Загадочный мольберт - рисунки жизни. Главы 7-8

ЗАГАДОЧНЫЙ МОЛЬБЕРТ ИЛИ РИСУНКИ ЖИЗНИ


Глава 7

           Марица стояла возле лестницы главного холла Академии и c отстраненно-равнодушным видом смотрела на портрет того человека, чье изображение она нарисовала на той, первой своей картине. Теперь она уже знала, что человек этот более полутора столетий назад, являлся одним из главных меценатов губернии, очень много сделавший для местных художников и музыкантов. Об этом ей, а также Михаилу с Ниной, присутствующим здесь же, поведала вездесущая Вероника, которая как обычно узнавала все раньше и знала лучше других. Вот и сейчас она, как всегда, улыбчивая и оживленная, расцеловалась с Ниной, а затем с Марицей, почти не заметившей этого условного поцелуя, послала воздушный поцелуй Михаилу и тут же заговорила обо всех новостях сразу. Наверное, она никогда не бывала в плохом настроении, по крайней мере, хмурой Марица не видела её ни разу. Обычно вид жизнерадостной Вероники сам по себе уже поднимал настроение, но сейчас Марице был как-то не до того, к тому же, увидев подругу, она почти сразу вспомнила свою вторую картину. И вид сильно постаревшей, какой-то изможденной однокурсницы моментально встал у неё перед глазами, мешая реальному восприятию.
            Михаил и Ниной о чем-то разговаривали с оживленной Вероникой, иногда обращаясь и к Марице, но та отвечала односложно, а то и просто кивала головой, наверное, часто невпопад.
            Наконец, Вероника посчитала, что выложила все новости, а может, увидела еще кого-то, потому что, послав трем однокурсникам еще один воздушный поцелуй, мгновенно умчалась куда-то по лестнице.

             - Вот уж человек-оркестр, да еще и генератор бодрости в одном лице, - послышался ворчливый голос Михаила, который притворно отдувался при этом, - но когда с ней долго общаешься, это начинает утомлять.

            - Ну, если считать, что десять минут — это долго, то конечно, будет утомлять, - чуть насмешливым тоном ответила Нина, которая затем повернулась к Марице и покачала головой, - ну и ну, Марийка, эта картина тебя точно с ума сведет, надо с этим что-то делать.

           - Что, верно, то, верно, - поддержал её Михаил, - случай более чем странный, ведь это уже однозначное предвидение – трактор сшибает фонарь, потому что у тракториста случается сердечный приступ, не мудрено, что такое совпадение выбивает из колеи.

          - Знаете, а я ведь не все вам рассказала о своей картине, - несколько виноватым тоном проговорила Марица, бросив взгляд в ту сторону, куда умчалась Вероника, - просто случай с трактором произошел с самого утра, и поэтому показался столь значимым, но на новой картине имелись и другие предметы, имеющие отношение к моей жизни и к моему окружению.

            Марица замолчала, уставившись невидящим взглядом куда-то в стену. Михаил с Ниной озадаченно переглянулись, а затем молодой человек с некоторым удивлением спросил:

          - Ты, случайно, не нас имеешь в виду?

            - Нет, вас на картине было, - глубоко вздохнув, покачала головой Марица, частично выходя, наконец, из своего оцепенения, - но вот Вероника там есть.

           - Вероника? И что же там с ней происходит? – Михаил с Ниной внимательно посмотрели на подругу, причем от легкой ироничности молодого человека не осталось ни следа.

          - Происходит? – немного подумав, переспросила Марица, все еще находившаяся в состоянии легкой прострации. – Да, ничего не происходит, скорее на картине имеется что-то вроде следствия того, что может произойти, быть может, даже не сейчас, и даже нескоро.

           - Это ты что такое имеешь в виду? – поинтересовался Михаил, удивленно подняв брови.

            - Да, понимаете, на картине я написала Веронику не такой, какая она сейчас, а такой, какой она будет, ну не знаю, лет может быть в сорок... – Начиная немного нервничать, несколько резковато ответила Марица. – Лицо у неё, как будто сильно постаревшее, даже не просто постаревшее, вот как сказать-то? Ну, как будто она не просто постарела, а долго болела что ли?!

           - Странное предчувствие... – Покачала головой Нина, и лицо её стало очень серьезным и даже немного печальным. – Создается такое впечатление, что ты увидела даже не свое будущее, а будущее другого человека. – Подруга помолчала еще немного, а потом спросила:
            – А не было ли там каких-то деталей, которые могли бы прояснить или указать на причины, из-за которых Вероника стала такой?

              Марица задумалась, вспоминая все детали и нюансы написанной ей самой картины, которые могли бы о чем-то подобном сказать.

             - Нет, не помню ничего такого, - покачала головой художница после минутного размышления. – Хотя, возможно, я просто не обратила на что-то внимание, на этот раз я вообще написала на изображении очень много мелких деталей и других людей. Причем людей разных, и тех, кого я хорошо знала в недавнем прошлом, и тех, кого знаю только шапочно сегодня.

            - Например? – с задумчивым видом и интересом во взгляде посмотрела на подругу Нина.

            - Ну, например, на картине появился сын моей соседки, Клары Николаевны... – Внутри Марицы снова появилось какое-то странное раздражение, словно кто-то внутри неё не хотел, чтобы она рассказывала о содержании картины, словно это должно было оставаться в тайне, но девушка преодолела это странное чувство и продолжила. – А ведь сына соседки я видела только на фотографии. Затем, там был муж моей сестры, Константин, вместе с кем-то еще, но его я не рассмотрела.

             - Черт, это какая-то невероятная загадка, - взъерошил волосы Михаил, - как было бы хорошо понять природу того, как все это происходит, тогда, быть может, мы бы узнали, чего можно ожидать от картины еще.

             - Ну, это и ежу понятно, - пренебрежительно махнула рукой Нина, а потом снова посмотрела на подругу. – Послушай, а ты все нам рассказываешь или нет? А то у меня такое впечатление, что с тобой еще что-то случилось?

             - С чего это ты взяла? – Марица, конечно, могла бы рассказать и о вчерашнем происшествии с двумя громилами на джипе, но ей почему-то категорически не хотелось этого делать.

            Да и к картине это не имело никакого отношения, а после происшествия с трактором и фонарем девушка почему-то уверовала, что все более или менее значимые события в её жизни, так или иначе найдут отражение в тех картинах, которые она пишет на старом мольберте под каким-то гипнотическим воздействием.

          - Я, конечно, знаю тебя не так давно, но у тебя такой вид, словно ты еще и чего то боишься, а судя по твоему рассказу о картине, ничего подобного на изображении вроде бы нет, - серьезным тоном произнесла Нина, и Марица подумала, что её подруге точно не откажешь в наблюдательности и проницательности.

             - Я бы не хотела вас впутывать еще и в это, - как-то обреченно махнула рукой Марица, снова начиная смотреть не на приятелей, а куда-то в сторону, - но вчера, по дороге домой, как мне кажется, я влетела в серьезные неприятности.

          - Хэй, красава! Какие люди и в институте! – раздался поблизости чей-то очень громкий и хорошо знакомый голос.

            Все трое немедленно оглянулись и увидели подходящего к ним Эдуарда, который был со своим неизменным в последнее время спутником, Валерием. В тот день, когда они ездили на вернисаж, Валерий отсутствовал по какой-то личной причине, а вообще, они, как правило, всегда ходили вместе.

            - Ну, как бы и тебе привет, - немного прохладно отозвался Михаил, слегка пожав плечами.

           - А что это так невежливо с друзьями?! – картинно разведя руками, сделал удивленное лицо Эдуард.

            - А кое-кто, по-моему, подзабыл, как нужно здороваться, - парировала Нина, - да и орать на всю Академию совсем не обязательно.

            - Да, ладно вам, - снисходительно улыбаясь, ответил Эдуард, подходя ближе, и подставил Михаилу руку для хлопка, которую тот все-таки пожал привычным способом.
            Валерий же не стал выпендриваться, а совершенно спокойно обменялся с Михаилом обычным рукопожатием. Эдуард, правда, сделал попытку чмокнуть Марицу в щеку, но девушка довольно решительно отстранилась, даже слегка оттолкнув его рукой:

            - Между нами как бы ничего такого нет, чтобы лезть с поцелуями.

            - Значит так даже? – лениво улыбнувшись, проговорил Эдик. – Ну, как знаешь, только смотри, не пожалей потом! – самоуверенный студент снисходительно посмотрел на Марицу, а потом повернулся к своему спутнику. – Ладно, Лерик, пойдем отсюда, нам тут не рады.

            Валерий немного поморщился от такого обращения с собственным именем, но спорить не стал и, кивнув однокурсникам, последовал за Эдуардом.
             Последний тут же переключил свое внимание еще на двух девушек, поднимающихся неподалеку по лестнице.

            - А это, случайно, не та самая неприятность, о которой ты говорила? – Михаил кивнул головой в сторону Эдуарда.

              - Эх, если бы это было так, я бы вообще нисколько не переживала, - глубоко вздохнув, ответила Марица. – Эдика даже неприятностью не назовешь, так – досадное недоразумение. Тут дело совсем в другом.

            Девушка замолчала, вспоминая ухмыляющееся, нагловатое лицо того верзилы, который вышел из магазина первым, а потом сел за руль. Его взгляд не сулил ничего хорошего, и без сомнения, притязания Эдика по сравнению с тем, что мог сделать с ней этот громила, выглядела невинной шалостью.
Нина с Михаилом терпеливо ждали, с пониманием поглядывая на подругу. И наконец, она решилась и рассказала им о происшествии с внедорожником на тротуаре, участником которого она стала вчера вечером.

              - Ох, подруга моя, тебе точно больше всех надо! – всплеснула руками Нина после того, как Марица умолкла, закончив рассказ тем советом, который ей дала соседка. – Ну вот какого же… ох, ладно, не будем... – Подруга снова махнула рукой. – Но я как-то не очень понимаю, ты что же, думаешь, что этот хрен моржовый на своем «бандитомобиле» будет тебя преследовать теперь?!

           - Не знаю, - опустила голову Марица, - мне показалось, под конец, что он смотрел на меня так, словно хотел сделать что-то очень нехорошее.

             - Ну, да брось, у них у всех одно и то же на уме, - Нина презрительно скривила лицо и бросила быстрый взгляд на Михаила, посмотревшего на неё одновременно и укоризненно, и независимо, - а что, не так что ли?!

              - Я ничего, я не спорю, - сразу же примирительно поднял руки вверх Михаил, - как скажешь, скажешь – не буду ничего такого!

             - Вот же чума, и ты туда же, - Нина, казалось, желала просверлить своего кавалера взглядом, но тут же опомнилась и снова повернулась к подруге, - да не расстраивайся ты так, может он уже давно забыл о тебе?!

             - Эх, не хотелось бы вас огорчать, - вмешался в разговор, ставший сразу серьезным Михаил, - но такие гопники редко что-то забывают.

             - Да уж, умеешь ты успокаивать и утешать друзей, - с явным неудовольствием произнесла Нина, снова бросая на кавалера уничижительный взгляд.

              - Не надо Нина, он ведь прав, - мягко, но решительно проговорила Марица, - я и сама это чувствую, и тот мужчина, что заступился за меня, тоже это почувствовал, и Клара Николаевна.

           - Ладно, посмотрим, что-нибудь да придумаем, - постаралась говорить как можно спокойнее Нина, - вон у Вероники полгорода в знакомых ходит, наверняка есть кто-то и в правоохранительных органах.

           - Я знаю, что у Валерки, который сейчас подходил, - наморщив нос, добавил Михаил, - кто-то из родственников, вроде бы – двоюродный брат, работает в Следственном комитете.

            - Ну, вот видишь, есть и у нас кое-какие связи, - пыталась ободрить подругу Нина, - так что, не раскисай, придумаем, как выбраться из такой передряги, а сейчас пойдём на лекцию, время как раз подходит.

            И с этими словами подруга первой двинулась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались аудитории. Михаил кивнул Марице, приглашая её пойти вперед, и девушка не заставила себя ждать, после чего молодой человек двинулся следом.

             Первые две пары лекций прошли в обыденном ключе, без каких-либо происшествий, и Марица начала понемногу успокаиваться после того, что произошло сегодня утром. Ей в голову пришла даже, как ей сначала показалось, удачная мысль – попробовать найти, через Костю, конечно, кого-нибудь из тех, кто помогал им в О-ске. В том городе, где девушка училась сейчас, как ей подумалось, она вряд ли нашла бы человека, воспринимающего её серьезно и способного реально помочь. Конечно, Михаил с Ниной без вопросов будут рядом, но они могли помочь скорее морально, а вот в деле с мольбертом ей требовалась помощь другого рода и помощь серьезная. Причем, очень желательно, помощь человека, знающего и не боящегося аномалий.
             Правда, почти тотчас девушка вновь подумала о том, что для последнего потребуется обращаться за помощью к Константину, поскольку только он знал тех людей, вместе с которыми одолел пришельцев из другого мира. Даже с тем лесничим, бывшим хорошим знакомым дядя Михая, Марица была почти незнакома, и в этом случае тоже необходимо обращаться за помощью к сестре. Под конец лекции, которую она в основном пропустила мимо ушей, девушка уже почти приняла решение позвонить сестре и рассказать ей обо всем.
            Но потом вновь подумала о том, что пытается спрятаться за старших и не хочет решать свои проблемы сама. Подобные мысли настолько утомили и издергали девушку, что она чуть было не решилась на то, чтобы уйти с последней лекции и отправиться домой. Но все-таки удержалась от этого не самого разумного шага, заставив себя пойти на последнюю пару.
             И здесь, перед самым занятием, девушка стала свидетелем еще одного происшествия, которое тут же напомнило ей о картине. Правда, поначалу ничто не предвещало подобного.

            В тот момент, когда студенты уже входили в аудиторию, Вероника, шедшая чуть впереди, вытащила из сумочки мобильный телефон и приложила к уху. Лицо её, выглядевшее поначалу оживленным и веселым, с каждой секундой разговора становилось все более серьезным и сосредоточенным. А под конец беседы, длившейся около минуты, внешний облик однокурсницы стал совершенно растерянным и даже каким-то болезненным. Она швырнула телефон в сумку, что-то небрежно бросила на ходу двум приятельницам, с которыми разговаривала до звонка и быстро подошла к педагогу, уже занимавшему свое место в аудитории. Сказав ему несколько слов, после которых преподаватель понимающе кивнул головой, девушка почти бегом бросилась вон из аудитории. При этом на ней буквально лица не было, а преподаватель смотрел вслед с немалым сочувствием.

           - Что это такое-то? – Нина удивленно оглянулась на дверь, в которую только что вылетела Вероника. – Никогда её такой не видела.

            - Да, ей позвонил вроде бы кто-то, - пожала плечами одна из девушек, разговаривавшая с Вероникой перед лекцией, - она толком и не сказала ничего, только бросила быстро, что у неё какие-то проблемы дома.

          - Хм, проблемы дома? – пробормотала Нина с озадаченным видом, а затем повернулась к Марице. – Она же вроде твоя землячка, из О-ска приехала?

            - Да, это так, - подтвердила девушка, в душе которой начали появляться смутные, но какие-то неприятные подозрения, - правда до этого мы не были знакомы, даже, насколько помню, ни разу не встречались в О-ске.

            - Здесь-то у неё только дальние родственники, - с сомнением проговорила Нина, - может что-то случилось в О-ске?

            - Не знаю, у меня сейчас там никого не осталось, - покачала головой Марица, вдруг почувствовавшей внутри весьма неприятный холодок, очень быстро превратившийся в захватывающий всю душу, леденящий холод.

             - Ладно, потом узнаем, а то препод уже смотрит на нас, как на коллекторов, - кивнув головой в сторону кафедры, сказал Михаил, и девушки двинулись к своим местам.

            В течение лекции у Марицы никак не выходило из головы лицо Вероники, появившееся на картине в результате её очередного неосознанного приступа художественного вдохновения. Или, как ей стало все больше казаться, чьего-то чужого творчества, а она являлась для него, так сказать, только инструментом или, быть может, проводником. И снова ей начало казаться, что совсем не помешало бы поговорить с кем-то из друзей Кости и Аурелии, с кем они вместе участвовали в приключениях в О-ске. И вопрос был уже не столько в том, что она не может разобраться в своих проблемах сама, сколько в том, что вырисовывалась явная аномалия, объяснить которую смог бы только человек мало-мальски знакомый с такими вещами. А таких людей девушка знала только в окружении мужа сестры – Константина.

            И уже после лекции, когда они, вместе с Ниной и Михаилом, выходили из Академии, подтвердились опасения насчет Вероники, а точнее насчет того предзнаменования, которое появилось как-то само собой на картине Марицы. Две девушки, которые сразу после лекции заходили по каким-то своим вопросам в деканат, принесли новость о том, что произошло у их однокурсницы.

             - Надо же! – возбужденным шепотом говорила одна из этих девушек, обращаясь к своим однокурсницам, и этот шепот услышали Нина с Марицей. – У Вероники-то, в О-ске, дом сгорел, а доме, как говорят, кто-то из семьи находился.

             - Какой ужас! – таким же возбужденным шепотом воскликнула подружка любопытной девушки. – Уже известно – кто это был?

            - Пока нет, но вроде говорят, что мать её осталась жива, только в больницу попала с ожогами, - продолжала делиться «жареными» новостями студентка.

              Но Марица уже не слушала болтовню своих однокурсниц. Снова впав в какое-то странное полузабытье, девушка отошла в сторонку и села на скамейку – все окружающее пространство завертелось у неё перед глазами, и она побоялась упасть. Михаил с Ниной что-то говорили ей, подойдя вплотную, но Марица не слышала их, а перед глазами у неё стоял портрет Вероники с лицом сорокалетней женщины, пережившей тяжелую болезнь. Теперь девушка поняла, почему фоном для необычного портрета стал именно тот район О-ска, который она написала на картине – это был частный сектор в заречном районе, где проживала Вероника. И именно поэтому они никогда раньше не встречались – просто жили далеко друг от друга.
            И что еще мог принести в жизнь Марицы и её окружения странный мольберт, то ли предсказывающий будущее, то ли как-то влияющий на него, было совершенно непонятно.

Глава 8

              На бульваре, который так случайно обнаружила сегодня утром Марица, во второй половине дня казалось ненамного больше народа, нежели утром. Вероятно, еще не все люди вернулись с работы, а у мамочек с детьми и пенсионеров было, вероятно, время тихого часа. Шум городских улиц центра города становился более глухим, оставаясь где-то позади.
А Марица, которую любезно согласились проводить до дома Нина и Михаил, медленно шла по бульвару, рассматривая последние осенние цветы на клумбах и в розетках, в изобилии расставленных между скамейками.    
             Изящный фонарь, сбитый утром трактором, уже успели поставить на место, возможно, те же самые рабочие, но на нем, конечно же, осталась приличная отметина от удара. Сами рабочие еще присутствовали здесь, правда уже в меньшем количестве, что-то делая за кустами ближе к небольшому заборчику, за которым виднелись строения то ли детского сада, то ли какого-то детского центра. Ни экскаватора, ни трактора теперь не наблюдалось, вероятно, все что требовалось, эта специальная техника уже сделала.
             Михаил с Ниной с интересом осмотрели фонарь, который чуть не упал на Марицу, и молодой человек сказал, что весьма странно, что опорный столб остался стоять в наклонном положении. При таком ударе он явно должен был вылететь из основания и рухнуть на землю. Быть может, таким образом, он хотел сказать, что Марице немало повезло, но это была не совсем удачная попытка, впрочем, он и сам это быстро понял, виновато покачав головой.

            Погода, с утра радовавшая веселым солнышком, стала постепенно портиться, в небе появились темные тучки, которых, впрочем, пока было немного. Зато начал задувать довольно свежий ветерок и трое студентов, одетых довольно легко, сразу почувствовали на себе его не слишком вежливые прохладные прикосновения. Бульвар, который несколько часов назад купался в лучах утреннего солнца и казался необыкновенно уютным и радостным, как-то сразу потускнел, и вид его пустых скамеек с ажурными спинками, все сильнее навевал грусть. Марица даже подумала, что её картина каким-то образом предсказала нынешнюю перемену погоды, имея в виду странную черную тучу в небе, из которой вырывались два столба света. В этот момент одна из тучек действительно закрыла на миг солнышко, и все предметы на бульваре сразу же окрасились в темные тона.
            Марица заметила, что здесь, на удалении от центра города, стало совсем мало народа, хотя утром было наоборот – эта часть бульвара выглядела более многолюдной. Наверное, контингент, посещающий бульвар, в разных его частях был разным, и время его пребывания здесь тоже разнилось.
Марице стало совсем грустно, и Нина, увидев такое состояние подруги, слегка приобняла её и проговорила негромким голосом:

            - Ну, что ты, Марийка, ну ты же не виновата ни в чем. Все дело в твоем проклятом мольберте, ведь наверняка. Миш, ну скажи ты ей!

           - Ну, а что, - пожал плечами молодой человек, явно не зная, как можно успокоить человека, находящегося в таком подавленном состоянии, - не сама же она все это выдумала, ведь до того, как ты достала мольберт из упаковки, ничего подобного не происходило?!

           - Из упаковки, - рассеянно повторила Марица и вдруг остановилась, глядя куда-то в пустоту, - из упаковки, из упаковки.

          - Эй, Мариш, ты чего? Что случилось? – Нина обеспокоенно тронула за руку застывшую, словно изваяние подругу.

          - Из упаковки, - снова повторила Марица, а потом повернулась к приятелям и проговорила, начиная все больше возбуждаться, - понимаете, я ведь всего один раз до этого видела мольберт без упаковки!

            - То есть, ты ни разу его не доставала? – с удивлением глядя на подругу, спросила Нина.

            - Вот именно! – уже довольно громким голосом, в котором, впрочем, не слышалось даже нотки радости, воскликнула Марица. – Все это время, весь комплект, с красками и кистями, лежал в своей упаковке. А видела я этот мольберт только один раз – в тот момент, когда только нашла, тогда один из приятелей Кости помог мне достать его, а когда я посмотрела на него, мы сразу уложили его назад!

           - А в тот момент у тебя не возникало никаких желаний начать немедленно писать картину? – спросил с немалым интересом Михаил.

           - Я тогда находилась в таком состоянии, что вряд ли что-то могло бы меня заставить рисовать, - покачала головой девушка, - да и, стоя на развалинах, как-то трудно это сделать.

             - Да уж, об этом я не подумал, извини, - немного обескураженно проговорил молодой человек.

             - Странно другое, - задумчиво перебирая бахрому на своей сумочке, произнесла Нина, - странно, что тебе никогда не приходило в голову достать этот мольберт и рисовать на нем.

- Но, ведь у меня имелся мольберт, который мне подарили сестра с мужем, - немедленно возразила Марица. – А про этот я, можно сказать, моментально забыла, и вспомнила только в тот момент, когда нужно было ехать сюда. Да и взяла его так – на всякий случай, а получилось – создала себя кучу проблем.

             - Ну, мне кажется, что лично ты тут совсем не причем, - после некоторого размышления ответил Михаил, - я думаю, что не столь важно – кто именно будет рисовать картины, используя этот мольберт, он все равно каким-то образом повлияет на того, кто будет стоять перед ним.

             - Ну, вполне логично, хотя я не очень понимаю, на чем базируются такие смелые утверждения, - бросив взгляд на своего кавалера, с сомнением проговорила Нина, - но даже если имеются просто подобные предположения, то я бы, на твоем месте, недолго думая убрала бы его сразу же, как придешь домой, обратно в упаковку.

             - Да, наверное, это будет правильно, - кивнула головой Марица, немного оживляясь, но затем снова упала духом. – Вот только боюсь, что эта странная штука не даст этого сделать – снова заставит рисовать. Ведь у меня вчера уже мелькнула мысль, что нужно просто убрать мольберт, правда после случая с этим джипом у меня это вылетело из головы.

               - То есть, получается, что мольберт, а точнее, некое устройство, включившись однажды в работу с конкретным человеком, не отпускает его потом от себя?! – почесал затылок озадаченный Михаил.

               - Да что тут рассуждать то?! – вдруг схватила подругу за руку оживившаяся Нина. – Мы просто пойдем сейчас с тобой и сами уберем этот мольберт в упаковку, всего и делов-то! И не будет он больше тебе досаждать. Я бы его, конечно, вообще выбросила, а то может, в какую-нибудь лабораторию отнесла бы - пусть изучают, что это за штука такая. Тем более, что ты говоришь, что у дяди твоего имелись какие-то древние вещицы?!

            - Да, имелись, - кивнула головой девушка, - кое-что он нам с сестрой даже показывал, но вот мольберта этого я никогда не видела.

            - Так может потому и не показывал, что знал, к чему может привести его использование, а ведь ты уже с детства любила рисовать?! – подняв указательный палец вверх, многозначительно добавил Михаил. – Вот и разгадка – почему ты его никогда не видела!

           - Ну, может быть и так, - чуть помедлив, задумчиво проговорила Марица, - а насчет того, чтобы убрать его, это идея, наверное, неплохая, но мне кажется, что с этим нужно повременить, пусть и ненадолго.

            - Ну вот, это уже называется зависимостью... – С нескрываемым недовольством в голосе ответила Нина. – Все-таки там, в красках явно присутствует какой-то галлюциноген, который к тому же еще и вызывает привыкание. Надо как-то избавляться от этого.

             - Надо, но, пожалуйста, только не сейчас, - уже каким-то умоляющим голосом сказала Марица, повернувшись к приятелям, - мне кажется, я должна нарисовать еще что-то, только пока не знаю, что именно.

            Откуда у неё появилось такое чувство, девушка и сама не смогла бы объяснить. Но именно в тот момент, когда художница услышала о трагедии, произошедшей в семье Вероники, где-то в глубине души у неё появилось ощущение, что все происходящее не случайно. И даже то, что она именно в этом городе открыла упаковку с мольбертом, тоже не было случайностью. И теперь девушке казалось, что картины еще сыграют в её жизни весьма значительную роль.
           Видимо на лице её отразилась такая гамма чувств, что Нина с Михаилом только с удивлением переглянулись, но не стали спорить.
            Тем временем, приятели прошли весь бульвар, выйдя на тихую улочку, застроенную невысокими домиками, так напоминавшими Марице О-ск.
             Погода в этот момент, видимо вспомнила, наконец, что уже середина осени, и окончательно испортилась. Солнышко теперь выглядывало из-за набежавших тучек лишь изредка, ветер становился все более свежим, и в воздухе отчетливо начала чувствоваться влага. Перемена погоды отразилась и на восприятии окружающего местности. Если утром трех и четырехэтажные домики, выкрашенные в пастельные цвета, подсвеченные ярким солнышком, выглядели весело и вызывали только приятные мысли, то сейчас, в наступившем сумраке, они смотрелись скорее, как выцветшая картинка в старой книжке.

            Они прошли еще один квартал, когда Марица вдруг остановилась, как вкопанная. Его взгляд оказался прикованным к какой-то точке, расположенной на углу ближайшего перекрестка. Озадаченные Нина и Михаил подошли поближе, не понимая пока новую перемену настроения подруги, которая вроде бы постепенно успокоилась.
           Но проследив за остановившимся взглядом девушки, и увидев стоящий на перекрестке черный внедорожник, сообразили, в чем дело.

            - Это тот самый? – прошептала Нина на ухо подруге, подойдя вплотную к ней.

             От сильного волнения Марица смогла только немного нервно кивнуть головой. Михаил с некоторым сомнением посмотрел на припаркованный автомобиль, а потом спросил:

              - А может, это просто точно такой же? С чего ты взяла, что именно тот самый? Мало ли в городе таких Доджей?

              - Нет, это точно тот самый, - прерывающимся шепотом ответила Марица, делая шаг назад, - у него сбоку, над передним колесом эмблема прилеплена была – серый череп и еще что-то такое.

            - Хм, отсюда не видно, что у него на правом крыле виднеется, - все еще немного сомневаясь, ответил Михаил, а потом добавил, - подождите, я схожу, посмотрю, вроде как просто мимо пройду, а вы тогда лучше дворами проскользните.

             - Да я ни за что на свете не пошла бы сейчас по улице мимо этой машины, - передернула плечами Марица, и было хорошо видно, что она нисколько не преувеличивает, ей явно становилось неприятно от одного вида этого автомобиля.

          - Ладно, мы пройдем дворами, - Нина хоть и сомневалась немного в том, что Михаилу нужно проводить какую-то разведку, но немного подумав, она все-таки согласилась, - ты только не усердствуй слишком, пройди мимо и все, а то мало ли какие тараканы в голове в хозяев этой тачки.

             - Не бойся, уж в драку я точно не полезу, - небрежно усмехнулся Михаил, - художник плоховатый спарринг-партнер для рэкетира.

             - Кто-кто? – с удивленной улыбкой переспросила Нина, но Михаил молча указал им направление движения, а сам свободной, слегка расхлябанной походкой двинулся в сторону автомобиля.

             - Ох, терпеть не могу, когда парни начинают перед девчонками «хвостом крутить», - недовольно проговорила Нина, двигаясь в сторону проулка и увлекая подругу за собой.

              - Даже, если он делает это ради тебя и ради благого дела? – нашла в себе силы слабо улыбнуться Марица.

              - Ох, и не говори, - махнула рукой Нина, - тогда и на себя злиться начинаешь.

                Вскоре девушки вышли на дорожку, проложенную во дворах домов этого квартала.
            Михаил, тем временем, постепенно приближался к автомобилю, вновь стоявшему на тротуаре. По всему было видно, что хозяин авто совершенно игнорирует все правила парковки, что только подтверждало догадку Марицы. Хотя, как считал Михаил, владельцы подобных автомобилей наверняка во многом похожи друг на друга. Впрочем, таковое мнение основывалось больше на рассказах других, поскольку сам он знакомых с автомобилями подобного ранга никогда не имел. Кстати сказать, на сей раз, водитель автомобиля сидел в машине, просто издалека, за тонированными стеклами, его не было видно. Видимо, ждал кого-то, оставаясь в машине, хотя никаких магазинов или офисов поблизости не наблюдалось.

            Михаил, приняв независимый вид, развязанной, как ему казалось, походкой, приближался к внедорожнику. На правом переднем крыле его стал отчетливо виден рисунок, действительно представлявший собой череп, вокруг которого свивалось этакое подобие венка. Только составленным этот венок оказался не из лавровых листьев, а их цепей, наручников и стилизованных кандалов.
             «Характерный рисунок, однако», - подумалось молодому человеку, который проходя мимо, еще раз бросил взгляд на машину и на её водителя.
И как оказалось в следующую минуту, это был не совсем верный ход, ибо человек, сидевший на место водителя, вероятно совсем не дремал и не занимался каким-то делом, а внимательно следил за окружающей обстановкой.
             Стоило только Михаилу бросить еще один взгляд на машину, как водитель открыл дверь и высунулся наружу:

- Тебе что... надо, щенок... сопливый!?

            Сказано это было хриплым, даже скорее сиплым голосом, а внешность у водителя полностью соответствовала этому голосу. И как-то шутить в ответ человеку, который был на полголовы выше ростом и, наверное, килограммов на тридцать тяжелее, Михаилу совсем не хотелось.

             - Так, рисунок на крыле интересный, - потерев подбородок и делая вид, что ему действительно это интересно, ответил Михаил, - хочу себе такой на мопеде сделать.

            - Ага, как же... – Сплюнул на землю верзила, который видимо, не умел разговаривать без нецензурных выражений. – На мопеде, ага... тоже мне, вали отсюда... малолетний, пока... не поотрывал!

             - Премного благодарен за объяснения происхождения рисунка, - серьезно ответил Михаил, бросая взгляды по сторонам и ища возможные пути быстрого отхода.

            - Что ты сказал... ублюдок?! – верзила сделал угрожающий жест и шагнул вперед, но тут из ближайшего подъезда вдруг выпорхнула невысокая дамочка, разодетая, несмотря на осень и довольно теплую погоду, в меха, и верзила тотчас же перенес внимание на неё.
          Забыв сразу же, к счастью, про Михаила.
           И молодой человек решил больше не испытывать судьбу, а быстрым шагом удалился, вскоре тоже оказавшись в тех же дворах, по которым перемещались Нина и Марица.

            - М-да, тяжелый случай, - изрек парень после встречи с девушками. – Похоже, Марица совершенно права, рисунок именно тот, да и сам тип на машине, я уверен, тот же самый. Похоже, настоящий уголовник, хотя думаю, и не самого высокого ранга, оттого и гнет без конца пальцы веером.

             - Ну вот, - снова упало настроение у Марицы, хотя оно и так было далеко не на высоте, - значит, он и здесь тоже бывает.

              - Какую-то местную расфуфыренную дамочка ждал, - сообщил Михаил доверительным тоном, - похоже, из того же сорта людей, что и сам.

            - Ну, ты прямо с первого взгляда разбираешься в людях, - фыркнула Нина, а потом повернулась к подруге, - ладно, это еще ни о чем не говорит, может он вообще сегодня здесь случайно оказался.

            - Может и так, - как-то бессильно кивнула головой Марица, а потом посмотрела на приятелей, - ладно, ребята, мы уже почти пришли, дальше я и сама могу.

           - Ты точно не хочешь, чтобы мы зашли? – пристально посмотрела на девушку подруга. – Не хочешь показать нам эти картины?

- Давайте не сейчас, - устало покачала головой Марица, а потом словно спохватилась, - вы только не подумайте, что я не хочу приглашать вас в гости, просто мне нужно немножко побыть одной.

            - Ладно, мы все понимаем, - ласково погладила подругу по руке Нина, - ты звони, если что, да даже если просто захочешь помолчать вместе, все равно звони.

           - Это точно, и помолчать тоже, - поддакнул Михаил, бросив искоса взгляд на Нину, но та ничего не сказала, продолжая глядеть на подругу.

              - Спасибо вам, ребята, - ответила Марица, с благодарностью глядя на Нину и Михаила, - а завтра снова встретимся в Академии.

             И с этими словами художница развернулась и двинулась в сторону своего дома, уже видневшегося среди деревьев.
           Как ни странно, но после того, как она осталась одна, волнения пошли у неё на убыль, видимо организм просто устал постоянно находиться в стрессе. А у самого подъезда девушка встретила улыбающуюся Клару Николаевну.

             - Здравствуй, Марица! – приветствовала девушку соседка, и было видно, что её прямо-таки переполняет какая-то радостная весть.

             - И Вам доброго вечера, Клара Николаевна, - отозвалась Марица, несколько удивляясь её счастливому виду, - я вижу, что-то хорошее случилось?

            - И ещё как случилось, - пожилая женщина, видимо от избытка чувств схватила девушку за руки и слегка пожала их, - сын мне позвонил, сам позвонил, мы долго разговаривали с ним.

             - Ну, это же хорошо, - пробормотала в ответ Марица, не зная, что еще сказать, - а Вы все боялись, что он Вам не пишет и не звонит.

            - Просто период у него сложный был! – Продолжая улыбаться, говорила сияющая Клара Николаевна. – А теперь все норму пришло, и с женой он помирился, и работу новую нашел, даже с повышением, а главное – знаешь, куда его послали в командировку? В твой родной О-ск!

             Клара Николаевна говорила еще что-то, продолжая радоваться положительным переменам в своей семье, но Марица уже не слушала её.
Перед глазами у девушки стояла та часть картины, на которой был изображен тот самый сын Клары Николаевны, причем изображен на улицах О-ска. Получается, что картина, то есть на самом деле – мольберт, мог предсказывать не только события негативного характера, но и положительного тоже. Тогда оставалось непонятным только одно – что же делал на картине Константин, муж Аурелии, и тот человек, вероятно, его приятель, который тоже присутствовали там.
            И наспех попрощавшись с соседкой, Марица быстро взбежала по лестнице и открыла дверь квартиры.
Оказавшись дома, девушка быстро разделась и, бросив сумки в коридоре, подошла к стоявшему в центре комнаты мольберту. Несколько минут смотрела на него, а потом, снова начиная впадать в какое-то странное состояние, сняла уже написанный холст и положила его на полку рядом с первым.
Затем достала еще один чистый лист и приладила его на поверхность для рисования.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2022/01/09/1020