Ах, война, что ж ты сделала, подлая..

8 января 1939 года родилась моя мамочка. Её родители, мои дед и бабушка, только что пережили смерть первой дочери, семилетней Люсеньки. Возможно именно эта трагедия привела к тому, что мама родилась раньше назначенного срока, ровно через неделю после похорон. Моей бабушке Агриппине тогда не было и тридцати. А малышке Люсе только исполнилось семь. Она заболела перед Новым годом. Агриппина с Михаилом принесли её к врачу в Балашовскую районную больницу. Врач, немолодая баба, даже как следует не осмотрела девочку. Может поэтому и поставила неправильный диагноз. В ночь на Новый год, Люсеньки не стало. Горе родителей было безмерным. Груня была беременна. Супруги мечтали о сыне. Но когда на свет появилась девочка, тоже обрадовались. Боль о первой дочке была сильной и имя второй девочке дали снова Людмила.

Людочка росла красивой, румяной и весёлой крохой. Родители не могли нарадоваться на малышку. Груня шила ей красивые распашонки и ползуночки, вязала носочки, шапочки, кофточки. К полутора годам Людочка уже не только ходила, но и научилась говорить, а когда Михаил возвращался вечером с работы, бежала навстречу к отцу и тот смеясь, кружил дочурку и целовал в пухлые румяные щёчки.

Беда пришла откуда не ждали. Наступил 1941 год. Было утро воскресного дня. 22 июня. Груня проснулась на рассвете, отчего-то было тревожно на сердце. Может из-за плохого сна.. Быстро собралась и пошла на рынок. Пока дошла, стало совсем светло. Приценилась к товарам. Нужно было купить мясо, яйца, молоко. А также, как откроются табачные киоски, купить мужу папиросы. С утра торговки заломили цены и Груня решила немного подождать, денег было не так много, а до зарплаты далеко..
И тут она увидела бегущих людей, они что-то кричали, но были слишком далеко, чтобы расслышать слова.
А когда поняла, что все кричат: - "Война.. война".. И народ собирает со столов продукты и бежит по домам, бросилась купить хоть что-нибудь, но торговки уже ничего не продавали.
Когда Груня вернулась домой, то увидела Михаила. Он сидел на пороге дома, прижимая к груди маленькую дочку и плакал. Никогда она не видела слёз на лице мужа. А тут сильный мужчина не мог сдержать слёз. Видно, чувствовал, что ждёт его впереди.
На следующий день принесли повестку явиться в военкомат с вещами.

На перроне Балашовского вокзала они стояли в толпе народа. Это были первые призывники на фронт. Играл оркестр. Молодёжь пела бравые песни, они не верили, что война затянется больше, чем на месяц. Успеть бы повоевать и вернуться домой настоящими героями с медалями и орденами. Да и как может быть иначе, если Красная Армия самая сильная и лучшая во всём Мире. Это были молодые ребята, только что закончившие школы и институты, первые комсомольцы-добровольцы. А вот семейные мужчины, особенно те, кто прошёл гражданскую войну, понимали, что война скорой не бывает. Они стояли в окружении жён и детей, матерей и близких родных людей.

Груня не могла сдержать слёз. Михаил держал на руках доченьку и обнимал жену. Так, молча, они и стояли, словно знали, что прощались навсегда. Груня переживала, что так и не смогла собрать мужа по-человечески. Надеялась, что придёт мужнина родня, его мать с братьями и сёстрами, и принесут сыну и брату папирос, или хоть какие нибудь харчи. Ведь она так и не купила ему на базаре ничего. А он утешал её, что в дороге их обязательно накормят и пусть любимая жена не волнуется.
Замолк оркестр и раздался громкой, как выстрел, клич: - По вагонам!..
Закричали женщины, запричитали матери, заплакали малые дети.. Поезд тронулся..
Вагоны товарняка медленно двинулись по перрону Балашовского вокзала. Вслед за ним ринулся провожающий народ.. Кричали вслед напутственные слова, но за грохотом и дымом уезжающие на войну балашовцы вряд ли их слышали.

Перрон постепенно опустел. Груня стояла и всё смотрела в даль, туда, где за поворотом исчез поезд. Прижимала маленькую Люсю к груди и не уходила. Ей казалось, что это всё страшный кошмарный сон, который ей приснился недавно. И сейчас она проснётся и всё закончится. Но явь была реальной.
Рядом сидел на приступках здания вокзала старик, играл на гармошке и плакал. Груня знала его, дед Иван, живший с ней по соседству, проводил единственного сына на фронт.
Она тогда не знала многого.. Сын деда Ивана вернётся с войны, но не застанет родича в живых. А вот её муж по дороге на фронт попадёт под бомбёжку. Поезд разлетится от прямых попаданий авиабомб и сгорит в огне, но Михаила выбросит взрывом из горящего вагона на сыру-землю. Он придёт в себя и будет долго идти вместе с такими же уцелевшими бойцами через сёла и деревни, чтобы найти свои подразделения.
В этих деревнях от них будут закрывать двери и даже на просьбу дать напиться воды, плевать в след. Люди считали, что они бегут от войны и голодных оборванных людей выгоняли со дворов, не слушая их объяснений.
Это моя бабушка узнала из тех последних единственных семи писем-треугольников, которые Михаил прислал ей. Именно из писем, написанных химическим простым карандашом на листке бумаги, Груня узнала, что они вышли к своим и мужа направили на Смоленск.

Последнее письмо Агриппина получила в сентябре 1941 года. Михаил сообщал, что они в Смоленске. Скоро бой. А оружия не подвезли. Рядом красивая река, очень похожая на родной Хопёр. Он с земляками находится у стен какого-то красивого собора, совсем не похожего на православные храмы. Недалеко родник и они с товарищами набирают там чистую прохладную воду. Их поставили в шеренгу и приказали рассчитаться на три. Каждому первому выдали винтовку (не автомат). Остальные номера №2 и №3 должны бежать без оружия в бой на врагов и если убьют первого, то оружие берёт второй, потом третий. У Михаила был №3. Страшно представить эту мясорубку, когда тысячи безоружных солдат бегут под шквальным огнём противника в бой.
Тот номер №1 был другом и земляком Михаила. Он остался жив и вернулся с войны. Был тяжело ранен, но вылечился в госпитале. Пришёл к Груне и рассказал, как искал после боя друга. Река была красной от крови бойцов, в том бою сложили головы тысячи наших воинов. Невозможно было среди груды окровавленных тел на земле и воде отыскать своего друга. Груня уже не плакала. Она достала извещение о том, что Михаил пропал без вести. А значит, есть надежда, что он жив. Может в плен попал, может раненый лежит у сердобольных жителей Смоленска, подобравших его с поля боя. Друг положил на стол узелок с кусочками сахара для маленькой Люси, обнял Груню на прощанье и ушёл.

На фото: Дед Михаил с бабушкой Агриппиной и первой дочкой Люсей. 1937 год.