Полабский рубеж фрау Моревой. Глава 7

    Теперь наш небольшой отряд резвым шагом двинулся по дороге. Окружающая нас местность изменилась. Лес остался позади, и глазам путников открылась широкая равнина с редкими холмами. Задул сильный ветер. Отчего несмотря на яркое солнце, воздух показался резким и холодным. Чтобы согреться, Николот даже накинул на себя куртку.

    Неожиданно Альберк, во время пути часто пристававший на стременах у Фриза, ликующе воскликнул: – О-о, я вижу Ратенхугель!
 
    Эта новость вызвала у людей вздох облегчения. Что касается Беремода, то он, не сдержав чувств, хлопнул себя пару раз по животу и громогласно заявил:
    – Вот уж где я отведу душу во славу святого Мартина Турского, ибо сегодня его день! – Однако взглянув на рядом идущего Николота, с кем все прошедшее время вел поучительные беседы, франк важно произнес: – Но прежде надо возблагодарить Деву с младенцем, которая помогла дойти нам до укрепленного городка в целости и сохранности! Потому я помолюсь трижды и поставлю за Нее свечку!

    На эту пылкую тираду Беремода, который взял на себя труд духовного отца для нашего молодого «послушника», Арновальд недовольно пробурчал: – Ой, не сглазь! – и, к сожалению, оказался прав.

    Ибо знатного юношу верхом на Фризе, по волею случая, оказавшегося у нас впередсмотрящим, переполняло желание опять оказаться полезным отряду. Оттого он то и дело привставал в седле и не переставал крутить головой по сторонам, а вдруг?.. И через непродолжительное время «это вдруг» произошло. В какой-то момент Альберк резко опустился в седло и с нотками озабоченности и растерянности подал голос:
    – А за нами гонятся!

    Все как один обернулись. Да, в целях маскировки безмолвно и бесшумно нас преследовала группа вооруженных людей. Когда же они поняли, что были замечены, то в ту же минуту из их глоток раздался боевой клич. После чего преследователи, уже скрываясь, с грозными воплями устремились в атаку.
Два участника из нашего отряда, тщательно вглядевшись в толпу нападающих, почти одновременно воскликнули:
    – Да тож собры!
    – Клянусь святым причастием, известные шакалы почуяли, что смогут всласть поживиться!

    Надо сказать, что говорившим нельзя было не поверить. Что Беремоду, что Николоту, так как оба немедленно узнали этих врагов. По внешнему виду, повадкам и вооружению, с которым собры приготовились обрушиться на, казалось бы, слабого противника. К сожалению, я не смогла бы оценить количество неприятелей из-за их удаленности от нас.

    В данный момент, по моим прикидкам, команду Арновальда и бегущую ватагу собров разделяли каких-то метров пятьсот-четыреста. Хотя с каждой минутой это расстояние неуклонно сокращалось. Одно только радовало, что шумная ватага из сорбов двигалась в пешем порядке.

    В эту грозную минуту на мой взгляд правда не «странницы», а женщины наш командир выглядел просто прекрасно. Шрамы на худощавом лице и нос, перебитый в многочисленных схватках, только украшали этого мужчину, а его приказ лишь подтвердил мое отношение к нему:
    – Ну что славный Беремод разомнемся и покажем этому отребью, что стоят два франка из скары Карла Великого!
    – Не пристало нам с тобой, мудрый Арновальд, бежать от вечных грабителей и подлых трусов! И тому порукой будет нам святой Бенедикт!

    За пылкими словами последовали решительные действия. Воины-франки из королевской дружины подбежали к боевому коню и ловко сняли с него пику длиной в три метра и короткое копье. Затем очередь пришла двум боевым щитам круглой, слегка выпуклой формы и диаметром около 80 сантиметров.

    Данное оружие защиты франки временно поставили друг к другу этаким шалашиком на слегка возвышенном и сухом месте. Здесь воины решили принять бой, а рядом со щитами в землю наподобие флагштока воткнули пику.

    После чего глаза присутствующих невольно устремились к могучему франку. Для разминки перед боем он решил повторить несколько приемов владения своим излюбленным оружием – боевой секирой о двух лезвиях под названием франциск. Сначала Беремод ловко бросил ее в сторону одного из щитов. Но когда в следующую минуту секира легко вернулась к хозяину, я поняла, для чего к рукояти этого оружия была привязана веревка.

    Помимо того узнала, каким образом можно было воспользоваться коротким копьем – ангоном с зубцами на длинном и остром наконечнике. Данные зубцы были изготовлены мастерами с обратным направлением по ходу копья. Поэтому в случае броска, к примеру, Беремодом, ангон вонзился бы в щит врага, а вот вытащить его обратно оказалось бы трудной задачей. Затем наступил бы черед древку копья. В умелых и сильных руках франка древко ангона оттянуло бы в сторону щит неприятеля, чтобы в следующий момент можно было свободно поразить врага ударом меча или известным фрациском.   

    – А как же я? – в растерянности и будто даже заикаясь, промолвил Николот. – Где мое место? Я тоже с вами во славу короля!
    – Ты? У тебя молодец-удалец будет иное задание! – Арновальд быстро повернулся к бодричу и резко скомандовал: – Быстро в седло, и мчись в Ратенхугель! Теперь ты в ответе за нее!
    – За нее?.. Это за кого? – Ничего не понимая, мой «спутник» задался вопросом.
В свою очередь, мне как «страннице» пришлось скомандовать озадаченному бодричу, чтобы он перешел к решительным действиям:
    – Кому говорят, спасай Альберку – царскую невесту!
   
    Теперь я поняла как поведение этого лже-юноши в обществе нескольких мужчин, так и причину ночных попыток нечистой силы ее захватить на болотах, а также недавние нападения богинок. Значит, вот кто понадобился созданиям мира Навь для их пока неизвестных мне замыслов, а вовсе не «ньюуокер» с его «спутником». Последние слова нашего командира явились четким ответом на мои прежние вопросы и сомнения по поводу знатного юноши или, теперь правильнее сказать, барышни высокого звания.

    Тем временем опешивший Николот аж икнул от, с позволенья сказать, почти сногсшибательной для него новости. Затем все-таки опомнился. С непривычки и, по возможности вежливо, он подвинул новоиспеченную невесту к передней луке седла, чтобы без помех запрыгнуть в него же. После чего и буквально в следующую минуту бодрич вонзил шпоры в бока Фризу, и пустил его вскачь. Вот тут до меня и донеслось обращение «ньюуокера»:
    «Фрау Морева, не забудьте, меня зовут Мартин!»

    За время скачки на Фризе в голове у Николота творился сущий шурум-бурум. Мысли беспорядочно рассыпались во все стороны. Невеста! Кому? Защитить! От кого и для кого? Вдобавок необходимо было поспешить на помощь его другу и советнику Беремоду! Вот под его началом Николот послужил бы точно. Что до Арновальда?.. Нет, к этому франку бодрич испытывал настороженность, которая невольно рождалась от его высокого положения. Однако за высокородного франка хлопотала берегиня, и этим все было сказано для Николота. Чего нельзя было сказать о плате за невесту, и вообще чья она, кому нареченная? Здесь путанные мысли «спутника» опять шли по кругу. 
 
    На счастье, ко мне «спутник» не обращался, что давало возможность без помех рассмотреть мне открывшиеся обстоятельства. Даже резкий вой в ушах «спутника» от порывов холодного ветра и громкий стук копыт Фриза по мерзлой земле не отвлекали меня от размышлений.

    Прежде всего я поняла, что в Ратенхугеле встречусь, как минимум, с двумя «ньюуокерами». Что здорово облегчило бы мое задание по поиску наших… Сейчас посчитала бы их за тактических союзников. Как следствие подумала о последнем заявлении Мартина и внутренне напряглась от недоброго предчувствия. То замолчал сычом, как его зовут, а теперь?.. Словно попрощался. Зато обрадовалась от мыслей моего «спутника». Он молодец, кроме обычных для него «злата и каменьев» сейчас подумал о судьбе франков, которые в эту минуту, наверное, уже вступили в бой с разбойниками.

    Между тем Фриз в очередной раз поменял аллюр, с галопа перешел на рысь, а потом пошел шагом. Немудрено, ноша из двух человек, оседлавших его, оказалась тяжелой. В результате боевой конь громко всхрапывал, его бока, блестевшие от пота, широко раздувались. Да, Фриз здорово устал, однако свою задачу исполнил. Он все-таки доскакал к подножью крутого холма, на вершине которого теперь можно было пусть не в подробностях, но разглядеть укрепления военного городка.

    В первую очередь, если посмотреть на дорогу, идущую круто вверх, то она по ширине смогла бы пропустить лишь только одну повозку. Все что двигалось бы сверх того, обязательно скатилось бы прочь по крутым откосам указанного пути к воротам Ратенхугеля. Вход же в него представлял собой воротную башню, которую построили высотой в два полных этажа из бревен.

    Что касается третьего, открытого, казалось бы, всем ветрам назло, то его предназначение – послужить площадкой для лучников, с помощью которых в случае осады городка удержалась бы оборона упомянутой башни. Для успеха стрельбы этих лучников, их защитил бы бруствер высотой с метр, который был сработан из толстых досок. Парапет же на третьем этаже строители протянули по всему его периметру, а по центру у него установили флагшток и даже поставили маленький навес от непогоды.

    В общем, я посчитала что во всей красе увидела премудрости средневековой фортификации и почему-то успокоилась. Наверное, тому поспособствовало ослабление морозного ветра. Я даже хмыкнула от удовольствия, неужели планетники вняли нашим просьбам, чтобы в этот день не случилось дождя? Даже на малопонятный шум, что возник впереди по ходу Фриза, сначала не обратила внимания. Кстати, последнее за меня проделал мой «спутник». После чего я прямо-таки ахнула от неожиданности.

    Дело в том, что осада этого городка, которую должны были предотвратить вышеописанные мной укрепления, произошла. И причем совсем недавно! Об этом ясно сказали, идущие здесь и сейчас ремонтные работы. Две группы, судя по внешнему виду подневольных людей или пленников под конвоем, усиленно трудились у ближней к нам башни, чтобы укрепить в ее проеме прежде оторванные ворота. По крайней мере, в данную минуту иных объяснений для произошедшего нападения у меня не нашлось.

    В добавление к только что увиденному, я вспомнила недавнее происшествие, свидетелями которого мы оказались, когда миновали деревушку из нескольких домов. Полагаю, селение возникло у подножья холма как следствие постройки несколько лет назад Ратенхугеля. Но днями в этой деревушке случился пожар, – сгорела крохотная церквушка, руины которой мы увидели, когда выехали на околицу селения. Также обратили внимание, что поодаль в низине идут похороны. Причем у могил собралось очень много народа, по количеству людей несоразмерного с населением маленькой деревушки.

    В это время Николот заметил старуху, которая вышла из крайнего дома и видимо тоже наблюдала за похоронами. Молодец приостановил Фриза, в свою очередь, спутница что устроилась в седле вместе с бодричем, обратилась к старушке. Тут я подумала, что с недавнего времени нашего таинственного юношу, который без всякой магии обернулся в не менее загадочную принцессу, следовало бы назвать Альберка.     За прошедшие часы я и мой «спутник» впервые услышали голос этой девушки. И голос показался приятным, особенно Николоту:
    – Добрая женщина, а много ли погибло жителей, упокой Господь их душу?

    Вот только в ответ эта добрая старушка разразилась такой площадной бранью, что Адальберка вздрогнула, словно ее огрели плетью, а Николоту ничего не осталось делать, как подать шенкеля нашему уставшему коню. Тогда мы подумали, что горе повлияло на рассудок жительницы деревни, но теперь сопоставив замеченные факты, я догадалась, почему сожгли крохотную церквушку в небольшом поселении, кто именно приложил к этому руку и вообще, как к происходящему отнеслись местные жители.

    Судя по всему, виновником поджога явились мятежники-саксы. Они по-прежнему остались фанатичными язычниками, и теперь с неменьшим пылом отвергли Истинную, по уверениям христианских проповедников, Веру, какую им буквально огнем и мечом пытается навязать Великий король франков Карл.

    Пока я размышляла о превратностях судьбы, мы смогли въехать, правда, с трудом и выслушав в свой адрес поток изрядный брани от работающих невольников у воротной башни. И только упоминание Николотом о командире гарнизона Ратенхугеля очистило нам путь. Люди просто отшатнулись, когда услышали имя графа Виллибада.
«Неужели этот комендант так грозен и жесток? Сколько злобы промелькнуло в глазах у пленников!» – с невольной грустью подумалось мне, когда мы въехали в узкое горло воротной башни, чтобы буквально через несколько метров оказаться на крепостном дворе.

    Я бы сказала, что он представлял собой неширокое и не узкое, немощеное и неровное поле. По ее периметру были построены несколько домов. Однако из них глаз Николота сразу остановился, видимо, на местной достопримечательности, которая представляла собой три двухэтажных дома, стоявших углом друг к другу. Последние привлекли мое внимание. Особенно невысокая деревянная башенка, которую украсил крест. Отчего сложилось впечатление, что эта башенка будто бы стрелой взметнулась теперь к пасмурному небу.

    «Здесь домовая часовня, – подумала я. – Значит покои графа Вилибада рядом. Интересно, получится ли простому бодричу удостоиться чести увидеться с хозяином этого укрепленного городка?» Но нет, в данный момент ответ на мой вопрос остался втуне.

    Потому что взгляд донельзя практичного Николота с креста на башенки вернулся к обзору домов о двух этажах с двухскатными крышами, для которых в качестве кровельного материала была использована дранка вместо камыша. «Вот в каких добротных хоромах живут дружинники князя Виллибада! – с восхищением размечтался мой «спутник». – Стены-то какой толщины, да все из бука и дуба!»

    В свою очередь, мне, которой невольно передалось настроение «спутника», осталось добавить о преимуществах казарм дружинников. Мол, не беда, что через узкие окна проникает мало света, зато они были застланы слюдой.
Потом бодрич, в конец заразившись радужными планами о своей будущей и безбедной жизни, обозрел другие строения на площади, которые были выстроены в один этаж и с коническими крышами, покрытых камышом.   

    За указанными зданиями несложно было угадать хозяйственные постройки, а в боковых проходах между строениями мы рассмотрели внутренние части крепостных стен. На последних кое-где бросились в глаза крытые галереи, которые должны были протянуться по всему защитному периметру укрепленного городка франков.
Отдельного слова, конечно, заслужила бы главная башня или донжон, но, к сожалению, на этом мое и «спутника» изучение крепости завершилось. Другими словами, нам его не дали закончить. Не удивительно, ибо один взмыленный боевой конь с двумя седоками привлек внимание, наверное, если не всего гарнизона, то большей его части.

    Да, и во главе этой многочисленной части выступили основные, как я поняла, действующие лица. Группа из трех вооруженных и облаченных в кольчуги мужчин скорым шагом двинулась вперед. Один из этой троицы забрался на невысокий бугорок земли, давая всем понять, что он, уж не знаю в каких чинах, в этой крепости самая главная власть.

    Поэтому я прервала затянувшееся с Николотом молчание. Напомнила моему «спутнику», чтобы после известных здравиц он, в первую очередь, не забыл о наших боевых друзьях-товарищах. Однако буквально в следующую минуту мне пришлось задуматься о нас любимых и причем с нехорошей мыслью:

    «Эх, Даша-Даша, ну и где же твоя хваленная интуиция?» – Хотя, право слово, по данному вопросу нужно было бы поинтересоваться загодя, потому что именно сейчас я почувствовала… Слабый запах и не кого-нибудь, а «ньюуокера»! Правда, с небольшим уточнением. Я почуяла уходящий шлейф этого запаха. Отчего сложилось впечатление, что его хозяин тоже ощутил мое появление и решил затаиться. Этот факт вызвал у меня недоброе предчувствие.