Часть II. Глава 6. Йосиф Израилевич Плоткин

Йосиф Израилевич Плоткин на самом деле был лучшим портным нашего славного городка. Ему было много лет, он повидал в жизни всякое, но был неисправимым оптимистом и неиссякаемым источником афоризмов. Его портняжная философия заключалась в следующем: «Если клиент ушёл от портного в плохом настроении, то виноват портной. Если у портного испортилось настроение после ухода клиента, то следующий клиент платит вдвойне…» Поэтому все, кто приходили к Плоткину, старались улыбаться, чтобы не оказаться «следующим» клиентом…

К Йосифу Израилевичу когда-то ходили самые большие модницы города, причём в прямом и переносном смысле слова «большие». Он умел ладить со всеми, включая детей. Он умел подстраиваться под всех. У него был гуттаперчевый характер и глаза разного цвета: один карий, другой голубой. Это не мешало Йосифу Израилевичу наслаждаться жизнью и смотреть на этот перекошенный мир по-разному. Он видел его то в коричневом цвете, то в голубом.

Йосиф Израилевич говорил: «Если вы идёте по жизни и смотрите себе под ноги, вы можете увидеть много дерьма. Вы вступаете в него, иногда обходите стороной. Но если вы смотрите в небо, вы обязательно вступите в дерьмо. Но я открою вам тайну: вас это ни капельки не расстроит! Потому что оно никогда не затмит лучи солнца, которые согревают вашу душу…»

Ко всему прочему, портной Плоткин был прекрасным знатоком женской сути. Ему нравились все женщины в мире, но с некоторых пор обшивал он исключительно мужчин, поскольку жена Плоткина, зная о том, каким ходоком слыл её муж, неустанно за ним следила. Йосиф Израилевич говорил своей ревнивой жене:
«Любочка! Я – портной! Я имею дело с женщинами по роду своей профессии. Да, я изменяю тебе с каждой своей клиенткой, но измена глазами – это не измена вообще. Мало того, это единственный приятный способ хранить тебе верность…»
И Люба слепо верила, пока самолично не застукала мужа с любовницей в примерочной кабине.
«Продлец!» – сказала Любочка мужу.
«Прости!» – сказал Плоткин Любочке.

С тех самых пор, пролежав некоторое время в больнице и вылечив перелом руки, Йосиф Плоткин шил только мужские костюмы. Он больше никогда не путал профессиональные дела с личными, а для адюльтера находил другие места. Детей у пары не было, они жили долго и счастливо, пока не умерла Любочка. Плоткин как-то сразу постарел, его зрение стало не таким острым, и он почти перестал замечать женскую красоту. Разве что изредка вздыхал, глядя на красивых женщин.
Пересидев в отделении милиции взрыв эмоций и накал страстей по поводу не получившейся на рынке покупки селёдки, Сара отправила Лею в «Кабачок» готовиться к Новому году, сама же взяла под руку будущего зятя и повела его к Йосифовичу Израилевичу. Портной Плоткин, открыв дверь и увидев милиционера, опешил.
– В чём, собственно дело? – спросил он товарища Ганько и только тогда заметил жену своего покойного друга, Яши Ленивкера.
– Боже мой, Сарочка, дорогая, ты ли это, или у меня галлюцинации?
– Я, дорогой Йосиф Израилевич, – ответила запыхавшаяся Сара, потому что бежать за будущим зятем было сложно. – Фу, дайте отдышаться… Мы по делу, Йосиф Израилевич.
– Я так и понял, Сарочка, – сказал портной и посмотрел на милиционера. – Что-то серьёзное? Проходите, что же вы встали? Так что случилось? Я вас слушаю! Хотите чаю или кофе?
– Нет, спасибо! Мы ненадолго. Сегодня приезжает Дора Коган и у нас ещё куча дел: нужно сделать какой-никакой стол. Вы же знаете этих двух халамидников – они без меня ничего хорошего не сделают.
– Как поживаете, Сарочка? Как вам без Яшеньки? Трудно?
– Трудно… Очень трудно. Но я вам так скажу: он как будто бы со мной. Я чувствую его присутствие всё время.
– О да! Я Вас так понимаю… Любочка тоже приходит иногда… И когда я вижу её во сне, я плачу… Я был не справедлив к ней! Она была святой женщиной! Но почему вы пришли с этим молодым человеком? Вы что-то натворили?
– Дело в том, что этот молодой человек – жених нашей Леи!
– Да вы что? – всплеснул руками Плоткин. – Вы таки наконец нашли ей мужа! Кто бы мог подумать?
– Йосиф Израилевич, что вы такое говорите? Почему это я «наконец» нашла ей мужа? Она сама нашла себе мужа. Товарищ Ганько – прекрасный молодой человек и чудесная партия для моей девочки! – осторожно возмутилась Лея.
– Узнаю аидише маму: всё, что есть у неё и у её детей – самое лучшее! И это правильно! Скажите-но, он аид? – спросил Плоткин.
Эти двое разговаривали так, как будто Ганько не было в комнате.
– В будущем, я надеюсь, да, Йосиф Израилевич.
– Что значат ваши слова, Сарочка? Как это может быть в будущем, если в настоящем и прошлом он таки нет?
– Я вам скажу, что товарищ Ганько – круглый сирота. Это значит, что у него в прошлом чистый лист бумаги. Непаханное поле. Пустая квартира. Незаселённая жилплощадь и…
– Я понял. И что?
– Возможно, у него в родне кто-то был евреем.
– Почему вы так решили?
– Его патологически тянет к евреям. Вы не поверите, но как только он увидел нашу Лею, так сразу в неё влюбился! Юра, подтвердите!
– Ну, да, – сказал Ганько, разглядывая комнату, в которой их принимал портной.
–  Я таки вам не вру, Йосиф Израилевич.
– Молодой человек, скажите, может быть у вас в роду, всё же были евреи? Ваши оттопыренные уши и ярко выраженный интеллект в глазах говорят, что да!
– Не знаю, Израиль… Мосифович.  Я пока не еврей… Я пока только учусь… – сказал Ганько, разглядывая книжный шкаф.
– Понимаю… Ну ничего, ничего. В своём роду Вы будете первым, а это очень почётно! Авраам был первым и что?
– И что? – спросил ничего не понимающий Ганько, разглядывая старые, раритетные часы на стене.
– А то, что ему было ровно сто лет, когда у него родился сын! Я хочу сказать, что первые – всегда очень крепкие мужчины! Смотрите, когда у суки рождаются щенки, самый крепкий какой?
– Первый.
– Вот! И я о том же. Или возьмите Моисея: он шёл по пустыне сорок лет! Шёл первым, а за ним шли все остальные евреи! Результат знаете?
– Нет…
– Никто не дошёл кроме него! Потому что он шёл первым!
– А кто этот Моисей? – спросил Ганько, разглядывая большую китайскую вазу, усыпанную разноцветными стекляшками, стоящую на полу в углу комнаты.
– Это  великий человек в истории нашего народа… Он спас евреев из рабства. К сожалению, когда евреи таки добрались до завещанной им Земли, оказалось, что их там вообще никто не ждал!  Такая беда!
Понимая, что милого Плоткина будет трудно остановить, Сара Абрамовна прервала печальный рассказ:
– Мы пришли к вам за советом, Йосиф Израилевич. И за помощью. Дети женятся через две недели, а у Юры нет приличного костюма. В магазинах нет вообще ничего, вы знаете, и если вы нам не пошьёте, мальчик пойдёт в ЗАГС в милицейской форме…
– Помилуйте, когда же я успею! Приличный костюм за две недели не сшить! – ужаснулся Плоткин.
– А неприличный? – с надеждой спросил Юра Ганько, ощупывая вазу руками.
– Это не ко мне. Я за свою работу держу ответ перед Всевышним. Никто и ни когда не мог сказать, что Йосиф Плоткин делает дрэк.
– Я согласен на дрэк, – сказал Ганько и повернул вазу, чтобы рассмотреть получше. Ваза на самом деле была очень красивой – медная, резная, покрытая разноцветной эмалью с огромным драконом, украшенным разноцветными стразами. –  Скажите, а откуда у вас эта ваза Моисей Йосифович?
– О, молодой человек, это подарок. Я много лет одеваю одного очень богатого человека, и в знак благодарности он привёз мне из самого Китая эту вазу.  Скажите, вы были в Китае? – неожиданно спросил Плоткин.
– Я? – переспросил Ганько, которому показалось, что он ослышался.
– Вы! – сказал Плоткин.
– Я нет. А вы? – спросил Ганько.
– Я тоже не был. Но я немного интересовался культурой китайцев. У Китая есть своё культурное наследие, чтобы вы знали. Свои традиции. И эти вазы только сейчас стали появляться у нас.
– А она дорогая? – спросил Ганько, пытаясь рассмотреть кристаллы.
– Не думаю, товарищ Ганько.
– Но тут есть камешки: глаза – зелёные, ошейник у дракона – разноцветные, когти – белые…
– О, я вас прошу: это стёкла, обыкновенные, разноцветные, стёкла.  Давайте вернёмся к костюму. За месяц я обещаю вам сделать такой костюм, что в нём не стыдно будет пойти на приём к английской королеве!
– Йосиф Израилевич! Голубчик! Ну какой месяц, когда свадьба через две недели! Мальчику не в чем идти в ЗАГС.
– Подождите, Сара Абрамовна – решительно сказал товарищ Ганько таким голосом, что Сара подпрыгнула от неожиданности. – А скажите, Йосиф Йосифович, как фамилия богача, подарившего вам эту вазу?
– Какая разница? Далась вам эта ваза! Стоит и стоит себе!  Сарочка, у меня сейчас мало времени и много заказов, которые я уже начал. Я же не могу всё бросить! Мне же как-то надо будет смотреть людям в глаза! – возразил Йосиф Израилевич, не обращая внимания  на то, что товарищ Ганько вытащил из обоймы пистолет и направил его на портного.
– Стойте, где стоите, Йосиф Израилевич! – впервые правильно назвав портного по имени и отчеству, произнёс милиционЭр Ганько. – Тихонько поднимите руки верхи не делайте лишних движений.
Ошарашенные  Сара и Плоткин уставились на товарища Ганько.
– Это что, шутка такая? Боже, пани Сара, да он у вас шутник, однако! – засмеялся Плоткин
– Юра, бросьте эти ваши игры, я уже ими сыта по горло! – сказала пани Сара и хотела подойти к будущему зятю, но тот, держа пистолет в вытянутой руке, другой показал, что Сара Абрамовна должна отойти на приличное расстояние.
– Пани Сара, тихонько отойдите от этого человека, идите в телефонную будку, что за домом и немедленно позвоните в милицию. Скажите, что я нашёл вазу. Так и скажите: «Юрий Ганько нашёл вазу». Или нет, постойте. Не звоните. В последний раз спрашиваю: кто подарил вам эту вазу?
– Сруль Йосифович Шлакбаум! Он много лет шьёт у меня костюмы и в благодарность принёс мне эту вазу.
Ганько на минуту задумался. Пока он думал, Плоткин глазами спросил у Сары, что вообще происходит. Сара в ответ пожала плечами, как бы говоря: «понятия не имею».
– А ну, сядьте на стул, я вам сейчас расскажу план моих действий, – сказал наконец Ганько. И вы сядьте, Сара Абрамовна.
Плоткин сел на стул с поднятыми руками. Сара Абрамовна села на кресло.
– Эта ваза проходит по делу об ограблении одного очень богатого гражданина нашего города. Украдено было много всякой мелочи, но самая главная пропажа – китайская ваза. И всё бы ничего, но дело в том, что на этой вазе были камушки. Хозяин сначала не акцентировал внимания на камешках, упомянул их вскользь, и только потом, на допросе, признался, что камешки драгоценные. Я не помню, как они называются, но наш следователь сказал, что вместо глаз у дракона настоящие изумруды.
– Какой ужас! Я не знал, честное слово! Может, вы ошибаетесь и это не тот дракон? Это массовое китайское производство! Таких ваз – ужасно много! И как он мог мне её подарить, если она стоит миллионы?
– Да он просто вам её скинул на время. Когда стихнет, он за ней обязательно придёт и принесёт вам другую: скажет, что ошибся и подарил вам не ту вазу.
– Юра, что теперь будет? Я могу поручиться за Йосифа Израилевича! Это очень порядочный человек! Я его знаю сто лет и Яша его очень уважал. Он не знал про камешки!
– Я вам верю, Сара Абрамовна. Давайте так: Израиль Соломонович, вы шьёте мне костюм к свадьбе, а я две недели молчу и про вазу, и про Шлакбаума. Но вазу я забираю сейчас. Только я вас прошу: никому ни слова.
– Юра, но как мы с вами потащим эту вазу и куда?
– К вам, Сара Абрамовна. На вас меньше всего подумают, потому что вы – моя тёща. Вы согласны, Израиль Львович?
– Да, конечно! Боже, Сара, как повезло вашей Лее, чтоб я так жил! Юра, можно я так вас буду называть? Я готов обшивать вас до самой смерти!
– Я не собираюсь умирать, Абрам Соломонович! Я собираюсь жениться!
– До моей смерти, товарищ Гринько. Боже, я думал, шо вы поц, а вы таки рыцарь! Как повезло девочке! Идите за ширму, я сниму с вас мерки! Сарочка, а вы выбирайте ткань. Чёрную не берите, она дешёвая – это для покойников. Берите серую в мелкую полосочку: она самая дорогая, чистая шерсть! Вэйз мир, я из вас сделаю князя, чтоб я так жил!
Завернув вазу в ватное одеяло и обмотав верёвками, они поймали такси, и ваза заняла место в углу в комнате Сары Абрамовны. До Нового года оставалось несколько часов и Сара с товарищем Ганько поспешили в «Кабачок», где Беня, Шмулик, Лея и Арик с Милочкой готовили стол…


Продолжение: http://proza.ru/2022/01/12/1950