Первый стройотряд

Забрались мы, куда автобус редко ходит -
Совхоз Пановский или что-то в этом роде.
Там по объекту лишь одни коровы бродят
И на бойцов тоску зелёную наводят.

(Студенческая песенка)

ИМЕНИЕ СТАРОГО НЕМЦА

Память моя не сохранила, каким путём мы, тридцать парней-бауманцев и прикомандированная в качестве врача студентка Первого Меда, добирались в совхоз «Пановский», расположенный близ Коломны. Вероятно, на электричке до Голутвина, а там автобусом до центральной усадьбы с иноземным именем Биорки. Загадку имени я узнал лишь теперь, засев за эти записки. Википедия сообщает:

«В XVIII веке на месте будущего посёлка Биорки находился участок пахотной земли, выделенный внутри Казинской пустоши и приписанный к церкви Николая Чудотворца в селе Паново. Согласно материалам Генерального межевания, к 1767 году эта церковь была уже упразднена, а её «пустовая» земля в Казинской пустоши продана капитану Невского пехотного полка Ивану Петровичу Кафтыреву. Площадь приобретённого Кафтыревым имения составляла 14 десятин 1861 квадратную сажень.

В конце XIX века имением владел некий Бьорк, обрусевший немец, от фамилии которого происходит название современного посёлка. На месте усадьбы Бьорка в настоящее время стоит здание Пановской средней общеобразовательной школы. До сих пор сохранился приусадебный парк, уникальный своим расположением и культурой посадки. Бьорк был похоронен неподалёку от своей усадьбы, на церковном кладбище села Гололобово.

В советский период бывшее имение Бьорка стало центральной усадьбой совхоза «Пановский», организованного в 1963 году. Был выстроен посёлок из деревянных бараков, к настоящему времени уступившим место многоэтажным домам и коттеджам. В 1973 году открылась школа. В 1979 году посёлок Биорки впервые упомянут во Всесоюзной переписи». (Конец цитаты).

В школе, построенной на месте барского поместья, нас и разместили. К одноэтажному кирпичному зданию вела посаженная еще до Революции аллея вековых лип. Окружающая школу территория сохранила очертания старого парка. Здесь были темные заросли дубов и заросшие высокой травой лужайки квадратной и круглой формы. Очарование места портили лишь глубокие колеи от грузовиков. Если грунтовая дорога размокала от дождя, они проезжали прямо по парковым лужайкам.

БУДНИ ССО

…Стояли солнечные дни июля 1974 года.

Проснувшись по сигналу дежурного «Лагерь, подъём!», мы выскакивали прямо в росистое утро и, ёжась от прохлады, умывались холодной водой из рукомойника. Одевшись и по-солдатски заправив кровати, забирались в грузовик с высокими бортами, ехали по ухабистой грунтовке в центральную усадьбу. Густо пахло свежим летом, роса сверкала под солнцем. Позавтракав в совхозной столовой, шли на стройку. Будущий телятник располагался неподалеку от конторы – прямоугольный фундамент, который предстояло залить бетоном и возвести на нем стены толщиной в два с половиной кирпича.

Мне выпало работать на бетономешалке. Работа нехитрая: засыпь в мешалку песок из кучи, что вывалил самосвал, добавь несколько десятков лопат цемента из ящика, сколоченного из досок, залей воду (шланг с краном под рукой), включи двигатель, перемешай и вывали в самодельное корыто. Товарищи по двое подбегают с носилками, быстро загружают их свежим раствором и бегут к траншее. За ними следующая пара, еще одна… А ты, чтобы не простаивали бригады, уже загружаешь в бетономешалку следующую порцию песка, цемента и воды.

Поначалу на бетономешалке работали трое. Но бригадир (его прозвище было Адмирал), присмотревшись ко мне, решил, что справлюсь и один. Ух, как я старался! Песок насыпал сначала лопатой, а потом приноровился черпать из кучи ведром. Чтобы не делать лишних шагов (куча песка постепенно «съедалась»), я совершал длинные выпады, как фехтовальщик в атаке. Директор совхоза однажды подъехал на «газике», вышел и долго смотрел на мой танец, похлопал меня по плечу, сказал: «Красота!» и уехал, покачивая головой.

После обеда мы вразвалочку возвращались на стройку из столовой и частенько заруливали на молочный пункт. Там знакомые девушки поили нас парным, только что процеженным молоком. Напивались от пуза и лежали на телогрейках в блаженном оцепенении до тех пор, пока команда бригадира не поднимала на трудовые свершения.   

Смотрю на фотографии 46-летней давности. Вот они, мои однокашники - Разин, Гагарин, Баскаков, Самойлов, Складнов, Амиров... В основном, не москвичи. Веселые парни, умницы и трудяги. 

Вот Володя Разин, с которым мне предстоит делить комнату в Десятом общежитии. Владимир Петрович по распределению попадёт на Элемаш, станет мастером, начальником основного цеха предприятия и, наконец, в трудные девяностые - директором завода. Он был очень успешен в этой должности, пустил корни в Электростали, но почему-то сам вызвался возглавить НЗХК, Новосибирский завод химконцентратов, когда там возникла проблема с директором. Таком образом, Владимир Петрович последовательно возглавлял оба предприятия, которые в России выпускают тепловыделяющие сборки для реакторов АЭС и транспортных энергоустановок... Пока же он ловко орудует топором, готовя опалубку.

...Усиленное питание не помогло мне удержать вес: за 50 дней работы в отряде я сбросил 6 килограммов и перешел, говоря борцовским языком, из весовой категории 68 в 62. Зато стал лучшим бойцом ССО – это, как выяснится по возвращении, стало началом моей комсомольской карьеры в вузе.

...Пришла пора кирпичной кладки. Работали несколько каменщиков (всё мои товарищи, но единого внешнего профессионала), стараясь опередить друг друга. Другие ребята бегом подносили раствор.

Телятник рос на глазах. Впрочем, возведение шло с нарушением строительных норм. Новоиспеченные каменщики в соревновательном пылу гнали наружную и внутреннюю части стены в полкирпича, а связки делали сначала через 4 ряда, потом, поддавшись азарту, через 8, а то и 12 рядов. Промежуточное пространство бутили строительным мусором – битым кирпичом, песком, остатками раствора с лесов.

Это выйдет строению боком: при перекрытии сооружения крановщик неосторожно заденет плитой стену и обвалит большой кусок кладки. Обнажатся неприглядные, плохо забутованные внутренности. В таком помещении, с непрочными, пустотными стенами – как прожить телятам холодной зимой? Для меня осталось загадкой - а был ли предусмотрен контроль качества со стороны заказчика?

На следующий год я снова приеду в совхоз «Пановский», уже комиссаром отряда, и продолжится работа на том же телятнике – ремонт частично обрушенных стен и перекрытий, бетонирование полов, установка внутренних перегородок. Пришлось исправлять то, что нагородили в первый раз. Урок на будущее: твои недоделки тебя же и догонят.

НА ПАСЕКЕ

Однажды ко мне подошёл Адмирал и негромко сказал: «Командируешься на спецобъект в составе проверенных бойцов». Спецобъектом оказалась пасека, а точнее, подвал, примыкающий к дому старого пасечника. Как теперь понимаю, нас отдали на подряд за известное вознаграждение предприимчивому командованию отряда. Командир и бригадиры были старшекурсниками, отслужившими в армии.

Пасека находилась неподалеку от «нашей» школы. Появившись на объекте, мы увидели одноэтажный дом, прямоугольный в плане, с тыльной стороны которого располагались ульи и омшаник для зимовки пчёл. Непосредственно у переднего торца дома была экскаватором выкопана яма, которую нам предстояло выровнять, обложить кирпичом, устроить бетонный пол и вывести стены под уровень крыши, тем самым, расширив полезную площадь жилища.

В яму можно было спрыгивать, но выбираться следовало через подпол, идущий под домом, и выходить через дверь прямо к ульям. Мы устроили корыто для приготовления раствора, поначалу подавали его вниз ведрами на веревке, но скоро убедились в том, что быстрее носить на носилках через подвал. Путь к подвалу пролегал через трассы полетов пчёл. Сегрегировать воздушное пространство, то есть, договориться с насекомыми о свободном коридоре, было затруднительно. Мы с опаской несли носилки, готовые их бросить в случае атаки. Впрочем, убежать от атакующего роя было делом безнадёжным. Однако, пчелы нас приняли, словно понимая, что мы делаем доброе дело для хозяина. Постепенно мы привыкли к их деловитому гудению и перестали опасаться.

Обедали на месте. Из столовой привозили горячую еду. Пасечник выносил молоко и бидон со свежевыкачанным мёдом.  Я воображал его новым Рудым Панько и хотел понабраться от него разных историй. Дед, однако, был сух и немногословен. 

Мы приметили, что в обеденное время к нему порой наведывается то одна, то другая женщина. От наших вопросов старик отмахивался - «для консультациев!» 

В один прекрасный день на объект нагрянула проверка. Грузовик, вместе с очередной порцией песка, доставил комиссара отряда.  Комиссар Коля был кудрявым блондином, учившимся на той же кафедре, что и мы, но годом старше. По окончании вуза он распределился на Чернобыльскую АЭС. Я ничего о нем не слыхал после аварии.

Не успел Коля выйти из машины, как его атаковали пчёлы, признавшие чужака. Он заметался по площадке и, не найдя лучшего выхода, сиганул в яму. Раздался чмокающий звук только что расстеленного раствора, и следом - громкий вскрик раненого комиссара. Пикирующая пчела ужалила его прямо в переносицу! Мы помогли незадачливому инспектору выбраться из подвала. Лицо его опухало на глазах. К вечеру, вернувшись в лагерь, застали луноподобного Колю, мучимого головной болью. Больше проверок на «спецобъекте» не было.

Вскоре выяснилась и причина женских посещений.  Подобрев от водки и окончания работ, дед поведал секрет, позволявший ему выказывать прыть перед деревенскими дамами.

- Кладёшь, значить, эта… в леток, - говорил он. – Пчёлка тревожится и жалит. Он распухнет, что твой черенок, твёрдый, значить, дня два, а то и три. А девкам, понятное дело, нравится…

Дед весело смеется, обнажая белые зубы.  Ему лет под семьдесят. Невозможный возраст для нас, восемнадцатилетних…

ДЕНЬ СТРОИТЕЛЯ

Название нашего отряда было «Волонтёры», вполне современное. В День Строителя был сбор всех линейных ССО на стадионе в Луховицах. Бауманцы трудились в четырёх районах Подмосковья - Зарайском, Егорьевском, Коломенском и Луховицком.

(Позже, в 1980 и 1981 годах, я от души поездил по этим красивым местам, провёл множество встреч с хозяйственниками, районными руководителями и строителями в качестве главного инженера районного, а потом зонального ССО. Мне довелось узнать и механизмы шефской помощи районов города Москвы, с их министерскими возможностями и промышленностью, в адрес районов Подмосковья. Она была ощутима, эта шефская помощь).

...Вернёмся. После торжественной части и переклички линейных отрядов прямо на беговой дорожке состоялся строительный спринт. Надо было сложить несложную фигурную кладку из кирпича, зафиксировать перед судьями (оценивались скорость и качество работы), разобрать и перенести мусор в контейнер. На кладке был Адмирал, я же на приготовлении раствора (кто бы мог подумать?). Наша оценка была высокой, место - призовое.

В ГОСТИ К ФАРМАЦЕВТКАМ

Ещё запомнилось, как мы ездили знакомиться с девушками из соседнего женского отряда фармацевтов. С утра радостное возбуждение, парадная форма одежды. И... прибыл ЗИЛ с неочищенным от бетона кузовом. Что делать - на днище подлетели фуфайки, мы уселись поплотнее - и навстречу новым приключениям! Через несколько часов «все подружки по парам в тишине разбрелися», было заботы командиру собирать бойцов в лесистой местности!

В МОСКВУ!

Стены телятника выведены под перекрытия. Пристройка к дому на пасеке - тоже.

Трудовая смена окончилась банкетом. В отряде весь период была железная дисциплина и сухой закон. Но здесь можно было отпустить ситуацию. Гостеприимное совхозное начальство не поскупилось на алкоголь (официальная борьба с зелёным змием в стране ещё не началась). Я бродил, пошатываясь, по залитому светом Луны старому парку и натыкался на спящих товарищей - в кабине грузовика, на скамейке летней кухни. Мутило. Так я и запомнил эту прекрасную ночь: Луна, тени, высокая трава и молодецкий сон однокашников на природе.