Самая чудесная сказка

      Эту историю я услышал от деда, а он в свою очередь от своего, истоки её уходили вглубь веков. Каждый рассказчик добавлял свои подробности  и со  временем стало невозможно отличить вымысел от правды, история, обрастая домыслами, стала похожа на сказку.
—Деда, расскажи, про Раду, — просили мы.
Он  ворчал, но больше для порядка, ему нравилось, когда мы, висли на его шее.
 Дед хмурил брови, а брови у него были густые, седые и лохматые, разглаживал усы, долго кашлял, прежде чем начать свой рассказ:
 — Давным-давно, так давно, что уже никто и не помнит, где и когда жила девочка Рада и было у неё четверо старших братьев, отец и мать.  Жили они в лесу, отец  — лесничий, хотя в те времена и слова такого никто не знал. Лесничий   называл каждое дерево в лесу по имени,   умел слушать  разговоры, а иногда сам вступал с деревьями в беседу,  так как не только умел слышать, но и знал язык, на котором они разговаривали, а они  иногда доверяли ему  свои секреты.
Мать, собирала травы, а потом с дочкой, долгими вечерами, разбирали и развешивали пучками на просушку.   
   Старший брат был охотником, второй рыбаком, третий  хранителем огня, огонь в то время был глава всему, он и обогревал и кормил, да и защитой от диких и голодных зверей служил.  Иногда в короткие зимние дни к дому,  прибегала стая волков, окружив дом, они злобно завывали, подняв морды к небу, их вой отзывался тоской в сердцах людей. В такие моменты спасал огонь; средний брат  поджигал заранее заготовленный хворост, разложенный по углам большого подворья.
Огонь быстро охватывал умело сложенную поленницу, языки пламени высоко взметались в небо,  хворост трещал,  осыпая искрами двор. Волк храбрый зверь, но при виде огня, да ещё так близко, не решался на дальнейшие действия, вожак с гордо поднятой головой, разворачивался и уводил стаю за собой в лес.
А вот у четвёртого брата обязанностей не было, а надо сказать это был самый любимый брат, Рада в нём души не чаяла.  Детьми они часто играли вместе в игры, которые придумывал брат:  высокий, стройный и светловолосый в отличие от старших  братьев, те были черны волосом, коренасты телом, сильны от природы. 
Звали  его  Ратмир.
Он  мог часами наблюдать:  ночью звёздное небо, а  днём  белоснежные облака, плывущие высоко в небесной глади.
Бывало, то  молчит весь день, а то говорит много, да чудно так,
 то спросит, откуда мы пришли, то наоборот, куда уйдём после жизни.
Со  временем от Ратмира стали отмахиваться братья и родители, одна сестра осталась верной  подругой. Она внимательно слушала, хотя ответов на его вопросы тоже не знала.
Так и росли они  рядом, играя в одни игры, да гуляя в лесу, который окружал их со всех сторон.
***
         Слушая хриплый голос деда,   воображение нарисовало мне странное видение; история,  давно завершившая своё существование,  внезапно возродилась, приобрела реальные очертания, и вскоре я  ощутил дыхание ветра на своей коже, а запах леса щекотал мне нос.
— Надо, дождаться восхода Ярила, и залезть на этот дуб,— услышал я незнакомый голос, — посмотреть,  где тропа.
Я  оглянулся и увидел высокого юношу, одетого очень странно;  белая, холщовая рубаха, подпоясанная плетёным пояском, выпущенная поверх портков, на ногах лапти.
 «Кому он сказал? — пронеслось  в моей голове,  —  А вдруг это мне…».
Я испуганно озираясь по сторонам , вцепился в ствол тонкого деревца, продолжая наблюдать за юношей.
 Парень  смотрел в другую сторону, из кустов, ломая ветки  и подтягивая одну ногу, вышла девушка.  Она  была прекрасна; чиста лицом, высокий лоб обрамляли чёрные брови, разлетевшиеся как два крыла птицы. Раскосые глаза, алый рот, правильный нос, ладная фигурка, всё  это делало её похожей на красавицу с обложки модного журнала. Неуместное сравнение для девушки в данной ситуации.

— Присядем возле дуба, а как покажется, Ярило над лесом, светом своим нас обогреет, так и тропа нам откроется,—  произнесла она, усаживаясь рядом с парнем.
«Да это же  Рада, со своим братом», – меня как молнией озарила догадка. 
Я  сделал шаг вперёд, где-то вдали  заухала птица, от неожиданности я вздрогнул и чуть не закричал, но удержался, прикрыв рукой рот.
«Интересно, а они меня так же видят, как и я их?» — размышлял я,  прислушиваясь, к неторопливой речи.
Говорили они на малопонятном для меня языке. 
Девица  открыла резной туесок и  отпила из него, развязала мешок, достала каравай хлеба. Но первой откусывать не стала, отломила краюшку и протянула брату. Только после того, как поел брат, приступила девушка.
Я заметил, что  Радка  прихрамывала, одна ножка была короче,  и я  невольно вспомнил свою семью.
***
         Перед глазами всплыла сестра, тихая и печальная, бесшумно передвигающаяся на инвалидном кресле по квартире.   
Жизнь девушки проходила возле окна за чтением книг. 
Братья  любили и втайне жалели сестрёнку, но изменить ситуацию не могли.
Врачи твердили в один голос, что она здорова физически, а причина болезни  чисто психологическая. Сильный испуг сбил какую-то программу в  голове и ноги перестали слышать сигналы. 
Родители   не хотели верить в то, что их «принцесса», так они называли между собой дочь, никогда не встанет на ноги. Отец собрал деньги и отвёз сестру  к мировому «светиле» психиатрии, но и его диагноз был не утешителен:   
—Психологический барьер, мозг  защищает организм,  он отключил сигналы… — объяснял врач, но отец  не слышал...

***
— Оттепло, а кажись, недавно колядки пели, — донеслась неторопливая певучая речь девушки, которая вернула меня к происходящему.
Чтобы лучше слышать, я,  осторожно  скрываясь за деревьями, приблизился к ним.
 Насыщенный воздух, кружил голову.  Глубоко  вдохнув, я закачался и, чтобы не упасть, ухватился за дерево, под ногами предательски затрещала ветка. Парень настороженно поднял голову, внимательно осмотрелся, я замер в неудобной позе, но вскоре они продолжили беседу:
–Лядина поросла, тяжко идти, — растягивая слова, промолвила Радка. 
Брат   утвердительно кивнул:
–Тяжко, но надо успеть к ночи на месте быть, – с этими словами он проворно, цепляясь за сучья, полез на старый раскидистый дуб.

«Лядина, – мысленно повторил я, пробуя на вкус, холодное слово, — дед тоже это слово говорил.
 — Да это же  поросль  забила тропу. Оттепель среди зимы, – догадался я, – спутала порядок времён года».
Что увидел с дерева,  парень, мне осталось неведомо.   
Он  быстро спустился вниз, взял за руку сестру и, продираясь, сквозь густые  заросли,  они двинулись в путь.

Я, не раздумывая,  пошёл за ними,  стараясь шагать в ногу.
Из-за верхушек деревьев  пробились  лучи солнца, и чем выше поднималось солнце, тем сильнее грело.
Так что вскоре стало жарко, я  расстегнул  пуговицы на рубашке. 
По обе стороны тропы или того, что от неё осталось, стояли стеной молодые дубки и зелёные разлапистые ели. Они, также обманутые прихотями природы, почувствовав тепло, поторопились пустить   на кончиках веток молодую зелень, источавшую  хмельной запах.
« Да ведь  они торопятся к утёсу», — догадался  я. 
Из  рассказа деда, я представлял,  место, где произошла трагедия.
А теперь мне предстояло увидеть всё происходящее своими глазами.  От этой догадки мурашки забегали по спине.

    Впереди изгиб быстрой и своенравной реки.  Вода, встретив преграду на своём пути, с рёвом раздваивалась  и, рукава обогнув утёс с двух сторон,  вновь встречались и уже текли широкой полноводной рекой.   Каменный  одинокий исполин, возвышался над окружающим миром.
 За давностью лет никто не знал, как можно было попасть на пик, одиноко торчащего  «чёртова пальца» посередине реки.
Я  содрогнулся, от предчувствия, что  тайная тропа откроется мне. 
В  этот миг я почувствовал чужой взгляд за спиной, меня охватило ощущение, что я не один крадусь по тропке.
Кто-то третий подглядывал за нами  и, этот  кто-то хитёр и осторожен.
***
А тем временем жизнь на подворье шла своим чередом, без дела никто не сидел, работы  хватало всем, поэтому спохватились  младших детей, только когда солнышко стало клониться к земле. Но даже и тогда сильно не расстроились, мало ли зачем в лес ушли, но когда солнце спряталось за  деревьями, а дети не вернулись, то было решено начать поиски.
Отец   собирался основательно, как в долгий  и трудный поход; взял еды на несколько дней, острый нож, огниво, рогатину с заточенными железными наконечниками. Решил идти один,  старшие сыновья остались присматривать за хозяйством, оставлять пустой дом негоже. Только верный пёс увязался за ним.
Отойдя от дома на расстояние, откуда и дома  не видно, он остановился,  подошёл к старому дубу и погладил шершавый ствол. Задержался рукой и, затаив дыхание,  прижался к дереву, вслушиваясь в шелест ветвей. Дотронувшись губами и ощутив  горький  привкус коры, тихо спросил:
— «Хозяин», что-то ныне рано весна пришла? Непорядок в природе?– ласково назвал дуб, «хозяином», так как знал;  старше  нет в этом лесу никого.
– Непорядок, – донеслось сквозь шум ветвей,  – то не весна пришла, леший шутит, скучно ему. Вот и решил поиграть с людьми да зверьём, заметёт скоро, холода вернутся.
 От этих слов сердце отца сжалось.
– А детей моих не видел?
– А как же… Утром проходили мимо, привал устроили рядом, только недолго отдыхали, торопились они. К утёсу пошли.
Отец с благодарностью в сердце погладил, дерево и повернулся, чтобы продолжить путь. Но тут услышал, как зашумели соседние ели, переговариваясь между собой. Прислушавшись к их шёпоту, он почувствовал тревогу:
— Что случилось? Что–то не так пошло?
 — Аркуда, аркуда,  — донеслось разноголосое перешёптывание елей,—  разбуженный просочившейся талой водой в берлогу, вылез раньше положенного времени  и, бродит  теперь злой по лесу.
Нет ничего страшней, голодного медведя проснувшегося в неположенный срок, много бед может натворить.
С тяжёлым сердцем продолжил путь отец. Он решил идти ночью, ориентируясь по звёздам да по шёпоту  деревьев.
***
        Тропа, по которой поднимались дети, вплотную подошла к реке, задолго до её появления, слышался раскат воды бьющейся о камни.  В  этом месте река не замерзала зимой, разве что в лютые морозы. Из-за поворота показалась чёрная верхушка каменного исполина.
Дети остановились, всматриваясь вдаль, я  тоже замер в трёх шагах за их спиной. Треск в кустах преследовавший нас  стих.   Солнце, коснулось  верхушек деревьев, освещая  открывшуюся картину,  как я  не воображал  это место, но реальность превзошла все мои ожидания.
Первозданная природа нетронутая  цивилизацией, в лучах уходящего солнца, была  красива и величественна. 
У меня перехватило дыхание, я сжал губы, чтобы не издать возглас. 
Брат взял за руку сестру и, увлекая за собой, повёл вперёд.   
Я  заметил, куда они спешили.
То ли  после удара молнией, то ли прожив свой положенный век, огромный дуб с  берега упал, верхушкой зацепив камни  утёса.
 — Вот он мост! — не удержавшись, всё-таки воскликнул я, но голос мой утонул в раскатах бьющейся внизу воды.
 И в подтверждение моей догадки, брат первым ступил на дерево, предварительно постукав по нему палкой.
«Проверяет на прочность»,– подумал я.
 Крепко  держа сестру за руку,  провёл над пропастью.
Что они чувствовали, для меня осталось загадкой, но когда я подошёл к дереву и глянул вниз, сердце моё сжалось от страха. Внизу пенясь, бурлила чёрная вода.
Солнце пряталось за деревьями, в редкие прорехи пробивались последние лучи, сумерки сгущались, вновь раздался треск в кустах,  дети на той стороне скрылись из вида.
Я  вступил  на дерево, стараясь не смотреть вниз, и держась за сучья,   перебрался на скалу. 

       И вот я   на  уступчике, дальше тропа уходит вверх, ещё метров десять и открывается ровная площадка, где сидят брат с сестрой. 
Небо  начало темнеть и покрываться яркими точечками, с каждой минутой их число увеличивается.

       Я  укрылся  за камнем, найдя что-то наподобие маленькой пещерки и, как заворожённый смотрел на небо, не смея глаз оторвать.
Звёзды загорались, как яркие фонарики,  и вскоре перед моим взором во всём своём величии, расстилался Млечный путь.
Но то, что произошло дальше, я не мог  даже представить.
Небо озарилось как днём.
Казалась само солнце, отдало ночи добрый кусок своей плоти.
“Хвостатая звезда”, величаво плыла,  пересекая  небосклон,   шлейф от падающей звезды,  переливаясь,  тянулся на полнеба.
«Комета  Галлея», – озарило меня.
Я стал свидетелем  ярчайшего события в истории планеты, увидел комету задолго до открытия её астрономами.

    Ратмир  знал, что сегодня по небу пронесётся небесная колесница, вот кто истинный первооткрыватель, учёный астроном. Но как он мог  в древности предсказать, рассчитать путь?

    Вопросы рождались в моей голове, на которые ответов у меня не было.
Спал я той ночью или нет,  не помню, но  помню музыку, звучавшую в моих ушах, сама Вселенная была композитором и исполнителем в одном лице.
Очнулся я оттого, что последние аккорды той  музыки, усилились, напоминая  рёв дикого зверя.
Открыв глаза, я   стал свидетелем трагедии разыгравшейся на  берегу.
 
    Всё произошло очень  быстро:  огромный  медведь, встав на дыбы, разделил брата и сестру.
Юноша стоял спиной к обрыву, один неверный шаг назад и, камень из–под ног с грохотом полетел вниз, увлекая за собой Ратмира. В это время послышался лай собаки и показался мужчина с рогатиной в руках,  он с криком бросился на медведя. Но тот одним взмахом лапы, выбил рогатину и подмял  под себя лесника. Собака жалобно заскулила, поджала хвост и отползла в сторону.
 
Рада, до этого момента стояла как вкопанная, но тут она подняла рогатину в два раза больше себя и, молча пошла на медведя, уперев остриём  ему в бок. Медведь от неожиданности ослабил хватку и повернул морду к девушке. Тело отца  упало на землю.
И тут произошло,  «невероятное», медведь  от неожиданности взревел, замотал головой, развернулся и сделал прыжок  в сторону  дуба, служившего мостом. Дерево жалобно затрещало, качнулось и вместе с медведем полетело в реку.
Радка бросилась к отцу, потом к обрыву, долго кричала брата, но только эхо собственного голоса возвращалось к ней.

     Я не знаю, что она чувствовала в этот миг, охватил ли её страх или отчаяние, или ею двигала злость, но то, что она храбро защищала тех, кого любила, сделало её героиней.   
Этот поступок наполненный смелостью и  любовью,  остался в веках, передаваясь  из поколений в поколения.

    Подул  холодный ветер, с севера поползли тучи,  закрывая небо, а вскоре хлопья снега полетели на землю, безжалостно покрывая молодую зелень.
 Я видел, как Рада долго хлопотала рядом с отцом, но он не поднимался. Тогда хрупкая девушка, нарубила огромных разлапистых веток елей и устроила волокушу, куда положила отца и,  упираясь ногами в землю, потащила.
 
Всё что происходило  дальше, я не видел, знал со слов деда. 
На следующее утро старшие братья нашли Раду и отца. Он ослаб от  потери крови,  бредил и терял сознания.
Мать с дочерью терпеливо выхаживали его, вот тут и  пригодилось знание трав. 
К  лету болезнь отступила, он пошёл на поправку, но следы от когтей медведя навсегда остались на его теле. Когда сошёл снег,  старшие братья спустились с обрыва, но тела Ратмира так и не нашли. 
Они решили, что  «летящая звезда» забрала его с собой.
Радмирка, выросла, стала матерью шестерых сыновей и дочки. Много славных дел и подвигов они совершили, прославляя свой род и свою землю.
Дед говорил, что  наша семья имела  корни с одним из отпрысков, славного рода Рады.
***
    Я  не сразу осознал,  что дерево, связывающее меня с берегом, упало вместе с медведем, отрезав путь к возвращению.   
Ветер  усиливался,  от вчерашней жары не осталось и следа.  Всё,  что вчера мне казалось прекрасным, было и сегодня прекрасно и величественно, но только другой холодной красотой и я никак не вписывался  в эту картину.
Мне стало одиноко и жутко.
Я  вспомнил: братьев, маму, папу. Родители  последнее время жили порознь, доверив  наше воспитание деду.
Развело их то, что мама никак не могла смириться с тем, что её дочь  привязана к коляске. Она   разуверилась, что «принцесса» встанет на ноги, часто закрывалась в своей комнате и плакала, а утром в комнате находили пустые бутылки.  В такие моменты отец собирался и уходил из дома.   
Мы, сыновья, понимали происходящее, но делали вид, что у нас всё хорошо. 

 И я, после колебаний,  без страховки решил спускаться вниз по отвесной стене «чёртова пальца».
Ухватившись  рукой за камень,  нащупал   упор для ноги, затем перекинул руку и,  вторая нога ушла в пустоту…
 Я судорожно шарил ногой по камням, стараясь найти, за  что можно  зацепиться.
 Когда  я отчаялся найти  опору  и, мысленно  попрощался с родными, вдруг ощутил крепкое и тёплое сжатие  своей руки.
 Я повернул голову, и вместо реки и утёса  увидел, огни города,  они переливались круче звёзд Млечного пути.
Я висел за окном, держась одной рукой за раму, одна нога упиралась в выступ фасада, вторая  беспомощно болталась, а сверху  на меня смотрели глаза, которые я бы не спутал ни с какими другими.   
Сестра  крепко держала меня за руку:
 — Не надо, пожалуйста, – тихо вымолвила она,— мама сказала, что  такое с тобой случалось. Ты уже три дня бредишь. Я так сильно,  за тебя испугалась, как тогда...
Что не надо, я не понял, но для меня это было не важно. Сестра  стояла на ногах, а не сидела в коляске…
– Мама, дома? — удивился я.
– И папа. Вся семья в сборе, все переживают за тебя.
Последние слова сестры  меня растрогали и обрадовали.

          Я не знаю  всё, что случилось со мной, было обманом или игрой моего  возбуждённого разума, но то, что  история стала началом  выздоровления сестры, сплочения семьи и возрождения былого  величия нашего рода – это точно.