Песнь о Таволге глава 2

 
  Молодой француз, капитан пиратского корвета «Синий Марлин» Фердинанд де Фюзи  управлял судном с пятнадцати лет. Его жизнь занимали море, приключения, разбой, расшифровка старых карт. Из всех известных капитанов, он был самым опасным и удачливым, несмотря на достаточно молодой возраст – ему было не более 25 лет. Он пускался в самый неожиданные и опасные приключения, из которых выходил победителем. Жители материков и островов едва слышали новость, что «Синий Марлин» вновь пристал к их берегам, прятались по домам. Особенно это касалось дочек богатых вельмож и  правителей стран, за которых всегда давали выкуп золотом. Члены команды, самые верные друзья и соратники Фердинанда, очень уважали его, хотя, конечно, на судне имели место и скандалы, и наказания, например, из-за того, что капитан считал, что пираты должны пить алкогольные напитки как можно меньше, потому что это убивает дисциплину и губит успешных людей. Однако этот запрет периодически нарушался и из-за этого могло дойти до рукоприкладства. Кроме того, как и многие пираты, Фердинанд обожал роскошные вещи, одевался слегка небрежно, но красиво, а также не упускал возможность развлечься и полюбоваться на диковинки. Отправляясь на остров крошечных людей, пираты рассчитывали, конечно, в первую очередь на поживу, но Фердинанд также был не прочь захватить живую куколку для собственного удовольствия. А потом, когда надоест, отдать, например хищному корабельному коту на съедение или отправить по доске в океан.

  Клетку капитан оставил на столе в своей каюте, а сам сразу же вышел. Когда княжна Таволга пришла в себя от первого страха, то попыталась оглядеть помещение, в котором она находилась. Это была каюта, комната капитана, небольшая и пыльная. Узкая койка, письменный стол, заваленный  старыми картами и какими-то бумагами, с другой стороны был резной шкаф с выбитыми стеклами в створках, заполненный книгами и изящными безделушками. А у противоположной стены стоял миниатюрный клавесин удивительно тонкой работы, такого необыкновенного инструмента девушка в жизни не видела. Сперва от страшно высокого потолка и большого размера человеческих вещей, у Таволги голова пошла кругом. Но прошло несколько минут и она привыкла к огромному пустому пространству и к небольшому покачиванию судна. Страх не приходил, хотя маленькая княжна ощущала, что судьба приготовила ей не последний неприятный подарок.

   Хозяина каюты не было до самого вечера. Таволга слушала, как о борта корвета бьются волны и время от времени пела. Когда в комнату заползла сырая морская мгла, Фердинанд вернулся. Он ожидал услышать всхлипывания в каюте, но услышал негромкое пение на непонятном языке. Желая позабавится, он снял широкий пояс, увешанный пистолетами с грохотом бросил на стол. Таволга в ужасе закрыла уши, ей показалось, что сердце едва не выпрыгнула из груди от невыносимо громкого звука. Фердинанд, довольный своей выходкой, рассмеялся. Затем он небрежно устроился на стуле и склонился над клеткой. Таволга посмотрела на него просто и спокойно, как наивный ребенок, и к его великой досаде, совсем не боялась:

– Что же ты даже в обморок не упала, когда мы тебя забрали? – как и многие  французы, которые разговаривают на чужом, например, английском языке, он не мог произнести твердое «р» , и «скатывался» на переливчатый французский звук.

    Княжна ответила :

 – Это не самое страшное из того, что я пережила.
   Фердинанд  усмехнулся, стряхнул с головы шляпу прямо на пол, затем спихнул со стола  все карты, закинул на стол ноги в щегольских сапогах,  раскурил изящную трубку и снова уставился на княжну насмешливо:
– Да ты хотя бы знаешь, кто перед тобой?! А Я между прочим, покорил почти весь мир! В МОЕМ корабле столько золота, что твой остров может быть засыпан им полностью! МНЕ доступен и цейлонский чай, и испанские апельсины, и индийские специи! От МОЕГО ИМЕНИ такое вот как ты разбегаются по домам и прячутся, потому что знают, что к одним из них я влезу ночью в окно! Я страшен в бою, МНЕ завидуют все самые страшные пираты мира! Я прославляюсь еще больше, чем Френсис Дрейк и Уильям Дампир!!!! Я…

   Он осекся, потому что Таволга со снисходительной улыбкой заглядывала в его глаза, но потом нахмурилась:

– Но ты несчастен…

– Я-то?! – Фердинанд подавился дымом, синеватые струйки вырвались из его ноздрей – Счастлив! Очень счастлив! Я могу на все свои деньги, которые у меня в трюме, купить себе замок и жить в нем безбедно до конца дней!
– Один?

– Один… что ты вообще понимаешь, дикая – с внезапным раздражением Фердинанд, набросил на клетку камзол и завалился спать. Прислушиваясь к его храпу, Таволга вздохнула обреченно – теперь эти рулады ей придется выслушивать каждую ночь.

   Так прошло около трех дней. Пока однажды Фердинанд не засел за изучение карт со своей любимой трубкой. Задумавшись, он вытянул вперед руки, и на среднем пальце левой руки блеснуло серебряное кольцо, на котором были вырезаны буквы. Княжна выглянула сквозь брусья решетки:

– Что там у тебя написано?

– А, – Фердинанд небрежно сжал руку, – Это по-французски, ты все равно не знаешь.

– Прочитай.

–«Cherche l'amour”,но все равно не знаешь, как это звучит по-вашему.
– А ты знаешь?

– Да! Дай сосредоточится, утихни.

– Утихну, если отпустишь.
Фердинанд выругался то ли по-французски, то ли по-латински:

– Если скажешь еще хотя бы слово, отпущу в океан к акулам!

– Не сможешь! Я тебе в страшных снах сниться буду!

Капитан выдохнул и сказал спокойнее, сквозь зубы:

– Что тебе нужно, каракатица?

– У тебя есть французские книжки?

– Есть.

– Научи меня говорить по-французски

   Повисло молчание, в течении которого Фердинанд молча испепелял глазами свою пленницу, а она невинно улыбалась:

– Я же здесь умираю от скуки, – добавила Таволга уже жалобнее, умоляюще.
Фердинанд вздохнул:

– Будь по-твоему. Куплю тебе азбуку, учись сама.

– Благодарю! Ты такой добрый!

– Diable! – Фердинанд вышел из каюты, сердито топая ногами. Но княжна была рада, что ей удалось заставить капитана доказать самому себе, что он не такой злой, каким пытается казаться.

Через некоторое время Фердинанд вернулся недовольный и сел за стол снова. Трубку он положил на стол, она продолжала дымиться.

– А английский язык ты откуда знаешь? – поинтересовалась Таволга – Наш язык немногим от него отличается, поэтому я так на нем говорю разборчиво.

– Да, знаю я, – проворчал капитан – Вам первооткрыватель азбуку подарил, я его записи читал. Я просто весь свет уже объездил, английская речь легкая. А вот французский знают далеко не все…

– А как тебя зовут? Мое имя Таволга, – уже более уверенно стала спрашивать княжна. Она понимала умом, что вспыльчивого пирата лучше не тревожить, тем более за работой, но знакомое с детства любопытство назойливо требовало засыпать его вопросами.

  Капитан то ли с раздражением, то ли с выражением некоторой обреченности на лице откинул переливающиеся черные волосы с груди на спину и с достоинством произнес:

– Фердинанд де Фюзи, отважный капитан, гроза океанов и морей
– И  давно ли вы, отважный капитан, начали пиратствовать? – с едва заметной иронией спросила Таволга

 Однако Фердинанд не захотел продолжать беседу. Он подтащил к себе клетку с Таволгой к себе и  глядя в лицо девушки, вкрадчиво проговорил:
– Дорогая моя, твое любопытство – твой враг. Не суй свой нос туда, куда не следует, иначе окажешься за бортом раньше, чем ты думаешь.
 В груди у Таволги похолодело, она опустила голову. А Фердинанд, довольный своей победой продолжил  что-то писать на пожелтевшей бумаге. Стало тихо, только время от времени на палубе перекликались матросы, поскрипывала от морского ветра мачта и выбрасывала искорки свеча в стеклянном фонаре, стоящем чуть поодаль от клетки. От этих грустных звуков Таволга впервые поняла, как тоскует ее сердце по родным местам, тихой природе, отцу и могиле матери. Она даже не успела попрощаться со всем, что ей было дорого. Таволга была готова расплакаться от щемящего чувства одиночества. Но как только на ресницах повисла первая слеза, девушка быстро смахнула ее. Нельзя плакать. Нельзя проявлять слабость перед лицом врага.

  Фердинанд украдкой поглядывал на Таволгу, ожидая того сладкого момента, когда девушка заплачет или начнет молить о пощаде. Никому не хочется оказаться одному в океане. Он хорошо помнил, как его однажды, неопытного юнгу, во время шторма выбросило за борт. Он, легкий маленький мальчик, мокрый от дождя и изнуренный тяжелой жизнью на судне, перелетел через борт корабля и, кувыркнувшись в воздухе, ударился о холодные, как мрамор волны. Борьба со стихией казалась ему неравной и если бы мимо не проплывал пустой бочонок из-под рома, он бы точно утонул. А такая крошка захлебнется при встрече даже с самой маленькой волной. Конечно, она боится неукротимой стихии. Но слёз Таволги он так и не дождался. Поначалу это его раздосадовало. Но когда он уже собрал всю свою язвительность, чтобы снова сделать больно пленнице, внезапно ему словно дали невидимую пощечину. Именно в этот миг  душа молодого капитана словно раскололась – одна часть души, внушала новые, доселе незнакомые пирату чувства, стыдила, мягко упрашивала извиниться перед дамой, а вторая требовала продолжить развлечение, чтобы лишний раз показать, кто на этом корабле самый жестокий и кровожадный морской волк. Две части не желали примириться и он, растеряно слушая наставления то одной, то другой части своей личности, совершенно не знал как поступить. Спустя еще какое-то время, устав от борьбы с самим собой больше, чем от трудного дня на палубе, он завалился спать. С Таволгой он так и не обмолвился ни одним словом и совершенно забыл  том, что ей не дали поесть.

  Однако, обещание купить книгу, данное девушке, Фердинанд все-таки исполнил. Утром, когда корабль проплыл мимо острова – французской колонии и совершил остановку для пополнения пищевых запасов, Фердинанд раздобыл для княжны маленькую азбуку, такую, что взрослый человек мог вполне спрятать в кармане. Она была с большими французскими буквами и  яркими картинками. Таволга, словно забыв обо всех угрозах со стороны капитана, восторженно и искренне засыпала его словами благодарности, отметив при этом, как засияло довольством его обветренное красивое лицо. Теперь ее досуг наполнился чтением и рассматриванием красивых картинок внутри книжки. Конечно, читать и учить новый незнакомый язык гораздо лучше, чем сидеть целыми днями одной, глядя на  пыльные стены каюты. Она с удовольствием позволила своему изголодавшемуся по духовной пище уму погрузиться в изучение новых букв.  Кроме того, дело позволяло уму сосредоточится и меньше возвращаться к грустным мыслям и воспоминаниям.

  Что касается Фердинанда, то для него с покупкой азбуки настали тяжелые дни.  Мало того, что его мучила постоянная жара, матросы так и норовили напиться рома, и требовалось купить новый парус, так еще когда он приходил в каюту, приходилось выслушивать немилосердные издевательства над его родным языком любви. Учить французский, не слушая, как правильно произносятся буквы тяжело. Протерпев с неделю, он взвыл и взялся каждый вечер сам заниматься произношением княжны. Так дело пошло лучше. Настолько лучше, что он налил для нее в ракушку чернил и достал где-то перо, и теперь Таволга могла писать буквы и слоги на маленьких листочках. Совместное дело сблизило их, пират охотно стал рассказывать про родную страну, маленькие домики, роскошные дворцы, виноградники в Бургундии, солнечный Прованс и его знаменитую куртуазную поэзию. И княжна радовалась, что во время разговоров о Франции она видит в Фердинанде не разбойника, а умного и любящего свою родину человека и совсем не хочет обижаться на него и осуждать. После недолгого общения с Гектором, она решила, что все богатые люди скучны и доступны только тем, кто говорит о золоте. Сейчас она понимала, что ошибалась в своих выводах. Однако о дружбе речи быть пока не могло: из-за огненного характера Фердинанд мог вспылить по любому поводу, выругаться в неприличном выражении, грубо обозвать Таволгу. По истечении некоторого времени, мудрая девушка обратила внимание, что чаще всего капитан гневается, когда она начинает задавать вопросы,  пытаясь удовлетворить чрезмерное, льющееся через край любопытство. И чтобыповодов для ссор стало меньше, Таволга перестала задавать вопросы вслух, а если они вертелись на языке и могли вот-вот соскочить она  записывала их на маленькие бумажки, которые Фердинанд дал ей для письма. Нельзя не заметить, что отказ от вопросов был для княжны трудом и настоящей жертвой. Но постепенно общение с капитаном стало все более мирным и она переставала его бояться. Также Фердинанд больше не угрожал выбросить ее в море. Один раз в капитанскую каюту заходил  Зигмунд, рыжий толстый пират, и стал уговаривать Фердинанда избавиться от Таволги, настойчиво повторяя, что женщина на борту корабля – не к добру. Но капитан  посмеялся над суеверностью Зигмунда и прогнал его.
    Шло время. Однажды Таволга набралась смелости и  она осмелилась попросить капитана, вежливо, но твердо:

–  Мне надоело сидеть в клетке. Возьми меня на палубу.

– Там ветер, снесет тебя в океан, будешь читать свои книжонки в животе у акулы – пробурчал Фердинанд, растянувшись на койке – И потом ты не видишь, что Я устал?
– Так и я устала, – упрямо прошептала Таволга

– А мне что с того? – как можно равнодушнее отозвался пират и лениво зевнул – Это плен, пора бы привыкнуть.

    Княжна не стала продолжать разговор, и в совершенно расстроенных чувствах села спиной к Фердинанду. Ей было обидно и непонятно, почему капитан не желает жертвовать минутами отдыха для ее блага? Почему не замечает ее тяжелые попытки наладить мирные отношения и не хочет ничего делать в ответ?  Неужели ему совершенно неважны ее чувства и ее жертва? Через несколько минут Фердинанд захрапел так, что стены каюты заходили ходуном. Таволга тихо приподнялась. Она снова осмотрела запор дверцы, как делала это несколько дней назад. Тогда мысль о побеге казалась ей абсурдной. Но сейчас она решилась. Запор был очень простым, просто  высоко, не допрыгнешь. Тогда она, несмотря на неудобство юбки, принялась лезть вверх по одному из брусьев. Он оказался гладким и очень скользким, девушка несколько раз падала и больно ударялась. Тогда ей пришла новая мысль – опрокинуть клетку на бок. Она с разбега бросилась на преграду. Со второй попытки клетка покачнулась, упала на пол и покатилась. Ковер заглушил падение, княжна получила только несколько новых ушибов. Запор-крючок она преодолела легко и вышла на долгожданную свободу. Что делать дальше девушка представляла себе плохо, она смутно понимала, что сама родину не найдет и не доплывет до нее по бурному океану с китами, акулами и хищными рыбами. И тогда она решила просто спрятаться, дождаться очередной остановки на острове или материке и покинуть корабль. Ее ничего здесь не держало. Глупо было рассчитывать, что она откроет душу похитителя, закованную в эгоизм. Общение с таким человеком не выдержит никто. Ради него можно пойти на огромные жертвы и отказаться от всего, что тебе мило, но он палец о палец не ударит, чтобы сделать лучше твою жизнь  чем-то пожертвовать в ответ. Куда это годится?

     Куда теперь идти? На палубу выходить было бесполезно, ветер и правда мог снести в морскую пучину, и Таволга решила спуститься в трюм. Люк был приоткрыт. Лестницу, шаткую и разваливающуюся, она преодолела с трудом, и погрузилась в затхлую полутьму. Девушка не любила темноту, но интерес к неизвестному и желание остаться незамеченной оказалось сильнее. Терпко пахло ромом. Стало  чуть светлее. При неярком свете кривых толстых свечек, команда пиратов играла в карты, выпивала и ругалась на нескольких языках. Таволга пробралась в угол и затаилась там. Благо в трюме пиратского корабля валялось достаточно ненужного хлама, который мог скрыть ее от чужих глаз. Все было  спокойно, пока девушка не ощутила странную смутную тревогу. Когда она вгляделась во тьму, ей показалось, будто что-то небольшое и темное мелькнуло и стало приближаться. Потом, при свете ближайшей свечки, ярко вспыхнули два круглых глаза. «Кошка!» – в ужасе поняла княжна. Против кошечек у себя на родине она ничего против не имела. Там они были совсем крошечными. Но человеческая кошка должна быть огромна, а ее зубы и когти смертельно опасными. Глаза неподвижно вперились в нее, и Таволга дрожа вспомнила, что так кошки готовятся к нападению. И не дожидаясь прыжка девушка бросилась бежать в противоположный угол. Послышался мягкий стук лап от пол, скрипнули когти, за ней погнались, и внезапно ее сбило с ног. Княжна ударилась о грязный пол и ощутила как наливается острой болью правый бок. Над ней склонилась лохматая усатая морда, она едва различала ее в темноте. Затем к ее превеликому ужасу над ней сомкнулись огромные, пахнущие рыбой челюсти и зверь потащил ее на свет за платье. Пираты заметили, что питомец тащит добычу и радостно встретили, спьяну не заметив, что это не мышь и не крыса. Кот бросил княжну на пол. Полная страха девушка, превозмогая боль в боку, бросилась в сторону, но усатый мучитель дал ей отбежать и снова схватил. На теле появились царапины. Над ними слышался хриплый хохот, пьяные крики и возгласы, кота подбадривали, чтобы он наконец забил добычу до смерти. Как бы княжна не пыталась вырваться, зверь настигал ее. В эти минуты Таволга стала опасаться, что ее ждет бесславный конец от кошачьих зубов, потому что спасения ждать было неоткуда. Некстати всплыло в памяти выученное ей французское слово «vie1» и как заклинание билось оно в сознании, как беззвучный крик о помощи.

   И помощь пришла. Точнее, прибежала. Сначала послышалось тяжелый стук быстрых шагов по скрипучей лестнице, затем в темное затхлое помещение влетел капитан. Его голос сотрясал стены:

– Опять пьянствовать?!!

  Тяжелая бутылка полетела и разбилась, обдав все вокруг фонтаном крепко пахнущих брызг:

– За борт выброшу!  Где она?! Кто упустил, разрази меня гром, кто…

 Быстрые шаги, грохот упавшего рядом грузного тела:

– У, опять напился, как свинья! Как я тебя только терплю!… Брысь, четвероногое!

  Удар ногой. Кот заорал и сбежал, оставив жертву. Кто-то не очень осторожно поднял Таволгу, она запомнила только, что пахло ромом и рука была очень волосатая:

– Всех вздерну на рею!!!

– Капитан, вот она, видимо, это ее кот гонял, а мы и не заметили!

  Дальше полился такой неслыханный поток брани на нескольких языках, что ради  впечатлительных читателей, я не стану писать в каких выражениях молодой француз бранил свою команду и провинившегося кота. Затем ее передали, она сразу поняла, что ему, потому, что тонко пахнуло дорогими духами и одновременно табаком. Он поднялся на палубу, при свете луны его глаза блестели испугом, он пытался рассмотреть, насколько сильно девушка пострадала.

  – Платье порвал, – рассеянно заметил он и неосторожно сдавил Таволгу. От новой волны неистовой боли, девушка потеряла сознание.