Искушение Глава 14

Глава 14
Наутро Иван Дмитриевич встал рано, позавтракал в одиночестве. Марья принесла ему омлет и оладьи с клубничным вареньем. И, разумеется, самовар с чаем. Потом он быстро оделся и пошел пешком до станции. Правда, Василий запряг телегу и довез барина, чтобы тот не устал по дороге. Хотя, Иван Дмитриевич любил пешие прогулки, дорогу на службу он любил ездить на транспорте. Хотя, пусть и на гужевом. Поезд шел медленно, и за два часа дороги до Казанского вокзала Иван Дмитриевич передумал многое. Но, придя на службу, он обо всем забыл, и отдался работе.
Вечером, по дороге домой, он опять вспомнил о происшествии на даче. И вспомнил про ту склянку, в которую он отлил Нининых капель. Он решил попробовать их на ночь. Для храбрости он открыл бутылку бургундского, выпил пару бокалов, и потом налил себе полстакана воды, в которую накапал пять капель загадочного средства. Вообще, он ожидал, что это средство просто повышает потенцию и придает больше сил, как это свойственно молодости. Капли оказались довольно безвкусными. И никаких последствий сразу Иван Дмитриевич не ощутил. Он немного почитал на ночь, в основном, легкой литературы, потому что после бургундского голова отказывалась думать о серьезных и сложных вещах, каковыми были исследования в области фармацевтики. Сон пришел к нему быстро. Замелькали разные сюжеты из его жизни, клиенты аптеки, особенно одна старая женщина, с большой родинкой на щеке, которая требовала от него лекарства от старости. Он долго объяснял, что такого средства не существует, а потом подумал, и налил в склянку ей капель датского короля. Решив, что это успокоит даму и она перестанет молоть чепуху. Потом ему приснился лысый господин, который требовал от него средства для потенции, говоря, что ему надо это срочно, потому что за углом его ждет юная особа, с которой он готовился придаться любовным утехам. А следом приснилась курсистка Любочка, с которой он познакомился, будучи студентом. Это была ветреная особа, которая крутила юношами, как жонглер в цирке-шапито крутит булавами, подбрасывая их вверх без счета. Он тогда был прыщавым студентом, без особых средств, и не представлял для нее большого интереса. Но вдруг она подошла к нему и жарко обняла, да так, что он даже почувствовал возбуждение во всем теле.  И тут он проснулся. Правда, никаких посторонних звуков в квартире не раздавалось, если не считать лая бродячей собаки на улице. Она лаяла, и, слыша эхо своего лая, думала, что ей отзывается другая собака. И в ответ той собаке она начинала лаять снова. И так - без конца. Однако, этот лай не был причиной ночного пробуждения Ивана Дмитриевича. Он почуствовал какие-то изменения в своем состоянии. В отличие от обычной для его возраста ломоты в теле он ощущал какую-то необычайную легкость. Ему хотелось одеться, выскочить на улицу, и бежать по пустынной мостовой, крича во все горло: «Люди, я люблю всех вас!». Это было очень странным. Он встал, зажег свечу на тумбочке, и подошел к зеркалу. И тут его почти хватил удар. На него смотрел он же, только лет тридцать назад. Черные, как смоль, волосы, без единой сединки, темные усики над верхней губой, ровный лоб без единой морщины. И куда делась его проплешина? Но все же ощущение легкости и свободы было главнее его внешнего вида. Может быть, ему это все снится? А может быть, он уже умер? Говорят, что умирающие в последние моменты жизни вдруг чувствуют, как их боль уходит, и становится легко-легко так, что они вдруг воспаряют над окружающей действительностью.
- Нет, надо себя ущипнуть! - сказал он и сделал это. Боль в месте щипка дала понять, что это ему не снится. - Боже мой, какая легкость и свобода!
Он внезапно оделся, заметив, что одежда висит на нем складками. Брючный ремень пришлось подтянуть на пять дырок уже. Правда, ботинки пришлись ему в пору. Потом он накинул плащ, надел котелок и вышел на улицу. Ночная тишина не пугала его, душа рвалась вверх, к звездам, просвечивающим то тут, то там между облаков. Свет неполной луны освещал переулок, и темные крыши зданий вдали виднелись на фоне чуть более светлого неба, где уже намечались отблески зари.
Он пошел быстрой походкой, а потом перешел на бег. Бежалось легко, ботинки стучали по камням мостовой, как копыта иноходца. В переулке он заметил ночного городового. Тот, в свою очередь, увидел бегущего человека в ночи, засвистел в свой свисток и пустился следом, крича: «Стой, не уйдешь!». Иван Дмитриевич ухмыльнулся про себя.
- Как же, попробуй догони, толстый боров! Мне ведь так хорошо и легко бежать! - сказал он, обернувшись назад.
К его удивлению, он не чувствовал ни усталости, ни одышки. Через два квартала топот сапог городового затерялся вдали. Ощущение собственной силы и могущества пьянили Ивана Дмитриевича.
Пробежав так около получаса по окрестным кварталам, он вернулся к своему дому и легко вбежал на третий этаж. Когда он разделся, то сорочка была почти насквозь мокрой. Он налил в кувшин воды, поставил на табуретку тазик и ополоснулся по пояс. После чего насухо вытерся, одел сухую ночную рубашку, снял брюки и завалился в кровать. Сердце стучало, но никакой боли он не испытывал. Это ощущение посещало его последний раз двадцать пять лет назад. И больше его уже не было.
- Да, это действительно капли, которые омоложивают организм! - подумал он. - Только как же я приду в таком виде завтра к себе в аптеку? Меня же примут за другого. Придется менять всю жизнь, квартиру, работу. И даже документы. Мне сейчас никто не даст пятьдесят лет. - С этими мыслями Иван Дмитриевич провалился в глубокий сон.
(продолжение следует)