Анахорет и сердце Эффи. 4. Мантинор и Эльф

Пустошь под лучами солнца, зависшего в зените, отливала нездоровым оранжевым оттенком, и было в этой картине нечто зловещее. По многочисленным ямам и колдобинам напрямую к окраине Зачарованного Леса, в лёгкой тени деревьев которого сейчас укрылся силуэт очень высокого мужчины, застывшего в ожидании, направлялся уверенным шагом не такой уж и статный, коренастый человек в кожаной тунике, высоких потёртых сапогах на стоптанной подошве и большим мечом за поясом. В его резких чертах смуглого обветренного лица, покрытого глубокими морщинами, читалось напряжение, шагающий сжимал челюсть, скрипя зубами, тяжело дышал, периодически убирая с лица непослушные кучерявые волосы, пропитанные потом. Седина уже тронула его виски: это был взрослый, поживший уже как минимум четыре десятка лет мужчина. Но любой, кто знал этого человека поближе, не осмелился бы назвать его пожилым. Ореон Ланс принадлежал клану горных людей, так называемых мантиноров, настоящих воинов, отважных и славных. Мантиноры жили на севере Аввадона, их город располагался в горах Зирундерель, в ущелье, которое служило этому народу надёжным укрытием и домом уже многие столетия. Ореона же отправили в такую даль, на юг, с дипломатической миссией. Спустя десять дней пути Ореону предстояли переговоры с главой эльфийского народа, с которым, мягко говоря, у горных людей отношения были весьма натянутыми. Вражда между эльфами и мантинорами уже несколько лет протекала в режиме тихой ненависти друг к другу, но в агрессивную фазу не переходила. Поэтому до сих пор ещё оставался лёгкий луч надежды на перемирие и сотрудничество. Конечно, о прибытии гостя эльфы были заранее уведомлены.
Ореон прибыл к Зачарованному лесу один, оставив своих соратников позади. Примерно в часе ходьбы отсюда пятеро мантиноров разбили лагерь, где ждали своего названого брата, решившего встретиться с королём эльфов один на один. Таурэбелег из древнего клана Аглар уже несколько десятилетий являлся предводителем и несменяемым лидером эльфов, защитником народа Зачарованного леса. Он славился жёстким характером и неуступчивостью, свои решения никогда не ставил под сомнения и был непреклонен, когда советники пытались переубедить его, и как ни странно такая тактика уберегала лесной народ от всяческих конфликтов последних лет, ведь после страшной войны, опустошившей большую часть земель Аввадона, не только лесной народ, но и все жители страны очень устали и хотели лишь спокойно жить и растить детей в гармонии. И за исключением некоторых неприятных моментов, Таурэбелегу удавалось дать своему народу то, чего он желал всей душой.
Предводитель эльфов был очень высок и статен: ростом около двух с половиной метров, с небесного цвета глазами, точёными скулами, белоснежной кожей и золотистыми волосами, падающими как шёлк на широкие могучие плечи. Его серебристого цвета камзол отдавал холодным блеском среди невыносимого зноя, словно значась границей между выжженной пустошью и благоговейной прохладой леса.
Наконец наступил момент, когда Ореон дошёл до края леса, остановившись на почтенном расстоянии от Таурэбелега. Воцарилась напряжённая тишина: Ореон явно пытался подобрать правильные слова, дабы начать разговор, а Таурэбелег просто ждал этого начала с холодным и безмятежным терпением, буравя гостя взглядом сверху вниз. Ореон сделал еще пару шагов к эльфу и, тяжело вздохнув, произнёс:
-Здравствуй, Таурэбелег из клана Аглар. Я ценю, что ты не отказал в беседе.
Никакой реакции от предводителя эльфов не последовало. Лишь холодное безразличие блестело в глазах Таурэбелега. Тогда Ореон продолжил.
-И ты, и я, мы оба знаем, что избыток любезности не только неуместен сейчас, но и может весьма раздражать. Наши народы негласно враждуют, хотя многие из простых созданий, всего скорее, даже не знают точной причины этой вражды, однако уверяю тебя, если бы не крайне сложные обстоятельства, наш народ бы не посмел обратиться к вашему народу.
-Вы посмели отвлечь меня лишь для того, чтобы известить меня о своих просьбах? – бровь Таурэбелега высокомерно вздёрнулась. – Опрометчиво и глупо, коль всё так и есть. Хорошо. И что же, позволь узнать, вам нужно от лесного народа?
Ореон неспешно, выдержав паузу, поднял взгляд на собеседника: в глазах этого измученного мужчины явно читались мольба и страх.
-Увы, Таурэбелег, пришли времена, когда не только ты нам нужен, но и мы нужны вам. Как и все народы Аввадона, которые ещё не до конца осознали, что единство – наш единственный шанс на спасение.
-И о каком спасении ты ведёшь речь? – с таким же, как и ранее, холодным безразличием отозвался эльф. Воистину Таурэбелег выглядел как массивная статуя, нависшая над сутулым приземистым мужичком. Очевидно, что разговор был не по душе обоим собеседникам.
-Ты видишь, во что превращаются наши земли? Уже превратились! Смотри. Когда я был ребенком, на месте этой пустоши были города, сёла. Мы слишком долго враждовали между собой, когда нужно было объединяться против настоящего источника зла. Таурентиус создаёт зачарованную армию, ты это прекрасно сам знаешь. Возможно, он уже создал её и сейчас находится в пути к границам вашего леса. Это будет нечто посерьёзнее, чем стадо тупых огров. И также ты осведомлён, что у него есть все шансы преуспеть. Ты знаешь, что сулит нам его успех? Ваши леса падут, Бесконечная стена падёт, последние частички мира и гармонии обратятся пылью. И мы либо станем рабами Таурентиуса, либо погибнем. Без вас ни жители Застенья, ни обитатели гор не смогут справиться. Как и вы в одиночку не устоите против армии зачарованных огров…
-Мы не устоим? – с усмешкой переспросил Таурэбелег. – Мы выдерживали и не такие битвы. И чудовищ видали пострашнее огров, начинённых фейской магией. Если ты беспокоишься за мой народ, то оставь сие наивное посольство. Ибо мой народ не собирается беспокоиться за вас в ответ.
-Но погибнут невинные! – выдавил из себя Ореон. «Упрямый осёл!» - крутилось у него в голове, но речь выдала иное. – Это уже не о межличностных конфликтах. Это о благосостоянии Аввадона… вернее, того, что от него осталось…
-Наша ли вина, что по причине политики бездарного труса, Айвазора Симпсона, Застенье превратилось в кучку апатичных недомерков, не умеющих ничего, кроме как прятаться за стеной, и по причине своей трусости не пришедших когда-то на помощь нашему народу, когда прихвостни Таурентиуса начали истреблять фей? Наша ли вина, что по вине одного из ваших горных мужланов наш народ потерял важное звено цепочки древнейшей династии? Ты вообще понимаешь хотя бы немного, что для народа Зачарованного леса значила эта потеря? Нет, вы это не понимаете. Не способны понять своим скудным умом! Потому что всё, что вы умеете, это в страхе трястись за свои жалкие, никчёмные жизни. Так почему? Назови хоть одну причину, почему я должен потакать вашим жалким эгоистичным амбициям и тем более оказывать вам поддержку и помощь?
Ореон снова сжал зубы. Он испытывал чуть ли не физическую боль от этого диалога. К горлу подкатывал ком.
-Я любил Адриана так же, как и ты любил Ориэль. И мне так же больно от потери человека, которого я люблю. И ты знаешь это, Таурэбелег. Хоть и не хочешь себе в этом признаться. Даже если в их гибели была вина моего брата, он заплатил за свою ошибку жизнью. Но он любил твою сестру. И она его любила. Ориэль последовала за Адрианом сама, по своей воле. И не любовь их погубила, а тот запрет, который повесили на эту любовь ужасно несправедливым грузом. Ты потерял сестру, но в этом нет вины, ни моей, ни всех людей и зачарованных созданий, которые просто хотят жить в мире. Грядёт война. И поодиночке мы не выстоим. Ты хотел услышать причину? Все мы, жители Аввадона. Мы – одна большая причина.
Ореон хотел бы много сказать. Слова рвались наружу, как внутренний смерч, мощный неуправляемый поток, но тут он остановился, понимая, что находится на грани дипломатического разговора и мольбы, а результатом последней стало бы фиаско. Предводитель эльфов ещё некоторое время пристально глядел на гостя, сохраняя молчание, а затем поднял ладони в воздух перед собой и громко захлопал в ладоши. Губы эльфа растянулись в наигранно восторженной улыбке. Ореон застыл в недоумении, не зная, как реагировать на происходящее.
-Это было весьма трогательно, весьма, - громко проговорил Таурэбелег. – Особенно часть про запретную любовь. Аж сердце замерло. Это что, и есть тот самый аргумент, который должен был заставить меня пойти вам навстречу? И с этими жалостливыми речами мантиноры послали тебя, чтобы договориться о сотрудничестве? Знаешь, я отпущу тебя с миром всего по двум причинам: во-первых, во имя нашей былой дружбы, а во-вторых, чтобы ты рассказал своим братьям по крови, или как вы там друг друга называете, что лесной народ не придёт вам на помощь и не станет жертвовать собой, чтобы защитить тех, кто вспоминает о единстве только лишь в моменты отчаяния. И если вам посчастливится выжить в грядущей войне, это будет вам ценным уроком.
-Таурэбелег… - прошептал Ореон, потупив взгляд. Затем он снова посмотрел в глаза эльфа, чуть слышно добавив. – Прошу тебя…
-Умоляешь? Великий воин, Ореон Ланс из клана великих горных людей готов преклонить колено перед королём Зачарованного леса?
Таурэбелег впервые с начала разговора сделал первый шаг навстречу гостю, подойдя к нему настолько близко, что Ореон даже отпрянул назад от неожиданности. У него были причины побаиваться предводителя эльфов.
-Хорошо, - внезапно стерев и с лица, и с тона голоса высокомерие, просто сказал Таурэбелег.
Ореон обратил на собеседника недоумённый взгляд. То, что король эльфов сменил гнев на милость – это меньшее, что можно было ожидать. В душе у него словно стало легче, невидимый груз был сброшен. Однако Таурэбелег не мог согласиться так просто, и Ореон был уверен, что за этим стоит какое-то условие. И не ошибся.
-Так тому и быть, - кивнул эльф, немного склонившись над Ореоном, нависнув над ним точно скала. – Я сделаю, как ты просишь, и в час битвы мой народ придёт на помощь вашему народу и народу Застенья, хоть вы того и не заслуживаете. Но только если вы вернёте нам Ориэль. В целости и невредимости. Это условие. Это цена за помощь народа Зачарованного леса.
Огорошенный таким заявлением, Ореон тут же выпалил:
-Как мы вернём того, кто ушёл в Мир Теней? Ты просишь о невозможном. Оттуда не возвращают…
-Но вы вернёте. И ты знаешь почему. Знаешь… - отрезал Таурэбелег и выпрямился, снова обрушив свой взгляд на гостя сверху. – Союз лесного народа с вами на сегодняшний день невозможен. Хотите, чтобы свершилось невозможное, отплатите тем же. Невозможное за невозможное. Тогда все обиды будут забыты. Тогда наши народы хотя и не станут друзьями, но рассчитывать на взаимную помощь смогут всегда. Ты хотел договориться? Вот мои условия. Ты можешь согласиться и приступить к делу или можешь отказаться и отправиться решать проблемы самостоятельно. На этом я ставлю точку. Больше мне нечего добавить.
И не ожидая ответа, Таурэбелег развернулся на каблуках и зашагал к лесу, уже спустя несколько секунд скрывшись за могучими деревьями, оставив Ореона в одиночестве. Мужчина был обескуражен и ещё некоторое время стоял как вкопанный. После он также развернулся и медленно зашагал подальше от леса, ошарашенный столь грандиозным провалом. Он всё крутил и крутил у себя в голове мысль о том, что последний шанс на победу в грядущей битве был только что утерян.
Ореон любил своих братьев. Конечно, эти братья были лишь назваными, но он вырос с этими мантинорами бок-о-бок, и спустя столько лет Ореон, Рухон и Офеус были не разлей вода. Оба уже ждали Ореона в небольшом лагере, который был разбит у ущелья под тремя зелёными соснами, которые весьма броско выглядели на фоне мёртвой природы пустоши. Три лошади отдыхали неподалёку под навесом, который их хозяева растянули на четырёх опорных ветках, вкрученных в землю, и который защищал бравых скакунов от полуденного зноя. Ореон шёл не спеша, напрягая мозг, пытаясь принять правильное решение. Конечно, он всё ещё раз обсудит с друзьями по возвращении в лагерь, но, будучи переговорщиком, который провалил с треском встречу с Таурэбелегом, Ореон чувствовал на себе немалую ответственность за последствия фиаско.
Дорога заняла у Ореона не более чем полчаса. Хотя по ощущениям – как будто бы целую вечность. Наконец, путник увидел лагерь и заметно ускорил шаг. В голове созрел план, который казался сейчас единственным правильным выходом.
-Судя по твоему кислому виду, Ореон, этот ушастый осёл нам не поможет? – пожал плечами Офеус с таким видом, словно даже и не сомневался в подобном исходе.
Офеус, как и любой мантинор, был рослым и крепким мужчиной, а в этом кругу друзей еще и являлся самым молодым. Месяц назад ему исполнилось двадцать четыре года, десять из которых он владел мечом и регулярно тренировал боевые навыки. Юноша проявлял большой интерес к походам и различным экспедициям, тяготел к приключениям и не любил сидеть на месте. Энергии в этом молодом мантиноре было хоть отбавляй, что весьма резонно для его возраста. Конечно, как и любой добропорядочный горный человек, Офеус любил родное ущелье Зирундерель, но последнее время он мало времени проводил там, как и сейчас, например.
У Офеуса, к его огорчению, пока не росла борода, зато были густые длинные волосы каштанового цвета, которые он собирал в конский хвост и ярко выраженные скулы, густые брови и волевой подбородок, что придавало ему львиную долю мужественности несмотря на юный возраст. Офеус был достаточно эмоциональным мужчиной, хоть и боролся с этим, как говорилось, «недостатком». По личным причинам он испытывал мощную неприязнь к королю зачарованных лесов, что было не особо удивительно для народа мантиноров, но в отличие от сдержанных братьев Офеус был одним из тех, кто не скрывал свою неприязнь и часто высказывался на эту тему. Вот и эту встречу Ореона и Таурэбелега Офеус считал заведомо бессмысленной.
Ореон честно и без прикрас пересказал всю суть разговора с лесным королём за исключением последнего невыполнимого условия. Этот издевательский плевок в сторону горных людей горячие мантиноры могли воспринять очень остро, а лишних конфликтов сейчас попросту было не нужно. Конечно, такой пересказ совсем не вдохновил двоих друзей Ореона, и они оба даже как-то поникли. Проделать столь долгий путь, и всё впустую. Тут любой бы впал в отчаяние.
Ореон присел на бревно рядом с Рухоном, который протянул ему небольшой кусок приготовленного на костре мяса. Рухон был примерно ровесником Ореона. Отличался относительно спокойным нравом, рассудительностью, острым умом. Рухон также был опытным воином: он участвовал в четырёх сражениях, виртуозно владел как мечом, так и крепкими кулаками. Несмотря на недюжинную силу Рухон не всегда спешил пускать её в ход. Этот мужчина считал проявление насилия лишь необходимой мерой, когда необходимо защитить себя и свой народ. В обычных спорах он предпочитал дипломатию. Поэтому он надеялся на поддержку лесного народа так же сильно, как и Ореон, потому что понимал, что такое война и каким полезным может быть участие магического народа в обороне противника.
-Значит, без шансов? – промычал Рухон, доедая кусок мяса.
Это было змеиное мясо, которое часто ели путники, оказавшиеся в дороге через пустошь. Змеи-медноголовки были чуть ли не единственной живностью, что обитала в этой мёртвой местности. Эти ползучие гады были ядовиты, но при правильной готовке мясо было довольно сносным на вкус.
-Без, - коротко отрезал Ореон. – Мне вообще показалось, что его гонор и надменность увеличились троекратно с момента нашей последней встречи. Таурэбелег непоколебим. Он всё ещё обвиняет весь наш народ за гибель своей дочери. Вам, братья, придётся вернуться домой и начать собирать войско. Всех, кто владеет оружием и в состоянии сражаться. Неизвестно в какой момент и где атакует Таурентиус, поэтому вам надо отправляться как можно быстрее. Я же пойду восток к стене, попытаюсь встретиться с Айвазором Симпсоном. Возможно, он будет более сговорчивым. Люди за Бесконечной стеной, конечно, не станут таким же полезным союзником, как стал бы лесной народ, но война коснётся и их. И стена может уже не стать им защитой на все случаи жизни.
-За стеной совсем не те, кто способен обороняться, - произнёс Рухон.
-Так и есть, - поддержал друга Офеус. – Даже если народ Застенья встанет на нашу сторону, воинов среди них точно не найдётся. Они же на тои и прячутся за стеной, так как боятся в принципе любого наступления. Стоит ли тратить ещё время на пустое? Время сейчас на вес золота, ты сам только что это говорил.
-Ох, дружище, - громко и горько усмехнулся Ореон. Он очень любил Офеуса, но считал, что юнцу явно не хватает опыта, чтобы оценить ситуацию в полной мере. Ореон принялся за кусок змеиного мяса, хотя и не был особо голоден.
-Пришло время, когда Таурентиус становится опасен как никогда, - утверждал Рухон, закончив трапезу и вытирая бороду запястьем. – Мы не выстоим в одиночку. Ореон пошёл на унижение, встретившись с Таурэбелегом. Но король лесов сам себя унизил, отказавшись от сотрудничества. Враг у нас всё-таки общий. Они не выстоят без союзников, как и мы…
-Армия Таурентиуса – это уже не сборище огров. Теперь эти твари будут владеть неведомой магией. Мы можем только догадываться, какой натиск нам придётся сдерживать. Рухон прав: без союзников нам не выжить. Если бы только Адриан и Ориэль были здесь. Были бы живы…
Ореон остановился и занял рот трапезой. Он не стал рассказывать друзьям об издевательском условии, которым увенчалось общение с Таурэбелегом. Если бы был хотя бы какой-то шанс обернуть время вспять, то это условие могло иметь хоть какой-то смысл. Но сейчас – это лишь пустая болтовня. Чтобы сменить тему и хотя бы немного разрядить обстановку, Ореон похвалил мясо медноголовки, отметив, что никто так вкусно не смог бы приготовить мясо ползучей твари, как его дорогие друзья. И это было правдой.
-Значит, что, снова в путь? – задался риторическим вопросом Офеус. – Домой?
-Да, возвращаемся домой, - кивнул Рухон, ногой забивая тлеющие угли потухшего костра. – Пришло время стать на его защиту.
Ореон, спешно дожёвывая кусок мяса, поднялся с бревна.
-Нужно спешить, - пробормотал снова он, бросив тревожный взгляд на Рухона и Офеуса. – Вы знаете, что делать. Дальше наши с вами пути должны на время разойтись…
-Мы защитим ущелье Зирундерель, не дадим наш дом в обиду, - твёрдо заявил Офеус, похлопав друга по плечу, а затем и крепко обняв.
-Да, я не сомневаюсь, брат мой, - улыбнулся Ореон. Вид, конечно у него в тот момент был уставшим и измотанным. – Я вернусь к вам сразу после того, как навещу Застенье. Не может быть всё настолько безнадёжным. Я приведу помощь, я обещаю. Я не подведу, братья, ни вас, ни весь наш народ мантиноров.
И на несколько минут воцарилась тишина, словно мужчины вдруг решили установить минуту полнейшей тишины. Ореон очень тосковал по дому: приключение троих друзей-мантиноров уже длилось полгода. Они искали следы гибели Адриана и Ориэль. Наверное, всё ещё верили в их чудесное спасение. Возможно, хотели отомстить. Возможно, просто души гордых и справедливых мантиноров просто отказывались мириться с этим чудовищным событием. Так или иначе история Ориэль, дочери Таурэбелега, и Адриана, сына предводителя горных людей, Саурентоса Аглара, стала настоящим потрясением для обоих народов: горного и лесного.
Произошло всё чуть более года назад, когда ещё шли сражения и народ Аваддона имел огонёк надежды на спасение от тирании Таурентиуса. К тому моменту раса фей уже была практически уничтожена. Но всё ещё стояли невзятые и неразрушенные города в разных отдалённых от западных земель краях. И в тот момент, когда все думали лишь о спасении собственной жизни, когда страх и отчаяние стали повседневными чувствами, а покой и безмятежность канули в Лету, казалось, лишь двоим беспечным душам было не до войны, не до смятения и не до ужасов, что творились в разрушавшемся на глазах Аваддоне. Ориэль была старшей дочерью Таурэбелега, но практически всю свою жизнь при отце была несносной, непослушной бунтаркой, которая не только не стыдилась и не боялась высказывать отцу свою диаметрально противоположную отцовской точку зрения, но и, как подмечал сам лесной король, подавала дурной пример младшим брату и сестре. И, казалось бы, постоянные побеги из-под контроля отца, возмутительные выходки уже стали чем-то обыденным для всех приближённых королевской семьи и даже сам Таурэбелег устал бороться с нравом старшего чада, однако случилось то, чего не ожидал никто.
Войско Таурентиуса в то время шло на большой город на юго-востоке Аваддона. Город Альвартон не был самым крупным городом окрестных земель и не славился ничем примечательным. Тем не менее, в Альвартоне жили существа всех мастей и обличий, это был воистину райский уголок, который разрушил сокрушительный набег огров и охотников волшебника с запада. Мало кто понимал, для чего Таурентиусу и его войску так остро понадобилось разрушать безобидный город и лишать жизни всех мирных жителей, тем не менее жестокость и смерь пришла внезапно с коротким, но судьбоносным сражением.
Мантиноры встали в тот тяжёлый час на защиту невинных. Напротив, Таурэбелег и в тот момент решил остаться в стороне и от лица лесного народа отказал в помощи. Всё-таки эта битва не обошла его стороной, как бы он ни старался. Каковым же был гнев Таурэбелега, когда он узнал, что его старшая дочь сбежала из своего фольта и направилась прямо в эпицентр битвы, чтобы помогать одержать победу над зачинщиками битвы. Таурэбелег рвал и метал: он направил в Альвартон несколько своих самых искусных воинов и сам стал их предводителем в том опасном и неожиданном походе. Дочь он свою отыскал в разгар боевых действий, рядом с неотёсанным, на его справедливый взгляд, мужланом, выродком горного ущелья, мантинором Адрианом Агларом. Среди полномасштабного сражения развернулась настоящая семейная драма.
Отказавшись идти с отцов в родные земли, в тот проклятый момент Ориэль призналась отцу в своей любви к этому горному мужчине. Вопреки протесту влюблённых, Таурэбелег силой забрал дочь из пекла сражения, бросив один из последних неразбитых городов Аваддона на верную погибель. С того дня Ориэль из королевской дочери превратилась в настоящую узницу, и с каждым днём всё больше разрасталась в ней ненависть в ответ на нетерпимость отца. Дерзость и бойкость не покинули её, как и душевная боль по разлуке со свободой и возможностью любить и отдавать любовь. Вот почему спустя пару неудачных попыток побега Ориэль всё-таки получилось вырваться из оков и магической защиты, что лежала на границах Зачарованного леса. Ориэль бежала прочь, и теперь след её простыл.
Таурэбелег всячески пытался отыскать беглянку снова, но теперь это было сравни поиску иглы в стоге сена. Попытки отыскать Адриана Аглара также не принесли никаких результатов: молодой мантинор исчез без следа примерно в то же время, что и Ориэль, отчего все сделали простой вывод: влюблённые решили скрыться от всего мира, что ополчился против их союза.
Таурэбелег, как и Саурентос Аглар, предводитель мантиноров, до сих пор не теряли как взаимной ненависти, так и надежды отыскать пропавших наследников, однако спустя год неизбежное осознание того, что Ориэль и Адриан мертвы, начинало оседать в их разумах и душах. И столь сильна была обида лесного короля на людей и обстоятельства, что отняли у него дочь, что, когда Ореон вознамерился отправиться в поход к Зачарованному лесу, чтобы просить Таурэбелега о воссоединении и взаимопомощи, многие мантиноры просто высмеяли его план. Ореон и сам слабо понимал, что его ждёт фиаско, и сам не знал, зачем делает то, в чём нет смысла. Но надежда всё же теплилась в его душе: этот мантинор всё ещё верил в объединение всех оставшихся добрых народов Аваддона против страшного противника. И пока ничто не имело достаточно сил, чтобы заставить эту надежду потухнуть навеки.