Любовь и власть. 36

   Кэтти яростно тёрла столы, хотя в «Рыжую курицу» народ перестал заглядывать. Перед коронацией из столицы выгнали всех понаехавших, а горожанам с наступлением темноты приказали сидеть по домам. Постояльцы съехали, поесть и выпить заходили редко либо служивые, либо забулдыги. Работы не было, Нэлл отпросилась в деревню на месяц. Гюнтер вернулся во дворец. Он рассказал Кэтти как спровадил её «сестричку» со своим сослуживцем, чтобы Кэтти не попала врасплох. Деньги у неё были, Лун ей помогал, но как ей не хватало общения с людьми, стука кружек, возможности перекинуться словцом или отбрить какого-нибудь нахала. На Кэтти навалились одиночество и тоска, и она яростно оттирала столы, стены, полы, чтобы победить их.
      Вдруг звякнул колокольчик, Кэтти оторвалась от своего занятия, посмотрела на дверь, сдула прядь со лба.
      В дверях стояла молодая женщина удивительной красоты, глаза как ясное небо, светлые волосы, белая кожа с розовым румянцем. Кэтти ревниво оглядела фигуру незнакомки, и в её сердце вонзился кинжал, она почувствовала себя бесформенной глыбой рядом со статуей Великой Матери.
  - Я Мона,-
сказала незнакомка мелодичным голосом. И Кэтти получила второй кинжал- Гюнтер!
- Мне сказали, что мой сын здесь.
  Это был третий удар. Кэтти тяжело опустилась на скамью, ей хотелось упасть  лицом на стол и кричать, причитая о своей несчастной жизни, но она просто позвала,-
  - Лун, иди сюда!
  Ей казалось, что она кричит, а голос сел и её было еле слышно.
  Незнакомка с участием взглянула на неё,-
  - Вы не больны, сударыня?
Кэтти покачала головой, она с трудом сдерживала слёзы.
   Мона позвала сына сама,-
  - Лун!
  Из кухни выглянул Лун, увидел её и с криком бросился в объятия,-
  - Мама!
Мона обняла его, осыпала поцелуями. Кэтти молча наблюдала, словно язык проглотила. На сердце у неё скребли кошки,-
  - Вот сейчас они возьмутся за руки, уйдут, а я останусь. Гюнтер ушёл, вернётся ли? Они уйдут, а я всё одна. Почему те, которых я люблю, уходят? Почему я одна?
 На глазах Кэтти выступили слёзы, она вытерла их передником, шмыгнула носом.
    Мона оторвалась от сына и подошла к ней,-
 - Спасибо, что приютили моего мальчика. У меня нет денег, но я могу отработать.
 - Не нужно, мне оставили на него деньги и он помогал мне. Куда вы теперь?
 Мона пожала плечами,-
 - Дома нет, денег нет, только Лун и я. Пойдём, куда глаза глядят, авось Великая Мать приведёт куда-нибудь.
   Кэтти было очень больно, но рассудочность и практицизм взяли верх, она забыла о трёх кинжалах в своём сердце,-
  - Из города вас не выпустят, куда вам идти без денег? Где ночевать? Оставайтесь, будете жить в моей комнате, а я уйду к Гюнтеру, он всё равно во дворце.
  - Это ему я обязана своим спасением?
 -  Да, ему. Вернётся, поблагодарите. Лун, принеси мамке миску с едой и ложку. Бельё я только сегодня перестилила.
 - Я могу помочь со стиркой и уборкой, ещё умею готовить и шить,-
торопливо добавила Мона,-
 - Я готова работать на Вас за кров и стол.
 - Вот и хорошо, вот и договорились.

    Наступил день коронации. Крепостные ворота не открывали, в город никого не пускали, но горожанам разрешили выйти на улицу в праздничных одеждах и приветствовать своего короля. А окна приказали закрыть ставнями и к окнам не приближаться. Процессию можно было увидеть только на улице по ходу её следования. Стражники огородили часть, по которой будет двигаться кортеж к недостроенному собору. Толпа собралась и ожидала.
     Из главных ворот вышла процессия: впереди герольды с трубами и барабанщики , затем верхом король между Афросом и дамой, лицо которой скрывала густая вуаль, за ними пешком придворные, замыкали шествие волынщики. Магистр ожидал их в соборе.
    Дама сидела в женском седле, как на скамеечке и милостиво кивала, Афрос был сосредоточен, король скучен.
   Горожане переговаривались, -
 - Кто дама? Почему её лицо закрыто?
Решили, что Мирия, начали скандировать,-
 - Хендрик! Хендрик! Хендрик!
Потом,-
 - Мирия! Мирия! Мирия!.
  Король не улыбнулся, Афрос поморщился, дама молчала.
  Крики прекратились, повисло молчание, только цокот копыт, трубачи, барабанщики и волынщики резали тишину.
  Вдруг звонкий детский голос прокричал,-
  - Мирия! Покажи чудо!
  И толпа подхватила, громко горланя,-
  - Чудо! Чудо! Чудо! Чудо!
  Афрос побледнел, король усмехнулся, дама засуетилась. Она достала из седельной сумки монетки и конфеты и стала швырять в толпу.
   Народ замолчал, сначала недоумённо, потом угрюмо. Это не было чудом. Монеты со звоном падали на мостовую, туда же шлёпались конфеты, их никто не подбирал. Люди чувствовали подвох и обман.
   Налетел колючий холодный ветер и сорвал вуаль с дамы. Она, пытаясь её удержать, отпустила поводья. Смирная лошадь вдруг встала на дыбы, дама свалилась. Это была не Мирия и это увидели все. Народ ахнул и смолк, потом по рядам пронеслось,-
  - Коронация не настоящая! Фальшивый король!
 По рядам побежали соглядатаи, выискивая крикунов, народ сомкнулся и не давал им хода.
 - Да сделайте же что-нибудь, Ваше Величество!-
гневно шептал побледневший Афрос,-
 - Обратитесь к народу, иначе нас всех сейчас разорвут!
 - Унесите её,-
Коротко бросил он солдатам, кивком указав на упавшую женщину.
    Ойзо улыбнулся и поднял руку, призывая внимание,-
   - Сограждане! Не волнуйтесь! Мирия осталась во дворце, но своё чудоона вам прислала,-
король взмахнул рукой,  на сером осеннем небе зажглась яркая радуга и на плечо ему опустилась белая голубка.
  Толпа ахнула, раздались аплодисменты, на дорогу полетели цветы, послышались крики,-
  - Да здравствует наш король Хендрик!
Ударили в колокола, и они вошли в собор. Ойзо с почестями проводили в небольшую молельню и оставили его помолиться о королевстве и испросить благословение святого Делирия. Дверь закрылась, он остался один. Голубка взлетела вверх. До Ойзо донеслось кудахтанье, недостроенная стена была затянута мешковиной, оттуда оно и доносилось. Ойзо дёрнул мешковину и оторвал кусок снизу. Встал на колени и выглянул на улицу. Там было пусто, только куриная семейка клевала последнюю травку. Выделялась крупная ярко-рыжая курица.
   Ойзо попытался пролезть в образовавшуюся дыру. Ему мешали меч, латы и мантия. Он сбросил с себя королевские регалии, пролез в дыру и побежал по пустой улице, белая голубка летела впереди, указывая путь. Вдруг она пропала, но в глаза ему бросилась вывеска с ярко-рыжей курицей. Он решительно распахнул дверь и вошёл.

 
 
 
 
 




-