Разведка морской пехоты

                Разведка морской пехоты

Попутчик попался мне сегодня необычный - фронтовик. Их очень мало осталось. Относится к ним государство как-то потребительски. В праздник помянуть добрым словом - это пожалуйста. Где-то в печати похвалить за подаренную победу тоже можем. Но в  Германии ветераны второй мировой получают пенсию гораздо больше наших фронтовиков. Такая вот уж ирония судьбы. Вроде как намёк: А за ту ли вы страну воевали? Но ладно, лирику в сторону. Воевали они, конечно, не за деньги. За это им всем светлая память.
   Сидит наш ветеран в купе плацкартного вагона и ведёт беседу о жизни. Воевал он разведчиком в морской пехоте и попал туда очень необычно. Обычно по распределению,  по разнарядке  военкомам поступает бумага, кого и в каком количестве надо набрать. Потом приезжают так называемые покупатели, и идёт распределение, кому куда. А наш ветеран, подлечившись в госпитале, возвращался в родную часть. Путь его лежал через лес и болото. Болото он преодолел спокойно, так как был привычным. Служил он в разведке и этих болот преодолел без счёта. А вот в лесу вышла ошибочка. Так ему показалось вначале, только потом он понял, как ему повезло.
  Дело было так. Оценив по карте направление движения, он подсчитал, что нужно преодолеть лесок диаметром километра три. Значить через час буду дома - подумалось ему. Но судьба щедра на сюрпризы. Углубившись в лесок, наш герой рассказа понял, что леском этим поросли мелкие  возвышенности, окружающие котлованчик. По опыту разведки он знал, что в таких местах обычно располагают всякие базы или объекты, которые хочется спрятать. Сам объект располагают в котловане, а окружающие возвышенности служат маскирующей ширмой. Бывает по гребню возвышенности, пускают патруль, или стоят сторожа. Наш попутчик понял это мгновенно и чтобы избежать лишних встреч и вопросов, таясь, прокрался к вершине возвышенности, чтобы посмотреть, что там спрятали в котловане. Сделал он это просто из любопытства, но сделал незаметно, как привык делать в разведке. От увиденного, просто дух перехватило.
   Это была тренировочная база разведчиков или диверсантов. Таких баз было много в то военное время, и сам по себе этот факт был бы рядовым событием. Но здесь, на этой базе: бегали, стреляли, боролись и преодолевали полосу препятствий старики. Одежда на них была обычная, гражданская. Только седые бороды и бакенбарды развевались по ветру. Но занимались они очень прытко, как молодые. Да они и были молодые. Резкие, порывистые движения  выдавали в них молодой энергичный темп жизни. Тут – же, в сторонке, под наблюдением инструктора эти ребята учились двигаться по-стариковски. От всего увиденного кругом пошла голова.
 Окрик над головой «Хендэ хох» прозвучал как гром средь ясного неба.  Это Вы читатель, думаете, что ходим мы в лесу сами по себе и в основном нехожеными тропами. На самом деле, мы ходим инстинктивно там, где легче пройти. Получается, что ходим мы по одним местам. Это очень наглядно видно в лесах, где много людей ходит. В пристанционных перелесках или в местах захода в лес из  посёлков. В таких местах, очень быстро натаптываются тропинки. Вот и у этой базы тренировочной вокруг котлованчика вилась тропинка. По этой тропинке ходил патруль. Наш герой учёл и этот фактор. Он пересёк тропинку очень осторожно.
 Наш герой, потеряв контроль над собой от удивления крутил головой. Чем и привлёк внимание проходящего патруля. Патруль местный умел ходить бесшумно. Арестовали его, одним словом. Тюрьмы в части не было, поэтому его посадили в карцер. Просидел он там неделю, до выяснения обстоятельств. Думалось, что вот ведь как получилось – пересёк лесочек.
 Ну, немного засмотрелся на незнакомые дела, а сейчас вроде как преступник.
 -  чудны Господи дела твои.
Через неделю, выяснив и проверив все его слова, вызвали на допрос. Капитан так прямо и сказал:
- Видел ты слишком много.  Чтобы не допустить утечки информации, у тебя  два пути или мы тебя сейчас расстреляем как дезертира, ведь в часть ты так и не пришёл или ты поступаешь в нашу учебку.
- Какой тебе вариант подходит? И смотрит так, с откровенной улыбкой. Ну, что тут скажешь?
Это неискушённому читателю представляется, что разведка она вся одинаковая, ведь одним словом называется – разведка. Начнём объяснение с самой трудной – армейская разведка. Она выясняет и сообщает о передвижении полков, армий и батальонов. Разведчики ходят в форме врагов и «служат» у врага. Работают шоферами или истопниками. Самые удачливые «служат» при штабе каком-нибудь, как, всем известный теперь, Штирлиц.
Полковая разведка отслеживает движение батальонов, рот и формирований воинских мельче. Те, что находятся  вблизи, сразу за фронтом. Наш герой, как раз и попал в учебку полка морской пехоты, но об этом попозже. Ротная и взводная разведки выполняют задачи помельче,  но ничуть не менее опасные. Часто посылают в разведки, во взводе или отделении не специально обученных, а просто наиболее опытных бойцов. Задачи перед ними ставят тоже не сложные. Например даётся приказ доползти вот до того пригорочка, да рассмотреть, что там у немцев за ним. Убить, конечно, могут и тут. Но самая опасная, я считаю, разведка морской пехоты.
  Ведь немцы точно знают, что вот здесь, будут высаживать десант. Время высадки и количество войск, хоть примерно, подсчитать можно. Форсировать реки текущие в северном или южном направлении нашим войскам труднее, эти речки всегда имеют западный берег круче и выше восточного. Войскам нашим приходиться брать эти высокие берега в лоб, неся огромные потери. Много зависит от разведки, но доползти туда невозможно. Обороняющийся берег, обычно, густо занимают войсками. Множественные точки пулеметные, артиллерийские капониры и прочие опорные пункты усложняют разведку. Хоть ночью, хоть днём невозможно туда попасть незамеченным. Поэтому и несла полковая разведка большие потери, пока не обратилась к разведке морской пехоты. Ведь у тех ещё труднее, там ведь высаживаются с моря. Много можно говорить по этому поводу, но чтобы вас не утомлять, прервёмся. Лучше я уж расскажу, как мы в разведку сходили. Для меня было первое задание в морской пехоте, а для ребят, к сожалению, последнее. Сдружились мы к тому времени уже сильно, тем горче потеря их.  Я считался старослужащим. Ведь в старой своей родной части уже ранение успел получить. Рассказывал я  как там ходили в разведку. Там если столкнулись с немецкой разведывательной группой, старались расходиться параллельными курсами, если издалека замечали друг друга. У каждой группы свой приказ и этот приказ нужно выполнить. Приказ прежде всего. Это святое. А так старались немцам чем - нибудь навредить. Например кусок колючей проволоки вырезать на обратном пути или убить зазевавшегося часового немецкого или в ствол пушки песка подкинуть.   
   Помню, как испытывали бутылки с зажигательной смесью. У нас их называли «коктейль Молотова». До этого, на вооружении были бутылки с долгим названием, про них даже присказка была:
- пять минут жгёшь,
- пять минут ждёшь,
- пять минут вонь,
- пять минут огонь.
Одним словом неудобные были бутылки. А тут завезли новые. Захотели попробовать. Дождались ночи, погрузились на шлюпку. Бутылку эту новую взяли. Доплыли до случайного островка и в него бросили бутыль. По иструкции, нужно было бросить, чтобы разбилась. Так и сделали, в душе, ещё сомневаясь в эффективности. Бутыль долетела, разбилась и тут произошло неожиданное. Вспыхнул весь островок, часть горючей смеси попала в воду, продолжая гореть, и стремительно стала растекаться, устремившись к шлюпке.
- Ааа!! Гребите быстрее! Одним словом, мы едва успели удрать от этого огненного вала.
Была у нас ещё забава, вернее продолжение тренировки. Когда заходишь с улицы в жилую землянку, нужно замереть у двери на пять минут. А в тебя, вернее в дверь за тобой, все присутствующие метают свои ножи. Ребячество это, конечно, и опасно. Но получали навык метать нож свой в любой нежданный момент и из любого положения. Все знали про это, ругались, но терпели, даже офицеры. Они обычно посылали впереди вестового.
  Итак, получили мы приказ разведать противоположный берег реки на наличие пунктов обороны. Мы их называли цели.
Вначале мы много часов провели на своём берегу, наблюдая за движениями немцев. Был составлен  черновой план. Но всё равно нужно туда плыть, чтобы всё уточнить.
  Примерно в полдень к берегу реки приковыляла группа стариков. Человек десять примерно. Один, был помоложе, но видно было издалека, что он с головой не дружит, хотя всё тяжёлую физическую работу делал он. Погрузили в лодку сети и прочее. С трудом загрузились сами и отчалили. Оставшиеся на берегу ушли восвояси. Один, в лодке, незаметно нырнул под сети, другой открыто лёг на дно лодки. А так, издалека было видно только троих. Выплыв на середину реки стали рыбачить. Течение понемногу прибивало лодку к западному берегу. Припозднившись, рыбаки, верно, решили отдохнуть на берегу и причалили. Отошли немного от холодной воды, под защиту ближайших кустов и разожгли костерок. Стали варить уху, ходили за хворостом по берегу и по ближним кустам. Кто-то прилёг отдохнуть. Молодой рыбачёк быстро, как белка, влез на ближайшее густое дерево и вскоре скрылся совсем из виду. У нас это называлось: спрятаться в дереве. Подошёл немецкий патруль и ушёл восвояси. Подошли ещё три немца. Они уже и не разглядели того, на дереве.
- Надо сеть в лодке проверить. Сказал старший. Это был условный знак. Тотчас четверо стариков переместились так чтобы оказаться за спиной немцев. Вернее трое стариков сзади, а перед ними один.
- Ладно, отдыхайте. Сам сети проверю. Второй раз произнёс старший слово «сеть». В мгновение ока три глотки оказались перерезаны. Тела уложили аккуратно, чтобы кровь не испачкала форму -  могла пригодиться. Сейчас движения «стариков» были молниеносными. Замаскировав тела убитых немцев, быстро подняли ветки у кустов, нависающие низко над землёй и выкопали там мелкую могилку. В эту могилку положили один трофейный автомат и каску. В эту каску положили фонарик, часы, карту, карандаш и пистолет. Сверху, лицом в каску, лёг один разведчик. По жребию мне было там место. На него сверху накинули плащ палатку, чтобы меньше земля в каску попадала, и присыпали тонким слоем грунта. В сторону кустов оставили складку в накидке. Вроде как норка мышиная, дышать – то нужно. Разровняли землю, и ветки обратно опустили, чтобы меньше ходили посторонние. Это у нас называлось: спрятаться в землю. Старший молча, подал условный знак – погладил свою бороду. Тотчас разведчики превратились в дряхлых стариков. Кряхтя, они поправляли костёр, ходили по берегу в поисках топлива. Разглядев, новые подробности они подходили к «могилке» и громко, чтобы слышал и тот на дереве, говорили странные слова:
- Второй (ориентир), справа двести дудочка (пулемёт). Или, например:
- Третий, слева пятьсот, ниже – Тычина (Ствол пушки). Двое, спрятанные на дереве и в земле, старательно отмечали на карте карандашом новые цели. Ориентиры – приметные деревья или камни были уже заранее намечены и пронумерованы слева направо на карте. Заранее же и были согласованы обозначения целей. Шла обычная разведка, а внешне три старика ели уху у костерка. Снова прошёл немецкий патруль.
    После разведки, при разборе, начальники поставили в вину нашей группе, что напрасно убили тех троих. Мол, только внимание привлекли, но я заступился.
- Эти трое подходили уже к костру и явно намеревались усесться вокруг него, получив круговой обзор. Они могли бы заблокировать нам работу полностью. Даже если бы ушли потом, мы могли не успеть провести разведку до темноты.
 На войне многое остаётся тайной: толи патруль увидел замаскированный тела, но вида не подал, толи он был предупреждён заранее о тех троих, но их не обнаружил, толи кто-то посторонний увидел, как убили тех троих, толи просто из предосторожности. Одним словом, вышли два немца из-за соседних кустов и очередью из автоматов убили всех троих стариков. Я лежал в это время в земле и только слышал эти короткие очереди. Я готов был, вскинутся и стрелять в ответ, но прижатый приказом лежал тихо. Я плакал,  клял судьбину, но лежал тихо. Посовещавшись, немцы стали искать четвёртого. Видимо знали, внимательно наблюдали, что в лодке было трое сидя, и один лежал на дне лодки.
 Короткая очередь и глухой удар тела о землю. Я понял, что тот, на дереве, тоже убит. Оставив дежурного у костра, немцы удалились. Я следил по часам за временем и прислушивался к происходящему наверху.
Через два часа к дежурному пришёл сменщик, я отчётлива это слышал по шагам. Так, меняясь через два часа, дождались они темноты. График дежурства не изменился, значить неожиданностей не будет, подумалось мне. Ночью, часов в пять, в самое дремотное время, я решил действовать. Выждав полчаса после пересменки, чтобы дежурный успел задремать у костра, я медленно приподнялся и бесшумно выполз на отрытое место, захватив карту и фонарик. Нащупав в складках одежды свой нож, я приготовился его метать. Подойти и убить спящего, было опаснее. Метнув нож с короткой дистанции,  я пошёл быстро к лодке. Краем глаза увидел, как немец сунулся в костёр лицом. Наша лодка была оставлена немного за кустом и обходя его, я чуть не столкнулся с немцем который спускался к реке за водичкой.  Нож мой остался в трупе, и убивать немца пришлось голыми руками.
- Так даже лучше, неожиданнее. Подумалось мне. Убил я его мгновенно, проходя мимо.
   Меня умиляет наш кинематограф. Главные герои фильма, при драке наносят друг другу смертельные удары минут двадцать или полчаса. На практике стычки длятся мгновения. Просто у кинематографа другая задача – нужно же что-то показывать эти полтора часа отведённые на фильм. Убил врага я приёмом рукопашного боя. Приёмом не спортивным. Это спортивная борьба учит стойкости и воспитывает в бойце мужество, волю к победе. Так и должно быть. Слава тренерам умеющих, так заниматься с молодёжью! Мы учили приёмы из казачьего Стоса. Есть такие неспортивные приёмы рукопашного боя. Неспортивные потому, что приводят обычно к смерти или к инвалидности. Рассказывать о них я вам не буду по понятным причинам. Подходя к лодке, я несколько раз мигнул фонариком в сторону своего берега, так было договорено заранее. Уже не таясь, прыгнул в лодку и стал грести к своему берегу. Грёб я в бешеном темпе, а перед глазами, как живые стояли мои товарищи и ободряюще улыбались. Они как – бы просили.
  - Доплыви, выполни приказ! Или мой шум привлёк внимание, или за водоносом кто-то наблюдал. Но меня ждали неприятности.
   На берег, к кромке воды вышла группа немцев и начала стрелять мне в след. Группа снайперов открыла ответный огонь с нашего берега, они были предупреждены моим фонариком. Немцы в панике отступили за кусты, потеряв пару товарищей. Пока догадались выкатить к кромке воды бронированный автомобиль и под защитой брони по мне стали стрелять из пулемёта, я уже был на середине реки. Горячие пули не долетали до лодки и только входили в воду с характерным звуком – пш, пш. И тут, неожиданно для меня, с нашего берега ярко засветил прожектор. Он отлично высветил немцев и те стали падать от пуль наших снайперов. Как оказалось, это командование в наше отсутствие, догадалось организовать поддержку при отступлении группы. Вскоре ударила наша пушка и автомобиль с пулемётом вспыхнул факелом. Он и был ориентиром впоследствии, для поиска погибших товарищей из нашей группы.
   Утром мы были на берегу с командирами и арткорректировщиками. От первого ориентира – полузатопленного катера до пятого, последнего – камня в воде у кромки берега, я доложил по карте о всех обнаруженных целях. С моей карты сведения срисовали командиры в свои. До обеда шла пристрелка для артиллеристов наших. Стреляли не по целям, чтобы не пугать врага, а по ориентирам или рядом. После обеда наши пушки стали стреляли по артилерии врага в глубине обороны. Именно она используются обычно, для остановки форсирования нашего. Сведения о них нам доставила воздушная разведка, спасибо им! Снайпера наши загоняли в окопы немецких наблюдателей и убивали прочих любопытных. Так, что когда  часов в шесть наши начали форсирование никто не стрелял, вначале. Потом, правда, открыли шквальный огонь. Когда наши лодки ткнулись в западный берег, пушки наши залпом ударили по распределённым целям. Тогда на берегу, с командирами, распределяли обнаруженные цели между нашими пушками. Пришлось, примерно, по одной цели на пушку. Вот сейчас залпом были накрыты все цели. Представляю, какая суматоха началась в немецком штабе. А немцы народ педантичный. Доложили наверх, что, к примеру, пулемётное гнездо уничтожено и ждут команды. Сами не будут инициативу проявлять. Мол, сверху виднее, что делать, новое гнездо срочно или отступать. Дисциплина. Без дела, конечно, не сидят, стреляют из своих винтовок.
  А наши, в это время, лезут кверху. По договорённости, если пехота где – то встречала большое сопротивление, то пускала две ракеты сигнальные красные. Одну вверх, чтобы привлечь внимание.  Другую прямо в это гнездо. Артиллеристы наши были в этом бою молодцы. Они тут – же стреляли туда, в это гнездо. Посылали два, три снаряда и враг в этом месте был подавлен. С началом сумерек наши уже окопы по высокому берегу захватывали. Как оказалось, наш полк единственный закрепился на западном берегу. И потери были маленькие. Из нескольких тысяч бойцов нашего полка было убито только двадцать человек. Когда объявляли это перед строем, я стоял и плакал. Из этих двадцати, четверо были мои товарищи. Я слёз своих не стыдился. Генерал армии перед строем так и сказал, что разведгруппа свою задачу выполнила. Приказ был выполнен, хотя в живых остался только один боец.
 Говорят, этим опытом заинтересовались на самом верху. В дальнейшем, перед форсированием рек, разведчики из морской пехоты были, на вес золота, образно говоря. Верховный главнокомандующий умел учиться. Это перед войной его переиграли немцы.
  Перед войной нашим офицерам значительно подняли зарплаты. Тут кинематограф не врёт. Спросите хотя - бы у стариков. Основными посетителями ресторанов были офицеры. Простой народ, в большинстве своём, были нищими и о ресторанах мог только мечтать. На эти денежные, офицерские должности стали пролазить разные бойкие люди. Пролазили, в основном, по знакомству. По – блату, говоря современным языком. А по – блату, как известно, проходят самые плохие. Понять их несложно. Сам человек, зная о своих недостатках и слабостях, будет искать возможность, «подмаслить. «Подмаслил» своего начальника и глядишь, пошёл вверх по служебной лестнице или устроился на денежное место. Это хорошо срабатывает в условиях централизованной власти. Ведь в этих условиях вверх продвигают человека его начальник, руководствуясь личной симпатией. А человек, знающий и умеющий организовать дело, зачастую спорит с начальством своим, высказывает свою точку зрения. Чем и неудобен вышестоящему  начальнику. В результате, почти везде, офицерские, денежные должности были заняты приятными людьми, но малосведущими в военном деле. Дисциплина у них тоже, была слабой. Что ждать от людей торгашеского склада характеров. Этим и объясняются наши неудачи на фронтах в начале войны. Одна из причин, я думаю.
   Да ещё и Верховному внушили мысль, что немцы сами не готовы к войне. Мол, у них же нет полушубков и зимней солярки. Внушили или подсказали мысль сторонние люди, сейчас бы их назвали агентами влияния. Слова их легли на благодатную почву. Сталин был маниакально, болезненно зависим от похвалы. Сказались, видимо, унижения его окружающими людьми, в детстве, в юности. Как иначе объяснить его терпимость к восхвалению в печати. Газеты – то он читал наверняка. Может ли нормально психический человек читать про себя такое в газетах. В газетах прошлых лет восхваления вождя были через каждые пятнадцать строк. Это было нормой, даже если речь в статье была, например, о свёкле. Вдобавок вождь наш имел физические недостатки. Приглядитесь внимательнее к старым хроникам, смотрите, как неловко он пользуется своей левой рукой.
   За всем этим внимательно наблюдали германцы и смогли через агентов влияния подтолкнуть Сталина к репрессиям. Недоверчивость его помогла в этом и пострадали многие полководцы. Это неслучайно было организованно накануне войны чтобы «обезглавить» действующую армию. Следом за Верховным и военачальники помельче избавлялись от потенциальных конкурентов путём доносов.
 Вот такое мнение услышали попутчики в поезде.



                Тропин Сашка – 02 г.р.