Отпечаток

I

Он едет. Каждый год, один раз и в один и тот же день. Неважно, солнечная погода или промозглая. Не важно и то, сколько у него дел, потому что есть Дело, которое выше других – паломничество. О Деле не знает никто – ни семья, ни те, кто когда-то был его командой.

Он выходит из своего дома, движется к автобусной станции, заходит, платит за проезд, садится... и погружается в то, с чего всё началось. В событие, которое стало переломным в его жизни, вызвало потребность в том, чтобы ежегодно повторять путешествие, стараться снова что-то испытать. Тщетно, конечно, но эта потребность превратилась в нечто большее – в зависимость?! Пожалуй, так. Плохо ли это? Возможно.

Но он об этом не думает. Сейчас. Он занят таинством, он весь погрузился в юность и вместе с автобусом движется навстречу туману, дымке минувшего, старым клёнам у дороги, помнящим и прошлую его поездку, и позапрошлую, и самую первую – когда, отправляясь в неё, он и подумать не мог, что будет повторять, что это засосёт его... А когда возвращался в первый раз, такие мысли уже были... Хотя нет, именно мыслей не было. Однако в подсознании закрепилась потребность – скрытно, но прочно.

А клёны молчат... И молчат города, телефонные столбы между ними, лужи – то чёрные и мёртвые, то сверкающие льдом... Не молчит только его память.

Автобус останавливается на конечной, и человек выходит. Он нахмурен, кажется спокойным, но сердце колотится! И он идёт. По своим следам и следам тех, кто был ему близок. Они все были чем-то единым тогда... И тем трепетнее думать о том, что день поездки стал последним для этого единства.

Каждый из них шёл за своим. Кого-то привлекала чисто научная сторона затеи, иные знали, что молодёжи они встретят много, и кто просто кореша себе искал для разговора о Доте, а кто – из чуть более серьёзных – надеялся там встретить настоящего друга и единомышленника.

Однако его это не касалось. Он шёл за другим – за ощущением жизни, настоящего, за новым, что влетает в тебя мгновенно, а потом кажется, что уже вылетело – но нет, оно годами, как выяснилось, живёт. Он шёл и ехал за самим моментом – это мог быть момент славы или позора, неважно. Однако он чувствовал, что должен его испытать. Тогда, впервые – по-настоящему. Сейчас – лишь в виде отблеска, тени в памяти.

Но и отблеск этот необходим его уставшему, измученному мозгу. И паломник идёт. Из года в год. Вот и ныне уже далеко позади осталась конечная автобуса, и его встретил город. Ненавидимый многими, любимый им. Штукатурка многих фасадов потрескалась, за газонами не смотрят, даже на главном бульваре – какая там столица... и центром области городишко никогда не был. Уездный, как говорилось при царе. Однако не было это его бедой, а было скорее величием – так думал путник.

Он продолжал с фанатичным упорством идти ровно по тому же маршруту. Вот синий сталинский дом с колоннами, дальше вдали – бежевая многоэтажка... Время словно рассеяло их по степи, и степь эта остаётся; городская черта не смогла изгнать её. Но разбросанные дома всё равно имеют общее – это дорога паломника мимо них. Она одна, она их связывает.

Человек решителен, пусть и волнуется; путь долог... И каждый из ежегодных путей, и Путь в принципе – то, что влечёт его сюда.

Он пересёк площадь, оказался на пустыре. Вот слева сереет заросшее футбольное поле. А дальше – его цель. Здание, в котором всё и началось. Он и его соратники прибыли тогда к воротам здания, судьба решила, кому из них проявить себя, а кто останется в тени. Однако все обрели славу – позор миновал... Будущий паломник тогда, правда, был обделён этой славой, как ему казалось, но теперь-то он понимает: главное – большее. То, что он насладился моментом, сделал то, что должно. Испытал.

А сейчас – новое испытание. Ежегодно он проходит его. Испытание, впрочем, небольшое – зайти в здание, постараться пройти контроль (обычно каждый раз под различными предлогами), и всё... Да, всё. Он побродит по этажам, ностальгия захватит его... и обратно.

Дорога домой всегда кажется короче. Выйдя из автобуса, он будет слушать музыку, и вновь, как фанатик, лишь одну мелодию. Он никогда не слушает её в другие дни. Мелодию того здания, тех моментов...

Но не только в здании всё случилось. Одно из самых важных мгновений, кстати, было в день первой поездки как раз на обратном пути, у остановки возле финской мастерской. И это не просто важно – там перелом произошёл, нечто поворотное. Зародившись в том здании за пустырём, расцвело оно возле мастерской, и дальше пошли дни... Моментом жить нельзя, и путник был счастлив, что это были пусть не месяцы, но дни – не мгновения. И вряд ли он, ныне женатый, кому-то об этом расскажет.

Да, дело в девушке. А больше ничего и быть не может. Не могло, не будет. Не дома, не пустыри, не песни, да и не даты. Она была – и он был. Всё просто.

Автобус скрипнул тормозами, остановился. Паломник вздохнул и снова пошёл – навстречу своему дому. Он не забудет поездку. Вернее, конечно, забудет и эту, и предыдущую, однако Первая всегда будет жить. Не скоро он забудет минуты расставания, её подлые слова, холодный пот, катившийся тогда и по лбу, и по спине у него. Но и это забудет.

А любовь останется, и память будет просыпаться – ежегодно, счастливой мукой, сладким кошмаром на грани помешательства.


II

Он так же, уже после новой поездки, быть может, давно будучи на пенсии и даже вдовцом, зайдёт домой из растворяющегося прошлого, и довезёт в этот раз его не автобус, а нуклеокар, и где-то в небе очередной корабль марсианских эмигрантов пронесётся...

Человек сядет в кресло, включит допотопный ноутбук, будет вглядываться в лица на этих старинных, ещё цифровых фотографиях. На каждом кадре – его команда. Вот главный их шутник и вместе с тем, как показала жизнь, главный неудачник. Вот банкир – парень ещё тогда способный, однако слишком уж к другим равнодушный. За ним Сёма – мозг компании, ныне доктор наук. Умнейший мужик, с искрой – это вам любой скажет, но какой он скучный всё-таки! Был и остаётся.

А это она. Просто она, давно ушедшая с этой Земли, и не к Ганимеду с Энцеладами, а куда-то дальше... Банкир живёт, профессор живёт, а она ушла.

Её нет, а значит – нет и нежных слов, что она ему говорила. Нет прикосновения к руке, поцелуя. Тем более нет и поздних гадостей, слов болезненных, некрасивых. Она ушла, но человек до сих пор понять не может, почему не уходит его любовь, и кого он на самом деле любит – её или отпечаток, оставленный ею в его сердце? Отпечаток чистый, нетронутый, избежавший надломов и бурь. Отпечаток счастья и того, что переживёт и царя, и Сталина, и небоскрёбы с колониями на Плутоне, и даже вечные наши земные пустыри и клёны у обочин.

Отпечаток души. Нет его дороже.


Донецк, 7-9 ноября 2021 года