Часть II. Глава 5. Форшмак

– Я здесь, Сарочка, – сказал Яша и сел на стул.
– И где ты был, Яша? Ты не понимаешь, что ты мне как воздух нужен? Хотя, что я говорю – ты и есть воздух. И я знаю, почему ты пришёл – ты просто приревновал меня к пану Вотрубе. Он тебе никогда не нравился.
– Ты поэтому подвесила его у нас над кроватью?
– Не отходите от темы, Яков Самуилович. Ты знаешь, приходил этот твой друг, Бройлер. Хочет купить наш «Кабачок».
– Ну прям! В завещании чётко написано: год ты не можешь его продать, а через год, если ты не откроешься, он отойдёт котам. Если коты согласятся продать Бройлеру – пусть продают. А ты не смей даже подумать об этом.
– Но он убьёт меня, Яша? Тебе твой кабак важнее, чем твоя жена?
– Нет же, радость моя. Я просто в тебя верю, Сарочка. Я вижу, как ты готовишь – и душа моя замирает от счастья… Я тебе сейчас скажу что-то важное, а ты внимательно послушай меня. Пропорции важны, безусловно. Понимаешь, можно стоять с весами и измерять всё мерными стаканами, а блюдо будет дерьмовым. Можно всё выверить с математической точностью и написать любые формулы, а ничего не выйдет. Когда ты готовишь, дорогая, важны чувства. Только чувства! Полагайся на свои ощущения, Сара. Если нет чувств – не нужно готовить. Если не любишь готовить – вспомни всех, для кого ты готовишь и включи своё большое сердце, Сара. Как бы тебе попроще объяснить? Ну вот, к примеру, ты никогда особо не любила секс.
– Яша, как тебе не стыдно… Не хватало, чтобы приведение говорило о сексе… Я надеюсь, ты мне ничего не хочешь предложить, шлемазл? Я сразу говорю тебе решительное нет!
– Сара, Сара.. И я опять ничего нового не услышал. Я сейчас не о постели… Я о другом. Понимаешь, кулинария – это как секс. Люди увлекаются приготовлением блюд, собирают рецепты, придумывают свои, но то, что мы называем пиком наслаждения, приходит не всегда.  Да, можно бросить на сковородку два яйца и немного их посолить. Ты получишь яичницу и только.
– Яша, а ты эту аллегорию с двумя яйцами специально подвёл под секс?
– Да нет, чтобы тебе проще было понять меня. Но вот ты берёшь в руки яйцо и прежде чем разбить его, почувствуй, что там, за оболочкой. Там удивительное создание природы, Сара! Там сама жизнь! Ведь создал Бог яйцо так, что желток никогда не смешивается с белком.  Ты разогреваешь сковороду, наливаешь в неё немного масла, ждёшь, пока масло станет горячем, осторожно разбиваешь яйцо и видишь чудо: горячее масло обнимает белок, оставляя желток девственным. Оно проникает в каждую клеточку белка, а белок защищает то, что сверху… Ты добавляешь немного соли, чуть-чуть перца и много души… Главное: не пропустить этот момент, когда нужно снять яйцо со сковороды. Аккуратно, лопаточкой ты снимаешь его, выкладываешь на тарелку, рядом кладёшь пару листиков базилика и помидор, красиво нарезанный дольками. Сверху немного свежайшего укропа и ломтик свежеиспечённой халы, намазанной сливочным маслом… И когда ты пробуешь это – испытываешь настоящий, кулинарный оргазм! И однажды, через много-много лет ты забудешь, что съела с утра на завтрак, но вспомнишь эту яичницу… Разве не прекрасно, Сара? Разве это так трудно: готовить для тех, кого любишь?
– Яша, ты так рассказываешь, что я сейчас пойду на кухню и сожру всё, что лежит в холодильнике. А уже ночь, между прочим.
– С каким бы удовольствием я пошёл бы с тобой и приготовил тебе всё это, дорогая…
– Бекицер, Яша. Ты будешь мне давать форшмак, или я его сделаю, как чувствую? Как выбирать селёдку, твоя мама меня уже научила: нужно посмотреть ей в глаза и восхититься её фигурой. Знаешь, а ты был прав: наш с тобой зять совсем не так уж и плох. Не понимаю, почему у нас в стране так не любят милицию?
– Тут, Сарочка, всё взаимно: они не любят нас, мы не жалуем их. Кто-то должен сделать первый шаг навстречу. Но наш товарищ Ганько, как мне кажется, приличная особь этого класса. По крайней мере, он честный парень.
– Яша, это больше настораживает, чем восхищает. Ладно, я уже готова писать. Диктуй.

Послушай, Сара, ведь не даром
Я прихожу к тебе во сне.
Ты станешь лучшим кулинаром!
Ты только верь, родная, мне...

Форшмак готовить очень просто:
Еврейских бабушек кумир!
Закуска для любого тоста,
Души еврейской эликсир!

Нужна шИкарная селёдка
И чтоб, конечно же, с икрой!
Спокойно вытащим серёдку,
Промоем раза три водой,

Щипцами удаляем кости,
Чтоб не попали кости в рот,
И чтоб не подавились гости,
Когда намажут бутерброд.

Два яйца сварить вкрутую,
В воде замочим мы батон,
Почистим яблоко вручную...
Форшмак - фантазий чемпион!

И лук! Какой форшмак без лука?
Всё в мясорубку и тереть.
Почти готов! Такая мука
На эту вкусноту смотреть.

Добавишь сливочного масла
Для самых нежных животов.
Всё перемешиваешь страстно,
И таки да: форшмак готов!

Поставь тарелку в холодильник
И до утра его не есть!
Форшмак – еврейский наш светильник!
Форшмак не может надоесть!

Намажем на батон чуточек,
Вдыхая сельди аромат...
Лишь стоит откусить кусочек -
И ты – фаршмаковский фанат!

И помни главное, родная,
в чём есть и будет суть еды:
Души пол ложечки бросая,
Спасёшь любимых от беды,

Любви – не меньше пол стакана
Заботы о родных – кило!
Вот как должна готовить мама,
Чтоб детям в жизни повезло!

Чтобы запомнили надолго
Еды домашней вкус и суть…
А без души не будет толка!
Всё! Пробуй, милая, заснуть…

Встав рано утром, Сара с Леей пошли на рынок выбирать селёдку. У Сары прямо таки чесались руки сделать этот «форсаж».
Им не повезло: на рынке  был не базарный день, и селёдка лежала только у одной женщины. И женщина, и её товар были совсем непривлекательного вида. Гора сельди находилась в эмалированном лотке, а продавщица лет сорока пяти стояла в старой, драной, серой кроличьей шубе, поверх которой был повязан грязный передник. Её голову украшала мужская шапка-ушанка, на ногах были войлочные валенки, на лице – абсолютное безразличие к покупателям и одно желание – спать.
– Почём ваша сельдь? – спросила Сара тётку.
– Чо, не видишь? Вон, на бумажке написано.
– Во-первых, никакой бумажки здесь нет. А во-вторых, вам что, трудно ответить? Если бы я таки видела цену, я бы не спрашивала. И в-третьих, я вас не знаю, и обращаться ко мне на «ты»  не стоит, – ответила Сара.
– Ой-ей-ёй, простите пожалуйста! Бумажки нет? Сейчас найдём! – сказала женщина и стала шарить по заснеженной земле, ища упавшую бумажку. Найдя маленький огрызок тетрадного листка на снегу, она взяла ручку и жирно обвела цену, после чего приклеила бумажку на лежащую сверху селёдку. – Вам сколько штук? Говорите быстрее, за вами уже очередь.
Сара оглянулась. Кроме Леи, которая стояла рядом, за Сарой пристроился один мужчина с авоськой в руках.
– Ну, насчёт очереди вы погорячились. Лея, сколько будем брать? – спросила Сара у дочери.
– Мамочка, нам чтобы попробовать или чтобы покушать? – спросила Лея абсолютно серьёзно.
– И то и другое. Штуки три возьмём для пробы?
– Давай возьмём штуки три.
– Я не поняла, вы шо, разговаривать будете или всё же купите что-нибудь? – встряла в милую беседу мамы и дочери продавщица.
– Что вы так нервничаете, как будто мы у вас её хотим украсть? Мы, всё-таки, приличные люди! Купим, если выберем то, что нам понравится, – парировала Сара.
– А кто вам даст её выбирать, интересно? Берёте то, что лежит сверху и валите отсюда.
– Женщина, или мы выберем то, что нам понравится, или вы будете тут стоять до скончания века со своей селёдкой, – огрызнулась Сара и, сняв перчатку, взяв верхнюю селёдку, к которой тётка приклеила бумажку, аккуратно отложила её в сторону.
Тётка взяла эту же селёдку и положила её поверх кучи.
– Женщина, мы бы хотели выбрать ту селёдку, что улыбается, – вежливо, чтобы разрядить накаляющуюся обстановку, сказала Лея.
– Что? Вы что, сумасшедшие? Где вы видели улыбающуюся селёдку?
– Ну, вот же, смотрите, – обрадованно ответила Лея и вытащила из самой середины кучи ту, которая по её мнению улыбалась. Куча мгновенно развалилась и селёдка, как живая, стала прыгать со стола на землю.
Увидев оплошность дочери, Сара нагнулась, чтобы собрать с земли упавшие рыбины, но её остановил крик злой бабы:
– Люди добрые! Смотрите что делается! Грабят! Две воровки пришли! Держите их! Они всю селёдку у меня утащат! – орала тётка, вырывая рыбу из Сариных рук.
– Да мы вам помочь хотим! Мы пришли купить, а не красть! Только нам нужна беременная  селёдка, и чтобы глаза у неё были не красные… – пыталась исправить положение Лея.
– Люди! Помогите! Эта жидовка ворует мою сельдь! Пошла вон отсюда! И дочь свою придурочную забери! Хрен вам, а не селёдка! – кричала продавщица и Сара заметила, что вокруг них стала собираться толпа зевак.
– А ещё прилично одетые! Надо же! – говорили одни.
– Как вам не стыдно! – стыдили другие.
И только мужчина, который стоял за Сарой, вступился за них:
– Это как вам не стыдно! – сказал он продавщице. – Какое вы право имеете, оскорблять этих женщин? Они пришли вам сделать план, а вы что себе позволяете?
– А! – заорала тётка, – Он с ними заодно! Это одна шайка! Жиды пархатые! Валили бы на свою историческую Родину и жрали бы там свои форшмаки!

На этих словах Сара не выдержала: схватив первую попавшуюся рыбину за хвост и сильно размахнувшись, она дала тётке по морде, как и завещала бабушка Ханна. Лея тут же повторила мамин подвиг: она схватила другую селёдку и тоже хотела дать тётке по морде, но селёдка выскользнула из её рук и высоко подпрыгнув, упала на меховую шапку продавщицы. Селёдка, как ни странно, улыбалась! Увидев этот селёдочный кульбит, Лея захохотала в голос.
– Милиция! – заорала тётка…

Через полчаса Сару и Лею в милицейской машине доставили в знакомое, уже ставшее родным, отделение милиции. Рыдающую Сару и смеющуюся Лею приняли, как родных, вызвав с патрулирования улиц товарища Ганько. В отделении было тепло, и замёрзших женщин напоили вкусным, горячим, чаем. Когда прибежал испуганный и запыхавшийся Ганько, он спросил:
– Лея, что случилось? Как вы? Сара Абрамовна, мне сказали, что вас взяли на рынке! Что случилось? И почему в отделении пахнет рыбой?
– Юрочка, мы всего-навсего хотели сделать тебе форшмак! Но нам не дали купить селёдку! – рыдала Сара Абрамовна, вспоминая этот ужас.
– Я сейчас сам схожу и куплю её! Не плачьте, пожалуйста! – не знал, как утешить Сару товарищ Ганько.
– Юрочка, мы хотели с мамой сделать тебе приятное! Не надо никуда ходить, – и Лея, продолжая смеяться, достала из своей сумки три шикарные селёдки.
– Доця, ты украла селёдку? Как ты могла? Мы же, всё-таки, приличные люди! – сказала Сара.
– Мама, смотри, они улыбаются! – сказала хохочущая Лея. Вслед за ней засмеялся Ганько, потом по цепной реакции стали хохотать все, собравшиеся в комнате милиционеры.  Сара, утерев слёзы, посмотрела на всех этих людей, на свою умирающую от смеха, счастливую девочку и захохотала так громко, что все остальные на секунду притихли. А потом опять взорвались дружным хором…

Продолжение: http://proza.ru/2022/01/10/1892