Алёна глава четвертая

     Я  заглушил эти мысли, свалив все на перенесенную мной  депрессию. Алена ушла под утро, я  узнал об этом позже, ибо в момент ее ухода крепко спал.

      Следующий день был субботний. Вечером я зашел к Алене и предложил ей покататься по вечерней Москве. Ее мать, Людмила Анатольевна, вся светилась от счастья. Ну, как же!  Такой представительный и обеспеченный мужчина (это про  меня), вдруг дочери повезет и все закончится свадьбой. Она этого не говорила, но все было написано на ее лице.

      Мы с Аленой долго катались по Москве, отужинали в небольшом ресторанчике и вернулись домой поздно вечером. Я проводил ее до квартиры.  Дверь нам открыла Людмила Анатольевна, которая сделала вид, что очень переживала, уж очень поздно мы вернулись. Я не стал ей говорить о том, что Алена звонила ей по мобильному, и она была в курсе, где мы есть. Мне  эта женщина не понравилась с первого взгляда, и мнения о ней я не поменял.

      Ночью Алена не пришла. Я почему-то со страхом ожидал ее прихода. Именно со страхом, а не с каким-либо другим чувством, более соответствующим данной ситуации. В воскресенье мы с ней опять катались по Москве, опять ужинали в ресторанчике, а ночью решили не встречаться. Это я подвел ее к этой мысли, сказав, что  в понедельник утром выхожу на работу. Она, как я заметил, расстроилась, но сразу со мной согласилась. Так что я быстро заснул, уже зная, что сегодня она ко мне точно не придет.

      Утром я приступил к работе. Состав сотрудников поменялся, из прежних осталось совсем немного.  Среди новых я отметил девушку, лет двадцати пяти, которая была чрезвычайно красива. Меня всем представили, и я узнал, что ее зовут Екатерина.

      – Можно просто Катя, - с улыбкой сказала она.

      На какое-то время я даже забыл об Алене,  так она мне понравилась. Но потом немного, совсем немного мучился угрызениями совести. И, правда, какая Катя? Ведь у меня есть Алена! Но почему-то теплей от этих мыслей не становилось.
   
      К Алене я испытывал  двоякое чувство. С одной стороны, я ее, скорей всего любил, а с другой, явно тяготился интимными отношениями, которые и случились-то всего один раз. Но второго раза я почему-то сознательно избегал. Мне и самому это казалось странным.

      – Но у меня ведь все не так, как у всех, - находил я себе оправдание,  вспоминая о перенесенной болезни.

      Домой мне почему-то не хотелось, я сел в машину и поехал просто так, в никуда… Вернулся поздно и сразу увидел  Алену. Она сидела на скамейке, недалеко от подъезда, и явно ждала меня. Не могу сказать, что обрадовался,  я, где-то на подсознательном уровне, пытался избегать ее.  Но, в то же самое время, меня к ней тянуло.

      Совсем запутавшись в своих сомнениях, я подошел к ней, погладил по щеке, почувствовал, что щека влажная и понял, что она плакала. Жуткая жалость взорвалась во мне. Но это, как я понял, была все-таки жалость, а не любовь, в которой так нуждалась Алена.

      Я взял ее за руку, и она покорно пошла за мной. Мы поднялись ко мне, и все повторилось. Алена говорила мне о своей любви, но никаких чувств, кроме жалости я не испытывал. Мало того,  поймал себя на мысли, что с нетерпением жду, когда Алена уйдет, а она все не уходила и не уходила… Во мне стало закипать раздражение. Ведь не мог я сказать ей о своих чувствах, она  ведь спасла меня Тогда, и  теперь я всегда буду ей Обязан!

      – Вот! - пронеслось в моей голове, - вот та причина, по которой я не могу подарить ей любовь, которую она так ждет от меня. Я ей Обязан!

      Даже не заметил, как  она оделась, подошла к двери и стояла там, у выхода, явно чего-то от меня ожидая. Я поцеловал ее, тихо приоткрыл дверь и услышал, как она спускается по лестнице.

      -  На сегодня все,  – сказал внутренний голос, - но ведь еще  будет завтра.

      -  Надо что-то делать,  - с этими мыслями я и заснул.

      На работе я немного забывался, часто подходила Катя с разными вопросами. Я понимал, что она мне очень нравится, и часто представлял ее на месте Алены. И это место ей явно подходило!

      - Как можно, не зная человека…?  – брюзжал внутренний голос.

      Но я в это время думал уже совсем о другом, и голос, не усмотрев никакой реакции,  быстро замолк.

      - Опять вечер, опять Алена,- с раздражением думал я, подъезжая к дому.

      Но никто меня не встречал. Я удивился,  но не расстроился. Поднялся к себе, немного перекусил и устроился у телевизора, механически переключая программы, вовсе не вникая в смысл происходящего на экране.

      Алена больше не приходила, я тоже не делал никаких попыток встретиться с ней. Все постепенно встало на свои места, лишь ее мать, изредка попадавшаяся мне на пути, демонстративно отворачивалась, никак не реагируя на мои приветствия.

      Однажды, я как всегда, столкнулся с ней на лестничной площадке, и она, не поворачивая головы, вдруг сказала:

      - Зашел бы, Алене очень плохо.

      Никогда прежде она не обращалась ко мне на «ты», видимо с Аленой что-то стряслось. Я пообещал зайти вечером, а сейчас спешил на работу, хотя признаться, вполне мог бы и опоздать, предупредив руководство. Но я пытался хоть как-то оттянуть  эту неизбежную встречу, понимая, что боюсь заглянуть ей в глаза.  Мне ведь даже нечего было сказать в свое оправдание.

      На работе я был угрюм и с трудом вникал в смысл документов, с которыми работал.  Все время я думал о вечере, даже не представлял, как  себя вести с Аленой, и очень этим тяготился.

      – Но ведь ты можешь и не ходить, сославшись на что-то, - подленько подсказывал мне мой внутренний голос.

      – Это не выход из положения, - вслух ответил я, чем безмерно удивил сидевших со мной в кабинете сотрудников. Я засмущался произведенным эффектом, но слова оправдания будто застряли у меня в горле, и я промолчал.

      Вечером, с трудом пересилив мерзкую дрожь, я позвонил в их квартиру. Дверь мне открыла ее мать, и я с удивлением увидел там своего врача, Дмитрия Алексеевича.

      – Что он здесь делает? - пронеслось у меня в голове.