Почтовый адрес

                Почтовый  адрес.

          Вечером после работы взял рюкзак и отправился в лес. Ранним утром я успел туда сбегать и поставить три трёхлитровых баллона под берёзовый сок. Снег только недавно сошёл, сокодвижение только началось, было ещё слабым, и я не боялся, что за пятнадцать часов баллоны переполнятся. У крайнего к лесу дома на скамеечке сидели и грелись на солнышке старичок в ватнике и с окладистой седой бородой и две старушки в цветастых платочках.  Я на ходу поздоровался, они в разнобой тоже.
          -- Подождите минутку! -- окликнул меня старичок, когда я уже отошёл от них – Вы ведь Светашов?
          -- Да, он самый.
          -- И Вы пишете о природе и всяких интересных случаях  в ней? Я на днях в местной газете прочитал, да и раньше тоже…
          -- Пишу, и не только в газету.
          -- Я хочу показать Вам одно интересное явление, если, конечно, не торопитесь.
          -- Тороплюсь. Я за берёзовым соком пошёл, а скоро темнеть начнёт.
          -- Жаль, жаль…
          -- Но если явление интересное и недолго, то я согласен. А банки я и в темноте найду.
          -- Нет, нет, не долго, -- старичок, кряхтя и опираясь на палку, поднялся, и засеменил к соседнему дому. Я – за ним. Не доходя до ворот, он ткнул палкой в сторону забора.
          -- Как думашь, это чё?
          Я удивлённо посмотрел на него. – Ящик. Почтовый.
          На заборе рядом с воротами действительно висел металлический плоский почтовый ящик, когда-то синий, а сейчас облупившийся и не понятно какой.
          -- Не-а, не угадал. Не ящик, а железна квартира! Почтовым он перестал быть, когда в конце прошлого века почтальона не стало. Нет, конечно, я газету выписываю, только мне её сосед напротив приносит прямо из редакции. А этот висит, как украшение, да память, как при Советской власти журналы, газеты и письма на дом приходили. Ну, да ладно, разболтался я чой-то. Значит, висит он без дела и висит, а давесь гляжу, а из дырки внизу соломина торчит. Непорядок! Дёрнул я её – не вылазит. Дёрнул посильней, а за ней ещё две тянется. С трудом открыл верхнюю крышку, приржавела вся, заглянул внутрь. Батюшки!! А там гнездо птичье, из соломы, шерсти и пёрышек. А в ём  два малюсеньких яичка лежат. Беленькие такие и с красными крапинками.
            А чё получилось-то. Когда я ящик вешал, боковинку-то сверху и погнул. Исправлять не стал, так дырка и осталась, птица, видать дырку-то за дупло приняла. И решила гнездо в ящике свить.  Пока стоял, раздумывал, и хозяйка объявилась. Скачет по забору, ругается. Гляжу, да это ж синичка, жёлтенькая такая, каких у нас зимой полно летает.  Закрыл быстро крышку-то, отошёл, а она шасть в дырку-то. Не боится шибко, видать. А вчерась глянул, там уже пять яицков-то. Ну как, интересно? Да ты открой крышку-то, загляни…
         Я так и сделал. – Дед, а тут шесть яичек.
         --  Ах ти–нути, куды ж она несёт, высиживать ещё ведь.
         -- А Вы за неё не беспокойтесь, большие синицы до тринадцати яиц несут, сам видел, не вру.
         --  Это надо же! Ну ладно, ты иди, а то затемняешься.
         Когда я через полчаса возвращался с полными банками, солнце уже село за горизонт, но старики ещё сидели на скамейке и что-то оживлённо обсуждали. Увидев меня, замолчали. Я снял рюкзак и достал одну банку.
         -- Вот вам за «интересное явление». Надеюсь, разделите меж собой. А про железную квартиру я напишу обязательно. Только попрошу повесить пустую банку вот сюда на штакетник. Я утром снова пойду и заберу её.