Запах пепла. Глава 5

Глава пятая

Март 2017  Саня

С наследством надо разбираться без промедления, иначе ценность как-то теряется.
Но вот юристы почему-то думают иначе… пусть бы просто думали – так они же все и решают! Итак, шесть месяцев, иначе говоря – половина года. Полгода кому-то покажутся мелочью, а кому-то – огромным, невозможно длинным временным отрезком. Лобов вспомнил себя солдатом срочной службы. Первые недели-месяцы давались с превеликим трудом: от вечно внезапного «подъем!» до невыразимо желанного «отбой!» всего-то шестнадцать часов, но это – по циферблату, а по жизни салаге-первогодку каждый час длится сутки. Для зэка – наоборот, последние дни в зоне мнятся годами... а вот Эйнштейну эти простые примеры относительности хода времени в голову почему-то не пришли.

Став законным владельцем предприятия, новый босс не стал ничего радикально менять. Работа шла как всегда, он управлял так же, как и раньше, будучи заместителем тогдашнего главы многосложного хозяйства. Но в директорский кабинет перебрался только сейчас, предварительно поменяв в нем все, за исключением сейфа. Сверхнадежный стальной шкаф решил оставить, его лишь перекрасили, сделав из уныло-серого угольно-черным.

Он по жизни любил только два цвета, с точки зрения колористов и цветами-то не являющиеся – черный и белый. Почему так, ему и самому не было понятно, ибо дальтонизмом не страдал, получал удовольствие от весенней зелени и осенней позолоты деревьев, синева неба была для его глаз гораздо приятнее обычных для Питера туч, да и лазурное в солнечный день море нравилось намного больше серого, ненастного.

Обстановку для обновленного кабинета заказал по своему вкусу: столы и стулья черные, ковер во весь пол цвета топленого молока, диваны и шторы – белые... И остальное в том же духе. Секретарша пофыркала, но смирилась.

Сейчас, открыв уже свой «аварийный» сейф, директор-владелец в очередной раз рассматривал ключи. Кроме двух вполне очевидного назначения – один от всего шкафа, другой от встроенного мини-шкафчика, было кое-что непонятное. Плоский сейфик, разделяющий внутренности несгораемого шкафа на две неравные части, служил как бы толстой полкой в три дюйма толщиной. В нем – ничего загадочного. Здесь полагалось, видимо, хранить либо оружие, либо бриллианты. Ни того, ни другого в наличии не было. У его предшественников на ответственном посту, насколько ему известно, тоже. Поэтому «полка» пустовала.

Но на кольце, кроме двух ключей для большой дверцы и хитрого ключика, подходящего к маленькой, болталась стальная зазубренная штучка размером со спичку. Сколько он ни разглядывал стенки «медведя» изнутри и снаружи, ничего похожего на отверстие, куда можно вставить эту отмычку, не находилось. Отчаявшись, решил не заморачиваться на непонятках. Протру, застелю чистым ватманом, загружу положенное по штату – печати, пару пачек наличности, основополагающую документацию. И пусть себе лежат.

Убрал пожелтевшую от времени бумажную подстилку и заметил: полик шкафа не совсем ровный, в правом дальнем углу вроде бы чуть выступает кружок с небольшую монетку. Нажал – не нажимается. Попробовал крутить – не крутится. А если приподнять? Опа! Круглая вставка легко подалась, сдвинулась, и появилась дырочка, куда со второго раза удалось сунуть тонкую «пилочку». После этого все дно сейфа, оказавшееся еще одной потайной дверцей, откинулось, открыв неглубокий плотно набитый схрон.

Содержимое тайника свидетельствовало: увы, не вся деятельность «склада» была честной и прозрачной, тем более законной. Шесть пар новеньких автомобильных номерных знаков, на первый взгляд настоящих, столько же незаполненных технических паспортов и кое-что еще, в том числе листок с названием европейского банка и многозначными номерами счетов. Плюс два довольно массивных ключа. Веселенькое дельце...

Осторожный зондаж прояснил: счета вполне легальны, суммы, находящиеся на хранении, солидны и терпеливо ждут нового владельца. То бишь его. А как быть с автодокументацией? Электронная база соответствующих данных общедоступна. Во всяком случае, не строго засекречена. И вскоре удалось выяснить: машины с такими номерами бегают по дорогам от Камчатки до Таганрога и Норильска.

Первым побуждением было – выбросить ненужные жестянки на помойку, но, поразмыслив, передумал: запас беды не чинит, мало ли как повернется. Первый поворот не заставил себя ждать. Он проводил очередную единоличную ревизию, включив в план осмотра ранее не посещаемые помещения на обширной территории, в том числе стоящий особняком якобы пустовавший склад. При жизни прежнего шефа заглядывать сюда не полагалось никому, даже заместителю. Он и не заглядывал.

А теперь зашел, дабы лишний раз убедиться: найденные в тайнике ключи – именно отсюда и, если нагрянет всевидящая служба контроля, краснеть и плакать не придется. В общем, никаких неожиданностей не произошло, за исключением одной «мелочи», размерами два с половиной на девять метров по горизонтали плюс четыре по вертикали. В наглухо закрытом и никому не доступном «личном» директорском боксе могло поместиться три танка, но стоял лишь один новенький темно-оливковый «Камаз-43212».

К счастью, «ревизор» тоже был один. Осмотрев машину и убедившись: кузов пуст, грузовик совершенно исправен и даже заправлен, хоть сию минуту выезжай, он вышел, закрыл за собой двери и никому не сказал о находке. Не сказал ни надежному заму, ни секретарше, ни жене, все по тем же соображениям относительно полезности неучтенного запаса. А когда попытался выяснить, откуда взялся сей предмет, обнаружил еще кое-что, вернее, абсолютно ничего не обнаружил: машина как бы есть, но ее как бы и нет. Кабина, кузов, мотор, колеса – все на месте, а документов – никаких. Кроме того, бросилось в глаза несоответствие идеально-нового состояния грузовика его пробегу. На спидометре значились пятьдесят две тысячи километров, из чего вытекало: тяжелой колеснице пришлось проехать от завода до этого гаража и обратно как минимум пятнадцать раз. А на ней, что называется, муха не сидела. Странно. Новая-то новая, а продать не получится, разве только по частям... Ну и бог с ним, разобрать всегда успеем. Запас беды не чинит...

август 2018 Светлана и Саня

Бац!.. В глазах потемнело... Сначала показалось, ее ударил Лобов – в левую скулу, сильно, наотмашь. И лишь секунду спустя стало понятно: он сидит, как сидел, держа руки на руле, а стукнулась о жесткий подголовник она сама – в их машину сзади кто-то врезался.

– Такую твою мать! – выругался Саша, – Прошу прощения. Вы как?
– Нормально, – Светлана потрогала лицо. Больно, но терпимо, – Пациент скорее жив, чем мертв.

Он включил аварийную сигнализацию, выскочил на дорогу и направился к стоящей позади джипа белой «Газели», украшенной зеленым огоньком в верхнем правом углу лобового стекла и табличкой «Гатчина – Аэропорт» в нижнем. По ходу короткого путешествия Лобов с трудом удержал рвущиеся с языка специфические выражения – при этой пассажирке не хотелось выставлять себя примитивным хамлом. Потерпим...

 А второго участника вечернего спектакля присутствие зрителей не смутило. Из открывшейся двери микроавтобуса донеслись именно такие высказывания, и оттуда на свет, точнее в темноту, озаряемую оранжевыми вспышками, показался невысокий мужчина, чем-то похожий на разъяренного воробья. Его шевелюра топорщилась в разные стороны, острый нос, как птичий клюв, воинственно торчал вперед, а в правой руке виднелся продолговатый железный предмет.

– Понакупили прав, бл...дь! Проехать, на хер, невозможно – пни на каждом километре! Дурдом, а не дорога! Встал, бл...дь, как хер на заре – ни себе, ни людям!
– А ты, мудила, когда людей везешь, зенки дома оставляешь?!
– Ни хера себе…– начал новую фразу взъерошенный, но, разглядев габариты
оппонента, умерил пыл, – Ну надо же соблюдать, вообще-то... Нафига так тормозить, е-мое? Где тут успеешь среагировать…

Полемику прервало появление на поле начинающейся битвы еще одного персонажа – позади столкнувшихся машин остановился характерно
раскрашенный «Фольксваген», и рефери с погонами старшего лейтенанта развел противников по углам ринга. Выяснив главное: жертв нет, никто из водителей не пьян, а из пассажиров – не травмирован, офицер приступил к разбору полетов, для начала ознакомившись с документацией.

– Лобов Александр Иванович... вы, я вижу, опытный водитель... автомобиль технически исправен… так что же вас понудило столь непредсказуемо предпринять экстренное торможение?

Несвойственные лексикону рядового обывателя обороты речи отвлекли ушибленную пассажирку от собственных проблем, и Светка подошла взглянуть на витийствующего гаишника – словосочетание «непредсказуемо понудило» в ее представления о людях в форме как-то не укладывалось. Пока Лобов открывал рот, готовясь совершить роковую ошибку, она выпалила:
– Товарищ капитан, у нас на дорогу выскочил олень… прямо вот так, справа! Такая, знаете, косуля…
– Так олень или косуля? – переключив внимание на нее, офицер  не заметил выпученных глаз опытного водителя, – А может, лось?
– Нет, ну какие же здесь лоси! Косуля – это ведь маленький олень, не так ли?
– Так, так. Маленький. А дальше?
– А дальше мой Саша затормозил, а я и говорю: хорошо, что ты ее не подбил, жалко же! А тут в нас сзади как ахнет! Вот.
– Понятно, – инспектор вновь обратился к пришедшему в себя Лобову, – Но ваша вина в происшествии все же имеется…  надеюсь, вы отдаете себе отчет: достаточно было снизить скорость, а окончательно прекращать движение необходимости не было.
– Простите, товарищ капитан, вы, случайно, не филолог? – не удержалась Света.

«Не филолог, а философ» – хотелось сказать инспектору – «Эх, знали б вы, какие мысли и слова струятся иногда…»

– Уважаемая гражданка…
– Светлана Михайловская, я работаю...
– Ваша профессия к делу не относится. Гражданка Михайловская, как явствует из знаков различия, мое звание – старший лейтенант. Поэтому прошу впредь обращаться ко мне в соответствии...
– Я признаю свою долю вины за случившееся, – прервал водитель джипа филологический диспут, – Но ведь это не я, это меня стукнули!
– Вы правы. Вот, держите ваши документы, но пока не уезжайте, еще понадобитесь.

Слуга закона направился к нетерпеливо подпрыгивающему в ожидании своей очереди остроносому маршрутчику, готовому рьяно отстаивать свою версию: прямо у него под носом ни с то ни сего возникла ничем не обозначенная корма черного и потому незаметного в темноте внедорожника.

На его беду, долгих бесед не последовало: двое пассажиров мигом вывели торопыгу на чистую воду.

– Кончай заливать, – вступил в разговор одышливый толстяк с переднего сиденья, – Понимаешь, командир – он, джип, конечно, тормознул резко, но наш прошляпил и, если б я не заорал, впилился бы в него на всем ходу.
– Он в это время и на дорогу-то не смотрел, а со мной рассчитывался, – добавила цикуты в чашу бойкая женщина в испачканной плащевой куртке, – Хорошо, вон мужчина крикнул, а так я бы упала вообще!

Оказалось, она от страха присела и при толчке покатилась по полу, вместо сломанных костей отделавшись пятнами на одежде.

– Согласны? – строго вопросил инспектор и, не слушая возражений, погрозил «воробышку» пальцем, – Внимательнее надо быть! Производить расчет во время движения непозволительно. Вот вам и причина – отвлеклись, упустили момент… Теперь осмотрим повреждения.
– Лейтенант, – опередил Лобов стража порядка, мимоходом понизив в звании, – Я тут все поглядел. У него вон только фара треснула, и все равно горит. А у меня – бампер. Давайте разойдемся красиво, без протоколов, типа претензий не имеется.
– Ну, не знаю. Вина, несомненно, обоюдная…
– Слышь, братан, – Саша показал шоферу «Газели» неизвестно откуда возникшую в руке купюру, – Тебе хватит?
– Однозначно, – бумажка исчезла, будто ее и не было, – Я, товарищ инспектор, никаких претензий не имею. Можно, я уже поеду? Замечания учту, честное слово... а то ведь пассажиры, им в аэропорт.
– Так и быть, продолжайте рейс, – принял решение гибэдэдэшник, – Скажите спасибо гражданину Лобову.

Довольный воробышек прыгнул за руль, и маршрутка укатила, а с джипом вышла неувязка. Саша, осматривая поврежденный бампер, сразу не заметил – тот от удара перекосился, и левое заднее колесо скребло по пластмассе.


– Придется снимать, так далеко не уедешь, – посочувствовал инспектор, присев на корточки рядом с безуспешно пытавшимся голыми руками выровнять поврежденную деталь водителем, – Может, вызвать эвакуатор?
– Ну и сниму, беда небольшая… было бы светло – всей работы на пять минут, – Лобов крякнул, навалился, но вышло только хуже – кронштейн, обиженно хрустнув, оторвался, и теперь бампер вовсе лег на землю, – Блин, ну разве это железо? Вот у моего деда была «Победа»...
– Курите? – старший лейтенант протянул озадаченному силачу открытую пачку, – Угощайтесь. Да, тем машинам посейчас износу нет. Броня, одно слово. А эти – пальцем ткни, дырка будет.
– Нет, спасибо, я уже лет десять как завязал, – зачем-то соврал Лобов, – А начинал когда-то с «Беломора», «Примы»… как наждаком по горлу, а куда денешься? Другого не было...
– Я тоже стараюсь поменьше. А то за дежурство можно и две пачки высадить, а это уже вредно. Бывали раньше в ДТП?
– Не поверишь, впервые в жизни.
– Почему же, верю. Хорошо, когда вот так обходится – все живы-здоровы, машины практически целы. А бывает…
– Да, на твоей работе насмотришься – не дай боже!
– Ага. Недавно вон на двести сороковом шоссе…
– А разве там еще ездят? – удивился Лобов, – Надо же!
– Ездят... лучше бы его наглухо перекрыли. Двое на мотоцикле ехали, да и приехали – прямо на тот свет.
– В столб? Или просто кувыркнулись?
– Если бы просто...
– А когда мы поедем? – подошедшая Светка зябко обхватила себя за плечи, – Мне уже домой хочется!
– Тут такое дело, – начал Саша, – Бампер вот…
– Если торопитесь, я могу помочь, – перебил инспектор, – Сейчас уедете.

Он заметил приближающиеся фары, поднял жезл. Светка, садясь в остановившуюся «Шкоду», Саше только махнула рукой, а офицера чмокнула в щечку.

– До свидания, товарищ капитан. Спасибо вам большое!
– Гражданка Михайловская, я же вам сто раз говорил – я старший лейтенант, – офицер выразительно глянул на Лобова, – А не капитан.
– Но вы им обязательно будете!

И через час она уже подъезжала к дому, с досадой чувствуя – левая щека болит все сильнее, а в зеркале заднего вида отчетливо виден приличный кровоподтек. Да, с таким фонарем косметику не порекламируешь, придется брать отпуск. Впрочем, возможно, это и к лучшему: надо снова сходить к Гоше – он явно сказал не все, выпотрошить толстячка, а потом придет время окончательных решений.

Сегодняшний разговор с фальшивозубым морячком кое-что прояснил; встреть она его раньше, и с «Джеком-потрошителем» говорила бы совсем по-иному.

 Скомпрометированный джентльмен, разумеется, не станет стреляться сам или стрелять в журналиста, раскопавшего в его биографии некие дурно пахнущие факты… а вот джентльмен, рискующий после обнародования упомянутых фактов оказаться на электрическом стуле, в петле либо камере пожизненного заключения – еще как станет!

То бишь, если Борька умудрился узнать: кто-то убил того незадачливого парашютиста и, вполне возможно, не его одного... неспроста же последние недели своей неспокойной жизни носился по всему бывшему Союзу… то его собственный инфаркт предстает в новом свете. Не розовом, не красном, а очень даже черном. Спасибо фингальчику, можно с полным основанием сбегать в поликлинику, взять больничный и заиметь недельку-другую свободного времени.

Между тем на ночной дороге Саша, чертыхаясь в адрес приржавевших гаек, заканчивал снимать треснувший бампер, а велеречивый инспектор дорожной полиции помогал, светя переноской.

– Да, нечасто встретишь такого водителя – вам машину повредили, подружка-красавица сбежала, а вы и ус не дуете… иной бы уже матом крыл или вообще нецензурно выражался, да и причинителю вреда не деньги дал, а по роже… то есть, по лицу съездил. Добрый вы, наверное, человек, гражданин Лобов.
– Я бы сказал, это ты, командир, среди вашего брата – белая ворона. С него, воробья-забияки, другой бы точно содрал три шкуры. Да и мне фонарик вон держишь… Нормальный ты мужик, кхм… старший лейтенант, только говоришь как-то чудно.

Сверхкультурный офицер хотел возразить, но не успел: в его машине раздался сигнал вызова, и благотворительность отступила перед неотложными служебными делами. Незримый бой, ничего не поделаешь! Навстречу инспектору летела ночь, а голова полнилась строками, достойными Гомера…


август 2018 Человек, автомобиль, дорога

Патрульный автомобиль остановился на обочине оживленной кольцевой автодороги, инспектор потянулся, настроил радар, вышел, поприседал, разминая ноги, и вернулся за руль.

Совсем не обязательно хорошо учиться в школе, чтобы стать мыслителем, политиком, писателем, даже поэтом… вот он, например, в отличники не метил, по успеваемости шел где-то в середине класса, а литературу любил, с удовольствием читал и перечитывал классиков, особенно выделяя Лермонтова.

Написанные прозой строки великого стихотворца о страстном сердце под грубым шинельным сукном Вася, хоть и не помнил слово в слово, целиком относил к себе.
Правда, с небольшими вариациями – у него выходило: под кителем пылкая душа, под форменной фуражкой – мыслящий океан, подобный Солярису... некая произвольность смеси русского лирика с польским фантастом молодого офицера нимало не смущала.

Чем занять извилины на дежурстве, следя за бесконечным железным потоком? Ходить вокруг машины, постукивая сапогом по тугим скатам? Нет, это не по нам. Следует тренировать мозг, думать, размышлять, может, и сочинять понемногу: «Убегает вдаль красавица-дорога. А тебе не убежать, недотрога!» Поэму о безответной любви автоинспектора к юной лихачке надо до Дня милиции закончить, кровь из носу… а пока романтик в погонах выписал очередную штрафную квитанцию и обратился к философии.

«Когда говорят: «движение – жизнь», подразумеваются врачебные советы пациентам о вреде гиподинамии, а если взглянуть на мир шире, можно убедиться: недостаток движения вредит не только человеку. Спешит и движется весь мир. Летят фотоны и облака, звезды и планеты, течет вода в реках и кровь в сосудах, бурлит вулканическая лава, гоняются друг за другом бактерии, насекомые и рыбешки… кажущаяся неподвижность камней – и та обманчива, а остановки – противоестественны. Так, нетрудно заметить: символ остановки, слово «покой», автоматически производит «упокоение», далее «покойник», по сути – мертвец… следовательно, не движешься – не живешь».

Скоротечный летний дождик возник ниоткуда; туч как таковых не было, прошла всего одна, пролилась, и снова засияло солнце, но направление мысли успело чуть перемениться.

«Итак, движение есть основа бытия, сей постулат относится в равной мере как к одушевленным, так и к неодушевленным предметам и явлениям, а упорядоченное движение всегда быстрее и точнее хаотичного. Не поленитесь сравнить, насколько веселее сбегают дождевые капли по стеклу, когда текут не беспорядочной гурьбой, а собравшись в струйку. И талые воды не расплываются бесформенными лужами, а сливаются в ручейки, ручьи – в реки.

Вечно текущая вода сама находит наиболее выгодный, скорый путь, а направлять и в итоге ускорять передвижение людей и машин на конкретном отрезке времени и пространства призвана дорога.

Дороги, как и люди, имеют свои неповторимые судьбы. Рождаются в год и день постройки, живут, работают, порой болеют ухабами и рытвинами. Зимой их мучают гололед и заносы, летом пыль и размягчение асфальта из-за жары, весной и осенью дождевые и талые лужи, раны и ссадины проезжей части...

Они старятся, перестают быть нужными людям, те прекращают ухаживать за ними и лечить. Покрытие постепенно разрушается, обочины зарастают».

Да, ничто не вечно под луной – припомнил чье-то мудрое высказывание скучающий страж порядка, и всему сущему уготовано так или иначе завершить суетный путь.

«Иногда дороги даже умирают, когда зародившиеся с невинных промоин овраги прорезают полотно, проезд становится невозможен. Тогда в начале и конце ставят шлагбаумы, насыпают горы глины и песка. Остатки асфальта или бетона вздуваются и трескаются под напором вездесущих сорняков, за ними приходят кусты, молодые березки, ельник. Аминь.
Дороги никто не хоронит, и памятники им не нужны. Была – и нет. А помнят их чаще всего не по номерам или направлениям – дороги остаются в памяти благодаря людским подвигам либо трагедиям. В древнем Риме мы наряду с Цезарем, Калигулой и Спартаком обязательно припомним Аппиеву дорогу. Имя Наполеона накрепко связано со «Старой Смоленской», Ленинград неотделим от «Дороги жизни», хотя она вовсе не была дорогой как таковой, Париж – от Елисейских полей (они ведь, как известно, не пашня и не огороды, а широкая улица, по сути дорога), ну а Москва – от Волоколамского шоссе. Своего рода памятники – Уолл-стрит и Арбат, Унтер-дер-Линден и Пэлл– Мэлл ... Всех не счесть».

Нет, печали предаваться не стоит, исторические экскурсы тоже ни к чему… надо вернуться к логическому обоснованию: «Сущность жизни дороги состоит именно в беспрестанном перемещении всевозможного транспорта», и двигаться дальше.

«…И чтобы шло оно размеренно и безопасно, существуют специально подготовленные люди; в разных странах их называют по-разному, но смысл чрезвычайно важной работы везде одинаков».

Один известный юморист однажды нанес всем Васиным коллегам и ему лично смертельное оскорбление, введя в обиход издевательский термин «мастера машинного доения», подразумевая – служащие дорожной полиции, или Государственной инспекции безопасности дорожного движения, умеют лишь помахивать жезлом да вымогать взятки. Видимо, бывают и такие, но старший лейтенант Василий Пирожников нес свою нелегкую службу исправно и добросовестно. Горькое воспоминание внесло в миросозерцательную канву несколько чуждую, излишне эмоциональную нить.

«У нас, «гаёвых», как по старинке зовут шоферы достойнейших представителей рода человеческого, приятные права, конечно, имеются, но противных обязанностей не в пример больше. Начни перечислять – дня не хватит. В числе прочих и выезд на дорожно-транспортные происшествия».

На этом цепь логических построений была безжалостно порвана. Получив указание дежурного – на двадцатом километре двести сорокового шоссе столкновение, есть жертвы, Вася вернулся в суровый реальный мир и прибыл на место первым, а там сразу понял – ох, и повозимся! На правой обочине – старенький «жигуль-шестерка», увенчанный набитым дачным хламом багажником, рядом с открытой водительской дверью курит пожилой мужик, в салоне утирает слезы тетка.

А на левой полосе... Любому дорожному полицейскому по долгу службы случается наблюдать разные малоприятные картинки, в том числе раны, травмы, вплоть до смертельных исходов, но такое старший лейтенант видел впервые. Тяжелый грузовик перекрыл половину проезжей части, под его кабиной, непонятно как сцепившись с передним бампером – разбитый вдребезги, покореженный мотоцикл. Из новых, импортных, «крутой американец». Грузовик, естественно, цел, только передняя панель помята и испачкана кровью, ее пятна на лобовом стекле, лужа лаково блестит под солнцем. Гудят, роятся слетевшиеся на дармовое угощение жирные сине-зеленые мухи.

Здесь же – два неподвижных, несомненно мертвых человеческих тела. И у одного из них, поменьше, из-под расколотого шлема виднеются золотистые, измазанные в крови волосы. Тормозной путь грузовоза отмечен кусками стекла, пластмассы, оторванным колесом мотоцикла и красными пятнами на асфальте. Тяжелая машина, правым передним колесом выехавшая на обочину, оставила за собой длиннющие следы стертой резины – очевидно, на тормоз жали от души. От места столкновения фура прошла юзом всего тридцать метров. Получается, ехала не очень быстро, километров шестьдесят-семьдесят в час, прикинул инспектор, не упуская и мысли о тормозящем эффекте встречного удара. Ведь если пуля весом десять граммов способна опрокинуть бегущего человека, то подобное возможно и здесь, даже при несопоставимости масс грузовика и мотоцикла. Это вприкид, а сейчас непосредственный свидетель, он же участник, сам все расскажет.

Вася, не касаясь мертвецов, осмотрел тела вблизи, подавил тошноту и осознал: нет, наличие погибших людей – далеко не самое худшее. Кабина грузовика была абсолютно пуста. Левая дверца закрыта, правая распахнута настежь, а где же водитель? Ау! Нету водителя...

– Где водитель грузовой машины? – профессионально-строго обратился инспектор к деду, по-прежнему стоящему у своей легковушки.
– А я откуда знаю?! – окрысился тот, – Давай, командир, записывай меня, и поеду. Мне вон женку надо в больницу везти! Сознание потеряла…
– Извините, гражданин водитель, вам придется подождать, – Васе очень не хотелось быть крайним, и он с облегчением указал на приближающиеся красно-синие вспышки, – Сейчас начальство непременно решит, что с вами делать.

«Жигулиста», за неимением прочих, записали в очевидцы.

– Ну, какой я вам очевидец? – отпирался военный пенсионер Бобренко И.К. – Ни черта я не видел! Я еду, смотрю – он стоит, они лежат…
– Но ведь это вы позвонили в ГИБДД? – разъяснил старший опергруппы с погонами майора, – Следовательно, являетесь очевидцем.
– Так я же не отрицаю, звонил, по мобильному, как положено по правилам. Можно мне уже ехать? У меня с женой…
– Игорь, запиши их данные! – судя по пронзительности визга, «потерявшая сознание» пришла в себя, – А то знаем мы их, им бы только на кого-нибудь спихнуть!
– Ладно, езжайте, – поморщившись, майор отдал отставнику его документы, – Будете нужны, пригласим.
– Имейте в виду, у меня в городской администрации подруга работает! – не унималась супруга «очевидца».
– Освобождаем дорогу! – уже командным тоном распорядился начальник, – А город нам не указ. Мы, между прочим, в области находимся.

Окончание фразы майор произнес вполголоса: всем давно известно – при разных сферах влияния дорожная полиция города и области давным-давно объединена общим руководством.

Первые наметки касательно причины происшествия, ибо слова «трагедия», «кровавая драма» и тому подобные в полицейских протоколах не применяются, возникли у инспекторов вскоре после ознакомления с документами погибшего. Незадачливым байкером оказался юноша семнадцати лет, в его водительском удостоверении имелась отметка «А1», то есть управлять на законном основании он мог лишь мопедом, скутером, но уж никак не сверхмощным «Харлеем с объемом цилиндров, вдесятеро превышающим максимум для этой «детской» подкатегории. Да еще и пассажирку к себе на одноместное сиденье усадил, негодник, центровку нарушил. На большой скорости всякое бывает, могла попасться ямка, жук в лоб угодил, просто потерял равновесие, а там и до беды недалеко. Повело влево, и хана. Василий, изучив приборы мотоцикла, покачал головой: тут впору самолету взлетать, а не пацану по старой дороге кататься. Определенно, сам виноват. Останься в живых – не только лишился бы прав, но и пошел под суд за неосторожное убийство. Ну а так – Бог ему судья.

Бог богом, область областью, но, «пробив» по базе номер пострадавшего мотоцикла, группа в полном составе слегка расстроилась. Двухколесное транспортное средство принадлежало известному в городе человеку, владельцу крупного банка, и куплено было всего неделю назад. Фамилия разбившегося совпадала с фамилией банкира, а отчество позволяло предположить – на дороге лежит его сын. У пассажирки никаких документов не обнаружилось, но от этого никому легче не стало.

– А давайте посмотрим их мобильники, – логично предложил Василий, – Мигом вычислим девчонку.

Мысль показалась дельной – нынешняя молодежь шагу не сделает без своих гаджетов, по степени навороченности сих атрибутов можно к тому же приблизительно определить доход родителей. Разумеется, эта скорбная парочка не составляла исключения – одна плоская цацка нашлась в кармане байкерской куртки, другая в рюкзачке пассажирки. К сожалению, от хрупких мобилок после убийственного удара трудно было ожидать бесперебойной работы, и Вася, потыкав в покрытые сетью трещин экранчики, лишь покачал головой.

– Упакуй как вещдоки, – распорядился майор, – Отдадим спецам, пусть поколдуют, авось чего нарисуется...

Шофер грузовика между тем не объявлялся, и инспекторам стало ясно: он с места происшествия скрылся. В подобных случаях этим никого не удивишь – естественная реакция, испуг, шок. Запаниковал, а свидетелей не было, вот и рванул куда глаза глядят. Найдем. И уж тогда, голубчик, тебе мало не покажется – даже если не виноват, а дело, похоже, обстоит именно так, надо назначать крайнего; вот таковой и определился... Ну-с, а кому принадлежит окровавленная телега?

– Товарищ майор, тут какое-то недоразумение…
– Какое, Вася?
– Я смотрю, это транспортное средство, то есть машина…  Она не наша. С Урала.
– Даже так? – прищурился начальник, – Уверен? Хотя, судя по номеру региона, ты прав. Далековато забрался. Запрашивай федеральную базу!
– Уже запросил. Эти номера числятся за нижнетагильским промышленным предприятием, видите, «Нижтагпромсталь».
– Вот и проясняется! Василий, погляди-ка в лесу, может, мужик сидит под кустом, плачет. Не мудрено – такое сотворить! Только б не повесился…
– Да он уже, небось, к Иртышу подбегает… – под суровым майорским взглядом Вася осознал неуместность шутливого тона и послушно направился в лес.

Тем не менее, старший лейтенант был кругом прав – стоящий на дороге грузовик остался без шофера. Ни под кустами, ни на деревьях никого не нашлось, а при более детальном рассмотрении «базовой» информации все оказалось далеко не просто – госномер, или регистрационный знак, принадлежал еще и седельному тягачу, исправно колесящему со своим полуприцепом по просторам Приуралья. Получается, таблички – поддельные?

– Погоди, не грусти. Эксперты проверят по номерам двигуна, кузова. Найдем обязательно. А груз? – спохватился майор, – Груз-то должен быть?

Да, груз быть должен. Тент расшнуровали, заглянули. а в кузове… а в кузове –  ничего, кроме вполне уместной пыли. Пустой кузов. И пустой номер... Выходит, ни малейшего стимула вернуться у шофера, отвечавшего за сохранность груза, нет. Ну и ну... Пора докладывать наверх, сообщать весьма и весьма неприятные новости.

 Зная крутой нрав командира, старший инспектор решил малость схитрить и позвонил не по мобильному, прямо в полковничий кабинет, а связался по рации с оперативным дежурным, таким образом перепоручив ему получить первые оплеухи – античный принцип обезглавливания гонца с плохой вестью действует по сию пору.

Через четверть часа взбудораженное начальство топало ногами, грозило понизить в звании и наступало на горло: не каждый день погибает единственный сын знатного нувориша. Известить папашу о беде взялся сам глава дорожной полиции. Он, на всякий случай наорав на подчиненных, набрал номер главного офиса банка.

Приятный и одновременно бесстрастный женский голос проинформировал: его звонок очень важен и так далее, потом зазвучала прелюдия Шопена. После трехминутного концерта закипающий полковник изложил свое желание немедленно поговорить с директором по чрезвычайно важному делу секретарше, представившейся Валентиной.

– К сожалению, это невозможно, – сообщил ее медовый голосок, – Евгений Фролович сейчас в отъезде, но по всем вопросам вы можете поговорить с его первым заместителем... Переключить вас?

Одного Шопена достаточно, чтобы вывести из себя любого полицейского, а теперь его еще собрались «переключать»!

– Дочка, ты, похоже, меня не услышала. Говорит начальник Государственной инспекции дорожного движения, у меня нет времени на заместителей. Если я говорю: нужен Евгений Фролович, то мои слова означают именно это. Ни первый, ни второй заместитель, ни оба вместе не устроят.
– Простите, товарищ… господин…
– Полковник! – (ну, ты и дура. за что там таких держат?.. хотя понятно, за что… за это, за самое…)
– Полковник… но наш директор действительно в отъезде. И связаться с ним прямо сейчас никак нельзя, он далеко, на Кипре, с женой.
– На Кипре, говоришь? Загорает... Вот что, Валя. Зам все равно не нужен, дело личное. Записывай номер, передай ему эсэмэс или как, пусть перезвонит.

Положив трубку, начальник побарабанил пальцами по столу, пытаясь повторить прослушанный фортепьянный ритм, и в результате передумал. В самом деле, какого лешего я должен сообщать ему лично? Еще неизвестно, будет он замом мэра или нет… а новость хреновая, запомнится, он потом, как меня увидит, сразу будет, как это… ас-со-ци-ировать. Пусть-ка лучше Танюша займется, это как раз по ее части. Раз уж она у нас специалист по связям с общественностью, ей и карты в руки.

– Товарищ полковник! Капитан Семина по Вашему приказанию прибыла!
– Хорошо, что прибыла. Как делишки, как детишки?
– Товарищ…
– Ну-ну, остынь, помню я, нет у тебя пока детишек, – полковник тяжело вздохнул, – Может, оно и к лучшему… то есть я не об этом. В общем, тут у одного нашего… гражданина из банка сын, понимаешь, на мотоцикле… Короче, подробности узнай у дежурного и садись на телефон в приемной. Этот папаша будет звонить, с Кипра. Поговори с ним, ты умеешь, психологию учила. А меня не зови, я типа уехал к… нет, лучше на происшествие. Поняла?


– Слетел с дороги? – выслушав трагическую новость, тихо спросил осиротевший отец, – Как же он… Дождь, туман?
– Нет, Евгений Фролович, – Татьяна вспомнила приказ: от банкира ничего не скрывать, все равно узнает, – Опергруппа сообщила, столкновение на встречной полосе. С грузовиком. Шофер скрылся.
– Я вылечу ближайшим рейсом, завтра… – в трубке послышался неразборчивый женский голос, – Нет, завтра не получается, дня через три буду. С вами свяжутся из банка, по поводу Левы. Я поручу. Но вы там имейте в виду – чтоб никаких вскрытий, анализов!
– Ничего сверх предусмотренного законом…
– Законом предусмотрено наказывать виновных! Тот шофер – раз он сбежал, тем самым признал свою вину!
– С этим мы обязательно разберемся, Евгений Фролович. Но есть еще вопрос о несоответствии категории мотоцикла...
– Больше никаких вопросов, – бросил банкир, – Мой сын ни в чем не виноват.

Не дожидаясь ответа, будто хоронить детей и грубить офицерам полиции для него дело обыденное, отдыхающий отключился. «Ну и нервишки! – подивилась Семина, – Словно у него этих сыновей минимум десяток. М-да, видно, у мужика просто шок. И все-таки ты, друг, зазнался! Своих дельцов, банкиров-кассиров, строй сколько угодно, а на нас у тебя пороху маловато».

Но дискутировать было уже не с кем, она списала хамство на естественную реакцию потрясенного человека и вошла в кабинет, доложить о результатах.

Полковник, незримо присутствовавший при разговоре посредством параллельного аппарата, в это время уже вел беседу с кем-то рангом повыше. Специалисту по связям выдали пантомиму: шеф сначала указал на потолок и закатил глаза, потом показал большой палец и подмигнул, а в заключение кивнул на дверь: свободна.

А с дорожно-полицейским майором, без всяких намеков на карьерные неприятности сознающим всю гадостность ситуации, через три минуты связался его непосредственный начальник. Подполковник Титов был немногословен.

– Это точно его Левка? Может, все-таки не он?
– Нет, не может. Он это, факт. Во всяком случае, документы его, да и «Харлея» этого купил сам папаша, база не врет.
– Вот елки… такую его. И кто там виноват, как по-твоему?
– Понимаете, товарищ…
– Брось, мы не плацу.
– Еремей Виленович, картинка такая: грузовик – на своей стороне, на обочине, а сынок наш ему прямо в лоб въехал со всей дури. На спидометре осталось под две с половиной сотни.
– Ни хрена себе!
– Да, это еще не все. С ним была какая-то девчонка, – и майор на несколько секунд отнес мобильник подальше, боясь оглохнуть от нецензурной подполковничьей тирады, – А у нее ни документов, ни каких-то особых примет... В общем, дела невеселые.
– Грузового шОфера допросил?
– Только хотел доложить: нет его.
– Как нет?! Найти немедленно! Патрули, экспертов, всех в ружье сию секунду. Ты как хочешь, а я погон лишаться не намерен! – и начальство устало сбавило тон, – Надо найти, Сева. Иначе нам полный амбец...
– Товарищ подполковник, меня уголовные не послушают, надо вам подключаться, и насчет экспертизы всякой…
– Подключусь, майор, подключусь, ты уж только найди его, гада. Обочина обочиной, а виноват определенно этот водила, больше некому. Ты понял?
– Так точно.
– Давай, работай!

Приказы приказами, а реальность поворачивается по-своему, и расследование, подобно лысой шине в сугробе, буксовало впустую. Вскоре прибыло обещанное подкрепление; хотя в его составе не было ни одного следователя, Васино настроение улучшилось, да и майор приободрился. Из подкатившего микроавтобуса выскочил персонаж, способный помочь лучше всякого умника в штатском.

 Доставленная из областного уголовного розыска собака-ищейка уверенно взяла след, прошла по обочине двести метров в обратном направлении и села, печально высунув язык. Проводник присел с ней рядом, пошептал на ухо, потрепал по загривку и повел назад. Все понятно, следа больше нет. Водитель или вознесся на небеса, или уехал на другой машине. Какой? А черт его знает…

Грузовик-убийцу взволокли в крытый трейлер, отвезли на специальную площадку, укрыли палаткой из полиэтиленовой пленки, дабы не допустить повреждения вероятных улик дождем, росой и другими атмосферными явлениями.

Искать пальцевые отпечатки и прочие следы, вплоть до выпавших волос, остатков слюны, пота и тому подобного, сейчас умеют не только за океаном. Но в первую голову, естественно, попытались прояснить «биографию» машины. И снова майорские упования на всемогущество экспертов оказались преждевременными – спецы, вооруженные по последнему слову поисковой техники и электроники, также уперлись в тупик. Ничем не помогли ни номер двигателя, ни остальные технические опознавательные знаки. Они были, но их не было...

Оказывается, вот этот самый тяжеловоз когда-то прямо с завода был призван в армию и поехал по секретным военным делам, скорее всего с грузом снарядов-патронов, в гордую горную республику Ичкерия, а оттуда не вернулся. Якобы был взорван, сожжен, утоплен или все вместе. Дотошные криминалисты обсыпали грузовик-призрак порошком, долго колдовали и развели руками: пригодных для идентификации «пальчиков», как и источников модной ныне ДНК, отыскать не удалось.

Были и находки: эксперт, обследовавший пол и сиденья, с радостным восклицанием продемонстрировал два «малоразмерных фрагмента тканой материи», иначе говоря, обрывки нитей, а также малюсенький столбик пепла, явно от сигареты. Срочно изучив под микроскопом, узнали результат: нитки выпали из вполне заурядной спецодежды, каких-либо специфических загрязнений не имеют...  иными словами – роба новая. В аналогичной щеголяет добрая четверть всех рабочих города на Неве и области, и продается она свободно в полусотне магазинов.

А экспресс-анализ сигаретного пепла показал: такой получается в результате сгорания дорогой марки «Парламент». С учетом места обнаружения – у пассажирского сиденья, было сделано глубокомысленное заключение: в кабине находились двое, как минимум один был одет в рабочую униформу, а другой курил. Сколько мужчин, а вероятно, и женщин, постоянно проживающих в регионе, курят этот сорт, узнать не представляется возможным, а уж с временными да транзитными – и подавно.

Выслушав специалистов, майор с подполковником синхронно почесали в затылках: лучше б вы, ребята, вообще ничего не нашли, можно было бы списать на инопланетян, а так – придется огребать. Начальство в целом и полицейское в частности рукоплещет довольно редко, лавровые венки здесь не в ходу, ну а явившиеся на ковер с пустыми руками вправе рассчитывать лишь на аплодисменты по щекам.

– Ну?.. – грозно вопросил полковник, по уныло-виноватому виду подчиненных уловив отсутствие улова, – Я так понимаю, докладывать не о чем?
– Так точно, – вразнобой ответили подданные, сожалея о невозможности
сию секунду сбегать в аптеку за вазелином, а майор добавил, – Даже эксперты и собака ни крошки не нарыли...
– Ага. Виноваты, значит, собаки-эксперты? А мне вот думается по– другому!.. Разумеется, нам следует…

Неожиданное проявление руководящего разума пролилось на повинные головы подобно животворному дождю в знойной пустыне.

– Разумеется, нам следует отнестись к данному происшествию с полной серьезностью. Лично я уверен – тут все неспроста. Я не об этом несчастном мальчишке с его подружкой. Понятно?

Поскольку явившимся для пустого рапорта, плавно переходящего в порку, не было понятно ровным счетом ничего, они изобразили некое понимание, но как бы не окончательное: майор преданно кивнул, подполковник еле заметно пожал плечами, но оба благоразумно промолчали.

– Прошу садиться, товарищи офицеры. Итак…

Как вытекало из последовавшего разъяснения, плясать надобно от печки. Понятно?.. в данном конкретном случае отправной точкой является машина… понятно? Поэтому мудрый начальник, не дожидаясь вас, оболтусов, принял необходимые меры.

– Как по-вашему, почему в машине не оказалось фактически никаких следов?

Задаваемые руководством вопросы частенько являются риторическими и отвечать на них не полагается, нужно лишь сохранять вдумчивый вид.

– Правильно. Потому что их намеренно скрыли. Ясно? Я имею в виду – злоумышленниками заблаговременно были приняты соответствующие меры. Маскировка, дошло? Перчатки, бахилы, спецодежда и так далее. Пепел – не улика, его подбросили специально, чтобы сбить нас с панталыку. А если и упал случайно, это ничего не меняет. Пепел – он пепел и есть, на него собаку не напустишь. Главное – не в этом.

Полковник передохнул, попил воды, промокнул лоб.

– Я запросил данные камер наблюдения по городу на предмет обнаружения такой грузовой машины с соответствующими номерами и тентом...

При этих словах майор глянул на подполковника едва не с восторгом, тот ответил движением бровей: ну дает наш парняга!

– Ответ однозначный: была! Была замечена наша колымага в районе порта около пяти утра. Номера, правда, нечетко, а марка, тип, цвет – совпадают. Лиц внутри не разглядеть, но видно – в кабине двое. Двое, понимаете? Не один и не три, а двое! В пять утра! В районе порта, едрена мать! А ваша… коллизия, – (во сказанул! – изумились подчиненные), – Произошла, по-видимому, около десяти, не позже?
– Так точно. – дружно выдохнули потрясенные начальственной интуицией офицеры, – В десять пятнадцать поступил звонок.
– Машина, судя по нетронутой пыли в кузове, шла порожняком. Зачем? Понятно – за неким грузом, тяжелым либо объемным. Следовательно, эти самые двое преступников… ну, или фигурантов… за прошедшие пять часов где-то получили и перевозили в кабине что-то небольшое, но ценное, подлежащее обмену с последующей загрузкой. Я полагаю, нехорошая парочка везла деньги. А может, наркотики? 
– Товарищ полковник, но собака…
– Собака, майор, не всесильна. Тем более – там у вас была не специально натасканная на наркоту псина, а обычная ищейка, так?
– Так точно, – снова согласился майор, теперь в одиночку.
– Точно, точно, – наставник с видимым удовлетворением продолжил семинар, – Так, с этим определились, перейдем к грузу. Анализируя сводки по организованной преступности в разрезе региона, я склонился к мнению…

И вновь слушатели не могли не отметить недюжинные мыслительные способности оратора. Да ему не гаишниками командовать – министерством давно пора руководить!

– Ведь самое ценное, вы спрОсите, у нас что?.. точнее – кто? Ежу понятно – люди! Если еще точнее – живой товар. Я имею в виду, товарищи офицеры, наиболее наболевший в последние годы вопрос – вопрос о незаконной перевозке к нашим западным соседям так называемых нелегальных мигрантов. Понятно, наконец?.. Ясно?
– Так точно… – восхищенно прошептали уяснившие.

Полковник вышел на финишную прямую:
– Поэтому можно с уверенностью утверждать: дело выходит за пределы компетенции дорожно-патрульной службы и подлежит немедленной, подчеркиваю – немедленной передаче через следственное управление в отдел особо тяжких преступлений! Пусть они разбираются – контрабанда, наркотики... Их люди вскоре прибудут.

Дружный вздох облегчения… Радость офицера, освобожденного от выполнения заведомо провального задания, сравнима только с чувством, испытываемым в день получки.
И уже в распрямленные после сброса тяжкой ноши спины уходящих начальник добавил:

– Выходит, парнишка-то наш вроде Павлика Морозова, грудью пресек готовящееся преступление… Встал на пути, так сказать, трафика. Герой! Может, внести предложение по увековечиванию его имени?..