Воспоминания пустыми не бывают - 4

     Эх, были времена, при Л.Брежневе мы жили. Скромно жили, но квартиры бесплатно нам давали. Пусть в коммуналке, на три хозяина, но это уже твои стены и крыша над головой.
     Моя семья жила по улице Чапаева в 13-ти метровой квартире, а вот женщине из нашей бригады выделили ещё меньшую комнатку. Ей уже было тогда лет за тридцать, много лет в общежитии прожила. Что-то у неё с замужеством не получилось, но она поплакала-поплакала и решила, что будет рожать ребёнка, так сказать – для себя. Всё имущество, которое она нажила, пока жила в общежитии, это маленький холодильник. Мебель ей привезли знакомые. Кто старый диван, кто двухстворчатый шкаф, а ещё овальный раздвижной стол и детскую кроватку. Табуретку она под стол задвигала. А ещё те хозяева, которые съехали с этой комнаты в более просторную, не пожелали брать с собой кошку. Сделали вид, вроде как «забыли» кошку. А зря. Кошка красивая, пушистая, светло-рыжая, ласковая и в еде не разборчивая. При мне съела свежий пол огурца, держа его, как белочка, передними лапками. Прямо таки – ребёнок в шерсти.
     Мы, члены бригады, после рождения у неё сыночка, по очереди ходили к ней проведывать роженицу. Несли, у кого что было. Мой младший сын подрос, так я всю детскую одежонку её малышу принесла.  Так сказать, до трёх лет, по крайней мере,  можно было ему дома в ней ходить. Чему мамаша очень обрадовалась.
     Ребёнок спал, а мы полушёпотом переговаривались, да ещё поглядывали на кошку, которая подкрадывалась к овальному настольному зеркалу, которое лицом вверх лежало на диване. Хозяйка по привычке подкрашивала ресницы, конечно же, сидя на диване. Мы, я со своим младшим сыном пришли, и она в спешке забыла о нём. Так, вот, эта кошка ползком, подползала к зеркалу, заглядывала в него, делала сердитые глаза, хлопала лапкой по стеклу и тут же сама спрыгивала на пол. Посидев минуты две под столом, решив проверить: ушла та чужая кошка с диванного зеркала или всё ещё там сидит… Она, конечно добрая, ласковая, но соперниц в доме не потерпит. Тихонько опять запрыгивала на диван, и всё повторялось снова и снова. Я, зажимая рот, бежала, прихватив своего сына на кухню, чтоб прохохотаться и младенца не разбудить.  Наконец хозяйка пожалела свою любимицу и повернула зеркало лицом вниз. Кошка обнюхала зеркало и успокоилась.
     Я уже собиралась уходить и обувала своего сына, как бабушка, соседка по квартире, принесла Н. из почтового ящика письмо. Н. отрезала ножницами край конверта и стала читать. Заплакала и швырнула его на пол. Точный текст письма я, за давностью лет уже не помню, это было очень важное письмо. Отец ребёнка обвинял Н. в том, что это она сама решила рожать и признавать ребёнка он не собирается. Н. хотела порвать то письмо, но я, хоть и намного моложе её была по годам, но у меня уже было двое детей и муж – тот ещё фрукт. Короче, я кинула то письмо себе в сумку. Её, как могла, успокоила и домой мы с сыном пошли. Жизнь покатилась своим чередом.
     У Н. уже сынок ходить начал. К бабушке-соседке зашёл племянник, человек военный, в наш город в командировку приехал. А потом, через пару месяцев, пришла ко мне бабушка-соседка, я уже на улице Восточной жила, сказала, что её племянник хочет жениться на Н. и ребёнка на себя переписать. Но тут, неожиданно объявился отец ребёнка и скандалит. Мол, я не допущу, чтобы «чужой дядя» записал ребёнка на свою фамилию. Бабушка попросила меня найти то его письмо. Я даже испугалась потому, что после переезда нашей семьи на новую квартиру, письмо могло затеряться. Долго я искала то письмо, и… нашла-таки тот важный теперь документ. Н. расписалась с племянником бабушки, и они уехали по месту его службы. Я работала в бригаде и проводить их не смогла. Бабушка потом мне передала сувенирную деревянную искусно выточенную вазу. А письма от них я так и не дождалась. Потом узнала, что у них родился второй ребёнок, кажется девочка. Понятно, Н. было уже не до меня. Кстати, кошку они с собой увезли…

                ***

     Бывает так, что дорога серпантином вверх поднимается, то туда, то сюда поворачивает. А снизу посмотришь – словно ступеньки вверх по крутому склону. И как я однажды услышала от одного водителя видавшего виды: «От такого подъёма дефицит радости». Где уж мне, диванному путешественнику, в его рассуждения хотя бы слово вставить. Молчу, а про себя думаю: неужели на всём пути нельзя ничего красивого заметить?» Подумала и самой стыдно стало. Да у этого водилы такое напряжение, чтоб случаем машину не занесло и вниз не сорваться, что на нём рубаху, хоть выжимай. А ты о какой-то там красоте по-мышиному пищишь…
     Многое со временем забывается, но когда сама себе укор ставишь, такое не забудется. А жизнь, как та старая учительница, в конце учебного года пройденный материал заставляет повторять.
     И, так, еду я в уютном тёплом салоне легковой машины, всё вверх и вверх. В окно смотрю, заснеженными деревьями и кустами любуюсь. Внизу по серпантинной дороге машины медленно ползут, только вроде бы как в обратную сторону ступенькой ниже. Вспомнила о словах старого водителя и через плечо в обзорное зеркало посмотрела. Наш водитель – немного за тридцать, губы сжаты, напряжения струной во всём теле… Горячей волной стыд прокатился. Глаза опустила. И все, кто был в салоне, напряжённо молчали. Поняла я тогда, что я не там красоту искала. Красота в напряжённой спине водителя, в его сжатых губах, в побелевших пальцах на баранке машины…
     Приехали. Водитель вышел, закурил. А я еле вышла, что-то ноги не слушались. Тоже  стала,  в себя прихожу. Зачем-то в сумочку полезла. Рукой на конфеты сосучки наткнулась. Набрала в горсть и водителю понесла. А он, совсем уже другой человек, стоит, улыбается. Удивился. А я ему: «Бери – бери! Заслужил…» Он внимательно на меня посмотрел, и как-то очень серьёзно сказал: «Спасибо, мать!» Не громко было сказано, но твёрдо. И слово «мать» прозвучало так, что только мать может разделить напряжение сына, своего или чужого, в самую ответственную минуту.

                ***
     Заснеженные и без того узкие улочки села. Тут не то, что двум подводам разминуться, тут и пеший не знает, куда бы ему приткнуться, чтобы дать дорогу проезжему. Бывало и такое, что безбашенный ездовой так разгонит лошадей, что люди в чужие калитки заходят и потом вслед ему выкрикивают колкие упрёки гогочущему дуралею, а ему всё ни по чём. А если воду на коромысле несёшь, а навстречу пара лошадей… В селе в основном женщины воду носили, то бывало, карабкается бедная на придорожный снежный гребень. Поскользнётся или ведром обо что-то заденет, сама упадёт и вода на дорогу выльется, то мимо проезжающему вознице иной раз коромыслом и по хребту достанется. И ещё несколько дней, где бы он ни появился, женщины ему выволочку устраивают. Скажете: дороги виноваты. Всё наше село по косогоринам растянулось. С деда-прадеда по этим дорогам люди ходят, а коромысло не по каждой спине гуляет. Но, как говорится, день на день не приходится, по-разному ситуации складываются. У меня на сей счёт своё воспоминание в памяти хранится.
     Где-то после обеда, шла я из школы домой. Все мои одноклассники по своим улочкам разбежались. А моя дорога длиннее всех. Иду, усталая, думаю о том, что там бабушка на обед сварила, да вперёд поглядываю. Хоть опыт жизни невелик, а всё же знала: идёшь по проезжей дороге – не зевай. Так, вот, иду я, вижу, навстречу мне одноколка едет. Возница сзади пешком идёт, не вперёд, а себе под ноги смотрит. Делать нечего, я и полезла в сугроб, чтобы там переждать необычную для нашего села одноколку. Вот и лошадь мимо прошла, а возок длинный такой, а на нём гроб деревянный, ещё тканью не обтянутый. С возницей поздоровалась, а незнакомый дядька не ответил и даже головы не повернул. Я, хоть и малая была, но уже понимала, что не ответить на моё «Добрый день», это нанесённая обида не только мне, а всей нашей семье и даже нашему роду. Поэтому, когда я пришла домой, всё, как есть, рассказала своим домашним. Они же ничего мне не ответили, а только поторопили меня, чтобы я мыла руки и садилась за стол. Я и пошла делать то, что велено, а взрослые свой разговор завели. И из всего сказанного поняла, что пришедший из армии парень внезапно умер. А гроб вёз с  соседнего села его дядя. Они были с его отцом – два брата, умелые плотники. Тот, из соседнего села, старше был и, по слухам, сильно верующим был. Поэтому он себе загодя гроб сколотил. А тут беда такая… Он снял с чердака домовину, в которой самогонку для разных нужд хранил от чужих любопытных глаз, погрузил на возок и горилку туда же, обложив четверяки соломой, осторожно поставил. Сверху виком (крышкой) накрыл. Шёл он за гробом и от горя лютого дороги перед собой не видел.
     От чего этот парень умер, этого я не знаю, поговаривали люди на селе, будто бы болезнь свою он со службы принёс. Одно помню, что дотошные знающие люди, приглушив голос судачили о том, что гроб для покойника великоват, а значит он за собой следом кого-то утянет. Так и вышло. В аккурат на его сороковины в село привезли закрытый цинковый гроб с сопровождением и строгим приказом: «Не открывать!» Такие два видных парня раньше срока в землю легли. Всё село плакало, даже ветки хвойных деревьев откуда-то привезли. А это в далёкое время хвойное дерево – большая редкость.
     Давно это было, уже мало людей осталось, кто помнит это печальное событие. Может кто и знал истинную причину смерти парней, но люди, многое пережившие в те суровые годы, научились молчать. А на меня дома шикнули, после моей попытки расспросить: что и почему. «Землёй укрыты многие тайны», а раз так, то видимо так оно и надо, исстари так говорили.

                ***

     Что может быть прекраснее мягкого, пушистого снега под ногами и резвящихся белочек на снегу. Пушистые ушки, хвостики, белая грудка, по-человечески сидят, по-человечески кушают, передними лапками держат еду. Такие милые, доверчивые, маленькие, рыжеватые, теплокровные цветы природы. Не высокий подиум нужен для этих красавиц, а просто – лесной белый снег. И не ресторанная еда и высокие каблуки, а шишка сосновая и излюбленное местечко высоко на дереве. А ещё им нужна тишина, природная, первозданная, которая пахнет хвоей, ветром, птичьим пересвистом и медленно падающими снежинками. Это много и совсем мало, просто человеческое присутствие должно быть скромным, уважающим всё живое…
     Первый раз землю снежок припорошил. В природе происходит смена декораций: на смену золоту приходит серебро! Чудно, необычно, празднично. Немножко грустно и вместе с тем какая-то ещё не ясная надежда на то, что под снегом останется всё старое, а впереди – новое, светлое…

                ***

     Утро всегда прекрасное, что летом, что зимой. Самое раннее утро мне летом редко удаётся посмотреть. Уже отвыкла так рано с кровати вставать. А вот зимнее утро – в самый раз. Были случаи, что утро в пути встречала. Однажды радостные лучи солнца я встретила, когда ехали берегом реки. Солнце светило прямо в глаза. Водитель прикрылся шторкой, а я всё щурилась и восторженно оглядывалась. Наверное, это моё беспокойное поведение удивило мужика и он остановил машину. Сам стал всматриваться, пытаться понять, чему я так восторгаюсь. Смотрю, затих, достал свой навороченный телефон и вышел из машины.
     Я уже и вспомнить не могу, сколько времени с того дня прошло. И, вот, как-то встретились, он с моим сыном, разговорились. Он вспомнил, как мы любовались зимним рассветом.
     - А, знаешь, я эту фотографию берегу… Передавай своей матушке привет… Понимаешь, я как будто прозрел. Раньше я на это внимания не обращал. Мне казалось, что есть дела и поважнее. А там, у речки, понял… какое счастье, что мы живём на такой красивой планете. Да-да! Это ж понять надо! Нам счастье подарили, а мы его не замечаем…
     Потом сын мне рассказал об этом разговоре и удивлялся уже тому, что этот его знакомый, (они вместе учились), вечно задёрганный, с многодневной щетиной на подбородке, говорил такие непохожие на него слова. Через сына прислал мне когда-то сделанную фотографию. Вот она.
     Между нами и заснеженным лесом – река. Вода в реке тихая, зеркальная, деревья в ней отражаются тёмными силуэтами. А с правой стороны всё светлее и светлее, переходит в буро-розовый цвет. Там солнышко взошло. Берега дремлют под нетронутым  пуховым одеялом, а прибрежные камни, вроде хозяйских взбитых подушек, округлые, манящие покоем.
      Тот мужик прав. Действительно «красивая планета Земля». И если, по его словам, когда он садится утром за руль, смотрит эту фотографию, «для настроения», то не согласиться с ним никак нельзя. Какую радость Солнышко Земле несёт, и нам на этой Земле. Прими его в своё сердце Человек и… живи!