Осиновый кол

Дорогой Лембитыч! Своим письмом о желании пройтись по Питеру с православной иконой в руках напомнил ты мне давнюю историю. Моя дочь Настя попросила привезти ей для какой - то телепередачи о вампирах осиновый кол. Как всегда, в темпе – хватай мешки, вокзал отходит. Ну что не сделаешь для дочери? А были мы в это время в доме моей жены в Старом Петергофе. Вот я своей Парасе Никаноровне и говорю - за колом нужно идти. Но непременно сейчас, в полночь, в полнолуние, ибо лишь в эти часы осина злее оборотня забирает. Пошли в дремучий наш парк Сергиевка: ночь, луна сияет, снег под ногами скрипит. А у меня с собой, конечно, было в разгрузочном жилете. Фляга заветная. Иду, побулькиваю, осину выбираю. Останавливаюсь, ухо оттопыриваю - чу, ничего не слышишь? Парася - не, не слышу. Да кто сюда попрется ночью – то? А ведь за нами идут - шепчу я. Она - уже испуганно - кто, кто? Они - отвечаю. Сажусь на снег, снимаю десантный ботинок, вытаскиваю шнурок. Срезаю толстую ветку, отчекрыживаю штук пять прямых веток. Делаю лук. У Параси глаза и вовсе на лоб лезут. Смачно плюю на конец стрелы, шепчу какую – то хню и - пускаю ее в ту сторону, откуда пришли. Всё, - говорю - отстали. Плутали в парке, плутали. Луна как на грех зашла за облака. Не видно ни зги. Где осины, где рябины, а где ивы? Вернулись домой не солоно похлебавши. Утром дочь снова звонит – папа, кол нужен позарез! Режиссер рвет и мечет. Днем снова пошли с Парасей за колом. Я продолжаю впаривать - раз не под луной, то мне раздеться нужно догола. Иначе никакой силы в инструменте не будет. Раздеваюсь, срубаю осину. Оделся - пошли до хаты. Там я кол заострил, на костре острый конец обуглил. Приехали в Питер, я кол на работу принес, сказал охранникам - приедет дочь, отдайте ей инструмент. Дочери отзвонился - готова твоя игрушка, приезжай. Вечером звоню ей - как съёмки прошли? Не маловат ли кол был? Я сделал всего два с половиной метра. Она ржет во весь голос. Оказывается, режиссер послал за колом помрежа. Такой себе 200% еврей. И фамилия подходящая. Он получает у охранников кол, взваливает его на плечо и идет с ним по улице Марата к метро на станцию Маяковская. И выходит на угол Невского проспекта в аккурат, когда по проспекту движется колонна коммунистов с красными стягами. Портретами картавого и рябого. Потому как - 7 ноября. А - усиление, менты на каждом квадратном метре торчат. И видят они - идет, мля, яврей. Руль кручком, а на плече, гад, кол несет. Чтобы большевиков метелить! Налетели на бедного помрежа, носом в тротуар - на, руки заломили, браслеты – щелк, на цугундер поволокли. И уже дырки для орденков мысленно вертят. Пришлось режиссеру в околоток ехать, объясняться, помощника из темницы сырой вызволять. Сцену с колом таки в тот день сняли. А потом вся съёмочная группа завалилась в Елисеевский гастроном, взяли бутылку коньяку и в вестибюле театра Комедии ее и раздавили. За революцию, евреев, вампиров. И осиновый кол. Кол стоял скромно в углу. PS. Моя Парася потом сказала - а я ведь решила тогда, что у тебя кукуха улетела напрочь. PPS. На прогулку по городу с православной иконой нужно испрашивать благословения отца Пигидия. Это Виталька Милонов. Так его Санька Невзоров назвал. Подловил – мол, ты даже отца Пигидия не читал. А Милонов и попался – мол, как же, как же – читывал. PPPS. «Пигидий (пигидиум, лат. Pygidium) — задний отдел брюшка ракообразных, насекомых и вымерших трилобитов. Он включает анальное отверстие, а у самок может также включать яйцеклад. У муравьёв и ос пигидиум — это тергит 7-го абдоминального сегмента».