человека не могли найти. Обследовав все места и прокрутив множество вариантов, я понял, что лучше всего бежать ночью, но оставалось проверить дежурят ли в это время. Значит, требовалось какой-то день не спать, или не есть, что было весьма трудно осуществить, когда тебя кормят редко. Мне пришлось прибегнуть к хитрости, воспользовавшись моментом, я изобразил колики в животе и попал к врачу, где прихватил с собою лекарства. Правда, они мне помогли раньше проснуться, сон пришел ко мне сразу после еды, как обычно, но то, что я увидел, придя в себя, повергло меня в шок. Ночью солдаты спали, а по лагерю ходили странные личности, похожие на вербовщиков, они раскладывали в укромных местах оружие, которое привезли на машинах. Значит, тюрьма была прикрытием для склада, а может и наоборот, я не совсем понимал расстановку людей, как в том, так и в другом варианте. Мне в принципе было все равно, но только становилось понятно, что ночью убежать мне не удастся, нужно найти такое время, когда происходит пересменок. Именно в этот момент мне может повезти, и я выберусь отсюда, вот только не спать всю ночь для моего двойника оказалось невозможно. Поэтому в дело вступил я, мне предстояло отследить тот момент, когда рядом было меньше всего народу и показать его себе во сне, то есть, по сути, разработать план побега.

Такой момент был, вот только он наступал не по расписанию, а вполне хаотичным образом, когда военные расходились на перекличку. У меня было несколько минут, чтобы покинуть свою камеру, но как освободиться из железных решеток, в голову не приходило. Делать подкоп оказалось слишком сложно, да и некогда было заниматься рытьем ям, ведь меня все еще таскали по допросам. А после еды постоянно наступал сон, что не позволяло ни подумать о побеге, ни подготовиться к нему. Мои соседи спали все время, видимо завтрак им тоже приносили с какой-то сонной приправой, я не мог ни о чем их спросить. Но судя по их отрешенным лицам, сидели они все давно и потеряли всякую надежду на освобождение. Однако, решив, что безвыходных ситуаций не бывает, я стал обыскивать свою камеру, пока мой двойник спал. В самом конце, в месте присоединения железных палок к стене, оказалось выемка, а я уже достаточно похудел, чтобы спокойно в нее пролезть. На всякий случай я ее увеличил и предложил вот такой вариант побега себе во сне, дальше следовало спрятаться, поспать и под утро скрыться в одном из грузовиков. Придется туго без завтрака, но стоило потерпеть, чтобы выбраться отсюда, машины выезжали на рассвете, чтобы не привлекать внимания к лагерю. Если мне все удастся, то к вечеру я окажусь весьма далеко, возможно даже поем, если меня пожалеют люди в каком-то селении. Ведь судя по всему, я находился достаточно далеко от города, а доехать до него на машине было опасно, у них вполне могла быть еще одна проверка при въезде. Решив быть аккуратным и спокойным, я услышал часть разговора моих мучителей, из которого следовало, что меня решили слить, то есть потихоньку отравить, я весьма вовремя подготовился к побегу.

Конечно, я и не рассчитывал, что все получиться тихо и без особых проволочек, первая меня поджидала на допросе. Появился новый человек, которых хотел знать больше, и достаточно точно был осведомлен о нашем положении дел. Мой двойник растерялся, поэтому пришлось мне срочно придумывать какие-то ответы, которые то попадали в цель, то нет. Человек решил меня задержать и отдал мне свой бутерброд, чтобы я не спешил на еду, мне стоило больших усилий достаточно быстро его съесть. Ведь я знал, что за мною придут в любом случае, а больше еды не предвидеться, эта подачка была как положительным моментом, так и отрицательным. Положительным было то, что я теперь мог отказаться от еды, а отрицательным то, что времени на побег у меня было совсем мало. Меня хотели было перевести в другую камеру, но после окончания допроса я направился в свою, причем, держась за живот. Еду я аккуратно вылил в ямку под одним из прутьев, притворившись, что все съел, мне поверили и оставили в покое. Все начали собираться на перекличку, вот только новенький пришел к моей камере, не знаю, что он хотел, но я притворился спящим. Он немного постоял и отошел, тогда я решил действовать более осторожно, доковыляв до стены, я прилег там. Мне разрешили оставить одеяло, которым меня укрыли во время допроса, вот его я и сложил в углу, придав форму тела. Проскочив в дыру между стеной и решеткой, я пробежал к складу и тихонько пролез там под брезент, теперь меня не будут искать. Осталось лишь найти машину и пристроиться под ее днищем, чтобы при досмотре не нашли, на этой мысли меня сморил сон.

Спустя несколько часов, началась погрузка оружия в машины, мне пришлось срочно разбудить своего двойника, чтобы он смог выбраться. Тот быстро сориентировался и пристроился под днище уже обследованной машины, чтобы избежать проверки. Нам повезло, никто и не думал ее повторно проверять, мотор заурчал, и она рванула с места, не особо аккуратно проходя многочисленные кочки. Двойник еле держался, еще немного и он разожмет руки, пришлось мне помочь ему, мелькнув тенью на проезжей дороге. После этого водитель снизил скорость и стал присматриваться к кустам, чтобы заметить в них малейшее движение. Но их шевелил лишь ветер, вскоре показался поворот и деревня, теперь я попытался отодрать прилипшего человека от низа машины, нам нужно было уходить. Мне это с трудом удалось, канава вдоль дороги скрыла наше присутствие, но подниматься на ноги оказалось еще рано и сложно. Только пропустив всю колонну и выждав некоторое время, я рискнул встать, хотя и не был виден людям. Подняв почти бездыханное тело, я доволок его до деревни, пытаясь с ходу определить дом, который сможет нас приютить. Мой выбор пал на одинокую избушку вблизи леса, там жила девушка со старухой, она и втащила меня к себе, увидев на пороге своего дома. Старуха сразу начала причитать, но потом замерла и с интересом поглядывала в мою сторону, хотя я и был невидим, но девушка этого не заметила. Только когда та вышла за водою, меня стали расспрашивать, повитуха видела меня так, будто я был живым человеком.

Конечно, я им был, но только не в этом мире, хотя даже в камне можно с натяжкой назвать всех его обитателей живыми. Ведь нам исполнилось не по одному десятку лет, если не по сотне, за все время пребывания наших душ там. Тела же давно перестали существовать, превратившись в пепел, который развеялся по земле, лишь меня похоронили как обычно. Но сейчас дело было не в этом, старуха видела мою душу так, словно я стоял перед нею, а взглянув на бездыханное тело, она вообще ничего не понимала. Ведь в том теле тоже обитала душа, значит ее предположения о том, что она видит душу того тела не имели основания. Мне сложно было все объяснить, ведь я и сам не понимал, как могу путешествовать по своим прежним жизням и менять их так, словно я обычный человек. Хотя, вероятно уже и не обычный, ведь я стал магом, не зря меня приняла книга, вот только здесь к заклинаниям сложно было прибегнуть. Она все поняла по-другому, решив, что я из будущего, хотя в этом тоже был свой резон, ведь я путешествовал по прошлым жизням. Согласившись с ее предположениями, я получил интересное напутствие, вынуждающее меня погрузиться еще глубже в камень. Она сказала, что только на дне можно понять прозрачность воды и оценить весь результат своих трудов. Я поблагодарил ее за это знание и после двух дней простоя решил перетащить своего двойника поближе к городу. Мне удалось это с трудом, но вскоре я понял, почему так сделал, через какое-то время нас окружили люди в камуфляже.

Это означало, что прибор начал действовать, выйдя из-под купола, который окружал базу военных, я оказался среди своих людей, и они не успели разнести деревню, где я восстанавливался. Значит, моей целью было не спасения себя, а спасение деревни, родного с недавних пор места, где я бы смог остаться жить. Вскоре после увольнения и написания рапорта обо всем, что я успел узнать, я так и сделал, впереди ждала мирная жизнь возле выходившей меня девушки. Конечно, она не была совсем тихой, ведь я жил в пределах купола конкурирующей фирмы, а значит, мог видеть их действия. И естественно докладывал обо всем, разведчики не бывают бывшими, хотя могут официально и не числится в строю. Такая роль меня вполне устраивала, деньги стабильно пополняли счет, а я мог заниматься фермерством, внимательно смотря по сторонам. Мне удалось даже разрабатывать новые программы, помогавшие в слежке и продавать их своим же, получая постоянные благодарности от начальства. А когда на нас началась охота, я просто чуть поменял свое место на географической карте и скрылся ото всех, тихонько занимаясь подрывной деятельностью. Ведь найти меня не представлялось возможным, купол защищал не только от врагов, но и от друзей, надежно скрывая мое местоположение. Так, проследив весь путь своего двойника, я смог отпустить его и вернуться опять к перекрестку, где колыхалась трава, там оставался всего один путь. Мне следовало ступить на него, но что-то не давало этого сделать, какой-то голосок внутри осторожно отговаривал меня от данного шага.

Но делать было нечего, я не мог уйти, оставалось лишь ступить на дорогу и надеяться на то, что мне удастся все преодолеть. Шаг, еще один, я увидел себя, выступление в суде, я не мог помочь осужденному, ведь именно я его и подставил, повернув дело в свою сторону. Деньги, неверные решения, опасные друзья и море выпивки, как же так, почем я оказался именно здесь, и почему эта моя жизнь тоже считается прошлой? Холодок по спине не дал мне ответа, а только еще больше внес сумбура в мысли и поступки, что же делать, я попытался встать у себя на пути, но не смог. Похоже, что этот путь нельзя исправить, а можно только посмотреть на себя со стороны, а это очень больно, ведь я знал, каким будет наказание в конце. Все мои решения, боль, которую я доставлял родным, я мог видеть не только это, но и последствия, которые проявлялись спустя время. Мать и отец перестали мне верить, даже когда я исправился, да и встреченная мною девушка подливала масла в огонь. Если бы я только знал все то, о чем она говорила за моей спиной, особенно убивали ее высказывания в адрес родителей. Конечно, наши отношения испортились до ее появления, но она считала, что они должны были отписать мне все свое состояние. Она жаждала гораздо больше денег, чем я мог ей предложить, ведь именно ради них, она старалась привлечь мое внимание.

Как же больно мне было упустить хорошую девушку, променяв ее на колдунью, помешанную на деньгах. Да, я тоже был не ангел, но доброта одной могла подарить мне надежду на изменения, которые уже начинались. Правда, я не смог закончить начатое и не попросил прощения у родных за то, что так много огорчал их. Жаль, что только теперь я осознавал всю опасность моей жизни, понимал, где ошибся, и ничего не мог исправить. И вот я снова на коленях, умоляю ее дать мне шанс и повернуть все обратно, но она не в силах исправить свою ошибку. Плачущая мать, мои попытки докричаться хоть до кого-нибудь и похороны, на которых мало кто присутствовал. Конец наступил так быстро, что я даже не успел к нему подготовиться, сразу же оказавшись опять в поле с высокой травой. Вот только сил идти у меня уже не было, я опустился на колени, надеясь, что она скроет меня, даст забыться. Но на этот раз наступила полная тишина, ни одной тростинки не тронул ветер, а я так надеялся, что хотя бы этот шум отвлечет меня. Слушать тишину напрасное занятие, но встать я еще не мог, мысли роились в голове, заставляя меня принять хоть какое-то решение. Вот только мне было так плохо, что я не смог его принять и продолжить путь, вскоре земля под коленями перестала быть твердой. Однако вместо прежней жизни подо мною зияла пустота, стремясь поглотить, мне пришлось подняться и сделать два шага, чтобы увидеть перед собою обрыв. Странно, он зиял той чернотой, которую я видел под ногами, падать в него мне тут же расхотелось, я сделал два шага назад. Под ногами захлюпало болото, сухая земля была немного в стороне, пришлось мне скорректировать свой путь и направиться туда.