Аллея тополей

Струящийся поток дождя ударял по крыше дома. Ручьи бежали через тропы, где ступали люди, желающие разнообразить свою жизнь. Пешков наблюдай, часто улавливал звуки природы сидя в кресле на крыльце. Определенно он чего-то ждал, но так длилось уже очень давно. Дом Пешковых находился в пригороде, около аллеи тополей, куда часто приезжали люди и проводили своё время.

Крепкое сооружение выделялось на фоне других зданий. Последний его хозяин подпер рукой голову, легкие ноты усталости начали пропитывать душу. Пешков приподнялся и размеренным шагом пошел в дом. Приоткрывая крупную дверь вслушивался в скрипы проминающейся древесины, принципиально плотно закрывая за собой дверь.

Привычно ориентируясь в темноте, ступая по тихой комнате, где чувствовалась защита от невзгод природы, Пешков уловил настроение сыграть на пианино. Множество предметов прошлых хозяев так и оставались на своих местах. Игорь Александрович ничего не хотел менять, только использовать и поддерживать. Его сложно отнести к новатору, скорее к ловцам тончайшей нити смысла своей жизни, постоянно стремящегося окрепнуть взглядом и собственным мнением.Так, он легким шагом проник в гостиную, и уселся за пианино. Из окна доносились звуки дождя, поддерживая в памяти образ устоявшегося чувства, оставляющего Пешкова в напряжении. Открыв крышу и уложив руки на клавиши, Игорь Александрович сделал протяжный вдох и заиграл, пальцы раздельно и строго попадали по нотам позволяли осознать сонату.

В дверь постучали, и вошли, это был Баталов Александр Николаевич, близкий друг и помощник Пешкова в его начинаниях. Капли так и сыпались с одежды, повеяло резкой сыростью, игра шла своим чередом:

– Рано вы сегодня, Игорь Александрович, обычно досиживаетесь конца «водных» симфоний

– Надоело, не хочу утерять мысль в шуме дождя.

Игорь Александрович продолжал смотреть в клавиши, тем временем Александр Николаевич осмотрел гостиную, собралось впечатление, что дом наполнен жизнью, и все существующее здесь ранее только улучшилось. Баталов только сейчас услышал мелодию наполняющую всю комнату, он хорошо знал своего друга, и понимал, Пешков не просто так наигрывал «Лунную» сонату Бетховена.

Александр Николаевич приостановился, сложил руки на груди и смотря в спину Пешкова ощутил настрой исполнителя.

– Что случилось, Игорь?

– Знаешь Саша…. Я так устал от людей.

– Это все книги твои, сидишь здесь читаешь все подряд, и наедине с собой много находишься – указывая рукой на большую книжную полку.

– Не спорю, знакомство с трудами великих людей накладывают на тебя ношу, начинаешь больше узнавать, как должно быть, а не как есть….

– Люди все разные… Действуют как умеют и как их научили.

– Слишком много я наблюдал, и понял… Не хотят они учиться, а только утверждаются в своих иллюзиях, не ищут истины…

– Тебе есть дело до них? Разве они обязаны этим заниматься?

– Не хочу видеть, как люди страдают друг от друга, изводят и мучают, используют и оскорбляют

– Вселенская печаль сегодня тебя поразила, кара для думающих людей.

– Это ясно как белый свет.

– А чего же ты хочешь добиться своей речью.

– Убедиться, что я думаю в правильном направлении.

– Тогда я здесь ни к чему, узнав истину однажды, забыть её не сможешь.

– Необходимо подвергать взгляды сомнению, чтобы убедиться в них вновь.

Александр Николаевич потупил взгляд в пол

– Что-то я устал Игорь Александрович от такого разговора, последние минуты голова словно пухнет.

Пешков окончил игру, закрыл крышку пианино и повернулся к Баталову

– Может чаёчку?

– С конфетами…