Брат-3. Ч. 3

ЧАСТЬ 3. ПРОГРАММИРОВАНИЕ И ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ И МЫСЛЕННОЕ РАСШИРЕНИЕ ЕСТЕСТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА

Вена, Версаль, Париж, Ницца, Женева – обычный летний маршрут близнецов. И большинство воспоминаний и приключений связано с этими местами. Плавание целый день до посинения на Бон Риваж или Вильфранше, загар до почернения и вечерние прогулки до изнуряющих жажды и голода, появление дома втихую около двух часов ночи – Ривьера, Ницца, Променад дез Англэ были совершенно иными для «местных» детей, чем для иностранных туристов. Смеялись весь день и весь вечер. На Женевском озере было не так весело, но зато познавательно из-за общения с яркими индивидуальностями из экзотических стран. Близнецы неожиданно познакомились с выдающимся американским программистом китайского происхождения и забросали его вопросами и предложениями. Тот совсем не ожидал встретить такой интерес у детей к своему предмету. К этому времени близнецы, влюблявшиеся с 5 лет в девочек своего возраста, стали разочаровываться в любви, основанной на животных инстинктах,  гормональных возбуждениях и романтических фантазиях. У американского программиста оказался аналогичный период разочарования. Поэтому интересы вступили в резонанс. Очередное увлечение нейронными сетями не могло скрыть ограниченности многих подходов. В 1961—1962 годах Фицхью и Нагумо предложили упрощения, применимые к модели Ходжкина — Хаксли, для описания «регенеративного самовозбуждения» посредством нелинейной положительной обратной связи напряжения на мембране нейрона, а также «восстановления» посредством линейной отрицательной обратной связи напряжения на затворе. Но больше заинтересовали сети Хопфилда. Алгоритм обучения сети Хопфилда существенно отличается от таких классических алгоритмов обучения перцептронов, как метод коррекции ошибки или метод обратного распространения ошибки. Отличие заключается в том, что вместо последовательного приближения к нужному состоянию с вычислением ошибок, все коэффициенты матрицы рассчитываются по одной формуле, за один цикл, после чего сеть сразу готова к работе. Некоторые  авторы относят сеть Хопфилда к обучению без учителя. Но это неверно, так как обучение без учителя предполагает отсутствие информации о том, к каким классам нужно относить стимулы. Для сети Хопфилда без этой информации нельзя настроить весовые коэффициенты, поэтому можно говорить лишь о том, что такую сеть можно отнести к классу оптимизирующих сетей (фильтров). Отличительной особенностью фильтров является то, что матрица весовых коэффициентов настраивается детерминированным алгоритмом раз и навсегда. Для развития естественного интеллекта моделирование нейронных сетей не решает проблемы, поскольку это лишь рабочий уровень, необходимые фоновые слои. Образно говоря,  мышление остаётся на человеческом уровне, связанном с биологическими  структурами и функциями мозга, и плавает в доступной информационной среде. Поэтому на выходе отражается именно этот уровень интеллекта, присущего статистически среде. Задача развития и расширения естественного интеллекта предполагает выход за эти рамки во многих отношениях одновременно. Выражаясь проще, нужны сигналы и знания из более концентрированной, целеобладающей  специализированной среды для подражаний, повторений ,а затем и поиска новизны. Это можно назвать верхней сетью  гениев (ВСГ). Ещё выше располагается верхняя сеть богов (ВСБ). На вершине пирамиды естественного интеллекта – сеть вселенского Разума, Истины, Единого, или, как считали жрецы Та-Мери, верхняя сеть Амона (ВСА).  На каждом уровне уместны свои языки алгоритмов, программирования,  движения к истине. ВСГ учит людей мыслительным операциям, отличающимся от общепринятых в человеческой или роботизированной среде. Если бесконечное зацикливание программы для программистов является сигналом об ошибке, в ВСГ это нормальная практика: только так, многократно зацикливаясь и возвращаясь к предметной области и к своим и чужим интересам в ней, можно добиться продвижения. Помимо операции бесконечного зацикливания, важна операция сжатия, манипулирования приоритетами и исключения, стирания деталей низкой приоритетности – на выходе может получиться структура, подсказывающая характер новой закономерности.  На человеческом уровне такая потеря данных в компьютерных, информационных системах свидетельствовала бы о неполноте и непригодности подобных процедур, но на уровне ВСГ это является образцом «видения насквозь», неформально-логического вариативного сравнения и выявления продуктивных структур. Ещё одна операция, явно осуждаемая и неприемлемая на человеческом или роботизированном уровне, заключается в отключении, уходе в совершенно другую предметную область, «отдыхе», отвлечении, - эти отклонения в творческом диапазоне ведут к открытию аналогий, черпанию вдохновения у творцов в других направлениях деятельности, к выявлению новых неожиданных связей, к восстановлению творческого потенциала и жажды возврата в свою область с новыми идеями и подходами. Ещё более «чудесны» и необычны операции, алгоритмы и программы на уровне богов (ВСБ). И уж совсем они мудрёны на уровне ВСА – сравните попытки понимания и определения на уровне Единого в диалоге Платона «Парменид» с практикой определений в «человеческой» науке!
Информационно-технологическое расширение интеллекта предполагает не только добавление или включение, встройку  чипов, носителей полезных функций в человека, но и  редактирование генома, замену стареющих органов или органов с недостаточностью функций на  более совершенные, выращенные  для новых условий, причём с созданием информационных самопрограммирующихся продолжений-клонов.   Только так, обращая единое во многое, а многое в единое, можно успешно двигаться к истине.   Помимо парадигм программирования, основанных на различном понимании функций в математическом и императивном смысле, близнецы предложили американскому программисту новые парадигмы программирования из практики общения жрецов с Единым.
Американца очень увлекла парадигма программирования иммунитета. Часто иммунитет понимали как нечто довлеющее, как самостоятельную и даже наследственную программу организма. Близнецы убедили программиста, что конструктивнее рассматривать иммунитет как равнодействующую силу всей биотики организма, особенно микробиотики. Микробиотикой же можно управлять не только биохимически, электромагнитно или генно-информационно, но и мыслительно-командно, как жрецы делали при гипнозе. Чтобы усилить иммунитет в несколько раз, достаточно возбудиться нервно, ввести себя в состояние готовности совершить агрессию, наступление, сокрушительный удар и результат может быть фантастическим, как при сражении с Голиафом. Сказано - сделано. Смоделировали и спровоцировали несколько ситуаций, в которых были возбуждение, агрессия, страх. При этом измеряли кровяное давление,  гормональные показатели, пульс, снимали остаточные показатели с энцефалограмм и кардиограмм  - результаты  превзошли ожидания. Природа оказалась полной чудес и разумности. Люди слишком переоценили объективность и себя, и своих знаний…
Гипнотическое воздействие известно более 3 тысяч лет. Оно применялось жрецами Древнего Египта, Индии, Тибета, врачевателями Востока, позднее использовали в своей практике врачеватели Древней Греции и Рима.   Мирча Элиаде обнаружил, что состояние транса используется в многочисленных культурах по всему миру, например на Тибете, в Сибири, в Корее и в Южной Америке. Средневековый врач Ибн Сина писал о том, что человек может воздействовать на внешние явления силой взгляда. Он также ввел понятия внушения и самовнушения.
В Европе в XVIII в. Антон Франц Месмер называл гипноз животным магнетизмом. В 1784 году ученик Месмера Арман де Пюисегюр   (1751—1825) сделал важное открытие. Он выяснил, что для лечения нет необходимости в прикосновении к телу пациента. Сначала де Пюисегюр вызывал «целительные кризисы», производя пассы на расстоянии около 30 см от пациента. Затем де Пюисегюр пришёл к выводу, что в этих «кризисах» нет необходимости. Вместо этого он начал погружать пациентов в состояние, внешне схожее со сном; де Пюисегюр назвал это состояние «сомнамбулизмом». В этом состоянии пациент становился способен указать на причину своей болезни. Несмотря на это открытие, де Пюисегюр продолжал верить в силу магнетизма. В частности, для того, чтобы большее число больных могло получить исцеление, он «намагнетизировал» дерево в своём имении. Одним из объектов изучения для де Пюисегюра был крестьянин по имени Виктор. Неграмотный и склонный выражаться грубо, в состоянии «сомнамбулизма» Виктор говорил на очень правильном и изысканном языке. Кроме того, в этом состоянии Виктор был способен устанавливать медицинские диагнозы, точность которых изумляла врачей.
В 1813 году вышла в свет книга «О причине сна в ясном сознании» («De la cause du sommeil lucide») аббата Фариа (1756—1819), португальского католического монаха родом из Гоа. С точки зрения Фариа, не существует никакого магнетического флюида, а состояние транса возникает благодаря эффекту фасцинации (завораживания) субъекта гипнотизёром и силой убеждения, которую использует гипнотизёр. Фариа обычно пристально смотрел в глаза того, кого он хотел загипнотизировать, а затем твёрдым тоном приказывал ему уснуть и одновременно с этим сильно надавливал на плечи, чтобы заставить его сесть в кресло. Если этого оказывалось недостаточно, Фариа приказывал пристально смотреть на объект до тех пор, пока не наступит состояние транса. Фариа был способен вызвать у гипнотизируемых слуховые, зрительные, вкусовые и обонятельные галлюцинации. Он также заложил основы сценического гипноза. В 1819 году ученик Фариа Жюль Дени Дюпоте начал использовать гипнотический транс для обезболивания при удалении зубов и прочих стоматологических вмешательствах, а затем и при хирургических операциях. Ему удалось успешно провести обезболивание при нескольких десятках операций, в частности, как минимум, одной ампутации ноги. Шотландский хирург Джеймс Эсдейл   провёл несколько сотен операций с гипнообезболиванием. Используя технику  Месмера, он добивался того, что пациент погружался в глубокий транс. В настоящее время термин «транс Эсдейла» означает состояние глубокой диссоциации, когда индивид не только полностью теряет чувствительность к боли, но даже не воспринимает внушения терапевта.
Термин «гипноз» был создан около 1820 года учеником Месмера Этьеном Феликсом д’Энэн де Кувиллер   (1755—1841). В 1842 году английский врач Джеймс Брэйд показал, что при фиксировании взгляда на блестящем предмете возникает особое состояние тела и ума, которое он в 1843 году также назвал «гипнозом».
В 1859 году французский врач Поль Брока представил Академии наук хирургическую операцию с гипнотическим обезболиванием.
В первой половине XIX в. произошло разделение исследователей гипноза на две школы:
«флюидистов» — тех, кто, как и Месмер, верил в существование флюидов;
«анимистов» — тех, кто существование флюидов отрицал.
В дальнейшем слово «флюид» было заменено на «ряд физических факторов», а «воображение» — на «внушение».
В 1875 году ученик Фариа бельгиец, называвший себя Донато (настоящее имя А. Е. д’Онт, 1845—1900), начал проводить спектакли с использованием гипноза. На одном из этих спектаклей присутствовал французский невролог Жан Мартен Шарко, главный врач отделения неврологии в парижской больнице Сальпетриер. Заинтересовавшись техникой гипноза, Шарко занялся её изучением на пациентах отделения. Шарко не использовал гипноз в широкой лечебной практике,  его работа была экспериментальной. Шарко исследовал такие гипнотические состояния, как летаргия, каталепсия и сомнамбулизм.
Особенностью техники гипноза Шарко являлись шоковые методы погружения в состояние транса. К гипногенным физическим факторам им были отнесены свет, температура, атмосферное давление, электричество, магнит, металлы, лекарственные вещества, звук, тактильные раздражения и др.
До сих пор в Нанси (Франция) существует институт гипноза, главой которого был Ипполит Бернгейм, который придерживался той точки зрения, что все проявления гипноза сводятся к внушению и оказанию воздействия на воображение человека. «Уберите воображение пациента и авторитет гипнотизёра, и у вас ничего не получится». Бернгейм считал, что стадии гипноза, которые наблюдал Шарко, обусловлены внушением, исходящим от гипнотизирующего, а не патологической природой самого гипноза.
Парижская школа гипноза, напротив, утверждала, что все проявления гипноза сводятся к физическим воздействиям, то есть к потокам тепла, воздействию света, влиянию музыки и т. д., что вводит человека в гипноз.
Из этого разночтения сложились различные методы, которые используются для введения в гипноз.
В 1889 году на Интернациональном конгрессе гипноза школа Нанси одержала победу над школой Сальпетриера. В 1890 году произошло сближение между этими школами: врач-невролог Жозеф Бабинский, руководитель клиники, созданной Шарко, признал, что гипноз может использоваться с лечебными целями. Изучал гипноз в парижской  и нансийской школах Зигмунд Фрейд (1856—1939), основатель психоанализа. Поначалу Фрейд был активным сторонником гипнотерапии. Он «в самом начале [сеанса] гипнотизировал пациентов и нажимал на их лбы, чтобы помочь им сконцентрироваться при попытке восстановить (предположительно) подавленные воспоминания», и вскоре он начал акцентировать внимание на гипнотической регрессии и абреакции как на терапевтических методах. В духе симпатии им была написана энциклопедическая статья о гипнозе, переведённая в одной из работ Бернгейма на немецкий язык. Фрейд опубликовал важную серию тематических исследований со своим коллегой Йозефом Брейером под названием «Исследования по истерии» (1895). Эта работа стала основополагающей для последующих традиций, известных как «гипноанализ» или «регрессивная гипнотерапия».
Тем не менее Фрейд постепенно стал отказываться от гипноза в пользу психоанализа, симпатизируя свободным ассоциациям и интерпретации бессознательного. Борясь с большими временны;ми затратами, требуемыми психоанализом, Фрейд позже предположил, что чистый психоанализ может быть совмещён с гипнотическим внушением, чтобы ускорить процесс лечения. Однако, по его мнению, это может ослабить результат: «Весьма вероятно также, что применение нашей терапии …заставляет нас сплавить чистое золото психоанализа с медью прямого [гипнотического] внушения».
Лишь горстка последователей Фрейда была достаточно квалифицированна в гипнозе для попытки синтеза. Их работа имела ограниченное влияние на гипнотерапевтические подходы, известные теперь по-разному: «гипнотическая регрессия», «гипнотическая прогрессия» и «гипноанализ».
Исследования показывают, что гипнотические внушения могут оказывать воздействие на иммунную систему. В частности, с помощью гипноза может быть уменьшена воспалительная реакция организма. Это достигается благодаря снижению проницаемости  кровеносных сосудов в зоне воспаления. Также гипнотические внушения могут уменьшить отсроченные во времени аллергические реакции (эти реакции вызываются T-лимфоцитами, активирующими выделение провоспалительных цитокинов в ответ на попадание в организм веществ-антигенов, и могут проявиться через несколько часов после контакта с антигеном). Отмечено, что эффект гипнотического внушения зависит от типа антигена. Например, гипноз более эффективно уменьшает реакцию на туберкулин, чем на антигены ветряной оспы.
Выяснено, что гипнотическое воздействие способно уменьшить уровень лейкоцитов в зонах периферического кровообращения и усилить чувствительность лимфоцитов к стимуляции митогенами. Также обнаружено, что гипноз увеличивает секрецию иммуноглобулинов A (sIgA). Эти позитивные эффекты гипноза предположительно связаны с пребыванием пациента в состоянии гипнотического транса, а не с гипнотическими внушениями как таковыми. Также отмечено, что благотворное воздействие гипноза на иммунную систему более выражено у лиц, страдающих соответствующими заболеваниями, что может быть связано с более высокой мотивацией к выздоровлению.
Благодаря способности воздействовать на иммунную систему, гипноз, в частности, может быть полезен для лечения бородавок, вызванных локальными инфекциями, экземы, псориаза, атопического дерматита и астмы. Гипноз также может снизить интенсивность аллергических реакций немедленного типа, вызванных воздействием аллергена или такими медиаторами воспаления, как гистамин.
Исследования с помощью нейровизуализации показывают, что гипноанальгезия связана с активацией передней поясной коры и многочисленных связанных с ней структур мозга. Наблюдается корреляция между степенью активации передней поясной коры и уменьшением боли под гипнозом. Эффект гипноанальгезии не уменьшается при использовании антагониста опиоидных рецепторов налоксона, поэтому предполагается, что гипноанальгезия достигается не за счёт выделения опиоидных пептидов, а благодаря изменению уровня дофамина.
Гипноз используется как метод обезболивания во время стоматологического лечения, в том числе и при хирургическом стоматологическом лечении. Некоторые исследователи сообщили, что гипноз может помочь даже тем пациентам, у которых есть острая или даже костная боль . Гипноз также использовался в качестве вспомогательного средства или альтернативы химическому обезболиванию, была изучена его эффективность при кожных заболеваниях.
Близнецы посетили ряд швейцарских клиник, расположенных в живописных долинах Альп. Общение со светилами гипноза показало, что у близнецов достаточно сильная воля, чтобы достаточным как вспомогательное средство допрограммирования оказался самогипноз. При самогипнозе человек вводит себя в гипнотический транс сам, применяя при этом самовнушение. Данный метод часто используется для повышения мотивации в процессе снижения веса, для борьбы с курением или для уменьшения эмоционального напряжения или интенсификации проявления тех или иных способностей. Иногда люди, практикующие самогипноз, нуждаются в помощи со стороны; некоторые из них применяют устройства, известные как «мозговые машины», чтобы помочь себе в этом процессе, тогда как другие используют гипнотические аудио- и видеозаписи.
Мозговая машина использует звук и/или свет для достижения резонансного контакта на определённой частоте с мозгом пользователя. Результатом действия мозговой машины может быть состояние глубокой расслабленности, концентрации либо состояния изменённого сознания (транса), сравниваемые с теми, что могут быть получены в результате медитации и применения гипноза.
Процесс так же имеет название синхронизации звуковых или световых волн. Компьютерные программы, генерирующие подобные эффекты, называют псионическими.
Мозговая машина обычно состоит из элементов управления, пары наушников и (или) мерцающих светодиодных очков. Блок управляет сессиями и светодиодными очками. Профессионально они обычно называются устройством  аудиовизуальной стимуляции (AVS-устройство). Мозговые машины часто используются с оборудованием биообратной или нейрообратной связи, чтобы достичь нужной частоты в реальном режиме времени. Мозговые машины могут соединяться с сетью Интернет, чтобы обновить программное обеспечение или скачать новые сессии. Сессии обычно используются для медитаций, нейрообратной связи и т. д., чтобы улучшить эффект воздействия. С мозговыми машинами близнецы экспериментировали в Японии. И надо же такому случиться: они встретились в Токио вновь с американским программистом три года спустя! Так тесен мир.  Вспоминали про встречи в Женеве. Бродили по Токио. Оказалось, что воспользовались японской традицией временных браков. Поэтому делились впечатлениями о раскрепощённости, естественном разнообразии и толерантности сексуальной жизни в Японии.
Друзья решили испытать себя на японской «машине мечты» («машины сновидений или видений»). Эта машина производит мерцание примерно в 8-13 Гц., вызывая визуальную стимуляцию воздействием на альфа-ритмы головного мозга пользователя.
Изобретению «машины сновидений» предшествовал важный опыт, который впоследствии сыграл существенную роль в изобретении. Художником-авангардистом Брайоном Гайсином 21 декабря 1959 года была сделана запись: «Сегодня в автобусе на пути к Марселю меня захватил трансцендентальный ураган цветовых видений. Мы мчались сквозь длинную аллею, усаженную деревьями, и я прикрыл глаза, сидя напротив слепящего солнца. Подавляющий поток интенсивно ярких цветов взорвался под моими веками: многомерный калейдоскоп вихрем кружился в космосе. Я был выброшен из времени». Примечательно, что практически идентичные переживания более чем веком ранее описал чешский физиолог Ян Пуркине, один из первых людей, с научной точки зрения подошедший к вопросу визуальных галлюцинаций.
В начале 1960-х писатель-битник Уильям С. Берроуз проживал в Париже, восстанавливаясь после курса лечения апоморфином от наркозависимости; там он сблизился с ранее уже знакомым ему Гайсином, и двое стали закадычными друзьями. Однажды Берроуз дал Гайсину книгу нейрофизиолога Уильяма Грея Уолтера «Живой мозг», в которой учёный описывал влияние различных волн на мозг человека. Вдохновлённый прочитанным художник обратился к своему товарищу, изучавшему математику в Кембридже, Йену Соммервилю   — тот подтвердил возможность создания машины с действием, подобным  приведённому Уолтером в своей книге. В письме из Кембриджа от 15 февраля 1960 года Соммервиль писал оставшимся в Европе друзьям, что собрал первый прототип устройства. Уже год спустя, 18 июля 1961 года, Йен получил патент под номером 868 281 на своё изобретение. В официальном документе содержалось следующее описание «машины сновидений»: «Изобретение, имеющее художественное и медицинское применение, примечательно тем, что воспринимаемый эффект ощутим при взгляде с закрытыми или открытыми глазами на внешнюю сторону снабжённого прорезями цилиндра, вращающегося с заданной скоростью. Ощущения могут быть изменены посредством увеличения или уменьшения скорости вращения, изменения расположения прорезей или изменением цветов и узоров на внутренней стороне цилиндра» . Но Соммервиль был не первым, использовавшим стробоскопические эффекты для вызова визуальных галлюцинаций — первые подобные опыты (со значительно более низкой мощностью мерцания) датированы 1934 годом.
В 1963-м Гайсин вслед за Берроузом отправился в Соединённые Штаты Америки, в Нью-Йорк, чтобы вывести изобретение на рынок. Несмотря на то, что «машина сновидений» определённо была сенсационным изобретением, желающих производить в промышленных масштабах устройство не нашлось. Немного ранее доктор Роберт Фишер, сотрудник Центра по изучению эпилепсии  в Стэнфорде, подтвердил, что на 10 000 человек 1 может испытать эпилептический припадок и примерное вдвое больше детей подвержены аналогичному эффекту. При этом, впрочем, устройство было показано на нескольких выставках электроники, поспособствовав популярности своих изобретателей. В Токио был создан весьма эффектный усовершенствованный экземпляр машины. Друзья были в восторге от полученных впечатлений. Много лет спустя американским издательством Other Voices (в 1990-х годах) была выпущена книга «Dreammachine plans», содержавшая оригинальные зарисовки Гайсина и Соммервиля, использовавшиеся для постройки «машин сновидений». Книга была снабжена чертежами цилиндра и всех видов прорезей, описанием необходимых материалов и устройств, а также инструкцией по сборке. С тех пор любознательные стали создавать свои машины и экспериментировать с искусственно создаваемыми галлюцинациями. Однако близнецы стали сравнивать результаты, получаемые ими путём самовнушения, с результатами, получаемыми с помощью машин, на основе чего возникли идеи изменить устройства с целью достижения результатов, получаемых волевым усилием. Допрограммирование оказалось успешным. Побочным результатом явилось неожиданное улучшение здоровья - близнецы перестали чем-либо болеть. Это было чудом!
И тут пришла идея испытать новые возможности и мысленное программирование на историческом объекте. До этого близнецы после поездок в Японию, Китай, Индию, Иран, Турцию вспоминали, что как-то остаются в стороне Багдад, Басра, руины Вавилона, которые очень желательно было бы посетить. Что, если окунуться в смоделированные видения Вавилона времён Хаммурапи, Семирамиды и Александра Македонского?! Затем оказаться в условиях средневекового  исламского взлёта науки, искусств, литературы в центре Багдадского халифата. Близнецы вспомнили знаменитый голливудский фильм «Багдадский вор», фильмы-экранизации «Тысячи и одной ночи». Замыслы вышли за рамки самопрограммирования. В резонанс попали и устремления двух бабушек, одного дедушки и прабабушки, участвовавших в научных конференциях в Женеве, Цюрихе, Лондоне и Париже по поводу сорокалетия выхода энциклопедической уникальной книги Адама Меца «Мусульманский Ренессанс». Вклад Дома Мудрости, многочисленных библиотек, крупнейших обсерваторий, великих учёных, развитие искусств, ремёсел, литературы во времена исламского взлёта в Багдаде трудно было представить. Планетарная программа исторического движения интеллектуального центра мира таила в себе столько неожиданного и интересного, что ею, несомненно, стоило заняться. Путь лежал в Ирак…