По ту сторону любви. 41 глава

     - Эй, борзая? Тебе малява с воли пришла! - подойдя перед отбоем ко сну к шконке Мархамат, сказала женщина, возраст которой угадать было трудно.
     Сухая, словно жердь, платье тёмного цвета висело на ней, хотя и размер был сорок четвёртый, косынка на голове, вечно завязывалась набекрень и она, худыми пальцами, постоянно её поправляла, чтобы не потерять, да и лицо не напоминало женское, впрочем и мужское тоже, что-то между. Мархамат обернулась, недоумевая, до этого ей малявы с воли не приходили. Правда Мурад, два месяца назад, отправил ей первую посылку, которые разрешались каждые три месяца, но сам приехать не мог, должность не позволяла, но своего водителя с сыном, он отправил на свидание с женой. Мурад знал, Мархамат никогда его не любила, впрочем, она никого не любила, поэтому видеть его, у неё желания, скорее всего и не было.
     Но Мурад ошибался, в тюрьме человек начинает по-новому осмысливать свою жизнь, понимая, кому он был дорого и кто дорог ему. Она вспоминала свою жизнь с мужем и конечно знала и осознавала, что он не только боится её, но и любит, она чувствовала это в постели, насколько он был с ней ласковым и нежным, шептал слова любви, над которыми она посмеивалась, а теперь она скучала по мужу. Мархамат, вспоминая ночи, проведенные с мужем, тосковала по нему, он умел делать ей хорошо, доставляя удовольствие и удовлетворял её, кажется, угадывая её желания и то, что ей нравилось. Теперь, скучая по нему, она  жалела, что не ценила Мурада. Но гордость не позволяла сказать водителю, чтобы приехал Мурад и что она по нему тоскует, хотя знала, что если он приедет, им дадут свидание на двое суток и он и здесь будет таким же ласковым и нежным.
     - А вдруг он забыл обо мне? А может нашёл себе другую? - эти вопросы она задавала себе часто и они мучали её, то ли обида была, то ли даже ревность. У сына спросила про отца и бабушку, водителя к ней не пропустили, тогда свидание этим и ограничилось.
     Мурад, который никогда не изменял Мархамат, да и мысли такой у него не было, хотя и был он симпатичным, высоким и крепкого телосложения мужчиной, тоже тосковал по жене. Его слепая преданность жене, страх потерять её и всё, что имеет, напрочь отбивали у него желание смотреть на других женщин. Четыре месяца он не видел Мархамат, всё же решив поехать к ней на свидание, когда придёт положенный срок, а придёт он после Нового года.
     - Мне? Малява? От кого? - спросила Мархамат, с удивлением поднимая красивые брови.
     Мархамат была красивой, с восточными, яркими чертами лица, но из-за скверного, жестокого характера, очень похожего на характер матери, красота её была холодной и отталкивающий.
     - А я знаю? Бери, раз до тебя малява, - сунув в руку Мархамат трубочкой сложенный листочек бумаги, ответила женщина и тут же отошла к своей шконке.
     В женской колонии, Мархамат так ни с кем и не подружилась, ходила на работу, в столовую, даже отдыхать в библиотеку, одна, всегда и везде одна. В первые дни, ей женщины устроили байкот, почти месяц не разговаривали с ней, но для Мархамат это было не наказанием, а удовольствием. Несколько раз её подкарауливали в бане и после работы, за пошивочным цехом, сильно избивали, она как могла защищалась, отбиваясь руками и ногами и даже головой и кусалась. Потом махнули на неё рукой и вообще перестали с ней общаться.
     А для Мархамат каждый день, проведённый в неволе, был пыткой. Она хотела выйти отсюда и непременно отомстить тому, кто стал причиной её несчастий и нарушил покой и её, и её семьи, отняв отца, хотя понимала, что Закир Искандарович не был им с Мунирой родным отцом, но он вырастил их, был добрым и внимательным, называя их доченьками. Она ненавидела Валерку, считая его виновным во всём, что произошло с ними со всеми. Считая, что из-за него отец оставил мать, забыл и про них, из-за него и Мунира покончила собой. Она жила с чувством мести, которое и помогало ей выжить в таких условиях, говоря себе, что если бы не этот ублюдок, всё было бы по-прежнему. Мархамат прокручивала в голове, как жестоко отомстит ему, на этот раз она постарается не промахнуться и добить его, говоря себе, что если он сдохнет, она готова сидеть в тюрьме до конца своих дней, но с мыслью, что его нет на этой земле. Мархамат, выросшая в благополучной семье, имея с рождения всё, что хотела, тяжело привыкала к жизни в колонии, так и не обретя подруг. Она медленно развернула трубочку и прочла всего две строчки: "Умерла Нурхон, в психиатрической больнице, от рака. Закир Искандарович намерен переписать её дом на твоего сына Батыра"...    
     Мархамат тяжело опустилась на шконку, лицо её было каменное, плакала она редко, но тут, видимо, её прорвало, обида за эти четыре месяца, злоба и то, что она находится в неволе. Мархамат уткнулась в подушку и зарыдала... тихо, без звука, лишь плечи её вздрагивали и руки сжимали подушку. Потом она вдруг поднялась и переодевшись, легла спать. Но Мархамат не спала, она улыбалась, представляя Валерку мёртвым, окровавленным и изуродованным, мысленно протыкая его тело ножом ещё и ещё, тем более, один раз она это сделала и знала, вернее прочувствовала, как это бывает. Если бы кто заглянул в её бредовую голову, то ужаснулся бы от страшных мыслей. А чувство мести, нарастало в ней всё сильнее и сильнее, ни о чём другом, Мархамат и думать не могла. Она ждала Мурада, зная, что муж не выдержит без неё и непременно придёт и сделает всё, что она ему прикажет. В этом она была уверена и ждать освобождения из колонии, Мархамат была ненамерена, считая, что Валерка, причина всех её бед, не должен жить.
     Валерка с Бахромом подъехали к его дому, по дороге купив лепёшки, сдобные булочки к чаю и бутылку красного, прозрачного вина, чтобы выпить за встречу. Дверь Валерка открыл сам, правда, громко произнёс, чтобы не застать врасплох Наргизу:
     - Я дома!
     Бахром с удивлением посмотрел на него.
     - Так ты не один, что ли! Чего не сказал, я бы к тебе не приехал, - сказал он.
     - Поэтому и не сказал, проходи на кухню, там посидим, - ответил Валерка.
     Бахром, озираясь по сторонам, прошёл на кухню, куда первым зашёл Валерка.
     - Хорошая у тебя квартира, Валерка, богато живёшь, не ожидал я. На работе скромно ходил и не подумаешь, - сказал Бахром, показывая Валерке большой палец.   
     Валерка промолчал, на кухне стоял вкусный запах жаренного мяса, на плите  в кастрюле варилась шурпа, на сковороде что-то шкворчало, видимо поджариваясь на медленном огне. Наргизы не было видно, Валерка, недоумевая, попросил Бахрома подождать здесь, на кухне и сам прошёл в спальню. Везде было убрано, пыли нигде не было, Наргиза была в спальне, она стояла в его рубашке, под которой были только беленькие, шёлковые трусики, в чём, видимо, она и занималась уборкой и приготовлением обеда.
     - А ты чего раздетая? У нас гость, одевайся, - сказал Валерка, глядя на Наргизу.
     - Так я же одна была в квартире и думала, что ты один вернёшься. Сейчас оденусь... я правда думала, что ты один вернёшься... - ответила Наргиза, видя недовольное лицо Валерки.
     Она быстро сняла рубашку, оставшись в одних трусиках, глядя на Валерку.
     - Совсем не стыдится своей наготы, странно... была девственной и нет стыда... но до чего же она красива и она это знает! Марина не была так красива, но она и была совершенно другой и я тоскую по ней, - с грустью подумал Валерка, выходя из спальни.
     Наргиза была недовольна, она ждала Валерку, чтобы порадовать его вкусным обедом и убранной квартирой и намеренно надела его рубашку, под которой ничего не было, чтобы раздразнить его. Она даже его вещи постирала, но видимо, ему было всё равно.
     - Он никогда меня не полюбит, даже не оценил моих стараний, наверное, с другом до вечера будут сидеть, мне лучше уйти, - надевая джинсы, следом бюстгальтер и свитер, недовольно шептала Наргиза.
     Но на кухню она вышла с очаровательной улыбкой, распустив по плечам роскошные волосы и по-узбекски поздоровалась с Бахромом.
     - Ва аляйкум ассалом, красавица! Значит не станем её красть, раз она сама к тебе пришла? - не отрывая восхищённого взгляда от Наргизы, чем очень смутил девушку, сказал Бахром.
     - Красть, меня? Валера, ты хотел меня украсть? Как романтичноооо... - пропела Наргиза, стоя в дверях.
     - Не болтайте ерунды! Познакомьтесь... Бахром, мой давний друг, Наргиза, моя... близкая знакомая. Готовь на стол, мы очень проголодались. Пожалуйста, - добавил Валерка, увидев недовольное и удивлённое лицо Наргизы.
     - А знаешь, милый... я пожалуй, пойду, не стану вам мешать. А вы тут сами как-нибудь, хорошо? - довольно холодно ответила Наргиза.
     - Хорошо. Как хочешь. Но отвезти тебя я не смогу, сама понимаешь, не могу оставить друга, с которым полгода не виделись, - с иронией ответил Валерка.
     - Нет, прошу вас, не уходите! Иначе, я буду думать, что это из-за меня вы решили уйти. Прошу Вас, не лишайте нас Вашего общества, давайте выпьем вина за знакомство. А на стол и я могу приготовить, - встав со стула, сказал Бахром, протянув руку, чтобы помочь Наргизе сесть за стол.
     - Нет, что Вы! Это женское дело, садитесь, прошу Вас. Я сейчас всё сделаю и... с удовольствием с Вами выпью за знакомство, - кокетливо улыбаясь Бахрому, ответила Наргиза.
     Она и правда поставила на стол то, что приготовила заранее. Положила на стол лепёшки и мелко нарезанную зелень. В холодильнике нашла свежие огурцы и помидоры, порезала и их. Затем налила в косушки шурпу с бараньими рёбрышками, с красной морковью и картошкой, шурпу девушка поставила варить сразу, как только Валерка ушёл, поэтому за несколько часов, она стала наваристой и аппетитной, какой и бывает узбекская шурпа. Бахром тут же штопором открыл бутылку вина. Наргиза прошла в зал и принесла оттуда хрустальные бокалы, кокетливо улыбаясь Бахрому, а он не отрывал от неё восхищённого взгляда. Валерка молча наблюдал за ними, неприятное чувство, то ли ревности, то ли злости, вдруг кольнуло его. А Наргиза намеренно кокетничала с Бахромом, чтобы вызвать в Валерке чувство ревности, не подумав, что последствия могут быть не очень приятными.
     - Хочу выпить за эту очаровательную гурию! Вы очень красивая и имя у вас бесподобно красивое, я очарован Вашей красотой! - пафосно сказал Бахром, наливая в бокалы вино.
     - Спасибо. Но я и сама знаю, что красива, - не смущаясь громких комплиментов, ответила Наргиза, взяв бокал из рук Бахрома, который он ей протянул.
     - За тебя, Наргиза, ты и правда очень красивая, - сказал Валерка, легонько ударив по бокалам в руках Наргизы и Бахрома.
     - Ох, Валерка! Твоя гурия не только красива, она ещё очень вкусно готовит. Не глЯдя бы женился на Вас, Наргиза! - сказал Бахром, с аппетитом отправляя ложку с супом в рот.
     - И что тебя держит? Женись, - ответил Валерка, нагнувшись над косушкой с шурпой.
     - А меня спросить не хотите? - спросила Наргиза, допивая вино.
     - Неужели я Вам совсем не нравлюсь, Наргизахон? - спросил Бахром, снова разливая вино по бокалам.
     - Нравитесь, Бахром, Вы симпатичный, галантный, кажетесь добрым... но я люблю Валерку! Несмотря на его хмурое лицо, на то, что он не умеет делать комплименты, несмотря на то, что он не любит меня, я его очень люблю, - ответила Наргиза, которой, кажется, вино ударило в голову.
      Бахром на голодный желудок выпил второй бокал и сразу опъянел, а Валерка не допил и первый бокал.
     - У вас что, нет больше тем для разговора? Бахром, я думал, ты уже в Ташкент за товаром не приезжаешь... как твои родные поживают? - спросил Валерка, чтобы поменять тему разговора, которая была ему неприятна.
     Он вообще не любил, когда девушки признаются в любви, хотя все парни любят добиваться, любят недоступных девушек, но всё же не отказываясь, когда девушка сама его хочет.
     - А что может быть с моими родственниками? Все живы, здоровы, слава Аллаху! А Ташкент мне нравится, работа моя мне нравится. Вот машина сломалась, но её починят и через два дня я загружусь и уеду в Самарканд. Буду рад, если и ты, и Наргиза согласитесь поехать ко мне, - говорил Бахром, язык которого заплетался.
     - Ты ешь давай, суп остынет. Правда, очень вкусно, спасибо, милая, - сказал Валерка, наконец посмотрев на Наргизу по-другому и улыбнувшись ей.
     Он рассчитывал, что Наргиза вечером уедет, правда, сам сказать ей это, Валерка не мог.
     - Но если Бахром останется, она и сама уедет, - подумал Валерка.
     Вскоре, Наргиза собрала пустые косушки и положила в тарелку котлеты, видимо, пропустив мясо через мясорубку, потому что фарша в холодильнике не было, только гарнир не стал готовить.
     Вечерело, Валерка ждал, когда один из гостей встанет, но Бахрому идти было некуда, да и опьянел он изрядно. Они с Наргизой и выпили бутылку вина, Валерка так и не допил свой первый бокал. Только ни Бахром, ни Наргиза, кажется и не собирались уходить, они оживлённо болтали, особенно Бахром, рассказывая разные случаи из своей жизни. Наргиза звонко смеялась, слушая его, а время было уже почти одиннадцать часов вечера.
     Валерка поднялся и прошёл в спальню, ему хотелось спать, он изрядно устал и утром должен был ехать на второй экзамен. Не раздеваясь, Валерка лёг на свою кровать, из кухни доносились громкие голоса Бахрома и Наргизы, Валерка закрыл глаза и мгновенно уснул. Проснулся он часа через полтора, вышел в туалет и не услышал голосов. Из туалета он прошёл на кухню, но и там никого не было.
     - Очень интересно... и где Наргиза? Бахром куда делся? - с недоумением пробормотал Валерка, в душе которого неприятно защемило от неприятных мыслей.