Неоконченная история

       Клара Щукина, худая невзрачная женщина лет тридцати, последние из которых провела в экзотической стране, не любила вспоминать об обстоятельствах, подтолкнувших её искать удачи далеко за пределами своего государства.
       Клара рано начала ориентироваться в жизни. Ещё будучи ученицей восьмого класса, когда она поддалась обольщению со стороны классного руководителя – учителя по физике. Почему искуситель выбрал для амур-де-труа непривлекательную Клару, не ясно, однако старый кобель действовал нежно, изобретательно, и впечатления девицы от испытанного явились источником её приятного удивления. Тайная связь продолжалась весь учебный год, открыв Кларе любопытную деталь – мужчина не может обходиться без женщины. Спустя некоторое время, ухватившись за этот факт, Щукина выработает свои собственные жизненные устои, отличные от традиционных, ибо последние требуют определённых усилий, а Клара со школьной скамьи не выделялась ни способностями, ни усидчивостью. Тем не менее, благодаря бойкому началу, наша восьмиклассница не имела в дневнике троек, удобно угнездившись под крылышком преподавателя в тёплой нише подрастающих потребителей. Возможно, кирпичики школьных дисциплин и задевали иногда Клару острыми уголками, но Щукина уже знала, что не они сгодятся для построения её светлого будущего. Куда крепче таблицы Менделеева в память врезалось знаменитое изречение Павки Корчагина, – его заставляла зубрить наизусть старая преподавательница литературы: «Жизнь человеку даётся один раз и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы...» Далее шло что-то для Клары несущественное. Оно перемешивалось, тонуло в море восторженного героизма Николая Островского, от которого ученица только морщилась. Однако, из всего словоблудия (в её представлении, разумеется) Клара всё-таки выудила для себя главное – жизнь человеку даётся только один раз!!! А вот как её прожить – зависит уже от самого человека, и эта мысль плотно уместилась в небольшой Клариной головке.
       Дни учёбы для Щукиной близились к завершению, а с ними и время, когда её желания ещё иногда сдерживались мамой. С чего начинать самостоятельную жизнь? Намётки на этот счёт у семнадцатилетней школьницы уже имелись: «Жизнь человеку даётся один раз и прожить её... ну конечно же надо начинать с Крыма!»
        Именно на поездку к морю возлагала большие надежды выпускница Щукина. Ни на подготовку к экзаменам в институт, ни на знакомых, обещавших устроить на непыльную работёнку, стала рассчитывать серая мышка-Клара, а на курортный центр Крыма Ялту.
        Стремления школьницы, рано познавшей взрослую сторону жизни, не спотыкались об обломки общественной морали. Этот пережиток был давно утоплен в холостяцкой постели плешивого недомерка – преподавателя-ловеласа, за уродство прозванного школьниками «Карлик-Нос». С лисьим терпением Клара дожидалась реализации задуманного и в тайне от родительницы загодя собирала деньги на дальнюю дорогу. Конечно, сразу много не отложишь, всё же субсидии матери были невелики: там, на мороженое, кино, книги, которые только на время появлялись в доме, а затем бесследно исчезали. Хорошо ещё, мать всего не замечала, ей больше было до себя: два года назад отчим, начальник автоколонны, застал кларину маму в ванне со своим приятелем и ушёл, поблагодарив судьбу, что не расписан. Выбитая из жизненной колеи и семейного достатка мамаша растерялась, но ненадолго. Она стала вечерами куда-то исчезать, всё меньше и меньше уделяя внимания дочери. Домой возвращалась поздно, опустошённая и вялая, перед сном оставляя на столе несколько мятых купюр. Так подрастающая Клара перешла на самообслуживание. Даже школьную форму и обувь приобретала последнее время самостоятельно. Она и здесь выгадывала рубли, иногда и десятки, предъявляя мамочке чужие чеки. Объяснения всегда были наготове, – мол, не хватало, так заняла у подружек, – и мать, скрепя сердцем, вынуждена была раскошеливаться. Иными словами, девочка Клара постепенно сколачивала себе изначальный подъёмный капиталец. На первое время, а «там» – обязательно всё получится. Мысль, что на «югах» в избытке денежных мужичков, внушали ей появившиеся новые приятельницы, они обнадёживали безбедной перспективой на будущее. В общем, впереди – «картина маслом», как говорят в Одессе. Правда, у Клары имелось одно «но» – непривлекательной девушкой она выросла. Щукина ощущала это ещё в школе. За симпатичными одноклассницами давно увивались парни, а её, угловатого некрасивого подростка, обходили стороной, хотя несколько сладких ягодок с одноклассниками серенькая Золушка всё же вкусила. Потом парни Золушку не замечали, оставляя ей только горечь и обиду.
      Отмахиваясь от прошлого, Клара встряхнула головой. К чему на самом деле ей сопляки? Надо выбросить из головы девичью романтику и заниматься исключительно делом – мужичками, хотя бы такими как, – шут уж с ним, – её уродец-учитель. Только выбирать объекты необходимо поденежнее, а бабы... «А что бабы? И красивые, и некрасивые – все устроены одинаково», – не по-девичьи рассуждала маленькая распутница. Для неё теперь казалось странным, что большинство «красных девиц» не задумываются над своими физиологическими преимуществами перед мужиками. Они только и считают своим долгом не уступать сильному полу сначала в учёбе, затем на служебном поприще, гордясь личным вкладом в женскую эмансипацию. И это вместо того, чтобы дарёные природой преимущества достойно, с выгодой для себя развивать и использовать! К тому же ещё мечтают плодить нищенство, создавая семьи, – ха-ха! – по любви, вот дуры-то! Раз уж рождены бабы для услады мужчин, так надо строить своё будущее исходя из этой очевидности. Поэтому забудь, девонька, о нудной учёбе, грядущей бессмысленной работе, сконцентрируйся на поездке к морю, в курортный центр Крыма – Ялту. Туда, куда съезжаются в сезон со всего бывшего огромного Союза деятели науки, культуры и даже воротилы бизнеса, сверх изобилия размножившиеся в последние годы. Клара связывала будущее с морем, солнцем, вольным ветром и свободой выбора подходящего объекта своего внимания среди отдыхающей расслабленной публики. Пьянящая независимость от родительницы и надоевших учителей, своего сорокалетнего, вечно безденежного «Карлика-Носа», который к тому же ни на что уже не годен. Пардон, как это не годен? Кое-чему для крымского дебюта он Клару всё же обучил и теперь девочка с нетерпением ждала завершения школьной жизни, которая двигалась по накатанному пути к горячо желанному тупичку. В конце мая для старшеклассников зазвенел последний звонок, затем нервное напряжение начала июня с его выпускными экзаменами закончилось шумным выпускным балом с вручением аттестатов. И... Прощай школа! Здравствуй Ялта! Приветствую тебя, Взрослая Жизнь!!!
      После бурной сцены дома, устроенной матерью по поводу неожиданного отъезда дочери, можно было отправляться в путь.
       – Уж не думаешь ли ты, – перекрикивая мать, скандалила Клара, – что я собираюсь провести жизнь в провинциальном городке, пересчитывая копейки в потёртом кошельке? Пора бы о будущем позаботиться.
       – Это что ты имеешь в виду, соплячка! Только-только школу закончила, а уж хвост трубой!
       – Хватит разговоров!
       Щукина-младшая демонстративно хлопнула дверью, ставя точку на затянувшейся было дискуссии. Билет на заветный поезд уже лежал в крохотной сумочке на длинном ремешке.

       Состав «Москва-Симферополь» прибывал к месту назначения в одиннадцать часов утра. Покрутившись на вокзале, Клара прыгнула в троллейбус и через три часа семенила по улицам Ялты в поисках жилья. Одной рукой она катила по тротуару дорожную сумку на колёсиках, весело постукивающую по огрехам асфальта, другой придерживала упомянутую ранее сумочку, болтавшуюся на хрупком плечике. После утомительных поисков, – всё же курортный сезон был уже в разгаре, – Кларе удалось снять чистую комнатку с отдельным входом сроком на три месяца. Это было не совсем то, что хотелось бы, но капризничать в её положении не пристало – первый раз в чужом городе и одна. Клара выбрала Ялту, а не Гагры или Сухум, где живут агрессивно-приставучие кавказцы, не всегда предсказуемые, не интеллигентные, а порой просто по животному плотоядные. В Ялте Кларе очень хотелось подцепить какого-нибудь обеспеченного кандидата, а ещё лучше доктора наук и прилепиться к нему. Возраст роли не играл, главное, что он будет не стеснён материально. То, что кандидат может и не заинтересоваться невзрачной девицей, Кларе в голову не приходило.
       День клонился к вечеру, темнело рано. Щукина распаковала сумку, умылась, немного перекусила предусмотрительно прихваченными из дома консервами из маминых запасов и легла пораньше – завтра предстоял трудовой день.
       Утро выдалось солнечное, ласковое. С погодой везло, но как всё сложится в остальном? Неуёмное желание, почти одержимость втереться в обеспеченную жизнь, выстроенную чужими руками, сжигало тощую девчонку, как злокачественная опухоль. Нацепив фривольный сарафанчик, больше смахивающий на декольтированный фартук, болтающийся на худосочных ягодицах, Клара двинулась на пляж. Несмотря на раннее утро берег был довольно плотно покрыт любителями шоколадного загара. Осторожно пробираясь и одновременно внимательно вглядываясь в распростёртые тела, Клара никак не могла определиться с выбором. Вот уж действительно, на пляже, как в бане, – все равны. Потоптавшись в нерешительности ещё какое-то время среди людского развала, Клара присела около крупного мужчины лет тридцати. Его загорелое тренированное тело с рельефной мускулатурой импонировало девушке, и она стала быстро разоблачаться, постелив полотенце рядом с облюбованным субъектом. Наверняка он не был доктором наук, но в остальном... Издали Кларино бледное тельце можно было принять за фигурку подростка, примостившегося около папаши, а узкая, едва заметная полосочка ткани, прикрывавшая два соска на плоской груди, казалась здесь и вовсе неуместной. Мужчина пошевелился, приоткрыл глаз, затем приподнялся на локоть и, отвернувшись, стал вглядываться в плещущееся рядом море, видимо, решив для себя, что девица не достигла возраста, когда можно предлагать что-то путное.         
       – Здравствуйте, – пропищала Клара, стараясь привлечь внимание парня. Она немного нервничала. – Вы уже такой загорелый. Наверное, приехали давно?
       Взгляд парня мельком задержался на соседке, после чего она услышала:
       – Давно, деточка, давно, – и, вновь повернувшись к морю, зычно крикнул:
       – Вера, ну, где ты там? Сколько можно?
       Среди волн покачивалась женская головка, которая направилась к берегу. Минуты через две из воды выросла ладная фигурка и вскоре на песок вышла девушка под стать парню. Эта была красивая спортивная пара и Клара скисла. Помедлив, она с независимым видом поднялась со своего места и, осторожно шагая по гальке, не торопясь направилась к воде. Море ласково лизнуло ноги, отлогое дно уходило на глубину постепенно. Когда вода достигла груди Клары, девушка чуть наклонилась вперёд, вытянула руки и легко заскользила вдоль берега, привычно, словно в бассейне, перебирая ногами, но глазом кося в сторону оставленной пары. Долго плыть на боку было утомительно. Клара поменяла положение и полностью отдалась морю, наслаждаясь тёплым деньком, водой и желанной свободой. Спустя минут двадцать, она вышла на берег. Одежда и полотенце лежали на прежнем месте, но соседей уже след простыл. Таким образом, первый «трудовой день» встретил Клару только морем и солнцем. Сегодня она вышла из воды с пустым бреднем, но впереди ещё достаточно тёплых, вселяющих надежду дней. А пока необходимо позавтракать, иначе не останется сил ни на что другое.
      На пляж Клара стала приходить дважды – в утренние и послеобеденные пиковые часы, совершенно теряясь в людской массе и всё острее ощущая в её аморфной среде своё одиночество. Бесконечно снующие мимо толпы прокопченных солнцем людей только усиливали это тоскливое чувство. 
       К концу второй недели крымского вояжа девушка покрылась ровным бронзовым загаром и слилась тональностью с прочей публикой. Вечерами она отправлялась бродить по набережной, заглядывала в небольшие кофейни, услужливо расположенные вдоль пути следования. Однажды официант посадил Клару за столик, где уже устроились двое мужчин. Один из них, чей возраст приближался к сорока, был весьма недурён собой и держался уверенно. Тёмный воротник тонкой сорочки расстёгнут на две пуговки, вокруг шеи небрежно повязана шёлковая косынка цвета топлёного молока, идеально отглаженные светлые брюки и белые, с чуть загнутыми мысками мокасины удачно гармонировали с его внешностью. Общий облик дополнялся лёгким ароматом дорогих мужских духов, подчёркивавших, что их обладатель хорошо знает себе цену и не терпит вульгарщины. Мужчина перекидывался незначительными фразами с соседом по столу и заинтересовано рассматривал женскую половину посетителей кафе. Клару он не замечал и вскоре пересел за другой, сервированный «вкусными» женщинами столик. Второй кавалер был учтивее и являл собой полную противоположность щёголю – худощавый паренёк лет двадцати четырёх непримечательной внешности, рыжие непокорные вихры на голове, одежда без претензий, простой выговор. Загар не успел ещё позолотить его белую нежную кожу, подверженную солнечным ожогам. Стеснительная, даже несколько робкая улыбка выдавала провинциала, выпавшего из привычной среды. Разговор поначалу не клеился, прерывался долгими паузами, однако, чувствуя благосклонность девушки, Юра, – так звали юношу, – всё же преодолел природную скованность. Клара узнала, что отдыхающий родом из Нижнеудинска, год назад закончил в Москве МГУ и, как подающий надежды исследователь, был распределён в Новосибирск, в институт при новосибирском филиале Академии Наук. Москва не успела испортить парня, и он оставался простодушным доверчивым молодым человеком. Когда наступила очередь Клары, она заимпровизировала легко, с вдохновением – умела девочка со вкусом приврать. «Ловчиха счастья», не рассчитывавшая на долгие отношения с новым знакомым, ради забавы во всю расцвечивала своё прошлое, хотя того прошлого было у неё с гулькин нос. Несомненно, Клара согласилась бы связать свою жизнь с учёным, но учёным уже остепенившимся. Юра же находился в начале пути к вершинам обеспеченной жизни. Прозябание в общежитии с мэнээсом, оценённым государством скромной суммой в деревянных рублях, не входило в Кларины планы, однако пофлиртовать с молодым человеком и предаться сладким утехам Щукина была непротив. Как-то само собой подумалось: «Возможно всё ж таки и деньжат подкинет отдыхающий. На меценатку я уж точно не похожа, соображать должен».          
      За разговором вечер незаметно подошёл к концу, юноша вызвался проводить девушку. Запах моря, шум прибоя расслабляли, создавали атмосферу покоя и умиротворённости. Когда молодая пара подошла к дому, света в окнах хозяев уже не было.
      – Юра, – задушевным голосом произнесла Клара имя парня, и её серые глаза блеснули жемчугом, – приглашаю вас к себе попить чайку.
      – Боюсь, что уже слишком поздно, – смущённо ответил юноша.
      «Ну и чёрт с тобой, – в сердцах подумала Клара, – не очень-то и хотелось, рыжий недотёпа». Тут она лукавила – ей сегодня как раз очень хотелось, но... они мило расстались и договорились о новой встрече. Поднявшись на две ступеньки, Клара вставила ключ в дверь, та бесшумно распахнулась и впустила девушку в открывшуюся молчаливую черноту. Не включая ночника, Клара зло сорвала одежду и, швырнув её на пол, забралась под простынь.

        Желание Клары всё же сбылось к большой радости Юрия, но сама дебютантка свободной жизни уже «перегорела» и от последующих встреч с молодым дарованием удовлетворения получала мало. К тому же и вопрос об оплате услуг им не поднимался, отчего продолжение знакомства потеряло актуальность. Школьная заначка таяла на глазах, а пополнения в Кларину копилку ещё не поступали – сказывалось отсутствие наработанной системы. Юра было заикнулся о совместном после отпускном периоде жизни, но Клара жёстко высмеяла его надежды. Больше она нигде не встречала этого «учёного недотёпу», даже на выстланной шуршащей галькой ленте пляжа. Вообще, вояж выдался неудачным – ни с покорением толстосумов, ни с сезонным приработком ничего не получилось. Три месяца Клара всё же протянула с помощью случайных разовых связей, – появлялись мало разборчивые дяденьки, – но шагнуть в новый сезон без устойчивой денежной подпитки оказалось нереальным.
      Второе лето пролетело примерно так же. Клара скисла, её стали одолевать сомнения, и путанка поделилась мыслями с более удачливыми гастролёршами, с которыми успела сблизиться.
       – Ты что же, – удивилась жгучая брюнетка Роза, – собралась в профи, и без таблеток? Не в обиду будет сказано, но тебе не обойтись...
      – Таблетки у меня есть, – перебила Клара.
      Роза усмехнулась:
       – Не о тех таблетках речь, дурочка. Я подсказала, дальше додумывай.
      Щукина насторожилась: уж не наркотики ли Розка имеет в виду? Если да, то какие именно – коку, опий, герыч? Дорого, да и страшновато, недолго самой втянуться. Разгадка оказалась в другом. Клару просветила «за бутылку» спившаяся поселковая дворничиха Рая. У бабки была бедовая биография. Когда-то скакала, стоя на лошади, в цирке, падала, ушибалась, затем трудилась в продуктовом ларьке, успевала подрабатывать проституцией и знала толк в привораживании клиентов. Сидела в тюрьме, не без этого. Сейчас, примостившись на скамейке рядом с Кларой, баба Рая потягивала драгоценную влагу из горлышка поллитровки, причмокивала синими губами и пьянела на глазах. Потом, рыгнув, подмигнула припухшим веком:
       –  А ты достань себе зубровки.
       –  Водки, что ли?
       – Сама ты водка. Свиной возбудитель, зубровкой его старые люди ещё называли. У меня раньше была упаковка, в порошке. Подсыпешь в вино, только чтоб мужик не знал, и он уже твой, другой бабы и не захочет. Почуешь, что остывает, ещё подсыпь, но много нельзя – сдохнуть может. Понемножечку, понемножечку, каждый день, пока у него стоять не перестанет, а перестанет – только к тебе одной и будет дорогу знать, делай с ним, што хошь. Другой-то он уже такой и не нужон.
       – Тогда от чего ж ты сейчас одна? – пряча брезгливость, засомневалась Клара.
       – Так передохли уж давно все мои, – сокрушённо вздохнула баба Рая. – А я вот, ещё живу, сама не знаю, зачем.
      Поделившись опытом, Рая добавила, понизив голос до шёпота:
      – Но смотри – поймают, большой срок схлопочешь. Главное – по чуть-чуть, поняла? Ведь зубровка притягивает, что наркота.
     Клару предостережение не испугало, вся зажглась азартом:
      – Баб Рай, помоги достать, заплачу.
       – Достать не помогу, а подскажу. Поезжай в свой родовой колхоз-совхоз «Красный Лапоть», договорись там поработать на свиноферме, дай, если нужно кому, и все дела.
      Поработала ли Клара на свиноферме или нет, осталось тайной. Известно только, что в третье путешествие к морю она отправилась автобусом, возлагая большие надежды на содержимое заветного пакетика, покоящегося в притороченном к лифу кармашке. Результат превзошёл ожидания. Теперь чудо-пакетик будет всегда при Кларе, а его содержимое окажется эффективнейшим элексиром успехов авантюристки среди дураков сильной половины рода человеческого. Щукина помнила, что главное при такой «ворожбе» – не попасться, и, благодаря соблюдаемой осторожности в дозах да дремучей неосведомлённости в истинной причине прилива страстей у большинства «приворожённых», провалов не случилось. Дела пошли гладко, разовые клиенты, как по волшебству, превращались в многоразовых, деньги в сумочку потекли ручейком, а тюремная камера, слава Богу, обошла стороной. «Хлавное – это начить, а дальше всё само пойдёт», – дивил мир великий прохиндей Горбачёв, и Клара следовала мудрым заветам ленинца.
       Однажды ей удалось подцепить полубандита из Северной Пальмиры, к пятидесяти трём годам уверенно перестроившегося в преуспевающего бизнесмена. Скучающий, переживший двух ненасытных жён, Лео пригласил «нечаянно» подвернувшуюся, уже набравшуюся опыта Клару на свою крымскую дачу в Кацивели. Привлекли угловатая юность и видимая беззащитность кокотки. Пригласить-то пригласил, а расстаться сразу не смог – в родном бизнесе он был тёртый калач, однако по части несложного «секретного оружия» юной проститутки оказался (стыдно признаться) мальчиком, – случается в жизни такое. Даже у людей, умудрённых опытом знойных лет флибустьерства и мошенничества.
       В душе Клара ненавидела слово «проститутка», органически его не переносила, и мирилась с более демократичным названием своей профессии – «путана». Благодаря Лео, денежные тиски разжались, началась жизнь, «выигранная в брачную лотерею» – полная удовольствий да развлечений. Правда, до самого брака дело не доходило, но шаги в мир достатка были сделаны и со временем Щукина стала забывать о постыдном прошлом. Итак, на каждого мудреца всегда в чём-то довольно простоты, а Лео – подтверждение этому. Став содержанкой богача, Клара могла уже тратить сколько хотела и куда хотела, не задумываясь о природе средств старого развратника. Наступил период, когда можно было бы заняться не только хлебом насущным. Кларе казалось, что она удачливее, счастливее своих сверстниц и уже смотрела на окружающих с небрежной гордостью, словно чемпионка с высшей ступени пьедестала. Но годы шли. Многие её соклассницы, пока Щукина пребывала в состоянии поиска «богатенького папашки» и пляжных развлечений, заканчивали академии, то бишь ВУЗ’ы по-старому. Если раньше над высшим образованием Клара посмеивалась, считая его никчемным для женщин, то теперь у проститутки учащалось от зависти сердцебиение при случайных встречах с соклассницами-инженерами и даже аспирантками, появлялось скрытое за внешним лоском ощущение неполноценности, занозой, беспокоившей её.
       – Скажи, для чего тебе, дурочка, вузовский диплом? Престиж свой хочешь поднять? – дивился Лео.
       Спустя срок, он изменит взгляды и причины тому будут.
       Лео, по паспорту Леонид Сергеевич Тюлькин, домой возвращался всегда очень поздно. Обладающий талантом оболванивания доверчивых сограждан, бизнесмен трудился неутомимо, не покладая рук делая деньги и пополняя только ему известный счёт в банке. Тюлькин давно перестал безоглядно доверять своим подельникам. Мало того, – эти грубые неотёсанные приматы, не желавшие считаться с реалиями времени, начали раздражать его. Раз уж он легализовался, то не стоило бы тащить за собой груз свидетелей былых прегрешений. Подступала пора избавления от опасных приятелей. Как? Тюлькин пока не решил. Зато его часто стали посещать мысли о своём человечке в мире бизнеса со специфическими обязанностями: держать компаньонов под приглядом. Дела Лео пока двигались справно, смазанный механизм фирмы сбоя не давал, а надёжный соглядатай, кажется, вырисовывался. Последнее время старина Тюлькин делился некоторыми задумками с так стремительно ворвавшейся в его жизнь Кларой, когда «зайка», как он её чаще всего нежно называл, между обворожительными ночными ласками ненавязчиво подкатывала с пригоршней на первый взгляд безобидных вопросов. Вникая поначалу исподволь в дела босса, округлившаяся тельцем «девочка» с веснушками на лице, сообразила, какой огромной выгодой может обернуться для неё в будущем бизнес Лео. «Зайка», на пределе возможностей напрягая извилины, старалась казаться полезной в деловой активности сожителя, не забывая при этом о своих прямых обязанностях, исполнявшихся ею действительно с особой виртуозностью. Тюлькин стал не только ценить Щукину как изощрённую любовницу, но и прислушиваться к проскакивающим дельным замечаниям, с женской логикой подсказанные хитренькой подружкой. Когда ему пришла безумная мысль внедрения любовницы в состав, так называемых, «директоров» фирмы (разомлевшие от сытости дяди давно бросили «ловить мышей» и видели смысл жизни лишь в кознях), сейчас и не вспомнить. Начал он со знакомства компаньонов с Кларой, приведшим к частым застольям руководящего звена на загородней усадьбе под Питером. Если бы тогда Лео знал, что Клара, рьяно исполняющая роль радушной хозяйки, не отказывает кое-кому из гостей в сладких утехах, возможно бы он и избавился от слишком любвеобильной «зайки». Но, увы! просторнейший особняк не позволял уследить за всем сразу.
      Позднее, пользуясь правом «генерального», Тюлькин под любым предлогом стал приводить Клару на совещания, где в принципе посторонним лицам находиться возбранялось. Внештатная «секретарша», скромно сидя в сторонке с карандашиком, получала возможность наблюдать исподволь за компаньонами Лео, пытаясь отслеживать кривизну их мыслей.
      По прошествии года Тюлькин решил, что пришла пора повысить Клару в звании и волевым порядком без внятного объяснения захотел ввести её... в состав Совета «директоров», однако встретил дружный смех со стороны подельников, не видевших в продвижении фаворитки необходимости. Одно дело – особняк руководителя, где расслаблялись, но работа должна оставаться работой. Аргументация с их стороны невразумительная, поскольку трудовая активность самих компаньонов давно сошла на нет и требовала радикальных перемен, а весь бизнес держался на неугомонном изобретательном Лео. Возникшее противодействие соучредителей ещё больше утвердило Тюлькина в необходимости иметь под рукой в «Совете» своего преданного человечка. Правда, подельники нашли ещё один довод, выдвинув в качестве претензии – отсутствие у Клары высшего образования. Понимая уловку несговорчивых компаньонов, но не собираясь с этим мириться, Лео впервые открыто заявил коллегам:
       – А, вы-то сами что, шибко образованные?
       Выпад выглядел не слишком корректным.
       – Не забывай, Лео, мы твои дольщики, честно внёсшие свои денежки, – набычился громоздкий с двойным подбородком Сомов, сокращённо – Сом, не пользовавшийся благосклонностью ни генерального, ни... его спутницы.
       – А что она такое??? – продолжал Сомов. – Откуда взялась эта бледная поганка? С какого подвала?
       – Ты, Сом, знаешь... подбирай выражения! Она моя женщина. Между прочем, даже любимая, – угрожающе зарычал покрасневший Тюлькин.
       – Вот пусть и работает на своём любимом месте, а в наши дела её больше не вмешивай, – вызверился в ответ соучредитель.
       – Легче, легче, господа, – возник между бизнесменами всегда юркий, услужливый Гвоздь. – Леонид, раскинь мозгой-то. Ведь то, что Клара твоя женщина – этого мало. Этак и мы своих баб приведём, да будем тут... хороводы водить, – продолжил Гвоздодёров. – Ведь от члена совета директоров должна быть конкретная польза, – я правильно излагаю, господа? – обратился он за поддержкой к собравшимся.
      – Ещё бы, – с готовностью откликнулись господа.
      Тюлькин понял, что сейчас ему подельников не пересилить, необходим другой подход, не столь прямолинейный, и он примирительно произнёс:
       – Пожалуй друзья я и впрямь погорячился. Что ж, всё должно быть справедливо.
      Оставив победу за собой, соучредители одобрительно загудели. Размолвку решили сгладить застольем, собравшись по обыкновению у Тюлькина. Накануне за ужином необычно хмурый Лео обратился к любовнице:
      – Клара, завтра у нас собираются люди, чтобы всё было по первому разряду.
      – Как всегда, – прощебетала плутовка.
      – Лучше, чем всегда, – подправил её Тюлькин, – и, пожалуйста, удели внимание Герке Сомову, он последнее время очень уж мрачный. Пусть человек расслабится.
       – Пусть, – резанув Лео холодными, как у волка, глазами, отреагировала Клара, верно, истолковав высказанное пожелание.

      Внедрение своего человека произошло ещё через год и выглядело на этот раз глаже. К тому времени Леонид раздобыл для Клары свеженький диплом инженера-экономиста, позволявший ей перешагнуть, не зацепившись носочком, порог «Совета» фирмы. Свои понятия о порядочности Лео не загонял в тесные рамки, а царящая всеобщая неразбериха и пассивность помогали ему прокручивать тёмные махинации и похлеще. При этом после каждого разбойничьего дельца Тюлькин неуклонно сворачивал на праведный путь и, в отличие от презираемых в душе компаньонов, искренне надеялся стать полноценным гражданином общества. «Он умел извлекать для себя пользу, удачно совмещая атрофию законов со всемогуществом силового беспредела». Эту фразу Тюлькин выудил из детектива, случайно подвернувшегося в дороге, когда мчался по неотложным делам в московском экспрессе. Мысль показалась ёмкой и запала в душу. Ну так и что из того, если он смог разбогатеть? В итоге вон, как все его уважают, не только бывшие ушкуйники и работники прокуратуры. Леониду нравилось дополнять столь контрастным суррогатом свою шутливую оценку имиджа делового человека. Он считал, что для успешного ведения бизнеса не обязательно иметь семь пядей во лбу. Его собственный интеллект охватывал весьма ограниченный круг интересов, но Тюлькин чувствовал себя в нём вполне вольготно.
      Придя вечером домой, Лео небрежно бросил на стол тёмно-синие корочки:
      – Взгляни, дорогая, какой я кому-то подарочек приготовил.
      Клара повертела в руках коленкоровый прямоугольник с вытесненной надписью: ДИПЛОМ.
       – Чей это?
       – А ты поинтересуйся.
       Развернув корочки, Щукина с удовлетворением прочла свою фамилию и стала внимательнее знакомиться с документом. Сердце радостно ёкнуло – глядите сверстницы-завистницы, я теперь тоже инженер! Внешне Клара постаралась скрыть своё возбуждение. По её лицу даже пробежала тень недовольства:
       – Лучше бы в фармацевты меня записал, там я хоть немного ориентируюсь, а то – в экономисты.
       – Во-первых, я давно в курсе твоего пристрастия к фармацевтической кухне, – ответил Лео.
      Сказал, как ледяной водой облил. Побледневшая сверх меры Клара застыла с раскрытым ртом. Показав подружке, что он не совсем круглый профан, Тюлькин невозмутимо продолжил: 
       – Ну, а во-вторых, моя кудесница, тебе не всё ли равно? Или ты в нашей аптеке химичить собралась?
       – Ааа... – Клара неожиданно сгорбилась, заикала.
       Тюлькин подождал, когда сожительница возьмёт себя в руки. Той наконец удалось совладать с собой, и она тихо спросила:
       – Тогда, Леонид Сергеевич, зачем мне эта бумажка?
       Леонид Сергеевич!!! Надо же! По имени-отчеству Щукина ещё никогда к Лео не обращалась. Глава фирмы словно не заметил Клариного унижения и закончил миролюбиво:
       – Будешь в нашей фирме руководить бухгалтерией. Девчонки в отделе грамотные, справятся. А если что – объяснят, помогут на первых порах. Ты женщина сообразительная, разберёшься. Мне в бизнесе свой глазок нужен. Особенно, когда я в командировках, поняла? Ну, как тебе всё это нравится?
      Плутовке оставалось лишь с облегчением вернуться к прежней Кларе:
       – Класс!
       – Вот и хорошо. А то – фармацеевтика! Забудь о ней уже, впрягайся в дела посерьёзнее.
 
      Голосование совета «директоров» прошло без сучка, без задоринки. Даже Сомов поднял растопыренную пятерню с пухлыми пальцами. Тюлькин, не в пример подельникам-бездельникам вынужденный регулярно отлучаться по делам, связанным с расширением и укреплением «бизнеса», откровенно радовался внедрению в Совет фирмы своего «дипломированного крота» – Клары Вульфовны Щукиной, которую он обласкал доверием. Теперь «зайка» в фирме не только тень босса в его отсутствие, а принципиально полноправный член уже сложившегося коллектива. Так по крайней мере думалось Кларе. То, что она пустышка с фиктивно зарегистрированным капиталом, Клара не желала воспринимать. Вот она какая важная птица! Всем бывшим приятельницам утёрла нос. Не только в карьере, а даже в образовании догнала многих, навсегда выдернув из души саднящую занозу. Кудеснице Тюлькина, с ранних лет мечтавшей «сорвать банк», похоже выпал по жизни туз, а с ним и час сполна воспользоваться этой картой. Только не нужно излишне суетиться, чтобы не выдать себя. Предчувствие настоящей большой поживы толкало Щукину к продуманным действиям. Благополучие, наступившее после курортных приключений, казалось теперь слишком жалким утешением. Клару никто не ограничивал в тратах, однако прожив с Тюлькиным ни много, ни мало, а пять полных лет, она вдруг почувствовала себя ущемлённой, до сих пор не имевшей свободного допуска к реальным «закромам» своего сожителя. Это не соответствовало Клариным представлениям о жизни женщины крупного бизнесмена и безусловно травмировало её психику. Но вот впереди, поблёскивая золотом, замаячила, казалось бы, несбыточная мечта. У Судьбы много поворотов и до желанного из них, не ведая того, подвёз её на своём кофейном «порше» лично Леонид Сергеевич Тюлькин. Осталось только хорошенько разобраться, можно ли Кларе аккуратно занять место за рулём, не слишком обдирая локтей в возне с шайкой застойных котов-недоучек. «Место» ведь уже подготовленно самим папиком! «Только столкнуть его нужно с умом», – рассуждала Клара. Эта мысль, вынырнувшая из сумрака души маленькой авантюристки, не стала давать покоя. Она, словно вошь, уверенно поселилась в головёнке нечистоплотной путаны и, занимая всё её воображение, крепла с каждым прожитым днём. Копя силы, Клара прятала нетерпение в дальний уголок, подавляя в себе почти непреодолимое искушение.
 

                *****
      – Клара, тебе предстоит срочно взять отпуск и на время уехать к себе домой, – преподнёс сюрприз Лео. Клара растерялась:
      – Это ещё почему так вдруг?
      – Всего не скажу, но тучи сгущаются и тебе рядом со мной оставаться сейчас очень, очень опасно.
      – Значит я тебе больше не нужна, и ты просто решил от меня избавиться, – попробовала догадаться Щукина.
      – Дурочка, чего же это я не избавился от тебя раньше? Ты должна понимать мою мысль. Сейчас может начаться опасная канитель, я обязан со всем разобраться. Как разберусь, вызову тебя назад.
      – Никуда я от тебя не поеду в такой момент.
      – Поедешь, если хочешь, чтобы я жил. И ты тоже. Пиши пока заявление.
      Тюлькин, не оставляя Кларе времени на раздумья, заставил её написать заявление, приставил к путанке охранника и бесцеремонно препроводил сожительницу домой, в её родной посёлок. Видимо, навсегда. Такая поспешность имела основание. Клара ночью в минуту откровения неосторожно приподняла занавес, за которым, как показалось Тюлькину, мелькнул знакомый силуэт кукушки – любовница впервые коснулась темы замужества, пока, правда, в перспективе, но волчий нюх Лео уловил далекоидущие планы. После стольких лет совместного дележа радостей и невзгод, пришлось разыгрывать скороспелую комедию и отправить «зайку» домой с почестями. Охранник, как и было приказано, доставил путанку в её родной посёлок до «отчих врат», предупредил, что за ней будут наблюдать, и отбыл.
       Подобного вероломства от приручённого, как считала Щукина, любовника она никак не ожидала. Едва захлопнулась за провожатым дверь, как в тот же день, нет – в тот же час, не побоявшись угроз, серенькая, давно не мышка, а уже зрелая кошечка выскользнула из дома и через сутки оказалась в Питере, повиснув на шее удивлённого Лео. Странно, но Тюлькин не разгневался. Вопреки дурным предчувствиям, возвращение маленькой волшебницы доставило Лео неожиданное сердечное удовлетворение – видать, за проведённые вместе годы он, не сознаваясь самому себе, всё же прикипел к чародейке. Сейчас, обнимая Клару, Лео нежно лепетал опять что-то об опасностях, подстерегающих их обоих, давал пустые обещания и уговаривал вернуться в «родные пенаты». Клара страстно и преданно посмотрела любовнику прямо в глаза, скинула шляпку с макинтошем и ...осталась.

      После неожиданной «ссылки», Щукина стала осторожнее и больше никогда не поднимала вопроса о замужестве, при каждом удобном случае демонстрируя боссу лишь свою безграничную любовь и преданность. Усыплённая бдительность Тюлькина подвела его. Стареющий бандит, всю жизнь перенапрягавшийся в битвах за место под солнцем, так и не успевший обзавестисть наследниками, терял былую хватку, становясь всё более сентиментальным. Подобная перемена была отмечена не только Щукиной, но и дружками тоже – при общении с «генеральным» в их улыбчивом облике проглядывало едва уловимое скоморошье почтение – сигнал тревожный! Иногда ещё цепкий глаз Лео отмечал это, однако поставить шутников на место Тюлькин уже не решался. И тогда боссу казалось, что преданнее и надёжнее друга, чем «зайка» в его жизни не бывало и не будет, упуская из вида, что Клара всего лишь курортный мусор, когда-то занесённый в дом Лео крымским ветром.


                *****
      Через год Леонида Сергеевича Тюлькина не стало – инфаркт миокарда. Правоохранительные органы не заморачивали себе голову – мало ли умирает пожилых людей и более высокого полёта от подобного недуга, когда работа всю жизнь на пределе нервного и физического истощения. Если кому и понадобилась смерть бизнесмена, то сделано было аккуратно, комар носа не подточил. Категоричное заключение медиков, исключая сомнения, ставило жирную точку и дела заводить не стали. Лишний висяк никому не нужен. В России похоже привыкали к частым заказным убийствам, остающимся, как правило, нераскрытыми. Иногда удавалось вычислить киллера, но с заказчиком дела обстояли хуже – цепочка из посредников обязательно где-то обрывалась. Разумеется, сказанное относится к очевидным убийствам. Перетрудившийся же на ниве бизнеса Тюлькин ушёл из жизни тихо и естественно.
      Как и полагалось, после смерти Генерального, нотариус бесстрастно зачитал собравшимся завещание, почему-то обновлённое Лео за два месяца до своей скоропостижной кончины. Оно гласило, что в случае смерти Тюлькина, его движимое и недвижимое имущество, счета и руководство фирмой, во главе которой он стоял много лет и фактически являлся её учредителем, наследуются Кларой Вульфовной Щукиной. Таким образом, ласковая кошечка Клара добилась желаемого: умаслила-таки осторожного Тюлькина, а потом... унаследовала хозяйство своего незабвенного покойного сожителя.
       Несчастье с боссом приключилось внезапно. Приехал раз Тюлькин вечерком из казалось вполне «мирной» командировки возбуждённым, попроклянал на чём свет стоит налоговиков, инертных сотрудников, по обычаю попарился с Кларой в сауне, затем, плотно поужинав, завалился с «заинькой» в постельку. Ничего из ряда вон, лёг здоровёхонек, а утром оказался немного, как говорят, не живой. Не выдержало сердце босса кратного перенапряжения. Подружке Лео оставалось только пройти сквозь сумятицу траурных церемоний и соблюсти прочие условности, включая сороковины. Когда дни общей скорби закончились, Щукина объявилась в офисе. Надеяться на то, что соучредители, для которых завещание прозвучало громом небесным, сразу передадут бразды правления в её белые ручки, выглядело бы чересчур смелым. Однако Клара была не только прожжённой путаной, но и авантюристкой в придачу. Пути к цели этих двух дамочек мало отличаются и их согласованные действия могут любого поставить на место. Так считала Щукина. Показывать, что кого-то боится, новая хозяйка не собиралась и самонадеянно переступила порог офиса, где её уже ждали. Хмурые лица дружков Лео не обещали тёплого приёма. Под пристальными взглядами «вдова» прошла через кабинет твёрдой походкой, словно проставляя каблучками точки над «i», и заняла кресло Тюлькина. Первым не выдержал Сом:
       – Ну, а дальше что?
       – Как работали при Лео, так и будем продолжать, – улыбнулась она натянуто.
       – Под тобой что ли ходить? – удивился он проворству самозванки.
       – Да, – не моргнув глазом, подтвердила преемница.
       – Шалишь, сестрёнка, – нахально сощурился Сом, и на его лоснящейся физиономии поскользнулась мерзкая ухмылка. – Мы привыкли к другой позиции.
       – Не хами, – изменилась в лице Клара и голос её дрогнул. – Завещание при всех зачитывали?
       – А мне по фигу. Причём здесь нотариус? Он не при делах. Это что же получается? Я деньги вносил, а командовать мной ты, что ли, будешь?
      – А как иначе!? Доля Тюлькина – главная и по-прежнему работает в деле. Теперь я её хозяйка. Или вы считаете иначе? – она обвела Совет директоров ледяным взглядом.
      – Знаешь Клар, ты уже много наворотила, а потому умерь пыл-то, – поддержал товарища Гвоздь, не реагируя на холод глаз «овдовевшей» путаны. – Если, по справедливости, то тебе надо уйти по-доброму, женщина.
      – Ты угрожаешь?
      – Почему угрожаю? Пока советую. И поверь, это не самый плохой совет. Здесь люди серьёзные, или ты не в курсе?
      – По-моему, это вы во многом не в курсе, – неосторожно приоткрылась Клара.
      – Интересно, что ты имеешь в виду??
      – Я имею в виду, – спохватилась Клара, – что так досконально, как я, никто из вас не разбирается в бухгалтерии фирмы.
      – Для этой кухни экономисты имеются. И заметь, экономисты настоящие, в отличие от некоторых, – опять подал голос Сом.
       – Мы сейчас, ребята, отвлеклись от главного, – Гвоздодёров тихим голосом пытался сбить накал разгорающихся страстей, – бухгалтерия – это вторично. Нам после понесённой утраты необходимо выбрать нового генерального и это должен быть представительный, авторитетный человек из нашей с вами среды. Так сказать – лицо фирмы. – Он перевёл дыхание и поднял глаза на самозванку. – Но ведь ты, Кларочка, совсем из другого роду-племени, не правда ли?
       – Ха, во путана курортная! – ввернул-таки своё словечко не остывающий Сом, плеснув масла и в без, того разгорающийся костёр.
       – Оскорблений я не потерплю, – Клара поднялась с места, – и обсуждать здесь нечего. Всё законно, нотариально подтверждено, так что идите и работайте. Каждый на своём участке, а я буду осуществлять общее руководство.
      – Не, вы видали?? – продолжал возмущаться Сомов. – Она рукой будет водить, как вам это нравиться? Это тебе не в постели, голубушка! Там ты руководитель, а здесь шлюха, попавшая в нехорооший переплёт. Самое время тебе уносить ноги, пока ещё мы помним твои былые услуги. Потому и добрые.
      Готовясь к предстоящей встрече, Клара, долгое время пребывавшая в забытье обеспеченной жизни, упустила, что для людей, привыкших распоряжаться чужими судьбами, не существует преград. Никакой психологический напор не сможет взять верха, когда дело касается живых денег. Она наивно полагала, что жестокое время девяностых безвозвратно кануло в прошлое. Однако угроза, исходящая от враждебно настроенного коллектива, беззастенчиво высказанная вслух, теперь напугала её. Кто такая для них Клара? Назойливая муха, которую безнаказанно можно прихлопнуть. Даже коллегиально. Что безнаказанно, Клара хорошо понимала: умелый адвокат, подобно жонглёру, может успешно вертеть закорючками закона в любом направлении. Щукина, и без того не обладавшая цветущим видом, побелела ещё больше. Куда только подевался её задиристый боевой настрой! Теперь Клара силилась смахнуть с лица меловую маску страха, что не могло укрыться от пронизывающих взглядов ненавистных оппонентов.
      – Лучше не испытывать нашего терпения, – произнёс вслух Косой, по фамилии Зайцев, видимо озвучив общее мнение.
      Он был неразговорчив, редко вступал в полемику коллег, но к суждениям Косого всегда прислушивались. Обескураженная Клара удивлённо взглянула на Зайцева. Она не знала главного. Сразу после оглашения завещания, в офисе собрались все бывшие друзья Леонида Тюлькина, от присутствия которых в фирме он когда-то мечтал избавиться. Никто вроде и не догадывался об этой неблаговидной задумке босса, кроме его лучшего друга – Зайцева Александра Борисовича. Скрыто ненавидя Тюлькина, этот хитрый безжалостной человек умел из всего извлекать выгоду. Собравшиеся соучредители, не в пример милиции, пытались разобраться, кому же перешёл дорогу неожиданно ушедший из жизни, никогда не жаловавшийся на сердце шеф. Шуму получилось много, но к общему знаменателю прийти не удавалось. Кое-кто подозревал Клару в безвременной смерти Лео, другие склонялись к версии, что здесь каким-то образом приложили руку конкуренты... В одном фирмачи были едины – нельзя допускать «овдовевшую» путану к своей кормушке. После жарких споров был наконец избран и новый председатель: им стал Косой – Зайцев Александр Борисович. Сейчас обращение его к Щукиной было до обидного категоричным:
       – Человек ты в нашей компании случайный и потому тебе, Клара, лучше исчезнуть с горизонта. Мы, конечно, не отморозки какие, до нитки обирать тебя не намерены. Понятно, кое-что ты заслужила. Не зря же трудилась в загородном особняке, – не удержался от сарказма Косой, более других пользовавшийся благосклонностью путанки. – Я думаю, выражу общее мнение – сто тысяч зелёных, достойная цена возмещению твоих моральных издержек.
       – Ничего себе расценки, – взвился жадный Сомов.
       – Разве кто-то не согласен со мной? – даже не взглянув в сторону дерзнувшего противиться решению нового босса, произнес Зайцев.
       – Как сто тысяч? – растерялась «вдовушка», – Да у Лёни... – она впервые назвала Тюлькина настоящим именем, наречённым родителями, – ...только недвижимости на десяток миллионов, а мебель, дорогие картины, драгоценности, не говоря уже о его счетах. Имейте совесть!
      Вместе со словами из неё невольно вырвался фонтаном копеечный дух алчной женщины, прежде чем Клара вдруг спохватилась и закусила губу. Сразу потеряв весь лоск, который тщательно наводился перед решающей встречей с «коллегами», наследница лихорадочно старалась понять, не сболтнула ли ещё чего лишнего. 
       – Ну, это если у тебя останется время что-то продать, – скверно усмехнулся Косой, – хотя я бы не советовал тебе надолго задерживаться в Питере. А насчёт счетов не беспокойся, мы в курсе...
      Клару передёрнуло, однако Косой невозмутимо продолжил:
       – А о совести я так скажу. Понятие это, конечно, стоящее, но оно не применимо к коммерции и ничего хорошего не сулит... – он немного помедлил, – для коммерции. Один урон.
       И многозначительно добавил:
       – Многое в нашей жизни не укладывается в нормы...
      На лице Зайцева появилась подкупающая улыбка, когда он завершал мысль:
      – Я надеюсь, Клара, ты как экономист-бухгалтер поняла, о чём я говорил сейчас?
      Клара в свою очередь откликнулась пластмассовой улыбкой, ноги её подогнулись, и она безвольно опустилась в бывшее кресло Тюлькина.
       – А теперь, господин Гвоздодёров, пригласите, пожалуйста, нашего нотариуса. Он поди заждался в приёмной.
      После этих слов Зайцев, как можно официальнее, вновь обратился к «вдове»:
       – Не будем терять драгоценного для вас времени, Клара Вульфовна. Сейчас в присутствии адвоката и нас грешных, вы подпишите соглашение, по которому вам причитается, как мы уже говорили, сто тысяч долларов. Не сомневайтесь, Клара Вульфовна, бумага составлена по всем правилам. Всё остальное переходит в распоряжение фирмы, созданной нашим незабвенным Лео, и пойдёт на процветание дела, которому он посвятил свою жизнь. Я думаю, так будет справедливо. Помниться, он всегда любил это слово... При жизни.
      Выдержав секундную паузу, Зайцев добавил с деловым цинизмом:
      – И ещё. Не забудьте сегодня же написать заявление об увольнении. Наша фирма в ваших услугах больше не нуждается.
       – Вот именно, – ощерился Сомов, – в Питере своих проституток навалом, хоть ложкой жри.
       – Это лишнее, господин Сомов. Будьте любезны соблюдать приличия, – оборвал его Зайцев.
      А к столу с папкой в руках шёл уже знакомый Кларе Гинзбург Мирослав Осипович, на ходу извлекая из неё несколько скреплённых листов бумаги.


                *****
      Клара плохо помнила события дней, следующих после подписания ею соглашения. Под нажимом она безоговорочно отказалась от всего, к чему так упорно стремилась все эти годы. Пришлось довольствоваться тем, что ухватила с краешка стола. До середины не дотянулась – ударили по рукам. «Чего ради тогда погиб Тюлькин, если всё досталось подельникам, которых он терпеть не мог?» – спрашивала себя Клара, сидя перед шторкой, отделяющей салон пассажиров от небольшого помещения стюардесс в центре зависшего в воздухе лайнера. «Но каким подлецом оказался Зайцев?!! Ха, думала его использовать, а воспользовался мной он, да и вышвырнул за порог, как шелудивую кошку. Хорошо ещё, что не знают о тайном счёте Лео». Хотя, если честно, Клара до конца не разобралась – хорошо это или плохо для неё. Подписанное соглашение подразумевало отказ от всего, завещание формально теряло силу и, если их «следаки» выяснят, что... «Нет, нет, сейчас никаких соблазнов, цени, что отпустили», – не без проблеска благоразумия рассуждала Щукина. После нервного перенапряжения наступала разрядка, хотелось уснуть. Но как только смыкались веки, в воспалённый мозг врывалась волна животного страха: «Ведь опомнятся, бандюганы, и могут броситься догонять. Решат, – не до конца обобрали, сокрытые сокровища начнут мерещиться...» Клара в ужасе открывала глаза, душная волна отступала, и беглянка успокаивалась: «Главное – уношу ноги. Обо мне должны забыть. Сто тысяч тоже деньги, могли бы и их не дать».
      Об остававшейся в захолустном посёлке одинокой матери Клара не вспоминала. Разве беглянке до этого?
   

                *****
      Теперь Щукина жила в Дубае. При жизни Тюлькин часто повторял, что Эмираты самая богатая страна мира и Клара с Лео даже ездили однажды туда отдыхать. Таким курортом, как Анталья, Лео пренебрегал, полагая, что в Турции тусуются одни инженеры. Состоятельные господа облюбовывают более престижные зоны отдыха, и когда у Клары назрел вопрос о смене места жительства, она выбрала страну богатых шейхов. Спонсоров надо искать там, где звенят большие деньги. Ограниченность в средствах не позволяла путане долго пребывать в неоправданной праздности и сейчас предстояло всё начинать с самого начала. Конечно, Клару беспокоил тайный счёт Тюлькина, но была опасность попасть лапкой в капкан. Хитрость и осторожность – второй ум, считают на Востоке, и умудрённая опытом Щукина решила всё-таки оставить шальную мысль и не приближаться к таящей в себе немалый риск сумме. Она больше любых денег ценила собственную жизнь. Потому и не стала связываться ни с домом, ни с дорогой мебелью, ни с оригинальной коллекцией полотен старых мастеров, приобретённых Лео на чёрном рынке. В благодарение Богу, загранпаспорт у Клары оказался в порядке, а с визой – подлец Зайцев подсуетился. Прихватив с собой кое-какую наличность да женские украшения из секретера, она без сожаления бросила Россию с туманно-промозглым Питером и ретировалась в экзотические Эмираты.

      Знакомых в Дубае у беглянки не было, да и прежний способ зарабатывания денег принуждал путану, владевшую лишь зачатками английской речи и не знающей арабского, держаться в сторонке от агрессивных уличных проституток. В выбранном ею мире не было места тёплым отношениям, поэтому Клара молча подчинялась обстоятельствам, не возмущаясь, когда порой её довольно бесцеремонно выставляли из облюбованных злачных мест. Вопреки радужным мечтам, кудеснице пришлось сразу забыть о богатеньком шейхе, а европейцы, крутившиеся в Эмиратах, и вовсе не интересовались невзрачной шлюшкой, разгуливающей поодаль от входа в отели. Утомлённая путана с застывшей заискивающей улыбкой на крашеных губах тщетно старалась привлечь внимание, заглядывая в лица прохожих с надеждой выделить из людского потока возможного клиента. Однажды Щукиной неожиданно повезло – столкнулась у дверей вестибюля с высоким деловым человеком из Москвы. Русских встречаешь здесь редко и определяешь довольно легко. Общий язык сблизил их. Клара провела с бизнесменом, которого звали Денис, всего несколько коротких вечеров, поскольку москвич не задержался в Дубае и, завершив дела, вернулся на родину.

      В какой-то момент Щукиной всё же удалось найти смуглого дядю, который её рекомендовал знакомому пилоту, а тот в свою очередь привёл Клару в авиакомпанию, где работал сам. Род занятий новоиспечённой «стюардессы» со слабым английским изменился мало, лишь ещё больше сузилось число клиентов.
      Как не хорохорилась Клара, ничего путного из её потуг не получалось, не чувствовала она себя частью заграничного мира. За услуги платили, но разве это могло сравниться с временами Тюлькина! В Эмиратах народ высокомерный, практичный, дамочек приятных, мечтающих протиснуться к чужим миллионам, здесь пруд пруди. «Надо же такому случиться, – с досадой думала Клара, – была Щукина почти акула, а теперь её самою съели и превратилась я на чужбине в рыбку мелкотравчатую». Временами Клара уговаривала себя, что сложившаяся ситуация не вечна, полоса кризиса преодолима, нужно только набраться терпения. Однако продолжать оставаться дольше в дорогих небоскрёбных Эмиратах не позволяли, кроме денежных, возникшие визовые сложности, да и вообще, здраво рассуждая, торчать здесь уже не имело смысла – орешек оказался не по зубам. Клара решила попытать счастья в Шанхае, городе мировых сделок и некоронованной столице проституток. Слухи о том, что Китай – стремительно развивающаяся страна, притягивающая к себе предпринимателей со всего мира, толкали Щукину к действиям. «Вот, где можно развернуться, – снова размечталась охотница за чужими миллионами, – не то, что тут, среди зажравшихся мира сего».
      Как объявилась Щукина в Шанхае – история туманная. Она вполне могла проигнорировать должностные обязанности и не вернуться на борт авиалайнера, совершавшего один из чартерных рейсов.


                *****
      Многомиллионный, гигантский город-порт встретил Клару мглой автомобильных выхлопов и гомоном непривычной квакающей речи.
      Небольшая справка. Шанхай – многоликий динамично развивающийся, самый крупный город Китая, архитектура которого представляет собой смесь западного и восточного стилей. Наряду с новыми кварталами сохраняются в первозданном виде территории бывших английской и французской концессий. Жители Шанхая, отличающиеся высокой жизненной активностью, считаются одними из самых богатых и возможно поэтому их недолюбливают во всём Китае. На отдыхе шанхайцы ведут разговоры о том, что интересует их в первую очередь – главным образом о бизнесе, а не о женщинах, искусстве и спорте, как водится среди европейцев. Численность населения Шанхая подвижна и изменчива, белых и «цветных» там традиционно много, поэтому затеряться в этом городе приезжему относительно легко.
      Очутившись в Шанхае, Щукина, не тратя зря времени, развернула кипучую деятельность. В заносчиво-праздных Эмиратах не нашлось места её амбициям, однако тут, в «стремительно развивающемся» Китае, – другое дело. Шанхай был питательной средой для проституток и всевозможных коммерсантов широкого профиля, среди которых встречалось немало проходимцев. Каждый, обладающий напористым характером, мог испробовать свои творческие возможности, в том числе на ниве откровенно неблаговидного, мягко сказать, толка. Клара, страдавшая дефицитом трудолюбия, подменяла его колоритным сочетанием проституции с шельмовством. Она представлялась сотрудницей выдуманной ею фирмы и морочила на выставках и в гостиничных вестибюлях голову восточно-азиатам. Моральная изношенность путаны удивительнейшим образом дополнилась одержимостью в достижении цели, когда перед её взором замаячили многочисленные представители ширпотреба. «Ведь это же клондайк!» – заражалась энтузиазмом кладоискательница. Китайские бизнесмены мечтали о связях с зарубежьем, и энергичная «представительница петербуржской компании» обещала своё посредничество, подсовывая азиатам тюлькинские клише с подкорректированными номерами факсов, телефонов и мудрёным названием фирмы. Отсутствие языка не смущало аферистку, она привыкла обходиться скромным словарным запасом, дополняя его жестикуляцией и мимикой. В бизнесе существуют невозвратные расходы, которые списывают на издержки производства, и Клара этим пользовалась. Получая, а порой выклянчивая образцы продукции, самозванка растворялась с ними в толпе и вместо России всплывала вблизи многочисленных «секендхендских» лавок, сбывая в них прихваченные изделия. Вопреки надеждам – навар минимальный. До крупномасштабной деловой мошенницы Клара не добралась – слишком «мелко плавала». Данного кому-то слова она в жизни не держала, считая это уделом дураков. Любой бизнес в мудром представлении Щукиной зиждется исключительно на обмане, будь то экономика, политика или даже замужество, ибо вероломству в людских взаимоотношениях всегда отведено ведущее место. На упрёк о невыполненном обязательстве у путаны всегда бывала готова фраза: «Так это бизнес, чего же вы хотите?»
      Основной доход по-прежнему приносила проституция. Вырученные деньги не задерживались в Кларином кармане, сквозь прорехи стекая розовой водицей в ресторанах и казино – жизнь с Лео наложила свой отпечаток. «Не беда, я ещё сорву куш», – успокаивала себя Клара после очередного фиаско в игорном заведении.

      Не забывала Щукина и приезжих соотечественников, коим было отведено особое место в пенящимся отстойнике её помыслов. В русский клуб проституткам вход был воспрещён, поэтому Клара привычно отиралась в фойе гостиниц, облюбованных россиянками, внимательно высматривая с приклеенной улыбкой тех, кто по расчётам мог бы на неё клюнуть. Именно в Шанхае судьба опять свела Клару с российским бизнесменом, который запомнился ей по Дубаю тугим кошельком и высоким ростом. Последнее тоже было слабостью путаны, может быть ещё и от того, что сама она, как говорится, росточком не вышла. Клара мастерски разыграла в вестибюле сцену нежданной встречи, напомнив Денису о Эмиратах, и прервавшиеся отношения были возобновлены. Всем был хорош кавалер и, хотя ходил уже окольцованным, угрызениями совести не мучился и в приятных встречах с Щукиной себе не отказывал. Прибегая к испытанному средству, Клара с удовольствием отмечала, что в контактах с Денисом сама получает нечасто посещающее её естественное физическое удовлетворение. Это путанку радовало и её обострённое воображение заимпровизировало. «Подумаешь, женат! Неустранимых препятствий нет. Кто знает, что нас впереди ещё ждёт...», – с задумчивой улыбкой погружалась в сладкий фимиам фантазий Щукина. Что ж, мечтать ни в каких ситуациях не возбраняется.
      Денис слыл удачливым дельцом, но человеком был сложным и по натуре мелким. Как порой случается, он относился к категории в некотором смысле даже опрометчивых людей, что сразу подметила многоопытным глазом путана. Дряблость духа позволяла ему неожиданно менять восторг на уныние, доброжелательность на безразличие, а то и подлость. Смесь этих качеств, словно ядом, методично отравляла и без того разъеденную коррозией обогащения душу бизнесмена, оказавшегося удивительно востребованным в мутные и гнусные времена передела России. Занятый не афишируемым доходным промыслом, русский был всецело погружён в сумбур всеобщей погони за престижем, превзойдя в этом многих не столь, казалось ему, расторопных соплеменников. Из-за пресловутого престижа он имел несколько просторнейших квартир в Москве и большущий дом в ближнем Подмосковье, а также самые дорогие машины, какие можно было найти в столице, наживая этим хлопоты по содержанию разрастающейся движимости и недвижимости. Это вынуждало Дениса заключать всё новые и новые сомнительные сделки, которые при ловком уклонении от налогов приносили не просто доход, а баснословную прибыль. Квартиры, в которых он не жил, и дом, в котором аукался, разыскивая по этажам жену, Денис объяснял вложением капитала. Он упрямо продолжал наращивать свои богатства, сводя с ума окружающих. Именно эти заботы забросили бизнесмена в Шанхай, где его неожиданно оседлала Щукина, покорившая жертву опытностью в делах любовных. При встречах с ней Денис забывал обо всём, отдаваясь череде волн неукротимого желания, и темпераментная Клара старательно поддерживала в нём эти приятные ощущения. Супруга «удачливого дельца», изловчившаяся женить на себе Дениса, вообще ничего в жизни не умела, кроме безумных трат, из-за страсти к которым готовая проутюжить своим «хаммером» любую помеху.  Со временем, бизнесмен начал призадумываться, не упускает ли он в своей жизни что-то ещё, может быть более важное, чем монотонное увлечение сколачиванием капитала. Годы неслышно пережёвывали его время, заглатывая день за днём. В погоне за барышами Денис не заметил, как давно разменял четвёртый десяток, а каждодневная деловая суета заслоняла будущее. Возможно, встречи с Кларой пробуждали неосознанный протест против обманчивых красок неудавшейся семейной жизни, неудовлетворённость супруга, обделённого теплом и лаской жены, для которой имели смысл лишь деньги бизнесмена. «Дражайшая» половина придерживалась мнения, что на безоглядную любовь, свободную от расчётов и притязаний, способны только простушки, не знающие себе цены. Себе же цену жена необоснованно завышала. Это касалось и её бесцветной внешности, и жутких манер, однако мысль о разводе по ряду соображений не посещала Дениса. С Кларой, такой сексуально-притягательной женщиной, бизнесмену было поразительно хорошо и легко. В Шанхае он отдыхал от частых скандалов, прочно поселившихся в его подмосковном доме, от ежедневных выяснений отношений с алчной и претенциозной супругой. Конечно, у новой подружки-игрушки, несмотря на её жизненную смётливость, проглядывали очевидные пробелы в образовании при полном отсутствии начитанности. Ну и что? Зато Денис чувствовал себя рядом с Кларой увереннее, чем с супругой. Здесь он был хозяином положения – тем хозяином, которому любовница всегда «смотрела в рот», умиляясь каждому его слову и изводя желанной близостью.
      Тем не менее, расположение к Кларе не помешало Денису покинуть Шанхай столь же внезапно, как и появиться, не посчитав при этом нужным предупредить партнёршу о своём отъезде. Для него встречи с Щукиной были всего лишь притягательными контактами с доступной женщиной, сексуальность которой выходила за рамки испытанного. Клара привычно проглотила обиду и вскоре вновь задефилировала по злачным местам, подыскивая другого клиента.
      Азиатов, в целом, она недолюбливала, да и они не горели желанием осчастливить приезжую проститутку, – своих узкоглазых хватало с избытком. Щукина, словно щука, сновала среди европейцев, терпеливо выискивая жертву, и однажды чуть не столкнулась лицом к лицу с бывшим приятелем Тюлькина. Фирмач прошмыгнул мимо и, похоже, Клару не заметил. Мысли тревожно забились. Очень странно, что он здесь, – Клара не помнила, чтобы «директора» при Тюлькине гуляли по заграницам, обычно такие командировки оставались за «генеральным». На душе скребли кошки, и «вдовушка» торопливо покинула облюбованное фойе. Однако Щукина, переоценивая свою персону, нервничала зря. Интерес к ней был потерян ещё в те дни, когда лайнер с путанкой на борту поднялся в небо и взял курс на Эмираты, унося в своём металлическом чреве неприглядную частицу российского хлама.

      Прошёл примерно месяц после встречи, всколыхнувшей илистое дно прошлого, когда внимание Щукиной привлёк немолодой дантист из далёкой Австралии, имеющий в Шанхае договорную практику. В мужчине не было ровным счётом ничего примечательного, кроме устойчивого положения в обществе. Для тех, кто не знает, можно пояснить: врач здесь, независимо от специализации, является обеспеченным, крепко стоящим на ногах человеком, мало подверженным экономическим катаклизмам. Люди болеют во все времена и недостатка в клиентуре эскулапы, как правило, не испытывают. Главное, держаться осмотрительно и не слишком навредить человеку, доверчиво обратившемуся к тебе за помощью.
      Клара сосредоточила всё внимание на перспективном кандидате из упрятанной за семью морями и печатями, труднодоступной страны. Английский язык путанки в ту пору позволял уже сносно общаться с обитателями «белых кварталов», и плутовка стала осторожно наводить справки об интересующем субъекте. Выяснилось, что доктор разведён, ведёт свободный образ жизни, не гнушаясь лёгких встреч с женщинами, отчего Клара почувствовала прилив свежих сил и думы о Денисе не без доли грусти были отодвинуты в «запасник». Своё наступление аферистка начала с посещения офиса дантиста, изо всех сил стараясь придать потёртой внешности приличествующий облик. Невысокий, плотный, ещё полный сил мужчина с сединой на висках и безразлично почтительной улыбкой на одутловатом лице, встретил её обычным в таких случаях вопросом:
      – Чем могу служить?
      – Мне хотелось бы провести санацию полости рта и, если возникнет необходимость, получить надлежащее лечение.
      – Хорошо, – и дантист склонился над полулежащей в кресле пациенткой.
      Осмотр длился минут пять. Зубов, требующих врачебного вмешательства, не нашлось.
      – Пока у вас всё в полном порядке.
      – Однако, доктор, меня беспокоит зуб где-то слева внизу, реагирует на горячее, – лукавила Щукина, нащупывая продолжение разговора.
       – Ничего страшного. Могу дать один совет – не злоупотребляйте горячим.
      Очки скрывали выражение его глаз и на мгновение Кларе почудилась двусмысленная игривость, прорвавшаяся сквозь сверкнувшие стёкла линз. Или ей показалось?
      – Можно конкретнее? – невинно спросила она.
      Профессиональная сдержанность не позволила дантисту сползти на более аргументированный ответ и он, оставив вопрос без внимания, по-деловому добавил:
       – За проверку с вас семьдесят долларов.
       – Благодарю вас, приятно было познакомиться, – буркнула Клара, унося с собой досаду от зря потраченных денег.
       Она чуть было не сорвалась на грубость: «Приятно было за такую цену познакомиться», но вовремя себя одёрнула. Иначе Кларина история могла бы иметь другое продолжение. Отметим, что за состоянием своих зубов Щукина всегда следила особенно тщательно, памятуя о чудовищной дороговизне услуг дантистов на чужбине. «Это вам, господа, не Советский Союз, здесь только успевай расстёгивать кошелёк», – высказался один из писателей-эмигрантов об образе жизни на Западе.
      Второй раз она столкнулась с дантистом случайно на вечеринке, куда Клару привёл её шапочный знакомый Майкл – шалопай, весельчак и большой мот. Для англоязычных, высчитывающих каждый цент, это большая редкость и тут уместно вспомнить слова В.Г. Короленко: «Народ здесь, братец ты мой, на копейку до чрезвычайности жадён».
      Увидев дантиста в вечернем свете, приглушённом бархатными гардинами, Клара в первый момент растерялась. Зубной врач тоже похоже не выказал радости от встречи с недавней пациенткой, взгляд его скользнул в сторону. Справившись с секундным замешательством, Щукина изогнула бледную бровь, придавая лицу выражение вежливого недоумения и поздоровалась с дантистом. После этого воспитанному эскулапу ничего не оставалось, как завязать лёгкий разговор.
      – Не ожидал встретить вас здесь, мэдм.
      – Я тоже не рассчитывала на приятную встречу, сэр.
      Помолчали. Разговор продолжил дантист:
      – Извините, ваш ужасный английский выдаёт человека приезжего. Откуда прибыли, если не секрет? 
      Женское чутьё путаны позволяло ей отмечать малейший оттенок пренебрежения, и Клара встала в позу оскорблённой:
      – Мы оба приезжие в этой стране. Надеюсь, не только акцент выдаёт во мне иностранку в Китае?  Мне кажется, на азиатку я не похожа.
      Доктор немного смутился:
      – Как можно? Я не хотел обидеть вас.
      – Я из России. А вы из Англии? – слукавила Щукина.
      – Я австралиец.
      – Страна вечного лета, – продемонстрировала Клара знание географии.
      – В некотором роде.
      Разговор опять выдохся.
      – Пол Лойд. А вас как зовут, мэдм? – догадался представиться дантист, вновь прерывая затянувшееся молчание.
      – Клара. Я у вас лечилась, – напомнила собеседница о недавней встрече.
      – Значит из России...– что-то припоминая, оживился Лойд, уклонившись от «зубной» темы. – И что же Клара из России здесь делает?
      – Я по делам бизнеса. Приходиться, знаете ли, много разъезжать по миру, мистер Лойд, – соврала Клара.
      Высказанная версия, показавшаяся ловчихе счастья привлекательной, на дантиста не произвела впечатления. Мистер Лойд явно заскучал. Его интересовали дамы сами по себе, а не «бизнес вумен» с завышенным самомнением. Пол принадлежал к числу людей, для которых уравновешенная жизнь, согретая теплом общепризнанных добродетелей, и личный комфорт принято считать господствующими в семье. Он не возражал бы против спутницы, способной без лишних трат устранить возникшую после развода с женой бытовую неопределённость. Только дантисту нужна была аккуратная женщина, экономно ведущая хозяйство, которая бы одинаково хорошо готовила, стирала, прибирала в доме и в саду, не требовала бы для себя многого и, разумеется, не отказывала бы хозяину в острых радостях жизни. Среди австралиек такой полномасштабной дамы не находилось, и доктор задумал подыскать спутницу жизни за рубежом. Внешность уже не играла для Пола большой роли, поскольку он сознавал, что сам в годах и мало похож на голливудского киноактёра, чтобы претендовать на красавицу. Конечно, мистер Лойд при случае не откажется от подвернувшегося «десерта», главное тут не переступать границ умеренности и соблюдать внешние приличия. От кого-то дантист слышал о необыкновенной выносливости и неприхотливости русских «вумен», умеющих совмещать предъявляемые им требования, оставаясь при этом спокойными любящими жёнами, не требующими в помощники кухарку, садовника или прачку.
       – А я уверен, что женщина прежде всего создана для уюта в доме и ей совсем не обязательно гонять по свету по делам бизнеса. Для этого существуют мужчины, – Пол ободряюще улыбнулся.
       – Я согласна с таким подходом. Но это возможно в том случае, если у женщины имеется муж.
      Щукина смело взглянула на дантиста.
       – А вы разве не замужем?
       – Я вдова, мистер Лойд.
       – Называйте меня просто Пол. Как же это, такая молодая и уже вдова? – откровенно польстил доктор.
       – У всех по-разному складывается жизнь, Пол, – скромно потупила глаза Клара.
       Сытая лень австралийца куда-то испарилась, Пол оживал на глазах. Не могла бы эта русская стать той, на какую он рассчитывал? Во всяком случае захотелось узнать её поближе и разобраться.
       – Клара, я не совсем понял, с кем вы пришли? Могу я рассчитывать на вечер с вами?
       Пол выжидательно смотрел на Щукину.
       «Ну наконец-то, заглотил наживу», – отметила Клара. Теперь наступал очень важный момент – рыбка не должна сорваться с крючка. Клара постаралась красиво выгнуться и замерла, как кошка перед прыжком.
       – Для вас я совершенно свободна и с радостью проведу сегодняшний вечер в приятном обществе, – несколько вычурно, с претензией на «светскость», пропела на своём небогатом английском понятливая «вумен».
      Пока это были только слова, однако Пол оценил их многообещающее звучание. По лицу дантиста заскользил отсвет радости. Эта иностранка не ломалась, не отказала сразу, значит тоже имеет интерес.
      – Здесь слишком шумно, – вздохнула собеседница, – я же больше люблю уединённость.
      Обнадёженный предчувствием надвигающихся перемен, господин Лойд нащупал верный путь:
      – Тогда нам лучше уйти отсюда незаметно. 
      Клара не возражала.
    
      Шанхай ещё досматривал приятные сны, а в номере Пола бушевали вулканы страстей. На широкой постели творились чудеса, после которых разгорячённые тела ошеломлённых любовников отдыхали, довольные друг другом. Когда с рассветом разжала свой обруч эйфория блаженства, к Лойду вернулась способность рассуждать. Он вдруг взглянул на произошедшее с другой приятной стороны, практической:
       – Ну и что мы будем делать дальше?
       – Отдохнём и начнём заново, – хищница держала добычу в зубах.
       И тут мистер Лойд, повинуясь набежавшему чувству осторожности, почти официальным тоном изрёк слова, обязанные разом разложить всё по нужным полочкам:
       – Как я понимаю, кроме меня, вас интересует ещё и Австралия.
       Авантюристку передёрнуло, Пол словно подслушал её потаённые мысли.
       – С чего вы взяли?
       Возглас был металлическим, на что Лойд спокойно возразил:
       – Мне почему-то кажется, что у вас были серьёзные причины покинуть Россию. Вы здесь транзитом и стремитесь спрятаться от суеты мирской в каком-нибудь цивилизованном тихом уголке. А поскольку Австралия – один из таких...
       –  Но мне совершенно не от кого прятаться...
       – ...то мы могли бы договориться... правда, я вас всё-таки мало знаю... Одним словом, мне нужен залог, – перебив собеседницу, завершил свою мысль Лойд.
      Клара опешила. Выходит, дантист совсем не так уж прост, раз просчитал её интерес и тут же предлагает сделку. Выдержав для важности несколько молчаливых секунд, Клара вздохнула и разговор пошёл по-деловому:
       –  Какова же цена залога?      
       – Пятьдесят тысяч, – не колеблясь, отчеканил медработник и добавил:
       – Это – цена неопределённости, и она не слишком высока, вы уж простите. Впрочем, если такой суммы нет, не смею настаивать на продолжении отношений. Я оставлю вам на всякий случай свою визитку с телефоном, хотя он у вас, наверное, уже есть, – свернул разговор Пол, вставая с кровати и направляясь в ванную.
      Щукина пригорюнилась, но всё же решила, что «Париж стоит мессы». С афоризмом её ознакомил Денис, когда после деловой встречи с кем-то в задумчивости произнёс вслух странное изречение.
      С Лойдом сошлись на $30000, – Клара страшилась одним махом расстаться с половиной «неприкосновенных» отступных, пожертвованных Косым.
      Оба партнёра завершили свои поиски.
      
      В Австралию молодожёны переехали спустя несколько месяцев, когда закончились китайские обязательства мистера Лойда. Нет нужды мусолить уводящие в сторону подробности об узаконенном испытательном сроке для «смешанных» пар. Прикроем этот щекотливый момент адвокатской ширмой и вернёмся к тому, что Щукина стала миссис Лойд. Подписывая брачный контракт с Полом, Клара особенно не вчитывалась в малопонятный длинный текст с мелкими сносками к нему. Она начала новую главу своей жизни с твёрдой уверенностью, что на этот-то раз полный гипнотического блеска комфортабельный мир – реальность, которая уже не выскользнет из её белых с голубенькими прожилками ручек. Отдаваясь ощущению чувства долгожданной устроенности, Клара не омрачала жизнь противоречивыми думами. Невдомёк было новоявленной миссис Лойд, что отсутствие романтики цветочных свиданий, этой прелюдии супружеской жизни, да и само заключённое с расчётливым австралийцем соглашение, сухое и далеко не джентльменское, делает её заложницей обстоятельств, а благополучие зыбким.
      Двухэтажный дом Пола, куда он ввёл новую жену, находился на холме невдалеке от горы Маунт-Ми, в пригороде Брисбена. Пол именовал его загородной дачей и приезжал туда на выходные. Небольшой садик, спускающийся по склону к проезжей части дороги, выглядел запущенным и требовал ухода. Прелесть новизны, испытанная Кларой, толкнула её наводить порядок, но наколов о сучки и колючки руки, она быстро свернула свою деятельность. Кропотливый повседневный труд ей был не в нос, от него несло плесенью и помоями.
      На даче молодые провели ряд счастливых дней. Мужу пора было выходить на работу и супруги перебрались в одну из двух небольших брисбенских квартир Пола, удобно расположенную в самом центре вблизи рабочего офиса. Квартирка понравилась Кларе. Омрачало только, что, как и дачный сад, её новая обитель требовала ежедневного внимания, с чем уже пришлось мириться.
      День дантиста проходил в трудах. Дома он появлялся только с темнотой, которая наступала в Брисбене гораздо быстрее, чем в ушедшем в прошлое, милом сердцу Крыму. Клара не скучала в одиночестве. Стараясь поддерживать видимость чистоты в квартире, она больше предпочитала валяться на тахте у телевизора, предаваясь приятному безделью. Когда глаза уставали от фильмов, миссис Лойд выключала видеомагнитофон, накидывала на себя подобие сарафана, на голову шляпку от солнца и выходила в свет, чтобы прогуляться по бесчисленным магазинам на Квин-стрит и прилежащих улицах. Центр города тонул в гомоне многорасового скопища. Автомобильного движения на Квин-стрит не было, разноликие и разноцветные горожане двигались двумя плотными потоками навстречу друг другу, ловко уворачиваясь от столкновений. Если кто-то приостанавливался, то поток за его спиной вздрагивал, словно вскипал в узкой горловине, стиснутой людьми и витринами, и виновника тут же оттесняли к дверям какого-нибудь торгового заведения. Больше других Клара любила посещать парфюмерные магазинчики, где можно было «на пробу» подушиться французскими аэрозолями.  Центральный Мол миссис Лойд освоила быстро, и он ей ужасно надоел. Чтобы раздвинуть границы прогулочного мира, необходим автомобиль, а его-то как раз и не хватало для полноты комфорта. Муж имел джип, пользовался им сам, а о машине для супруги не заикался, наивно полагая, что та в ней не слишком нуждается. Однако, общественный транспорт уже не для Клары. Перебирая проспекты в автосалонах, любительница лимузинов занялась подборкой достойной модели для своей персоны. Определившись с выбором, Клара в тот же день перешла в наступление на супруга. Вечером она подошла к посапывающему у телевизора мужу сзади и крепко обняла его, разомлевшего от умятой аппетитной пиццы. Её, ещё горячую, регулярно к концу дня привозил из пекарни курьер по доставке. По традиции ему полагались чаевые, но миссис Лойд не баловала посыльных.
      – Дорогой, – вкрадчиво начала плутовка, – как прошёл рабочий день?
      – Как обычно, любимая.
      – Ты действительно любишь меня? – невинно поинтересовалась Клара.
      – А ты что же, сомневаешься? – удивился Пол. – У нас без любви не женятся.
      –  Ой ли? А женитьба по расчёту?
      – Да какая от тебя выгода? – нелицеприятно засмеялся муженёк. – Тридцать тысяч – не бог весть какие деньги. Но может ты располагаешь приданым?
      –  Зачем же так обидно? – насупилась Клара.
      – Сама завела этот разговор, – парировал Пол, и добавил с долей весёлой желчи:
      – Сокровище ты моё, не обижайся. Мне вполне достаточно твоего искусства в постели.
      – Ты держишь меня дома как наложницу, – капризничала жена. – Мы нигде не бываем, кроме твоей дачи. И что хорошего в том захолустье?
      – Любимая, но я работаю. Новый отпуск не скоро, а в выходные далеко не уедешь. Разве что в какой-нибудь заповедник вблизи города. С Ламингтонским заповедником я тебя уже знакомил, в парке у Медвежьей Горы мы тоже были. И к морю на Голд-Кост ездили не раз. Чем ты недовольна?
       – В Австралии есть много и других интересных мест. В какой-нибудь заповедник я могла бы, и сама днём съездить, будь у меня машина. А вдвоём мы могли бы побывать на Большом Барьерном Рифе, мог бы отвезти меня в сиднейскую оперу, да мало ли ещё куда.
      – Я и не подозревал, что ты любительница классической музыки, – улыбнулся Пол.
      – Извини, дорогой, но я ещё не старуха и мне хотелось бы получать удовольствие не только от созерцания...
      Клара запнулась.
      – Боюсь, моё портмоне не выдержит всех твоих созерцаний, – опять улыбнулся муж и, переводя разговор в другую плоскость, пошутил:
      – На сегодня мы ограничимся путешествием в спальню, не возражаешь? Я уже хочу получить удовольствие.
      – За удовольствия надо платить, – поддержала Клара игру мужа, – и мне хотелось бы иметь свой автомобиль. Ну, например, марки... «порш».
      – Ваауу!  – поперхнулся Пол. – У тебя неплохой вкус, дорогая.  Но для начала необходимо получить водительские права и вытатуировать на плече свою группу крови на случай аварии...
      Клара при этих словах чуточку поёжилась, а муж невозмутимо завершил мысль:
      – Для обучения езде вполне пригодна машина из... «секендхенда».
      – Ну, если тебе не будет стыдно за имидж своей семьи, – хитро резюмировала миссис Лойд.
      –  Надо подумать, – ответил муж.
      Престиж для уважающего себя дантиста – довод серьёзный и супруг сдался. Через полгода Клара получила права и выбранную ею игрушку, которая превысила данный Лойду задаток. Пришлось Полу и садовника нанять, поскольку ему надоело пробираться к даче сквозь не в меру разросшуюся колючую преграду перед домом.
      – Не дуйся, дорогой. Я всё-таки женщина хрупкая, – уговаривала мужа Клара. – А вообще-то, густые кусты тоже хороши, – они защищают особняк от посторонних взоров, а любопытных нам не надо.


                *****
      Подступал к середине второй год австралийского замужества. После покупки дорогой машины отношение Пола к Кларе стало прохладнее, но избранницу это не смущало. Её даже начал раздражать нудный в своих наставлениях супруг. Заполучив независимость в свободе передвижений, миссис Лойд прочувствовала все преимущества личного автомобиля. Теперь она каталась целыми днями и, естественно, на домашние дела времени не оставалось. Клара совсем самоустранилась от кухни, переведя рельсы на ресторанное питание, и мечта мистера Лойда о домашней стряпне рухнула так же, как и экономное ведение его хозяйства. Жизнь Клары постепенно входила в берега, о которых она грезила ещё в Эмиратах. Правда, Пол на карманные расходы не был так щедр, как незабвенный Лео, однако проценты с «питерских» долларов, покоящихся в банке, подстраховывали свободу действий энергичной путане. Поездки по дорогим пригородам Брисбена служили любознательной миссис Лойд острой приправой к её обеспеченной, но всё же пресной жизни. Дорога всегда манила её. В пути можно знакомиться не только с окружающими примечательностями, но и с некоторыми обитателями утопавших в зелени коттеджей, не брезговавшими быстротечных развлечений. Вечерами Клара выглядела уставшей, раньше отправлялась на покой, ссылаясь на нездоровье и совершенно игнорируя неудовольствие по этому поводу Пола. К двум часам ночи воздух, напитанный ароматом тропических цветов за окном, восстанавливал потерянные силы организма и тогда предутреннюю тишину нарушали долгая возня да тяжелое дыхание супругов. Клара умела вернуть расположение хмурого мужа и тот, не выспавшийся, но довольный, отправлялся к себе в офис ковать «мани», сонно заглядывая в распахнутые рты клиентов.
      Решив, что место под солнцем отвоёвано, миссис Лойд смелела с каждым днём. Увиливая от скучных домашних обязанностей, она почти перестала считаться с мужем, над которым уже позволяли себе подшучивать его близкие друзья.
       – Пол, как твоё заморское чудо поживает? Ты, наверное, много сэкономил, раз твоя ненаглядная лишнее относит в казино. Я слышал, её там регулярно видят за столом.
       – Полно, какое казино? Прекрати, – отмахивался от гнусных подозрений мистер Лойд, но при этом каждый раз ощущал горький привкус озлобления.
       – Ты что не знаешь, где у нас в городе казино? А вот твоя красавица знает.
       Пол и сам последнее время задумывался, чего ради он терпит эту бесполезную бледноликую женщину. Разве такую помощницу искал? С первого взгляда ещё в зубном кабине она показалась ему, по правде говоря, мало привлекательной. Что же произошло потом? Спору нет, в постели Клара кувыркается отменно, но этого Полу мало. Кувырки можно прочувствовать и в известных платных заведениях с соответственно подобранными женщинами. Слава богу, живём в цивилизованной стране.
      Дождавшись вечера, мучимый приливом беспокойных мыслей, Пол приступил к нелёгкому для себя разговору:
       – Где была сегодня? Чем занималась, Клара?
       Муж цепко следил взглядом за реакцией жены.
       – Тебя ждала, дорогой!
       – Не крути, – сразу сорвался, накрученный за день доброжелателями, Пол, – тебя в казино видели.
      – И что? – легко согласилась Клара. – Тут ведь рядом, я и заглянула посмотреть. Раньше никогда не приходилось бывать в таком заведении.
      – Туда люди ходят отдохнуть. А ты где перетрудилась?
      – Не повышай на меня голос, дорогой.
      – То есть, как не повышай? – почти кричал мистер Лойд.    
      – Квартиру запустила, готовить ленишься, со мной не считаешься, а я ещё, дурак, машину тебе шикарную прикупил, теперь вдобавок – казино. Нет, любимая, так дальше не пойдёт. Хватит кататься, пора и в саночки впрягаться. Кажется, так у вас в России говорят? А не желаешь – скатертью дорога!
       – Что это ты сегодня разошёлся, а ну, сбавь обороты, – тоже повысила голос Клара. – Я тебе не раба какая, чтобы быть в одном лице и кухаркой, и горничной, и прачкой, и садовником. Ишь, размечтался! Если ты забыл, то я напомню – я твоя законная жена! Подчёркиваю, законная.
       – Ну, с этим мы скоро разберёмся, – зло пообещал Пол, подкрепив фразу словами, без которых по соображениям этики печать ещё обходится, и вылетел из комнаты.
       Первая серьёзная размолвка с мужем не насторожила Клару, не заставила задуматься. За фальшивым фасадом свитого гнёздышка скрывалась пустота. Житейские радости и заботы катились стороной, минуя квартиру Лойдов. Семья подразумевала детей, а вот как раз детей-то мистер Лойд не хотел, вернее, не горел желанием обзаводиться новыми. Ему вполне хватало трёх подросших оболтусов от первого брака. Как примерный отец, Пол не собирался оставлять своё потомство без поддержки, но и увеличивать его число тоже не входило в планы. Что же держало этого зрелого человека около невзрачной женщины, на которую ещё два года назад на улице не оглянулся бы? А ведь он радовался встрече с ней, приводил к себе, наконец женился на этом сером воробышке! С чего бы? Неужели только потому, что ему нужна была экономка. Но разве могла эта остановившаяся в своём развитии сучонка отвечать тем весьма высоким требованиям, которые Пол предъявлял к будущей экономке? «Где были мои глаза! – в который раз восклицал, не находя ответа, мистер Лойд. – И мозги тоже», – добавлял он со вздохом припозднившегося просветления. Раньше дантист умным человеком себя считал, но одного этого оказалось недостаточно. Иначе обратил бы внимание на незатейливую мелочь, вошедшую в ритуал: супруги редкий вечер, ложились спать без бокала вина, причём благородный обычай твёрдо укоренился в их быту. Пол знал о национальном пристрастии народа, выходцем из которого являлась его иностранка, но лёгкое вино в сравнении с водкой – невинный напиток. По этой причине подобная незначительная деталь, появившаяся в их совместной жизни, не была отмечена мистером Лойдом и прошла стороной. Ко всему Пол и до повторной женитьбы любил иногда после ужина отведать бокал искристого напитка.
      Мы уже знаем, что Клара приноровилась подправлять бесцветность внешности «ворожбой». Прихваченные с родины чудо-снадобья, в скромнейших дозах добавляемые к вину, делали своё буйное дело. Тюлькин со временем заподозрил Клару в лукавой хитрости, но педантичному мистеру Лойду и в голову подобное не приходило, даром, что медицинский работник. То, что пикантные снадобья по неосторожной случайности способны укоротить жизнь партнёра от внезапного инфаркта, привести к стойкой половой ущербности, путанку не смущало. Выбранный ею коварный путь к расположению мужчины можно было бы объяснить своеобразной местью сильной половине за обделённую девичью юность, если бы не изначальные амбициозные устремления самонадеянной школьницы. Войдя когда-то в гостиничный номер мистера Лойда, Клара за ужином использовала апробированный приём, незаметно опустив в фужер дантиста несколько кристалликов «катализатора удачи», без следа растворившихся в лёгком вине. Счастливый финал сексуально озаботившегося жениха известен. Его хватило на пару лет, прежде чем начались сомнения. «Ничего, вечером всё образуется», – цинично усмехалась Клара в таких случаях и бунт в душе муженька бывал подавлен. Однако после первой размолвки следовали другие. Мистер Лойд кое-что уже понимал, но не в его правилах было засвечивать промахи. Сохранение репутации для врача куда важнее, чем её утеря из-за оглашения своей глупости. Постепенно к Полу возвращалось здравомыслие. С беспокойством он наблюдал, как совместная жизнь покрывается сетью трещин недоверия и разочарования, взаимные отношения с супругой после каждого прожитого дня становились всё более напряжёнными и неизбежно должны были привести к разрыву.
      Клара, пребывая в оплаченной праздности, поддалась иллюзии нерушимости быта и не сразу ощутила сквознячок тревоги, потянувший из-под двери. Она слишком поздно разглядела уязвимость своего положения и события в семье приняли скверный необратимый характер. Брачный контракт, ограждающий от посягательств любителей чужого, предусматривал на случай расторжения союза возвращение сторонам имущества, нажитого до регистрации. Мистер Лойд, преисполненный сознанием собственной значимости и обуреваемый мщением за несбывшиеся мечты об уравновешенной жизни, подал на развод, при этом ядовитая улыбка, не таясь ползала по лицу истца.
      Конфликт интересов сторон затянул процесс на тошнотворно долгий срок. Разогнав туман конфиденциальности, адвокаты выудили на свет божий банковский счёт Клары, что произвело впечатление на судей. Видимо, налёт цивилизации в правовых структурах оказался настолько тонок, что вполне позволил нарушить тайну вклада. Глухая злоба на мужа распирала Клару изнутри, но изменить что-либо она не могла.
      Суд принял решение: квартиру ответчице всё-таки оставили (не выделять же женщине государственное жильё), обязав оплатить половину её стоимости, а машину вернуть бывшему супругу. При этом лёгкий налёт предвзятости джентльмены старались компенсировать улыбчивой учтивостью.

       Развод перечеркнул усилия последних лет Клариной жизни и её огорчению не было границ. Клара чувствовала себя безбилетником, выдворенным из вагона на первой же остановке, а потеря денег лишила уверенности в завтрашнем дне. Мгла серых буден вновь накрыла любительницу чужого своим отсыревшим покрывалом и какое-то время Кларина душа перестала сопротивляться охватившему её унынию. Правда, кроме квартиры на руках оставалось ещё кое-что – австралийское гражданство, однако вариантов его практической реализации пока не было. Скрашивая навалившееся одиночество, Клара завела болонку для общения и сразу же ощутила пристальное внимание соседей, всегда испытывающих неодолимую страсть пополоскать в грязном омуте чужое бельё. Разноречивые толки, ходившие вокруг небольшой квартиры на третьем этаже, вызывали у жильцов дома особый интерес. Сначала там поселилась иностранка весьма сомнительного вида, потом куда-то запропастился её облезлый муженёк, а освободившееся место заняла собачка. Недоразвитое чувство человеческого приличия позволяло соседям одаривать бестактными взглядами чужестранку, вечерами выгуливающую юркое животное. Клара, всегда пренебрегавшая лестничными толками, держалась независимо и этим вызывала ещё большее раздражение любознательной братии, требующей лакейской вежливости от приезжих. К сожалению, миссис Лойд, в свою очередь обделённая природой излишеством любезности, не разделяла досады соседей, бывших для неё сродни инопланетянам. Прощать такое превратное о себе представление никто из жильцов не собирался, и они не ленились строчить жалобы в полицию на якобы без конца лающую собачонку. Правда, полицейский, просидевший однажды полдня в квартире нарушителей покоя окружающих, так и не смог услышать голоса деликатно молчавшей болонки. Страж порядка разочаровал истцов своими выводами, и пока жильцы изобретают новые козни, оставим их за этим бесконечным занятием и перейдём к другим проблемам нашей кладоискательницы.
      Перспектива добывания денег трудом, эта скучная правильность жизни удручала миссис Лойд. Честолюбивые замыслы дали сбой, жизненный размах сдерживало небольшое соцпособие, и Клара утешала себя: «Сложилась простая житейская ситуация и выход из неё должен быть обязательно. «Всякое случается, – успокаивала себя разведённая женщина, – разве можно упасть, да не ушибиться? Пора зализывать ссадины, а в следующий раз вести себя похитрее». Иногда на неё накатывала тоска: а будет ли этот «следующий раз»? «Должен быть! Я ещё молода! – опять убеждала себя миссис Лойд, пробираясь сквозь туман сомнений. – Надо бороться за своё место под солнцем хотя бы из чисто социальной справедливости». Лицо грешницы при этом кривилось в усмешке.   
      Освобождаясь от сумрака неопределённости, Клара вновь занялась поиском путей, ведущих к чужому достатку. «Полутонов допускать нельзя, иначе ничего не получишь. Со мной никто никогда не миндальничал», – с душевным холодком рассуждала она, направляясь автобусом в город-курорт Голд-кост, в его знаменитое казино миллионеров.

      Назад в Брисбен миссис Лойд возвращалась с душевной обидой – служащие попросили Клару из респектабельного игорного зала. Причина: или ставь, как все игроки, или уходи – глазеть на чужие выигрыши и проигрыши здесь не принято. Миссис Лойд собралась было поскандалить, но её не стали слушать.
      – Боже мой, как меня унижают в Австралии! – сокрушалась миссис Лойд, вспоминая все перенесённые ею обиды. – Нигде меня так в жизни не унижали. Что за вреднющий народ эти австралы!
      – А как бы вы хотели, милая? В Голд-косте такие порядки и австралийцы тут не при чём – вводила Клару в курс правил казино элегантная старуха, русская немка Люся Саввична. Она была завсегдатаем заведения, сегодня выиграла восемьсот долларов и предложила подвезти расстроенную женщину до дома.
       Люся Саввична Клаус, – богатая домовладелица, математик по образованию, отпетая русская националистка по призванию. Математикам запрещён вход в казино, и Люся Саввична никогда не афишировала специальности, полученной в свою российскую молодость. Обладая незаурядными способностями по части теории игр, она раз в неделю облегчала кассу расслабляющего заведения на тысячу долларов, получая удовольствие от этого больше, чем от выплат квартиросъёмщиков.
      –  Люся Саввична, а бывали ли у вас крупные выигрыши? – задала нескромный вопрос Клара. Они уже мягко подъехали к её дому. Миссис Клаус ловко припарковалась к обочине и ответила:
      – Я не стараюсь, – сбивается система. Только понемножку, понемножку и тогда всё в ажуре.
      Знакомый подход: «Понемножечку, понемножечку...», – так упреждала когда-то дворничиха Рая. Клара никогда не нарушала завета, только вот осталось у неё «бешеной микстурки для придурков» совсем уж «немножечко, где-то с аптечную ложечку». Так, на самый, самый крайний случай, «про запас на пару-другую раз» и всё – достать новой здесь невозможно, а «родные пенаты – далековато». Мысли невольно укладывались в рифмы, и Клара печально улыбнулась им.
      – Но есть индивидуумы, которые просто чувствуют карту, – продолжала между тем домовладелица, прерывая Кларины думы. Люсе Саввичне очень хотелось ещё немного поболтать, и она выключила двигатель, но на предложение зайти в гости на чашку чая, отказалась.
      – Однажды я стала свидетельницей такого занятного случая. К десяти вечера в игорный зал вошёл в своём богатейшем белом бурнусе саудовский шейх, а по бокам – два сбитня, его телохранители. Шейх сел за стол, и телохранители тут же встали за спиной. Я никогда ещё не встречала человека, который так чувствовал игру. Ставил смело и в то время, когда все проигрывали – он выигрывал. Потом остановил игру, чего-то выжидал, дождался и поставил на кон несколько фишек. Проиграл вместе со всеми, снова поставил, опять оказался в коллективном проигрыше, а затем, когда нервы у нас сдали и все ушли в пас, вдруг поставил на кон всю стопку фишек. Выиграл и опять поставил все до одной. Выиграл и – снова всё на кон. Выиграл. Понимаете, Клара, мне известно, что выигрышная карта может иногда идти до шести раз к ряду, ну – восемь, а тут – непостижимо, перевалила уже за девятнадцать, никто больше не рисковал, а он вновь и вновь ставит все до одной фишки и выигрывает, и выигрывает. Счёт ставок уже шёл на миллионы, разе могли мы прочие с ним равняться! Все давно бросили игру и только следили за шейхом. А карта ему шла и шла. Я ждала, когда же наконец удачливого араба постигнет крах, мне стало просто интересно. А он, попеременно меняя ставки, всё выигрывал и выигрывал. Вся касса казино перешла в его карман. Игра одного со всем заведением шла далеко за полночь. Счастливая карта продолжала идти и администрации казино пришлось срочно звонить в Америку, связываться с казино в Калифорнии и просить взаймы. Я не выдержала психической нагрузки и уехала домой в Брисбен. Так и не узнала, кто кого в итоге обанкротил – шейх казино или оно шейха. Думаю, в выигрыше осталось всё-таки казино, раз мы там с вами сегодня были. Сотрудники заведения подобные случаи всегда держат в тайне.
      Рассказчица замолчала, но когда Клара, выждав паузу, поблагодарила и собралась выйти из салона, Нина Саввична, удержала её и вдруг обратилась по-свойски:
      – Послушай меня старую, детка. Я вижу, чего ты хочешь от жизни. Зря это. Не ищи себе шейха ни в казино, ни вообще где-либо. Продует он тебя. После азартного взлёта всегда наступает спад – таков закон. Кое-чего, думаю, ты добилась и хватит. По одёжке протягивай ножки, милая. Выбери человечка себе поскромнее, живите и воспитывайте деток, пока есть ещё у тебя время. Работать, думаю, ты не привыкла, но пересиль себя, чтобы плохо не конч...
      – Хватит. Нечего мне ночные нравоучения читать, – грубо оборвала изумлённую воспитательницу Клара. – Я не знаю вас, вы – меня.
     Отбросив маску сдержанной вежливости, мисс Лойд с сердцем выскочила из машины и, не захлопнув дверцы, прошагала к своему подъезду, виляя в темноте низким задом. Наставлений, да ещё и упрёков от какой-то случайно встреченной «развалины» она стерпеть не смогла.

       Спала Клара плохо – не давали покоя слова старухи «пока есть ещё у тебя время» и «плохо кончить». О последнем даже страшно думать ночью, когда голова невольно проясняется. Несмотря на возникшую неприязнь к чужой бабке, Клара всё больше склонялась к мысли, что возможно в чём-то старуха и права. Время как вода уходит сквозь пальцы, а результат скромен. Вдруг и впрямь попробовать перемочь себя, забыть о больших деньгах, найти работящего «мена», что гораздо проще, и пристроиться к нему, как большинство здешних женщин. Это спокойнее, останется ещё время и родить, – может правда, весь смысл брака в детях, саму мысль о которых Клара всегда считала вульгарной. Надо хорошенько всё обдумать, прежде чем душа согласится принять от жизни урезанный ломоть.
      О том, чтобы начать где-то работать, у миссис Лойд вопроса не возникло, к «лопате» она не привыкла. 


                *****
      Одна из знакомых женщин вдруг приняла живое участие в Клариной судьбе. Дама стала рекомендовать её холостякам, искавшим встреч с видом на будущее, и миссис Лойд, дабы заинтересовать нужных мужчин, тщательно готовилась к предстоящим свиданиям. В меру возможностей, разумеется. Характер этих встреч не отличался разнообразием. Сначала кавалер на словах приглашал миссис Лойд в кафе или ресторан, где сама обстановка расположит к непринуждённому общению. Джентльмен заезжал вечером за Кларой с букетиком цветочков прямо с работы, и извинялся, что в спешке не успел переодеться. Понятно, в ресторан в офисной форме не ходят, и Кларе ничего не оставалось, как предложить визитёру переступить порог и провести вечер с ней «за чашечкой кофе». «Жених» навещал Клару ещё раз, после чего пропадал. Как правило, джентльмены находили правдоподобную отговорку, позволявшую отказываться от посещения обговоренного уютного заведения, а приятно проводили с Кларой время в её квартире и исчезали. Столкнувшись со столь своеобразным поведением визитёров, миссис Лойд не тушевалась. Теперь она по совету той же дамы редко ограничивалась во время приёмов чашечкой кофе. Гуляя по интернету в поисках оригинальных рецептов приготовления пищи, миссис Лойд пыталась изжить свои кулинарные пробелы и несмотря на скудное денежное пособие, стала держать про запас немного чего-нибудь вкусненького в виде куска телятины под польским соусом, запечённого барашка с горошком, или даже особым образом замаринованной и подраженной в грибной подливе куриной грудки, подкупая женихов своей домовитостью. Стряпня женщины имела успех, гости с удовольствием снимали пробу не только с вкусно дымящихся блюд, после чего опять пропадали из поля зрения жаждущей «тихой гавани» невесты. Получала ли старая мошенница деньги за такие визиты, миссис Лойд не знала, однако новые клиенты перестали приходить к ней по причине внезапной кончины знакомой дамы. По слухам, после какого-то телефонного звонка даме стало внезапно плохо и её положили в больницу, в отдельную палату, с диагнозом: инфаркт. Болезнь поддавалась лечению, но к больной неожиданно наведалась неизвестная посетительница и преподнесла ей неприятную весть. Дежурная медсестра услышала только дикий вскрик пациентки: «Прогоните её от меня!» Когда медсестра вбежала в палату, посторонних там не оказалось, а дама лежала на кровати без сознания. Аппаратура зафиксировала острую сердечную недостаточность. В себя потерпевшая не пришла и того, кто к ней заходил, выяснить не удалось. После этой трагедии Кларины клиенты пропали разом. Итак, блин с надеждой на «тихую гавань» вышел комом, зато миссис Лойд научилась стряпать.


                *****
      В неудачных попытках заново устроить жизнь незаметно пролетел ещё год. Как-то утром, разбирая накопившиеся в столе бумаги, Клара наткнулась на записную книжку, сиротливо жавшуюся в дальний угол выдвижного ящика. Машинально перелистывая старые страницы, её взгляд зацепился за поблекшие цифры московского телефона знакомого бизнесмена, всуе забытого. Прошлое невольно всколыхнуло душу. Клара с задумчивой грустью уставилась в открытое окно, за которым сквозь бахрому пальм яркого тропического утра пробивалось мягкой акварелью видение далёкой родины, улыбающаяся мать, уже, наверное, умершая, а на фоне прежней широкой жизни вместо почившего Лео – лицо Дениса. Правда, он уехал, даже не простившись, что, конечно, обидно. Однако теперь Клара уже не шанхайская гостиничная путанка Щукина, коей можно было пренебречь, а уважаемая австралийская гражданка миссис Лойд, владеющая недвижимостью в Брисбене. Память воскрешала былое, выуживала из сумрака времени давние встречи с Денисом. Клара колебалась. Какое-то время её прошлое боролось со сложившимися жизненными реалиями и в конце концов вдруг пересилило, толкнуло одинокую женщину к аппарату.  Который теперь там час? Наверное ночь. Скорее всего и телефон уже давно другой, а может ещё что-нибудь произошло, но что, если попробовать? Подавив колебания, Клара набрала номер.
      – Слушаю вас, – почти сразу ответила запомнившимся баритоном трубка.
       – Ты, наверное, очень удивишься, Денис, но это Клара. Помнишь нашу встречу в Шанхае, в вестибюле гостиницы четыре года назад?
      – Клара??? – переспросил удивлённый далёкий абонент, после чего миссис Лойд поняла, что Денис в спальне один.
      – Помню, помню, – продолжил абонент. – Скажите, а как поживает ваш муж? Ведь вы, простите, уже замужем?
      Миссис Лойд ответила, не отягощая себя бестактной стороной вопроса:
       – Спасибо, хорошо. А что это мы на «вы»? Помнится раньше было иначе, – кокетливо продолжила Клара. – Да, я замужем, живу теперь в Австралии. Здесь есть такой город – Брисбен. Слышал, наверное, о нём?
       – Конечно, слышал. Это, по-моему, в Квинсленде.
       – Совершенно, верно. Ты что, бывал уже в Австралии?
       – Не приходилось. Мой бизнес не имеет контактов с этой страной.
       – Но кроме бизнеса существует и другое – отдых, например. Поверь мне, здесь можно неплохо отдохнуть, с неменьшим комфортом, чем в Европе.
       – Ты что же, можешь пригласить?
       – Несомненно.
       – А как же муж?
       – Хм... Это не помеха. Могут же у меня быть друзья-соотечественники. И потом... всегда можно остановиться в гостинице. Одним словом, у тебя появится возможность посетить страну, между прочим, практически закрытую для восточных славян.
      Затаив дыхание, Клара ждала ответа.
      –  Звучит интересно. Ты только для этого позвонила?
      – А разве мало? – деланно удивилась Клара. – Проблем с языком не бойся, я буду твоим переводчиком.
      – По роду службы я немного владею английским, но и от твоих услуг не откажусь.
      Ответ обнадёживал, и Клара решила попутно выяснить другой интересующий её вопрос:
      – А как твоя жена поживает? 
      – Неплохо, – усмехнулся в трубку Денис, – ты хотела бы познакомиться?
      – Не горю желанием, но, если приедете вместе, встречу, – слукавила миссис Лойд.
      – Ну уж нет! Скандалы мне и дома надоели.
      Трубка вздохнула.
      – Тогда я буду организовывать вызов на одну персону, – облегчённо отозвалась Клара.
      – Договорились. Ты извини, Клара, ко мне пришли. Дай мне свой номер, я сам позвоню как-нибудь.
      Номер был продиктован и разговор на этом завершился. «Интересно, кто это к нему пришёл в такую пору?» – подумалось миссис Лойд. Ответ нашёлся сразу: «Ну конечно же жена, услышала наверное ночной разговор. Да чёрт с ней, мне не она нужна. Странно только, что они спят в разных комнатах».
      Похоже, жизнь ещё раз преподносила шанс. Мечты о скромной «тихой гавани» забыты, миссис Лойд вновь вернулась к неудержимой в порывах Кларе. Удобно устроившись на диване, она прислушивалась к радостному ощущению возвращения уверенности и с этим приятным чувством провела день. Вечером зной спал. По улицам Брисбена запорхал, шелестя листвой, ветерок, но вот он устал и притих. Закат ещё какое-то время золотил горизонт, когда за окном прорвали тишину скверов цикады. Они надрывали бока трелями минут двадцать, пока навалившаяся темнота не остановила их весёлый перезвон, и только после этого в кронах деревьев, готовясь ко сну, затрещала птичья братия. Клара расслабилась, она отдыхала после жаркого дня. Всё это время миссис Лойд думала о Денисе – рослом, приятном в обхождении и чрезвычайно обеспеченном мужчине. Она не желала сознаваться в вселившемся в неё непривычном душевном дискомфорте, в котором злодейку-корысть теснило нарастающее желание нравиться. Клара никогда не отличалась чистотой помыслов и чувств, они не играли главенствующей роли в её жизни. Определяющим было одно – выбранный объект должен быть человеком преуспевающим, которого следовало «обворожить», но сейчас в ней пробуждалось нечто другое. Миссис Лойд вздохнула. Она упустила девичье счастье, не познала щемящих душу переживаний и тревог юности, да и теперь, пожалуй, не стоит копаться в своих чувствах. Казалось, что к Кларе вернулось главное её житейское правило. Оно повелевало перешагнуть зловредные душевные сомнения и по старой привычке поднапрячься, постараться зацепить достаток Дениса. Если удастся.
      Через некоторое время все бумаги на его имя были составлены и поданы в иммиграционный отдел. Оставалось ждать.


                *****
      Приглашение помогла оформить знакомая китаянка, владевшая небольшим отелем в районе West End. Клара столкнулась с ней в те дни, когда хаживала в казино за развлечениями. Как-то миссис Лойд, будучи ещё замужем, завтракала в своём любимом кафе, расположенном на первом этаже этого старинного заведения, и обратила внимание на невысокую китаянку, подсаживавшуюся к молодым соотечественникам. Те в большинстве своём были студентами и с ними китаянка о чём-то беседовала на родном языке. Студенты в ответ застенчиво улыбались, изредка кивали головами, видимо, с чем-то порой соглашаясь. Затем китаянка меняла место и всё повторялось. Интерес белой женщины за соседним столиком к чужому разговору, не укрылся от глаз хваткой азиатки. Завершив щебетание со студентом, женщина повернулась к Кларе и, растянув тонкогубый рот лучистой улыбкой, спросила:
       – Что-то не так?
       Однако смутить Клару было непросто. Обворожительно улыбнувшись в ответ, она льстиво сказала:
       – Всё в порядке, леди. Я слушала звучную музыку вашего языка и поняла, что успела многое забыть.
       – Вы понимаете китайскую речь? – позволила себе удивиться заинтригованная азиатка.
       – Пытаюсь понимать. Ещё недавно я немного могла говорить, когда работала экономистом в Шанхае. Но увы! Ваш язык всё-таки сложен для меня.
      – Экономистом? – китаянка с сомнением разглядывала женщину. – Вы разрешите? – она подсела к Кларе. – Я не хотела бы показаться навязчивой, но могу предложить вам работу, если, конечно, это вас заинтересует.
      – Предложить? Любопытно.
      Клара бросила на азиатку недоумённый взгляд, прежде чем та продолжила:
       – Правда, я не смогу обещать вам должность экономиста, мой скромный бизнес не позволяет этого. Но можно подыскать что-нибудь ещё, например... услуги бухгалтера, которые, несомненно, понадобятся.
      Оценивающе рассматривая Клару, азиатка продолжала улыбаться.
      – Вас устроит, если бы я, например, вызывала вас иногда на работу в свой офис? С ответом не тороплю, вот мой телефон.
      С этими словами китаянка поднялась и распрощалась с «кандидаткой в бухгалтера». Поинтересоваться наличием диплома ей почему-то в голову не пришло. Клара не заметила, как к азиатке присоединился скуластый пожилой господин у выхода из зала.
      – Ну что ты скажешь, физиономист? – задала за дверью вопрос китаянка пожилому спутнику.
      – Да у неё на лице всё написано. Думаю ещё... она, возможно, оставляет тени.
      – Это её проблемы, Пынь. Я спрашиваю: подойдёт ли «белая» нам?
      – Пожалуй. Но не забудь спросить справку о здоровье, Шень. Если она позвонит, конечно.
      – Это уж, как всегда.
      – У неё особенно, Шень.         
      Тогда Клара не задержала своего внимания на предложении азиатки, а вспомнила о нём лишь после развода, поставившего её в затруднительное материальное положение. Разыскав в сумке изрядно потёртую визитку, она прочла:
                Шень Си-Линь
                отель «Тихий Затон»
                гарантия комфорта и уюта
                1...8 А...y Street,
                WEST END  4101
                тел. (07)3...8

      Созвониться и договориться с китаянкой оказалось несложным, госпожа Си-Линь предложила встретиться и миссис Лойд поехала разыскивать отель. Оставив машину на служебной стоянке перед небольшим двухэтажным зданием со скромной вывеской над стеклянной дверью, Клара переступила порог азиатского затона – нового места своей работы «по вызову». 
   

                *****
      Клара вся была в взвинченном нервозном ожидании, – прилетал Денис. После жизненных просчётов на неё вновь дохнуло жаром удачи. Пусть деловая сторона жизни Дениса находилась вне Клариного понимания и оставалась для неё загадкой. Искательница счастья не особенно этим тяготилась, москвич виделся безупречным партнёром как с материальной, так и ...с чисто женской точки зрения тоже. Приближение свидания волновало её, наполняя радостными ощущениями, с которыми справиться оказалось нелегко. «Увидимся, там и определимся», – старалась спокойно думать Клара. Она посмотрелась в настенное зеркало – лучи заката отражались на бледном лице розовыми бликами. «Что это у меня щёки, как... у пристыженной барышни?» Сравнение понравилось, женщина засмеялась. Мысли её опять метнулись к Денису: «Всё, завтра к полуночи он будет здесь». Против воли, Кларино сердце сжалось в комок. 

      Авиалайнер прилетел поздним вечером, когда над городом дрожала густая тьма, душная и неподвижная. В аэропорту, у разделительного барьера при выходе, маячила худенькая блондинка с болтающейся на поводке болонкой. Это была Клара. Появились первые прибывшие с рейсом пассажиры. Их радостно подхватывали под руки встречающие и, оживлённо беседуя, направлялись к выходу. Дениса, возвышавшегося над толпой, Клара увидела сразу. «Боже мой, как он постарел и ужасно подурнел за эти годы. Но это к лучшему», – мелькнула житейская мысль и тут же затерялась в потоке прорвавшейся радости. Не совладавшая с собой Клара кинулась к прилетевшему. Благие воспоминания в свою очередь толкнули Дениса к этой деликатного сложения женщине и Клара, радостно подпрыгнув, повисла вместе с болонкой на шее приглашённого. Так, тесно прижавшись друг к другу, они, прихватив багаж, пошли к остановке такси.
      Двигаясь по сонным и пустынным в этот час улицам, кэб почти не задерживался на светофорах. Такси оказалось без кондиционера и потому стёкла были приспущены. Приятно обласканные встречным ветерком, старые знакомые быстро добрались до темнеющей громады Клариного дома с несколькими светящимися прямоугольниками окон. Отпустив кэб, Клара с Денисом вошли в освещённый подъезд. Лифт почему-то не работал, но парочку это не расстраивало. Двинувшись вверх по лестнице, влюблённые достигли третьего этажа.
       – Для визита вежливости не слишком уместное время, – засомневался Денис. – Может лучше было бы мне в отель?
       – Время как время, не хуже и не лучше другого.
       Вне себя от счастья, плутовка одаривала кавалера лучезарной улыбкой.
       – Я не думаю, что твой муж будет рад гостю в этот час. У него что, завтра нерабочий день?
       – Мне почему-то кажется, что мы не помешаем ему выспаться. Смелее, милый.
       Она подтолкнула озадаченного гостя к своей двери. Только очутившись в квартире, Денис понял, что с мужем давно покончено.
      Пропустив для тонуса с полфужера чародейного вина, Денис ещё в душевой отдался упоительным наслаждениям с Кларой. Столбнячок властно овладел его мужскими регалиями и остаток ночи при полусвете бра любовник пылко купался в бьющих через край сладких волнах страсти, дрожа от избытка чувств и жмурясь, словно кот на припёке, от полыхающих сердечных молний. А утром, пока хозяйка отсыпалась, набираясь новых сил, москвич уже выгуливал избалованную болонку, признавшую появившегося человека хозяином.

      Томительная жара летних дней, пропитанных ароматом цветов, менялась пленительной прохладой вечерних сумерек, а объёмистая кровать с маленькой волшебницей в ней всё никак не выпускали Дениса из своих объятий. Бизнесмен, не привыкший сорить свободным временем, теперь был полностью подчинён страсти и проводил с Кларой дни, наполнявшие его блаженной радостью. Обилие сочной зелени в сочетании с оранжерейной пестротой ярких тропических соцветий создавали атмосферу беззаботности, превзошедшую курортные города родины. Деловой московский ритм сменился в Австралии сонливой праздностью. Клара была ласкова, внимательна и трогательно заботлива, но порой при неосторожных вопросах в ней пробивался холодок независимой женщины, что не ускользало от влюбчивого бизнесмена. Сам не сторонник строгих правил, москвич допускал полутона и не требовал откровений от партнёрши, с которой ему опять было просто хорошо. Его вполне устраивало, что Клара находилась рядом, такая хрупкая и бесстыдно доступная. Когда-то скромность считалась необходимой принадлежностью русской женщины, но в последние десятилетия это качество во многом изжило себя.

      – Если что и было в моей жизни не так, это всё ушло в прошлое, можешь не сомневаться. Я давно перебесилась, – обмолвилась раз в постели Клара, по обычаю прямо глядя в глаза кавалера. – Кстати, – добавила она, отвлекая мысли Дениса, – мало ли что случается в жизни, а моё австралийское гражданство может пригодиться тебе.
      Кларина откровенность находилась в пределах, не раскрывающих пройденного и лишь слегка обозначивших будущее. Ей показалось, что Денис призадумался над вопросом гражданства и, видимо, решил обмозговать этот серьёзный момент. Конечно, не сейчас, позже. Миссис Лойд не понимала, что вопрос гражданства для Дениса неактуален, его всегда можно купить, внеся принятый законом денежный залог в австралийский банк. Хитрость «австралийки» выглядела наивно, однако Денис бровью не повёл и великодушно улыбнулся в ответ. Бизнесмен догадывался, как его подружке досталась относительно устроенная жизнь за рубежом. Наверняка она пыталась утопить некоторые страницы прошлого, привязав к ним камень забвения. Всё это было понятным. Денис и сам не отказался бы забыть весьма неприглядную с позиций порядочности деятельность в начале раскрутки своего мрачного бизнеса. Было время, когда он без колебаний отшвырнул путающийся в ногах груз предрассудков, привитых соц.обществом, но со времён перестройки основательно поистрепавшихся. Денис – мужчина, а чего же требовать от слабой женщины, оказавшейся на чужбине. То, о чём сочла возможным рассказать ему Клара, звучало убедительно, остальное, затянутое вуалью времени, являлось уже не столь существенным.

      Отпущенное для посещения чужой страны время пролетело незаметно. Впервые мысль о возвращении домой была для Дениса не столь приятна, как это случалось раньше, например, после пребывания с женой на берегах Адриатики. Сейчас вороха накопившихся дел оказались в другом полушарии, и москвич не спешил к ним. Бизнесмен решил продлить срок пребывания у гостеприимной Клары, а она откровенно радовалась возможности закрепить произведённое впечатление. Теперь любовники в предвечернее время гуляли по городу, созерцая красоты щёгольски ухоженных парков, посещали магазины, где рачительная Клара, умело пользуясь расположением кавалера, не могла удержаться от извлечения мелкой выгоды. При этом суетливая заботливость Дениса выдавала его влюблённость и вселяла надежду на более длительное продолжение возобновившихся отношений. Клару окружала аура вспыхнувшего счастья, дрожащего в мареве солнечных дней и приправленного ароматом французских духов, незаметно отлитых в своё время из пробных флаконов в парфюмерных лавках. Прошло ещё две недели. С большой неохотой расставались любовники и Денис пообещал пригласить Клару в Москву.
      – По-моему, пришла пора нанести ответный визит, – произнёс влюблённый, добавив cмущённо:
      – Если, конечно, тебе позволит работа. Билет я вышлю, и мы поживём с тобой в прелестном укромном местечке.
      –  Почему в укромном? – насторожилась Клара.
      Денис смешался и, отведя взгляд, пояснил:
      – Пойми правильно, Клара, в некоторых кругах не принято бросать жён, даже таких стервоз, как моя. Это превратно смотрится. Оставим до поры всё, как есть, не возражаешь?
      Отговорки слабые и загрустившая Клара лихорадочно обдумывала невразумительное предложение. Отказать? Но разве может она сейчас расстаться с Денисом!
       – Ну как, приедешь?
       – Возможно и приеду, – заставила себя обтекаемо ответить Клара, и, спохватившись, живо добавила:
       – На работе я договорюсь, пусть временно наймут другого бухгалтера.
        Клара заранее внушила любовнику, что трудится по найму бухгалтером в поте лица и только на период его визита отпросилась у владелицы отеля. Дома плутовка для достоверности иной раз садилась за компьютер и принимала озабоченный вид перегруженного работой человека. В такие минуты Денис тоже раскрывал свой ноутбук и погружался в море цифровой информации, понятной только ему. Он не трогал Клару, зная по собственному опыту, что любая заинтересованность в чужих делах человеком со стороны вызывает раздражение, а раздражать любимую ему не хотелось.
      Иногда незаменимую Клару всё же вызывали по звонку на работу, и она отсутствовала по тринадцать часов к ряду. Возвращалась домой предельно измотанная, с чёрными кругами под глазами.
       – Отсутствовала-то всего ничего, а уже такая запущенность в отчётности, – сетовала уставшая «трудяга», отводя в сторону ментоловое дыхание.
      Денис, казалось, принимал на веру её объяснения и не беспокоил в такие ночи. Действительно, за рубежом многое не так, как на Родине.
      День отъезда выдался пасмурным, под стать настроению. В приоткрытое окно виднелся кусочек неба, омрачённого тучами, доносился шлёпающий звук падающих капель, и ароматная влажная свежесть затопляла комнату. Предстоящая разлука грустью разливалась в душах расстающейся пары.       
   
               
                *****
     Прошло три месяца, прежде чем Клара пересилила дискомфорт, оставшийся от далёкого прошлого, и влюблённые увиделись теперь уже в Москве. Впереди их ждали неоднократные встречи перемежающихся российско-австралийских визитов, во время которых теряющая голову Клара, не замечая опасного края, примеряла налаженную жизнь любимого на себя. Жизнь устроенную, безбедную, с блеском внешнего лоска, и Клара чувствовала, что для неё такого приложения уже мало. Главное – сам Денис, почаще бы с ним видеться, забрать бы всего целиком.
      С работой «бухгалтера» в дни приезда любовника Клара расставалась, а вот болонку, от шерсти которой у Дениса стала появляться аллергия, «дама с собачкой» долго не могла пристроить кому-нибудь, но в конце концов сплавила и её с рук.

2011