Глава 3 Работа

С самого утра Март как мог тянул время: он неспешно оделся, неспешно позавтракал, неспешно послонялся по коридорам, постепенно приближаясь к залу реактора, но, как он ни старался, он всё же дошёл. В просторном зале находились три здоровенных реакторных массива. Два из них были давно мертвы, ещё задолго до того, как в бункере поселилась группа милосердия. Последний, третий массив, доживал свой век. Он работал лишь на десять процентов своей номинальной мощности, но даже этого количества энергии с огромным избытком хватало на все нужды убежища. В период второй корпоративной войны, когда был построен бункер, каждый из реакторов должен был питать электричеством все системы бункера, в том числе ракетные батареи, так что теперь скудные потребности 25 человек были ничтожной нагрузкой на этого древнего гиганта.

Работа всей огромной конструкции реактора была невероятно надёжна, полностью автоматизирована и не нуждалась в обслуживании. Военные технологии, в конце концов. Всё, что требовалось от команды бункера – раз в три-четыре года загружать новые внутренние защитные щитки реактора, чтобы раскалённая соляная паста не принялась медленно разъедать стенки корпуса реактора. Горбак понятия не имел, когда эти щитки менялись в последний раз, но радиационный фон вокруг реактора за последние два года начал едва превышать допустимую норму, что привело его в результате к мысли всё же провести операцию загрузки новых щитков.

Когда-то давно вся работа заключалась в том, чтобы прикрепить пять здоровенных щитков к автоматическому загрузчику и нажать две-три кнопки. Сейчас же, после стольких лет, автоматический загрузчик пришёл в негодность. Так что предстояла тяжёлая работа по ручной загрузке щитков. В сущности, ничего сложного в этом не было, надо было всего-то закрепить щитки лебёдкой и аккуратно опустить в слоты приёма реактора. Только вот верхние приёмные воротца давным-давно проржавели и не откликались на зов автоматики. Горбак был бы и рад починить их, да только для этого пришлось бы разобрать и разварить весь пол второго этажа. Существенно проще было попросить кого-нибудь с первого этажа залезть по внутренней ребристой стене огромной колбы, в которую был помещён реакторный массив, и вручную, с помощью лома и чьей-то матери, отжать запирающие замки верхних приёмных воротец. После чего защитные щитки под собственным весом сами отожмут воротца. Конечно, щитки при этом поцарапаются, только кого это, в сущности, волнует.

– Вот, наконец, и ты! – радостно поприветствовал Марта Горбак. – Я уже всё наверху подготовил. Тебе нужно только влезть по стене колбы и отжать запирающие замки. Как справишься, крикни, я начну спускать щитки, – Горбак гордо вручил Марту небольшой лом. – Да, и вот ещё что: когда будешь там лезть, вот тебе счётчик Гейгера, замерь уровень радиации на всякий случай.

Прежде, чем Март что-то успел сказать, Горбак, уже довольный, усвистел наверх. В сущности, ничего сложного в этой работе не было. Если оперативно и со знанием дела приняться за работу, то целого дня было бы более чем достаточно, чтобы выполнить всю работу. Более того, Горбак уже несколько раз обсуждал детали этой несложной операции с Мартом. Вот только Март искренне верил, что этот злополучный день никогда не наступит, а обсуждения носят всецело теоретический характер. Март не любил пачкаться, тем более, он не любил лазить по техническим каналам и устройствам: они всегда были грязными и замасленными, после этого всегда приходилось полдня отмываться в душе. После всех этих лет бесперебойной работы внутренняя ребристая стенка колбы реакторного массива должна была быть ужасно грязной и пыльной, поскольку последний раз её чистили… Никогда. Последний раз её вообще касалась человеческая рука лет 150 назад в момент установки реактора. Однако деваться было некуда. «Раньше начнём – раньше закончим», - подумал Март, надел маску-респиратор, включил налобные фонарики, поднялся по вертикальной лесенке и через люк пролез во внешнюю полость реактора.

Преодолев пару метров вверх, Март с удивлением и некоторой радостью обнаружил, что ребристая стенка колбы оказалась вполне чистой. Лишь еле заметный слой пыли покрывал выдающиеся рёбра. Март взглянул на показания счётчика Гейгера. Прибор показывал еле заметное превышение нормы. Можно было не беспокоиться о том, чтобы подхватить дозу радиации. Март выдохнул и уверенно полез вверх. Ему предстояло преодолеть около пяти метров вверх по стенке огромной колбы. Расстояние между ребристой стенкой и корпусом реакторного массива составляло всего полметра, вероятно, кто-нибудь с клаустрофобией уже бился бы в истерике. К счастью, Март не страдал от этого недуга. Он уверенно преодолел непростой подъём, перевалился на верхнюю крышку реакторного массива и подполз к первым запирающим воротцам.

– Я на месте! – громко закричал Март.

– Отлично! Теперь разожми замки, я буду медленно опускать щитки. Только руки не суй под них! – где-то недалеко сверху, за воротцами прокричал Горбак.

Март вставил лом в пазы, надавил, что было сил - замки разжались. Сверху послышался скрипящий гул опускающегося щитка. Через минуту он упёрся сверху в воротца и начал раздвигать их своим весом.

– Можно уже не держать! – громко и отчётливо предупредил Горбак.

– Так я и так… – пробубнил Март.

– Что?! – пытаясь разобрать слова Марта, прокричал сверху Горбак.

– Хорошо идёт, говорю! – отчётливо прокричал в ответ Март.

Через пять минут защитный щиток аккуратно опустился в приёмный слот реакторного массива. Март придержал воротца, чтобы Горбак успел отцепить тросы лебёдки.

– Спасибо! Мы отличная команда! – похвалил Горбак. Почему-то Марту стало приятно, он даже испытал некоторую гордость, хотя работа и не была особенно сложной.

Пришлось подождать некоторое время, пока Горбак присоединит тросы к следующему щитку и поднимет его лебёдкой. Через пару часов второй и третий защитные щитки уже были на своих местах.

«Если так пойдёт и дальше, то мы скоро управимся», - подумал Март, пытаясь разжать замки четвёртых воротец. Замки не поддавались. Март грязно выругался. «Вот ведь накаркал», – подумал он. Замки в самом деле плотно заело.

– Замки заело! – прокричал Март.

– Береги руки, сейчас я попробую подбить их со своей стороны! – прокричал Горбак в ответ. Послышались гулкие удары лома о металлические воротца. Замки по-прежнему не поддавались.

Следующие шесть часов Март и Горбак отчаянно боролись с упрямыми механическими замками. Всё было тщетно. Несколько раз они спускались на первый этаж реакторного зала, что-то рисовали, обсуждали, спорили, поднимались и пробовали вновь. Упрямые замки стояли на своём. Ещё раз обсудив ситуацию и возможные решения, мастера приняли решение завершить на сегодня издевательства над замками и продолжить на следующий день.

Март устало брёл в свою комнату, непослушные замки серьёзно беспокоили его чувство прекрасного, но он отметил для себя, что ему нравится работать в паре с Горбаком. Пожалуй, это был первый случай, когда они вместе так плотно и целеустремлённо трудились над какой-то задачей. Март ещё раз прокрутил в голове инженерные идеи Горбака и отметил для себя острый и прозорливый ум мастера. «Вероятно, я напрасно считал его недалёким», – подумал Март.

Весь следующий день Март и Горбак боролись с упрямым металлом. Пробовали новые идеи, искали решение. Когда к вечеру у них уже опустились руки, Горбаку наконец пришла в голову гениальная мысль: соорудить специальные гидравлические щипцы, которые позволят одновременно сжать и расклинить злополучный замок. Идея оказалась настолько неожиданной и сравнительно простой в исполнении, что оба мастера даже засмеялись. То ли от облегчения, то ли от радости, что упрямый замок наконец-то будет побеждён.

– Поможешь мне изготовить щипцы? – с некоторой наивностью спросил Горбак.

Предложение было неожиданным и довольно лестным, обычно Горбак всегда трудился в мастерской со своим сыном, приглашение составить ему компанию в изготовлении агрегата могло означать большое уважение и доверие, которые Горбак испытывал к Марту.

– Конечно! – не раздумывая ответил Март.

Остаток вечера мастера собирали материалы и готовили мастерскую к работе. С самого раннего утра они принялись собирать простое, но в то же время трудозатратное устройство. Они так увлеклись процессом, что не чувствовали ни усталости, ни голода. Ближе к вечеру хитроумный инструмент был готов. Март и Горбак, довольные, стояли и любовались неказистым, но всё равно прекрасным произведением своих рук. Неожиданно дверь мастерской приоткрылась, в мастерскую вошла Мира. Она несла с собой два подноса с едой.

– Вы весь день трудитесь, наверняка, совсем забыли про обед и ужин. Я пришла спасти вас от голодной смерти, – Мира всё так же наивно улыбалась. Март был невыразимо рад её видеть, как и рад неожиданному вниманию с её стороны. Она поставила подносы на стол и уставилась на Марта.

– Огромное спасибо, дорогая Мира! – счастливо произнёс Горбак. На пару мгновений он придержал на ней взгляд, взглянул на Марта и сказал: – Пойду помою руки перед едой, – после чего спешно вышел за дверь.

– Большое спасибо, – немного смущенно произнёс Март.

– А что вы делаете? – с любопытством спросила Мира.

– Ну, тут в общем… Это… Такая штука… Мы с Горбаком делали… Эту… В реакторе… И…

– Я через два дня иду с отрядом в город, пойдём с нами? – внезапно прервала Марта Мира и уставилась ему в глаза.

– Ну, я не знаю… Нам предстоит ещё много сложной работы и… в общем… – Марту очень хотелось провести время с Мирой, но прогулки в город-призрак он ненавидел всей душой.

– Хм… Ладно, я понимаю. Но ты всё равно подумай: если вы с Горбаком успеете управиться, может, ты всё же присоединишься ко мне? – Мира кокетливо посмотрела на Марта, улыбнулась, слегка покраснела и убежала из мастерской.

– Эм… – протянул Март и взглянул на подносы.

Помимо обычного ужина, там красовались две небольших пироженки. Обычно женщины в столовой готовят пирожные для особенно отличившихся работников убежища. Сейчас, видимо, они таким образом решили выказать своё уважение и благодарность за работу мастеров. Горбак вернулся в мастерскую. Они спешно поужинали, отнесли агрегат в реакторный зал и разошлись до завтрашнего утра.

На следующий день Марта ждала долгожданная победа! Злополучный замок не выдержал настойчивых стараний мастеров и, издав трусливый скрип, признавая свою безоговорочную капитуляцию, освободил пленённые воротца. Четвертый щиток наконец оказался на своём месте. Осталась самая малость.

Как и следовало ожидать, финальные воротца также не захотели сдаваться на милость победителей без боя. Конечно, так умело сделанный расклинивающий агрегат с лёгкостью разомкнул проржавелый замок, однако тут мастера столкнулись с более существенной неприятностью: верхняя створка ворот поддалась и откинулась - очевидно, держащая её пружина уже давно превратилась в труху. А вот нижняя створка намертво примёрзла к проёму. Проблему осложняло ещё и то, что створку подпирал гидравлический поршень, также намертво спаянный ржавчиной с автоматизированной конструкцией.

– С этой стороны была протечка, – пояснил Горбак. – Плохо дело.

– Срезать их и всего делов-то! – решительно посоветовал Март.

– Нельзя. Створки должны быть закрыты, когда реакторный массив интегрирует защитные щитки. Вверх произойдёт кратковременный выброс радиации. Она быстро рассеется по стенкам капсулы, но если створки воротец будут открыты, вся верхняя комната окажется заражена радиацией. Но ты прав, нам в самом деле придётся срезать нижнюю створку, опустить щиток, а потом приварить её намертво обратно. В принципе, в этом ничего страшного нет, в ближайшие лет пятнадцать-двадцать нам всё равно воротца не понадобятся.

– Да столько не живут! – посмеялся Март.

Горбак серьёзно посмотрел ему в глаза и философски отметил:

– Не надо шутить про смерть. Она этого не любит.

– Прости… – смущённо ответил Март и понурил взгляд.

– Это очень прочная сталь. Нам придётся резать её пол дня с двух сторон… Ладно, пойду принесу плазменные резаки и маски.

Через минут десять Горбак вернулся, он передал Марту второй резак, и они принялись за работу. Им предстояло срезать две мощные петли и подпирающий гидравлический поршень. Промышленный резак справился бы с этой задачей минут за двадцать, однако в распоряжении жителей убежища были лишь маломощные ручные плазменные резаки.

Мастера принялись за работу. Резаки с тихим сопением яркими потоками начали вгрызаться в ржавый металл. Минут пять мастера работали молча, после чего Горбак задал достаточно неожиданный вопрос:

– Что ты думаешь о нашей работе? – голос Горбока звучал вдумчиво, даже слегка сурово.

– Это скучно, но мы же должны закончить начатое, – без тени сомнения ответил Март.

– Я о другом: что ты думаешь вообще про нашу работу, про работу группы милосердия?

Март смутился от такого неожиданного и откровенного вопроса. Видимо, заприметив смущение Марта, Горбак сказал:

– Мне просто интересно, у нас никогда не было возможности просто так побеседовать. Филипп, конечно же, рассказывал мне, но мне бы хотелось услышать всё, как есть, от тебя.

Марту не очень хотелось рассказывать своё явно непопулярное по меркам убежища мнение. Однако что ему было терять? Возможно, за эти три дня работы мастера сблизились, и Март уже не чувствовал ту лёгкую неприязнь, которую когда-то питал к Горбаку. Он решил поделиться своими мыслями. В конец концов, почему бы и нет?

– Я не разделяю взглядов отца. Вся эта полемика про благо для всех, про бескорыстное милосердие, про спасение утопающих, про помощь бедным обездоленным… По мне, всё это глупо.

– Но почему же? Ведь, кроме нас, никто больше не позаботится об этих людях. К тому же, они благодарны нам.

– Разве это благодарность? Мы еле сводим концы с концами! Нет, у нас, конечно же, есть еда, вода, электричество! Но, а как же всё остальное? Нам приходится довольствоваться одеждой, которую богатенькие столичники выкидывают на свалки, или шить не пойми что из кусков шкур и лоскутов ткани! И я уж молчу, что наш гастрономический рацион вовсе не блещет разнообразием и изысканностью! Ты говоришь про благодарность?! Да те из возрождённых, которым мы в итоге помогаем, которые бы без нас сгинули - из них в лучшем случае один из десяти одаривает нас хоть какой-то благодарностью!

– Думаешь, нам следует более… настойчиво… просить благодарить нас тех, которых мы спасаем? Действовать подобно нечистым? – голос Горбака не выражал раздражение, скорее, он больше был похож на снисхождение и сожаление.

– А может и так! В конце концов, раз мы спасаем этих людей, разве мы не имеем права потребовать что-то взамен?! – Март постепенно начал заводиться.

– Ну… А если им нечего нам дать? Что, если у них ничего нет? Что же, нам просто дать им умереть?

– Я не знаю. Может, мы и не должны давать им просто умереть. Я не знаю! Но меня безумно раздражает, что этот больной старикан уже пятую неделю сидит в нашем убежище, ест нашу еду! Мира чуть ли не с ложечки кормит его трижды в день! Да она будто бы души в нём не чает! Беседует с ним часы напролёт, а этот старый маразматик только и знает, что жаловаться на свою жизнь!... Не знаю! По мне, так, может, некоторые уже в самом деле подзадержались на этом свете!

Март перевёл дыхание. Немного задумался и продолжил:

– В любом случае, я считаю, что мы заслуживаем существенно большей благодарности, чем получаем от всех этих людей.

Горбак выдержал некоторую паузу, обдумывая слова Марта, и ответил:

– Наша благодарность – это понимание того, что мы делаем для всех этих людей. Я помню свой момент пробуждения… Это было чудовищно… Проснуться в холодном, тёмном месте, в окружении пугающих мраморных статуй, в одиночестве, практически ничего не помня. Я помню, как в ужасе несколько часов скитался по брошенному городу, пока меня не подобрали твои отец с матерью. Они помогли мне вспомнить, кто я и что со мной случилось. Они заботились обо мне, пока я не вспомнил большую часть своей прежней жизни. Если бы не они, практически наверняка я бы погиб, замёрз насмерть, умер от голода или оказался бы растерзан дикими зверями. Но самое главное… Самое главное даже не то, что они дали мне второй шанс, дали мне жизнь, которая, может, даже и не предел мечтаний. Самое главное – они пришли мне на помощь в самый тёмный, в самый ужасный момент моей жизни. Они спасли меня в момент осознания близости смерти, осознания своей полной беззащитности, беспомощности и слабости перед жестоким миром. За какие бы прегрешения на головы заражённых не свалились эти страдания, я могу с уверенностью утверждать, что никто не заслуживает подобного. Возможно, тебе это непонятно. Обычному человеку трудно представить это безумное всепоглощающее чувство, единственный способ понять – это пережить… Хотя, лучше бы никому не переживать ничего подобного, – Горбак замолчал, задумавшись о чём-то своём, возможно, пытаясь вновь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

– А вот тут ты совершенно не прав! Мне ещё как очень даже знакомо чувство, о котором ты говоришь. Чувство брошенности, беззащитности и безысходности! Я живу в этом чувстве каждый день! Каждый раз, просыпаясь, я знаю, что в любой момент в наш бункер может нагрянуть карательный отряд столичников! Каждый раз, выходя на охоту, я со страхом смотрю в небо, боясь заметить приближение их вертолётов! И мне больше, чем кому либо, знакомо это чувство безысходности! Понимание, что моя жизнь никогда не изменится, что я всегда буду жить тут, в страхе и лишениях. В то время как все нормальные люди счастливо проживают свои жизни в красивой безопасной столице, не боясь каждый день, что сегодняшнее утро станет для них последним, потому что карательный отряд придёт и перестреляет всех их близких! И самое мерзкое в этом всём знаешь что?! Самое мерзкое - это то, что отец не хочет прислушиваться ни к кому! Он никого не слушает, ничего не делает, чтобы обезопасить нашу собственную жизнь. Каждый раз, когда мы ходим в город, мы оказываемся в смертельной опасности! А что делает он, чтобы что-то поменять?! Ничего! Он ничего не делает!

– Вероятно, ты хочешь что-то предложить, Март? – в голосе Горбака стали отчётливо проявляться нотки беспокойства, видимо, речь Марта серьёзно его озадачила.

– Ещё как хочу! Я уже не раз говорил отцу, чтобы он установил связи с подпольщиками, чтобы они хотя бы сообщали нам, когда каратели вылетают по наши души! Я даже предлагал ему купить и установить систему наблюдения за областью столицы, чтобы заранее узнавать о приближении вертолётов! Думаешь, он послушал? Ни хрена! – голос Марта начал срываться на крик. Уже ничего не скрывало его всё растущего раздражения.

– Твой отец… он очень не любит вступать в контакты с подпольщиками. Только в крайнем случае… – выпад Марта явно смутил Горбака, возможно, ему показалось, что, может, в чём-то он и прав.

– Конечно! Он не любит выходить на связь с подпольщиками, – эту фразу Март произнёс с нескрываемым кривлянием. – Ровно до тех пор, пока очередному «спасённому» не понадобится войти в контакт со своими богатенькими семьями в столице! Все эти возрождённые нахлебники для него важнее собственной семьи!

– Я… Я знаю, что ты потерял мать, Март. Но, всё же, тебе не стоит с таким неуважением отзываться о своём отце, он… всё же, он делает великое дело…

- Его «великое дело» однажды убьёт всех нас! – как-то даже меланхолично заключил Март.

Горбак не нашёлся, что ответить. Оставшуюся часть работы они выполнили молча. Каждый переваривал этот весьма непростой разговор. К завершению дня они таки смогли снять нижнюю створку ворот с петель и опустить защитный щиток в слот реакторного массива.

На сегодня работа была закончена, перед уходом Горабак сказал:

– Слушай, Март, прости, если я задел твои чувства, я просто…

– Нет, это ты меня прости, – спешно перебил его и ответил Март. – Просто всё дело в том, что, чем дальше, тем сильнее я чувствую себя тут как в ловушке. Знаешь, полгода назад я нашёл на свалке целую пачку журналов столицы. Иногда я листаю их… И… мне просто завидно: все эти люди живут своими богатыми спокойными жизнями. А мне приходится… В общем, вот это всё…

– Ладно, мы проделали отличную работу, завтра мы заварим обратно эту створку, и работа будет закончена! – уже в свою очередь перебил Марта Горбак, он улыбнулся и протянул руку Марту. Март покорно пожал её. Мастера разошлись готовиться ко сну.

– Эх… Мира, видимо, уже добралась с группой в город… Возможно, мне следовало в этот раз отправиться с ней… По крайней мере, с ней мне было бы точно лучше, чем обсуждать всё это с Горбаком, – пробубнил Март уже у себя в комнате. Он спешно принял душ и завалился спать.