Доктор

 Реснички дрожат от незаслуженной обиды, губы припухли…
 - Да я на вас жалобу подам! – возмущается сморщенный  жизнью дедок.
 - Постойте, вы объясните спокойно, в чем, собственно дело,- новоиспеченный  доктор, не так давно  приступившая к своим обязанностям, чуть не плачет. Только осознание статуса и наличия диплома не позволяет ей зарыдать в голос и скрыться подальше от этого разъяренного деда, неизвестно чего от нее требующего и обвиняющего во всех смертных и не смертных грехах.
 - Чего «постойте», стою уж. Говорю же, больной я сейчас, выздоровею – приеду, а то какие сейчас процедуры, знаю я вас, зря здесь просижу. Ничего не назначите, а потом – с концом, езжай, дед, домой, несолоно хлебавши. Нет уж, меняй сроки путевки, в  аккурат  через недельку и буду, –  дед, кряхтя, усаживается в кресло и оглядывает кабинет.
 - Вы, пожалуйста, не нервничайте, это сложный вопрос, вне моей компетенции…
 - А что, интересно, в твоей, пигалица, компетенции? Чего ты тогда, спрашивается, здесь юбку протираешь? – дед вновь обретает боевой дух и, не давая неприятелю опомниться, переходит в наступление.
 - Минуточку, подождите минуточку, – шепчет доктор и, «ласточкой» вылетев из кабинета, несется по длинному коридору  к  кабинету Главного.  Заручившись поддержкой, передает  скандального дедка  с рук на руки Главному врачу и  мужественно, стараясь идти степенным шагом, возвращается  к своему кабинету.
Однако, завидев около него прежде не замеченную впопыхах толпу «зимнего контингента», сплошь состоящего из  пенсионеров,  ёжится и, пискнув: «Следующий», – ныряет за спасательную дверь, которая, она уже знает это,  может лишь ненадолго прикрыть ее собою, даже не дав вволю выплакаться от незаслуженных  обид.

  И невдомек ей, полной огня, здоровья, молодости и задора девчонке, что и обидеть-то ее никто не желает. И не плохие, не злые, не подлые эти люди по ту сторону двери. Просто это юность и старость, надежда и безысходность; накопившееся за многие годы раздражение и искреннее, наивное непонимание: «Что им еще надо?». И никогда им не понять друг друга. Никогда.