Глава 16 Вечное небо

Всё когда-то заканчивается, но что происходит потом?

Конечно, Тибо Мин не мог знать во всех подробностях историю знакомства Порфирия с Карни, и тогда ему на выручку приходил сыщик, внося существенные дополнения. По-видимому, прошлые события связывали их отношения стальными канатами. Они помнили в подробностях самые незначительные детали того времени. Сыщик начинал говорить после выразительного молчания короля, с почтением следуя правилам дворцового этикета.

Во время очередной паузы маэстро Ленар спросил со своего постамента, его слова, благодаря хорошей акустике тронного зала прозвучали необычно громко:

– Ваше Величество, получается, вы были в неведении?

– Само собой разумеется, знал, а как не знал? Но я был связан обещанием не вмешиваться в дела богов, что бы ни случилось. Ко мне обратился в священной башне сам обер-камергер ЦК и приказал усердней молиться, когда боги являются среди жителей Мандалая. Брадобрей исправно докладывал каждое утро обо всех странных происшествиях. Если что-то шло не так, я спрашивал совета у астрологов и строго выполнял все предписания. А как не сделать, когда такие рескрипты заряжают сверху?

– Ага, тогда понятно, почему разгулялся Порфирий Францевич. У него тоже каникулы образовались вдали от империи.

– Вы забываете про англичан, готовых под любым предлогом развязать войну. Пропали коммерсанты Ост-Индийской компании, а это великолепный повод.

– Да, действительно, у этих товарищей аппетит кровососов, сколько ни корми, только щёки дуют. А так посмотришь – обычные люди.

– Зато мозги фиолетовые от жадности.

– Метафорично, делали трепанацию?

– Уважаемый маэстро Ленар, зачем, когда треть страны отняли за просто так.

– Я что-то упустил, а как же ЦК?

– Боги?.. Разве я мог просить, когда высохло масло в кувшинах?

– А это важно? Как у вас всё… И что же дальше. Я так понял, у господина сыщика приключилась романтическая история. Дело обычное, молодое, но чем это помогло вам?

– Слушайте продолжение…

Наутро в ресторане, за столиком, рядом с фонтаном, журчащим по зелёному волнистому стеклу воздушными пузырьками, Порфирия ждал Гельфанд.

– Как прошло? – после приветствия живо поинтересовался пруссак.

– Не понимаю, вы о чём?

– Бросьте, дамочка ясно дала понять, что готова отдаться спасителю.

– Какие глупости. Вместе поужинали, не более того.

– Так-таки, и всё?

– Конечно, что вы себе напридумывали?

– Тогда все пути открыты. Полагаю, вы не будете возражать, когда я разомнусь с прелестницей.

– Позвольте, а вот здесь я с вами несогласен.

– Это как? Только что сказали, что потерпели фиаско, и тут же врастопыр. Не понимаю.

– Экий вы бестолковый, дама занята.

– Уверен, что фройляйн Карни сама разберётся. Прошляпили свой плезир, так не мешайте профессионалам. Послушайте, вам надобно второе имя придумать, например, Порки или нет, Филя. А что, очень даже!

Невинная пикировка грозила переродиться в настоящий скандал. У Порфирия начали вздрагивать ноздри от уязвлённого самолюбия, не появись предмет обсуждения. С усмешкой взглянув на разгорячённых мужчин, она предложила:

– Господа, хотите стреляться? Только, чур, из аркебуз.

– Это что за прихоть?

– Ну что вам жалко. Там такие замечательные куски мяса летят в стороны. Просто чудо. Револьвер вообще изобретение трусов. Пиф-паф, ой-ой-ой, и вот такусенькие дырочки. А здесь стрельнул, так стрельнул. Полный абзац. Не промажете, искалечите друг друга на точно. А мне будет приятно. Зрелище, – Карни мечтательно зажмурила глаза.

– Не понимаю, вы так шутите или всерьёз? Я рисковал ради вас жизнью, и такая благодарность! – воскликнул Порфирий.

– Любовник из вас пылкий, но недолговечный. А Ризя вообще ни на что не годится. Правда, Ризя?

– Отлично, вот и решился наш спор. Я говорил, что это не ваша лига, господин сыщик. Здесь требуется цинизм особого рода, а где вам его сыскать в смежной России? Вся энергия уходит на обогрев организма.

Выслушав нелесную характеристику своим любовным навыкам, о которых, как все мужчины, был отличного мнения, Порфирий решил не сдаваться, тем более что расследование о пропаже коммерсантов никто не отменял. Как он не пытался разговорить необычную женщину в давешний вечер, ничего сколь-либо интересного не узнал.

Помогая даме сесть за столик, Гельфанд заметил:

– Фройляйн, представляете, господин Порфирий страдает неприличным заболеванием.

– Вовремя вы это. Раньше не могли сообщить? Диагноз известен? – Карни схватилась за щёки, изображаю высшую степень ужаса.

– Порядочность! Он изволил обманывать. Так-то.

– Подождите, так врал или всё-таки хворь?

– Не путайте меня. Здесь сплошной бардак. Наврал, играя в рыцаря.

– Слушайте, Порфирий, так нельзя обращаться с дамой. Это просто непозволительно. Из преступной страсти лгать? – возмутилась Карни.

– Поверьте, ничего, кроме любви, к вам не испытываю. Мне кажется, господин коммерсант заговаривается. Понятия не имею, о чём это он.

– Вот-вот, смотрите, уже второй раз. И как потом с ним иметь дело, скажите на милость?

– Ризя, я сейчас уйду, если продолжите интриговать. Для вас, как я понимаю, это обычное дело: наговаривать на своих знакомых.

– Хорошо, хорошо. Заметьте, что сами напросились. Господин сыщик заявил, что остался без десерта, в то время как вы полностью разрушили его сказку.

– Это чем же? – Карни достала из сумочки веер и начала нервно взмахивать китайским изобретением.

Внимательный администратор ресторана, посчитав, что в зале слишком жарко, тут же понизил температуру при помощи специального рычага, управляющего потоком воздуха из каналов, встроенных в колонны, подпиравших причудливый узор деревянных нервюр. От нахлынувшей свежести Порфирий поёжился. Вся эта довольно хамская пикировка ему казалась лишней, главное, он не понимал, к чему ведёт этот бородатый немец, в чём нужда ставить в неловкое положение малознакомую даму?

– Я вам сейчас челюсть сломаю, – решил остановить инсинуации на свой счёт Порфирий.

– Это вы можете, ничуть не сомневаюсь. Однако, примите к сведению, что фройляйн обвинила в мужской несостоятельности именно вас. Но, – Гельфанд поднял указательный палец, призывая к вниманию, – вам абсолютно не на что обижаться, так как меня вообще сравнили с нулём. Я решил прояснить детали. Кари, поправьте, ежели я ошибаюсь?

– Браво! Ещё немного и аркебузы не понадобятся. Как вы ловко всё построили. Теперь получается, что я виновата! То есть искренность уже не в почёте. Все должны ходить под ваши марши, а других и нет в помине. Экий вы эгоист.

Странный, полный недомолвок разговор начал утомлять сыщика. В конечном счёте кто этот Гельфанд? Так, торгаш, и ничего более. И слова его трескучие, как ржавые вёдра, Человек низкого положения, а коли так, то и принимать всерьёз его эскапады не имело смысла. Собака лает, паровоз бежит. Но вот поведение Карни смущало, разве приличны даме, хоть и иноземке, такие откровения, думал Порфирий. И при чём здесь искренность, что за чушь. Таким образом, можно и самые интимные вещи превратить в ничто, в пустоту. Стоп, а вдруг для неё и взаправду нет ничего святого, вдруг она развлекается с ними, как с неразумными детьми, как с туземцами? Несмотря на абсурдность подобного предположения, именно эта идея показалась наиболее вероятной. Разве можно так рассуждать о чувствах, когда у каждого человека имеется сердце. Что за бред!

– Извините, Карни, вас это забавляет? Вы считаете это нормальным?

– Ничуть, но мне скучно, и я ничего не могу с собой поделать. – Она картинно зевнула, прикрыв рот ладошкой, покрытой индийским узором мехенди.

– Так вот откуда ваш цинизм и пренебрежение опасностью? Но что могло так перевернуть душу, сделать в ней пустыню вместо плодородной долины. Вы ведь женщина? Мне показалось, что слова Гельфанда вас ранили?

– Вот ещё, что за глупость. Полнейший вздор.

– Однако вы порозовели, и что вернее, начали отговариваться? Разве я неправ? – Порфирий опять поёжился от холодного воздуха из вентиляции.

– Милый Порфирий, вы безнадёжный романтик. Вас сюда прислали расследовать убийство британцев, так не отвлекайтесь на экзотику. Выберете себе проспект, и не гоняйтесь за чужой болью.

– Болью? Вы меня пугаете, – воскликнул Гельфанд. – Азиатский мазохизм? Ой-ой! Здесь я вам не помощник. У меня своих демонов с присвистом.

– Нравственный, нравственный, а как не боль, коль вы изводите меня своими ссорами вместо того, чтобы развлекать? Кстати, Ризя, вы обещали своё участие. И где оно? Где машина, яхта, самолёт – ну все эти ваши дикие транспорты?

– Чтобы броситься навсегда? Нет уж, увольте.

– Великий космос, как здесь жарко. Я хочу подняться в воздух, в стратосферу, – Карни начала ещё энергичней взмахивать своим веером.

– Постойте, я ничего не понял, – попробовал возобновить разговор Порфирий, увидевший в последней фразе о боли крохотную надежду что-то узнать о внутреннем устройстве незнакомки.

– Щас будет. Шар, так шар, – немедленно закричал Гельфанд, решивший, не упускать случая, чтобы завладеть вниманием Кари.

Прошли сутки, а знаменитый сыщик ни на шаг не приблизился к разгадке, мало того, он подвергся смертельной опасности в поединке с местным чемпионом, и, как выяснилось, совсем напрасно.

«Развлечения! Ничего себе ватрушки! Господи, как всё пошло и бездарно. Ничего посерьёзней не могли придумать. Какого же низкого мнения противник о моих способностях, – внутренне возмутился Порфирий, – коль пробует соблазнить женщиной! Однако, нельзя подавать вида, что я разгадал эту примитивную игру».

– И всё-таки вы взволнованы. Но чем же, все испытания уже позади? У вас появились надёжные друзья, готовые с риском для жизни исполнять самые опасные прихоти?

– В том-то и дело, что ничего не чувствую. Это до невозможности злит. Как вы не понимаете этой простой штуки, – она с таким негодованием хлопнула в ладонь веером, что сломала одну из спиц. Вскрикнула. Острая пружина рассекла запястье. Кари, отставив в сторону руку, с любопытством смотрела, как бежит с пальцев на тиковый паркет тёмно-красная струйка крови.

– Мне кто-нибудь поможет? – она недовольно подняла брови.

Удивлённые равнодушным отношением женщины к своему телу, мужчины кинулись освобождать от серебряных колец салфетки, чтобы перевязать рану.

– Нужен доктор, – закричал Гельфанд. К столику подбежал администратор.

– У нас отличный медпункт, можете ни о чём не беспокоиться, идёмте.

– Какой медпункт! Здесь требуется настоящий специалист. В немецком посольстве господин Шульц наложит швы, если потребуется. Вы посмотрите сколько крови!

Со стороны было видно, что суета мужчин занимала Карни, она с болезненным любопытством рассматривала взволнованные лица, слушала громкие голоса. Сдвинув трагически брови, представила себе гибель вселенной в огне аннигиляции. Получилось неплохо. На мгновение произвело впечатление, и тогда женщина издала низкий грудной стон, от которого заботливые кавалеры мгновенно побледнели, не зная на что решиться.

Опытный администратор поднёс к носу какую-то пахучую дрянь, отчего взрывающиеся в космической пустоте звёзды померкли и пришлось чихнуть.

– Что за гадость? – Карни оттолкнула здоровой рукой перламутровую коробочку с чёрным порошком. – Это надо же быть таким идиотом!

– Не извольте беспокоиться. Всего лишь нюхательный табак. Весьма бодрит при нервах.

– Всё испортили! Вы не знаете, как надобно обращаться с дамами. Придумали табак совать под нос! Вот держите, – она встала и сунула администратору окровавленную салфетку.

Мужчины нахмурились, готовые немедленно разорвать на тысячи маленьких кусочков неуклюжего эскулапа.

Опытный управляющий, отлично знающий особенности своих постояльцев, изобразив на лице улыбку, начал извиняться, ему хотелось, как можно скорее уладить скандал. Он выхватил из нагрудного кармана батистовый стерильно-белый платок, чтобы унять кровь, но был отвергнут пострадавшей. Она повернулась к Гельфанду:

– Так мы идём? – На что тот растерянно развёл руками, не понимая, что ещё можно ждать от эксцентричной фройляйн. Серьёзное ранение требовало немедленной помощи. Обычной перевязкой тут не отделаешься, он собственными глазами видел, как острейшая пружина разорвала нежную кожу. Посчитав, что дама находится в аффекте, тут же успокоил:

– Конечно, какой вопрос. Сей минут и отправимся. Только позвольте всё же осмотреть рану врачу.

– Пустое.

Кари обратилась к администратору:

 – Дайте сюда ваш мерзкий платок. – Вырвав в раздражении из нагрудного кармана, начала оттирать сгустки крови под плоской струёй воды из фонтана.

– Ну вот, видите, – она показала чистую, без единой царапины руку. – У меня великолепная регенерация. Но вы, милейший, дурак. Такую сцену испортили. Это просто возмутительно, обязательно напишу жалобу, и вас уволят.

– Ризя, вы отстаёте от событий, идёмте уже летать. Вы обещали, – не дожидаясь кавалеров, пошла к выходу, цокая смертельно изящными каблуками-стилетами.

Несмотря на многоопытность в подобных делах, за службу в полиции Порфирий успел повидать всякого рода казусы, но здесь его мозг отказывался верить в происходившее.

«Какая там, к чертям собачьим, регенерация! Регенерация бывает у ящериц, да и то если хвост отрубить. Но не руку же! Господи, о чём я таком думаю. Права Генриетта, десять тысяч раз права! Дамочка с большим саквояжем. Китайская шкатулка, ядрить накось! Это надо же, какая штукенция: и в постель, пожалуйста, и негоден, как ржавый гвоздь в сарае. А кто годен, когда такая регенерация? Здесь у всякого афронт случится, если перед тобой саламандра в человеческом теле. Всё-то ей не так. А что так, уважаемая Карни?»

Обогнав Гельфанда, бредущего с озабоченным видом в кильватере энергичной женщины, спросил:

– Сражён, не скрою, удивили. Это была демонстрация или нечаянный случай?

– Ах, это вы. Обиделись?

– Теперь нет. Сломанный веер всё исправил. Сочувствую.

– Всё-таки вы злой. Так нельзя. Я вам отдалась со всем старанием, а вы пикадором заделались. Соблюдайте приличия.

– Только этим и озадачен, но последний номер сбил настройку. Теперь я не знаю, на что ровняться. Или любовь навсегда, и тогда смерть в качалке, или опять смерть, но уже в огне вашего безрассудства. Я озадачен.

– Опять комплимент? Угодили, но мы вас не возьмём с собой. Я обещала Ризе. Кстати, где он? – Она оглянулась:

– Ага, верный друг, могу вас порадовать, господин сыщик отправляется по служебной надобности.

– Ведь так? – Карни многообещающе улыбнулась Порфирию.

– И куда же, если не секрет? – поинтересовался Гельфанд.

– Вернусь в казино. Надобно забрать вещи.

– Можете не беспокоиться. Шофёр уже всё доставил в отель.

– Благодарю, однако, я не рассчитался с мадам Генриеттой. Надеюсь, вечером услышать рассказ о воздушных приключениях.



В небе парили монгольфьеры, стреляющие время от времени яркими струями пламени внутрь белых шаров с изображением герба Бирмы. Зелёный павлин начинал таращить огромные жёлтые глаза, словно жестокие аэронавты подносили огонь прямо под хвост внезапно ожившей птице. Сновали лёгкие одномоторные бипланы под управлением отчаянных спортсменов в блестящих на солнце национальных шапках из золочёной парчи.

Ужасающая бедность, кажущаяся вполне уместной для далёкой азиатской страны, жила рядом с невероятной роскошью. Материальное благополучие разделило население столицы на два совершенно различных вида людей, нигде друг с другом не пересекающимися, однако живущими в одном городе. Впрочем, взаимодействие было, но особого рода: одни не замечали других, считая их существование ненужной аномалией, а другие, в свою очередь, тяжело работали на богатых тунеядцев, лелея призрачную надежду накопить горстку монет для безбедной старости. Что случалось крайне редко, да и то где-то там, в других городах.

Посчитав низким делом поездку на смуглом, худосочном рикше, Порфирий нанял механическую повозку, но быстро об этом пожалел. Железный человек, бегущий впереди с бесстрастным лицом, выбрасывал невероятное количество дыма, распугивая священных коров, которые, увидев продукт европейской цивилизации, стремительно исчезали в грязных переулках, оставляя за собой предательские цепочки зелёных клякс. Более умные обезьяны, давно изучившие безобидный механизм, наоборот, выражали своё недовольство громким визгом и фруктами, летевшими вслед за фыркающим чёрными струями искусственным человеком. Но стоило Порфирию достать револьвер, как шумная погоня мгновенно стихла, указывая со всей очевидностью, что и с этим изобретением белых людей животные также успели познакомиться.

Чуждая русскому человеку атмосфера вызвала ностальгию по прохладе Санкт-Петербурга. Единственный соотечественник оказался подлым предателем. А как иначе можно думать о мадам Генриетте, коль подкинула такую штуку. Неужели не знала о коварном заговоре. В это трудно поверить. Предположим, что по глупости, тогда как объяснить холодный тон. Неужто не могла предупредить! Однако ж нет, самоустранилась.

«Помощница, ядрить медную полушку до осинового блеска! – чертыхнулся про себя Порфирий. ¬– Осинового? Совсем заговариваться стал».

Нажав на рычажок с немецкой надписью Mandalay Hotel, сыщик с облегчением отправил назад механического рикшу. В задумчивости, постукивая фамильным перстнем с чёрным алмазом по блестящим перилам витой лестницы из литого чугуна, поднялся в кабинет хозяйки заведения. Разговор предстоял деликатный. Как ни верти, а обвинение в предательстве – дело серьёзное. Надобно удостовериться, прежде чем сообщать в империю о провале резидента.

– Мадам, моё почтение?

– Ну вот и вы, голубчик. Что ж так жестоко обошлись с господином Тоо Тоо? В больнице лежит, рёбра сломаны? – немедленно упрекнула Генриетта, расположившаяся с книжкой Антона Чехова на обитом полосатым шёлком диване.

От возмущения у Порфирия перехватило дыхание, но он не подал вида, лишь хмыкнул в усы и спросил:

– Это что за полёты павлинов? Я полагал, что они только хвост умеют пушить, а здесь совсем другая гимнастика. Кулаками машут.

–  Напрасно вы так о бойцах. Могли и пострадать.

– Вот и я в думках, кому это нужно? Казалось, должны беречь, как зеницу ока, российского сыщика, а здесь начальник полиции хлопочет. Странные порядки. Девица играет на тотализаторе, а потом как не в чём ни бывало скачет в монгольфьеры.

– Вот-вот, о чужеземке этой, о Кари. И что узнали? Опустим интимные подробности.

–  Уже донесли? Как у вас здесь всё, с женским шармом, можно сказать.

– Издержки профессии. И всё же?

– Боюсь, что и с подробностями негусто.

– Вот видите, чрезвычайно интересный объект. Сплошная тайна, а, казалось, обладая опытом, я должна вскрыть этот ларчик.

– И бросили на капониры меня. Но зачем? Убей, не пойму. Какое отношение её личность имеет к пропавшим, кроме того, что она не местная?

– Начнём с того, что бандиты дамочкой пренебрегли. А была надежда, что здесь и обнаружится её настоящая сущность. Но это полбеды, вкусы бывают разные, в Индокитае и вообще особенные.

– Да в чём дело, вы скажите наконец. Куда воткнуть эту психологию, когда непонятно, зачем надобно расследовать подобную чушь! Ну, в чём нужда, право! Неужто британцы своих убили, чтобы сделать себе знамя. Да ежели и так, так что с моего расследования? Пшик, я, конечно, я найду, но кто возьмёт в уши настоящие факты, когда надобно другое, вот совсем другое!

– И что же?

– Повод! Они уже раструбили во всех газетах о кровавом диктаторе. Судьбы коммерсантов никого не волнуют. Тьфу ты, прости господи.

На широкий балкон, видный из арки в стене, прилетел павлин и начал расхаживать по балюстраде, время от времени выкрикивая резкие ноты, из которых следовало, что ему здесь не нравится, но он, так и быть, соблаговолит украсить своей персоной беседу двух иностранцев, спрятавшихся от лучей солнца в прохладной глубине кабинета.

– Тише, господин сыщик, везде уши. Чего не услышат, так придумают, и, можете не сомневаться, в нужную сторону.

– Я уже догадался. Обязательно с восточным колоритом. И что думаете насчёт всего этого крюшона?

– Империя ищет союзников в Индокитае. А здесь образовался прекрасный повод, чтобы начать долгою и плодотворную дружбу с местной властью. Вот что, поверьте мне, как человеку, видавшей мужчин в разных кабинетах, здесь замешана женщина, и ещё как замешана. Узнаем, откуда иноземка, и все нити окажутся в руках.

– Не вижу пользы. Уверен, что торгашей давно убили, другой расклад британцев не устроит. Предъявим Мату Хари номер два? А они в ответ отведут войска. Глупость несусветная.

С улицы раздался скандальный крик павлина, возмущённого безразличием к своей красоте. Птица растопырила яркий хвост, утыканный множеством жёлто-синих глаз.

– Вот, видите, местные куры со мной согласны, – улыбнулся сыщик.

– Слово России уже ничего не значит? Здесь не нам решать!

Настойчивость мадам Генриетты слегка озадачила, сбрасывать со счетов патриотизм, конечно, не стоило, но уж очень явно сыщика сватали в постель к иноземке. Ещё в Санкт-Петербурге он понял, что империи нужна обычная разведка. Делая осторожный шаг в сторону Бирмы, правительство не ждало результатов от его экспедиции и, скорее всего, преследовало совсем особенные интересы, срытые от исполнителя, чтобы не дай бог, он чего не испортил ненужной инициативой.

– Вы серьёзно? Будем воевать с Британией? Они только этого и ждут. Но, при чём здесь моё задание? Неужели никто не проболтался о массовом похищении?

– Молчат, словно подводные скалы, наверняка дворцовые интриги. Секира у палача работает исправно, так что вам, как человеку со стороны, все карты в руки.

– А что этот Гельфанд, что за птица?

– Редкий проходимец, торговец оружием со стажем. Падок на женщин, азартен, еврей.

– Допустим, я это уже знал из досье, но что Германия забыла в Бирме.

– Как обычно, ресурсы: вольфрам, свинец, серебро, нефть и т. д. по списку.

– Ого, здесь конфликт интересов. А если это немцы поджарили хвост Ост-Индийской компании? Вот это крюшон, только зачем? Введут англичане войска и прощай свободная торговля. Ага, а здесь партизаны Бирмы и Гельфанд с оружием. Занятно. Так вот откуда у местной знати появились дорогие игрушки. Я думал, Британия поставляет, а здесь пикельхельм Кайзера торчит, словно пожарная каланча.

Посмотрев на павлина, склонившего голову набок, отчего казалось, что он внимательно слушает непонятную речь русских, Порфирий тихим голосом заметил:

– Вот что, мадам Генриетта, если и дальше будете меня подставлять под удары, то сдам англичанам как здравствуй песня. И пикнуть не успеете, как накачают ядом или чем покрепче. Их методы, я думаю, вам знакомы.

– Угрожаете, не успели приехать, а уже все поняли. Господин Тоо Тоо мой постоянный клиент, неужели вы думаете, что я не знала о поединке? Мгновенно позвонил, как только вы заявились.  Наделал бы синяков и всё, а вы сразу рёбра ломать. Обидно слышать такое от земляка. Я женщина порядочная. Лучше берегитесь Гельфанда, вот где засада с душком.

– Давайте порадую, таинственная дамочка присвоила ему позывной Ризя, от породы собак ризеншнауцер. Как вам топография?

– Действительно, похож, такой же лохматый и неутомимый, – поджав губы, нехотя согласилась Генриетта.

– Простите молодость. Не подумав, замахнулся, но теперь без обид, я полагаю? – желая загладить свою подозрительность, предложил сыщик.

– Спишу на неопытность, но впредь, чтобы без подобных штук, – держа крепость, бросила мадам, берясь за томик Чехова.

– Учту, исправлюсь. Я привёз вам гостинец, валдайские бублики и варенье, – развил успех молодой человек.

– Малиновое? – со скепсисом поинтересовался резидент российской разведки.

– Обижаете, настоящее земляничное. Лично выбирал. Меня предупредили о вашей слабости.

– Тогда точно прощены.

Когда в кабинет, устроенный на азиатский манер, внесли самовар, и запахло кипарисовым дымком, павлин с неудовольствием издал что-то навроде клик-клик, и покинул балкон, величественно взмахнув разноцветными крыльями. Вслед ему, с блестящего постамента нежно запел фарфоровый чайник, расписанный под хохлому, золотистыми петухами и курочками.

< Глава 15 http://proza.ru/2021/12/23/1727

> Глава 17 http://proza.ru/2022/01/19/556