Геймпад

Глава 1.

Он шумно вздохнул, потому что после того, как он с трудом открыл глаза, то понял, что воздуха   не хватает. Вокруг него распростерлась бетонная коробка, которую кажется называли комнатой. Комната  была обклеена бумагой с рисунком, на окнах висели темные шторы.  Рядом с собой он заметил прибор непонятного назначения, из которого слабо дул воздух.
Он вспомнил, что в таких коробках здесь живут люди.  Через окна пробивался слабый сумеречный  свет со свинцовым оттенком. Создавалось впечатление, что филиал ада не пропустил его неожиданное появление.
Он попробовал пошевелить руками и случайно нажал на кнопку пластмассового устройства, которое оказалось у него в руках. Перед глазами засветился большой экран и заиграла мрачная музыка. На экране стояли изображены маленькие человечки, разговор которых отображался в диалоговом окне справа. Это было знакомо.  Так он часто видел в  жизнь примитивных существ.  Он нажал левой рукой кнопку на геймпаде еще раз и продолжил диалог. Удивительно что, исключая обыденный мусор у себя в головах, герои игры спорили о чем-то высоком и вели философскую беседу. Он  почитал диалог на экране и положил геймпад на журнальный справа от себя.
Нужно было "двигаться" дальше. В горле тихо хрипело.  В глазах было сухо. Он почувствовал, отведя взгляд от экрана, что ему сильно не хватает света.  Сделав сверхусилие  он  поднял тяжелое неповоротливое тело с кресла и перед глазами забегали яркие серебряные звездочки.
Движение тела  можно было сравнить с ездой в танке по каменистой местности. Он вспомнил, что тут обязательно нужно дышать и  попытался набрать воздух через нос, но у него не получилось. Нос был заложен. Он широко открыл рот и принялся нервно глотать воздух. Сколько ему было нужно воздуха  он  не знал. Перед глазами снова начало мутнеть.  Наверное что-то пошло не так. Тело, шатаясь, шагнуло к окну и открыло форточку. Он высунул голову и принялся жадно дышать.
Воздух был исключительно холодным и приятным. Зрение сфокусировалось на белом снеге и облезлых деревьях. Закусив передышку снежком с подоконника, он повернулся обратно. Наверное в запасе еще оставалось минут десять-пятнадцать, прежде чем тело начнет бунтовать снова.
Комната представляла собой набор из огромной кровати с таким же огромным, толстым, как бетонная стена матрасом, несколькими столами разного функционального назначения, двумя книжными шкафами и двумя  комодами.  Двигаться было можно строго по п-образной траектории. Наверное, такое количество мебели было необходимо для циклического поддержания различных видов деятельности, чтобы не сойти  с ума, подумал он.
Он увидел во времени  мутную фигуру хозяина комнаты, который пытался выжить среди нагромождений из дерева, стальных пружин и  бумаги, которая с полок переползла на стены и готова была заполонить собой все пространство.
На двух столах стояли прямоугольные мониторы. Назначение одного он уже понял, а второй монитор стоял на столе напротив огромного черного кресла, из-за которого голова владельца была бы недоступна созерцанию.
 Видимо маленьких человечков следовало рассматривать на низком кресле и журнальном столе , а больших на офисном кресле. Эта идея показалась логичной и он захотел было дойти до этого самого второго монитора, но тело, сделав еле-еле два шага, рухнуло на кровать. Нервно скрипнули пружины матраса.  Легкое  облачко пыли пролетело рядом с лицом. Он  хотел было чертыхнуться, но вовремя вспомнил, что это делать не полагается.

-Так, ноги должны быть внизу, а голова вверху, - сказал он сам себе и услышал голос в голове. 

Это казалось странным. Голос он не заказывал и не приглашал, но все-таки услышал. Даже в такой критический момент он был не готов к  посещению голосом  и его "помощи".  Уж лучше  наблюдение, тяжесть и пусть даже снова смерть, чем хаос вызванный не телом, а непонятными внутренними причинами. Ведь если тело он мог покинуть, то от голоса снова избавиться было куда сложнее.
Тут, следуя  закону гравитации, тело упало с кровати на красный ковер, не сумев определиться с тем, что его просили встать на ноги. Вид был "чудный". Перед его носом лежали в ряд носки от простых  белых до шерстяных, а дальше, на горизонте событий, из проема двери высовывалась лохматая заинтересованная морда. Она сделала умилительно круглые глаза, когда увидела его лежащим на полу и села сама по-собачьи в ожидании развития событий.  За собакой притащилось другое мохнатое существо черного цвета, шерсть на окончании туловища была выстрижена до кожи, как у пуделя.  Собака сверху было полностью голой.  На фоне лежащих перед ним носом носков,  эти метаморфозы его не удивили. Он по привычке попытался вступить в мысленный контакт с животными, но быстро понял, что эта примитивная форма жизни в квартире  и они ничего не ответят. Терпеть же этот идиотский интерес сил больше не было, и рот, громко выпустил воздух, издав воинственный клич от которого остриженные быстро убежали. Вообщем «Кыш».
Вдыхать запах от носков было удовольствием ниже среднего. К тому же пол был достаточно пыльным. Он с трудом встал на четвереньки и решил, что этот опыт с телом  не лучший у него. Обогнув на четырех копытах строго по букве П кровать, он дополз до большого черного кресла.  Рядом со столом стояли подозрительные разноформатные бутылки, и ему захотелось пить. Откатившись назад, он сел на пятую точку и схватил ближайшую.  Открутив с нетерпением пробку он глотнул целительную влагу, но она оказалась отвратительной горькой и тотчас же была выплюнута обратно.  В воздух полетело первое ругательство. Счетчик на руке пронзительно заверещал и показал цифру два. Захотелось выругаться еще раз, но это было нельзя делать.  Рука сама  потянулась к  другой  бутылке с прозрачной жидкостью и внутрь  потекла самая обычная вода.  Дальше нужно было быть осторожнее с желанием попить, потому что могла попасться такая дрянь, которую уже будет не выплюнуть просто так.
Зацепившись руками за верх стола, он еле-еле поднял живот до уровня столешницы, неуклюже развернулся и шлепнулся в кресло.  Дело было сделано.  Подъем на Эверест состоялся. Должна была следовать познавательная часть программы. Подышав всласть несколько минут, он дотронулся слегка правой рукой до клавиатуры и экран зажегся. В школе в сознание на такие случаи вмонтировали примитивные навыки, которыми можно работали без его участия. Как шутили учителя, что иначе, немного подумав, можно было остаться здесь навечно. 

Поднятые вверх глаза увидели над экраном, за окном, тлеющую красную полоску, а над ней розовое небо. Розовое небо ночью он видел первый раз. Наверное, были еще  признаки заката мира, кроме тлеющего неба, но этим следовало заняться в следующий раз.

Он перевел глаза с неба на рабочий стол компьютера  и увидел космический корабль Aegis. В сердце екнуло.

 
Глава 2.

Руки привычно легли на выпуклую клавиатуру . И застрочили в своем ритме. Он еще тяжело дышал, тело ощущалось, как тяжелая неподатливая масса из дерева и металла  (откуда то сознание это знало).
Большие человечки стали медленно появляться на экране. Они пытались рассказывать что-то значимое с их точки зрения.  Было ли это бесконечными фантазиями ума в иллюзорном мире ума или происходило в нем “на самом деле” он не знал. В любом случае и первое и второе было фантазией и нереальностью, отличал их только привкус мертвечины.
Глядя в горящий экран он окончательно забыл зачем проделал столько длинный путь буквой П, от кресла до стола, где по пути пару раз чуть не умер и один не отравился. Наверное сказывалась ядовитая атмосфера этого мира.
На столе зазвонил ядовито-красный телефон с кнопочками. Какой то видимо модный анахронизм. Он увидел на крохотном дисплее имя собеседника, рука сама потянулась к трубке и сказав “алле” и тело начало диалог с собеседником.
Как известно, никакой разговор не может быть начат без обсуждения тяготы погоды, времени суток и местоположения абонента. Этому его научили еще перед заданием.  Тело с охотой час проболтало по телефону, не вслушиваясь в слова и не понимая смысла происходящего. После того, как оно попрощалось с собеседником, он сам почувствовал себя легче и свободнее и поэтому предпринял вторую попытку встать на ноги. Наконец то это удалось.  Две ноги в монстроидально больших резиновых тапочках  уперлись в пол, он оттолкнулся руками от подлокотников кресла и на минуту завис над плоскостью деревянного пола, перпендикулярно горизонтали.
Перед глазами снова мелькнули серебряные звездочки, тело пошатывало и разные его части воспринимались по разному. Голова казалось отделилась от тела и жила своей жизнью, смущенно свешиваясь с плечей вниз и  смотря глазами в пол. Руки бессильно повисли, оторвавшись от кресла, а ноги не знали куда им идти.  Что же, это наверное было состояние бессилия и безверия, свойственное местным обитателям, но транслируемое в этой передаче исключительно на тело, потому что с остальным у него все было в порядке.  Унылой походкой раненого слона он снова прошелся по букве П, игнорируя носки и пыль на полу, а также открытую форточку из которой не переставая валил снег на ковер и стоявшее рядом кресло. Он точно не мог сказать куда  идет, поэтому дойдя до места падения с кровати  аккуратно сел на матрас  решил собраться с действиями. С мыслями собираться было необязательно, потому что землянином ему быть не хотелось.




 На кровати удобно сиделось. Было спокойно, а покачивания на матрасе влево и вправо успокаивали.  Правда он так и не понял, что же делать дальше.  Казалось, что с момента пробуждения прошло уже не десять минут, а  десять часов.  Возможно это была еще одна катастрофа.  Глаза закрылись сами собой.  Наступил мрак и он не успел ничего понять, как отключился.
Находясь в той же  позе он проснулся. С  трудом подняв  низко опущенную голову, он с трудом вдохнул свежий воздух. В глазах щипало, видно было плохо. Судя по мрачному свету наступило утро.  Морозным воздухом дышалось привольно.
Свинцовый утренний свет распространился по улице, но принес ровным счетом никакой радости. Было и светло и темно одновременно. Тело, не подчиненное фотосинтезу,  не воспринимало эти тона света и продолжало вести себя, как мешок, набитый палками и камнями.
Он понял, что продолжает сидеть и снова начинает засыпать. 
Нечеловеческим усилием он заставил непослушное тело подняться с мягкого матраса и довел его до ванной, шатаясь и отталкиваясь руками от стенок коридора, и стал  усердно поливать физиономию холодной водой. С десятого раза к нему вернулась способность понимать, что происходит. При том, как понимал он, после того, как люди в этом мире просыпаются на них наваливаются чертовы стулья…
Счетчик на руке пронзительно взвизгнул  и показал цифру один. Он расстроенно посмотрел на запястье. Призрачный прибор снова указал ему на  ошибку. Было доступно только еще одно ругательство.
Итак было ли дело в бесконечных фантазиях ума, который пытался объяснить все на свете или в том, что ум был намертво привязан к телу, бесконечно порождающему  эмоциональные казусы, но после промывки физиономии под холодной водой он тоже испытал нечто, вызвавшее у него приступ тошноты пополам с отчаянием.Это было похоже на пробуждение ума.
Он быстро схватился за зубную щетку, бухнул на нее побольше пасты и засунул в рот, производя ритмические движения. Этот ритуал  должен был устранить последствия похмелья от присутствия ума и принести облегчение. С удовольствием прополоскав рот, он снова схватился за полотенце и зубная паста  попала в открытые глаза. Задержав  дыхание, чтобы снова ругнуться, он продолжил промывать физиономию под струей холодной воды и глаза перестало щипать.
Тело начинало понемногу слушать его. Ноги уже не были  ватными, руки двигались, а голова постепенно поднималась вверх и не смотрела только в пол. Наверное настала пора сделать уже что-то, а именно  выйти из этой ужасной бетонной коробки от которой наверняка у прежнего хозяина стонала душа, на улицу.
В зеркале в ванной перед ним стоял незнакомый человек с взлохмаченными. Лицо заросло щетиной. Из одежды на теле была рваная майка с разноцветными полосами поперек и трусы. Было не лето и следовало одеться. В зеркале промелькнула гримаса презрения. Это было возможно, потому что как ум так и тело  жили  собственной жизнью. Он не стал обращать внимание на подколки и, уже привычно шатаясь и хватаясь руками за стены, пошел в комнату. По пути он стукнулся головой о дверцу белого шкафа и задел правой рукой торчащей в дверце ключ, отчего на руке выступила струйка красной жидкости, которую язык тотчас же жадно слизал. И снова тело очутилось на матраса, привычно покачиваясь как стрелка метронома.

Он вспомнил, что уже пропустил какую то задачу, сидя за компьютером, связанную с большими человечками, но пока это было не критично, ведь он обязательно должен будет увидеть их на улице.
На ногах оказались черные  шерстяные носки. Он надел подвернувшуюся футболку с длинными рукавами. Руки сами нашли очки на комоде и зрение окончательно вернулось. Все таки тело умело нечто большее, чем ползать на четвереньках. Про ум он старался не заикаться.
Сделав несколько вдохов и все также шатаясь, он медленно побрел в коридор одевать куртку, штаны и ботинки.  Приблизительно минут через двадцать сверхусилий одежда нормально сидела на теле, шнурки и молнии были застегнуты. Он покрылся  потом, но решил не отдыхать, потому что теперь ему было жарко, а выйти сразу же на улицу.
Сделав несколько шагов за дверь, он повернулся и закрыл ее на хлипкий английский замок. В мрачном коридоре стоял удушливый неприятный запах вареной плоти и грязи. Он постарался побыстрее дойти до лифта, сел в него и спустился на первый этаж. С усилием заставив себя ускориться, он вылетел на улицу через облезлую металлическую дверь.
Снова можно было нормально дышать. Он стоял и наслаждался свежим зимним воздухом, снегом и тем, что было еще относительно светло. Радостная зимняя нотка проскользнула в его  душе, или той, что была взята напрокат, он уже было хотел растечься мыслью по древу, но вспомнил, что это амплуа хозяина, а он к этому никакого отношения не имеет.
В плоти блуждала невыловленная мысль о том,  что он тут делает.  Он сделал усилие, но понял, что пытаться уже поздно, потому что кошмар прошедших часов перекрыл собой, как плотина реку, всю память о том, что  предстояло сделать. Это было не принципиально, ведь в этот раз он добился куда большего, чем обычно.
Посмотрев на то куда идут люди, он поплелся в том же направлении, ожидая увидеть объект магического притяжения, манящий идущую толпу.
Постепенно  слух стал восстанавливаться и его окружила какофония резких отрывистых звуков, которые издавали эти двуногие существа, а перцепторы почувствовали  грубость и примитивизм животных. Даже если они все спали, то это был сон кошмаров и галлюцинаций.
Основной темой разговоров были некие магические цифры, которые оценивали стоимость вещей и событий  в  мире. И он  понял,что это неинтересно. Что хуже  так это то , что они постоянно издавали запрещенные слова, несмотря на пол и возраст. Он с удивлением и неприязнью слушал, что говорят проходящие мимо него парочки людей и там каждый раз было одно и тоже.
Ближе к  блестящему огнями зиккурату толпа начинала успокаиваться и ускоряла свой шаг, поглощенная предвкушением невиданных  развлечений. Он же, посмотрев на сияющий огнями храм, понял что  шел не той дорогой. Из груди само собой вырвалось слышанное уже много раз только что слово. Он услышал уже привычный писк, доносящийся с запястья и быстро вдохнул всей грудью морозный воздух.
Тело замедлилось и стало падать. Он успел почувствовать удар, смягченный теплой курткой и снегом, потом услышал голоса людей, все также повторяющие свои любимые слова, но уже в контексте его падения, но это было уже абсолютно не важно.

Чувство ни с чем не сравнимого облегчения, радости духа, лишенного и  плоти и тяжести адского мирка, вот что он ощущал, покидая эту губительную обитель людей.