Сретение непреложно

Журнал «Добродетель» Рубрика «Уроки литературы». № 2(34) 2016

Елизавета Сергеевна Романова (1922 – 2000) в июле 1941 г. со студенческой скамьи добровольцем ушла на фронт. В Смоленском окружном эвакогоспитале она служила медсестрой, участвовала в боях под Москвой и на Северо-Западном фронте. С октября 1943 года служила военным переводчиком, участвовала в боях на территории европейских стран. Награждена орденом Красной Звезды, боевыми медалями. Фронтовые воспоминания были положены Е.С. Романовой в основу её рассказов, публиковавшихся в журналах и составивших книгу «Трёхцветная кошка»… Много лет Елизавета Сергеевна преподавала в Белгородском пединституте.

Елизавета РОМАНОВА: ТАК ХОЧЕТСЯ НАЙТИ

Из публикации «Я червь, я Бог…».
Газета «Наш Белгород, 19 октября 1990 г.

…Мне шестьдесят восемь. В девять лет я прочла научно-популярную книгу о строении материи. Книгу мне подсунул папа. Не исключено, что атеизм моего отца начался с личного конфликта между молодым учителем и инспектирующим сельскую школу священником.
После легализации атеистической идеологии большевизма за её воплощение взялись «энергичные люди», и кто теперь назовёт точно астрономическое количество замученных, убитых, изгнанных только за то, что их способности были выше и лучше?
Я с искренним уважением смотрю на священнослужителей, пожилых и молодых, определивших свой жизненный путь тогда, когда на этом пути ничего отрадного ждать было нельзя.
… …………..
Мои родители считали, что коммунизм возможен. Почему и нет? Если бы все были честными в труде, добрыми к людям, если бы те, кому доверено народное богатство, были умны и добросовестны, разве могло быть плохо? Но приходилось признавать: воруют, выгадывают во всём только лично себе. «Нет страха Божьего», – говорила женщина, которой мама помогала выхлопотать пенсию. Но неужели человека может оправдать или украсить честность, соблюдаемая лишь из страха перед наказанием? По мере того как шли годы, моральное (и экономическое) банкротство нашей политики становилось всё нагляднее, ощутимее. «Идём к социализму брюхом вперёд, – говорила мама. – Растущие «потребности» – жратва да ковры». Мама многое понимала лучше меня, может быть, потому, что я многого и не видела, а ей было с чем сравнивать.
Над христианством я задумалась тогда, когда даже мне, «практической идеалистке», стало ясно, что, отстранив церковь от воспитания людей, мы ничем не заполнили ту часть человеческой натуры, которая формирует взаимоотношения в обществе. Нам не хватало именно правил: относись к другому, как к самому себе, не убей, не укради…
Лозунги на стенах не могли заменить методичности, организованности традиционного религиозного воспитания.
…
Я не скрываю, что завидую верующим. Сделав что-то плохое, долго мучаюсь, иногда всю жизнь. Верующий, испросив у Бога прощения, засыпает
спокойно…
…
Мою жизнь атеистки обрамляет бездна небытия. Я пришла ниоткуда, я исчезну бесследно. У меня нет сладкой надежды встретиться с дорогими людьми, попросить прощения, ощутить душевное тепло любви. Рассудок, анализ, скепсис говорят: увы, что есть, то есть, кроме того, что ты видишь,
иного нет.
…
Возможно, не всё можно понять человеческим умом. Как у червяка есть «предчувствие» зрения – полагают, что кожей он отличает свет от тьмы –
какие-то неясные предчувствия есть и у меня…
…
Думаю. Ищу. Так хочется найти. Иногда кажется, что я близка к утешительной истине.
Существует истина «есть». Существует истина
«нет».
Умные люди находят общее в методологии мышления богослова 13 века Фомы Аквинского и физика 20 века Нильса Бора. Это общее носит название «принципа дополнительности».
Я поняла принцип дополнительности так: истина включает в себя одновременно и «да» и «нет». Истина возвышается над противоречием. «Да» и «нет» – это вульгарные упрощения нашего обеднённого логикой сознания.
Ну а пока купила в киоске у Преображенского собора «Православный Катехизис». Открыла. Начало читается трудно. Дальше, кажется, легче. Читаю, думаю.

Юлия ВОЛОДАРСКАЯ(пос. Ровеньки Белгородской обл.:СРЕТЕНИЕ НЕПРЕЛОЖНО

Я не знаю, почему вдруг вспомнила о ней – об этой подаренной мне кем-то из литераторов года полтора назад книжке Елизаветы Романовой «Трёхцветная кошка». Тогда я её сразу же быстро просмотрела и, видимо, за неимением спокойных трёх часов времени для чтения спрятала на верхнюю полку шкафа, у иконы святителя Николая. И, казалось, что я о ней забыла. И вот на днях совершенно целенаправленно нащупала её рукой, как будто это была моя последняя надежда, и в то же время как будто она меня позвала.
Я знала заранее, что эта книжка о войне. Зачем мне сейчас о войне? У меня на душе такая пустота, такое непонимание – где путь, кто я, зачем я… Но читаю очень внимательно и сосредоточенно, как будто это жизненно важно. И буквально с первых трёх-четырёх страниц понимаю, что так оно и есть. Это не просто двадцатилетняя Лида преодолевает страх и ужас войны, это мудрая Елизавета Сергеевна через образ Лиды говорит мне: может быть, вот так и вот так… это очень страшно, но ты не бойся. Главное, оставаться человеком, каким тебя задумал Бог. Конечно, в книге нет таких слов, там есть описание девочки, прокладывающей провод связи в страшной грязи, когда невозможно вытащить сапог и мокрая тяжёлая шинель не по размеру отбирает последние силы, и хочется спать, а надо идти… и рядом смерть, кровь, а также подлость, трусость… И тут я вдруг поняла, что такое достоинство. Это не гордый вид и взгляд свысока, а то, чего ты стоишь между жизнью и смертью, правдой и ложью, какой выбор делаешь. И не только на войне. Это выбор ежедневный, если не ежечасный.
Да, да! Именно так. Подтверждает мою оформившуюся мысль Елизавета Сергеевна и переходит от описания войны к мирным дням. Но они не менее жестоки, жёстки… они почему-то более стыдны. Когда она рассказывает о чествовании ветеранов в школе, мне хочется плакать… «Мы Вас пригласили просто посидеть, дети помаршируют, почитают стихи, что Вам трудно…» Нет, ей не трудно, ей горько…
С сожалением переворачиваю последнюю страницу… какое-то щемящее чувство – не хочется расставаться. А значит, была встреча. Лида, Лиза, Елизавета Сергеевна… Кто-то мне, заплутавшей, послал проводника, переводчика… Дивны дела Твои, Господи!
,
P.S.
Это невероятно! Но это и правильно. Этого не может быть. Но иначе и быть не могло. Это – ответ. И мне. И Елизавете Сергеевне. На днях, будучи по делам в кабинете духовного краеведения Преображенского собора обнаружила там, случайно, среди старых газет и журналов номер газеты «Наш Белгород» за 19 октября 1990 года с публикацией «Я червь, я Бог…», и в ней крик (я услышала именно крик) автора – Е. Романовой: «Мою жизнь атеистки обрамляет бездна небытия. У меня нет сладкой надежды встретиться с дорогими людьми, попросить прощения, ощутить душевное тепло любви. Рассудок, анализ, скепсис говорят: увы, что есть,
то есть, кроме того, что ты видишь, иного нет».
(читайте далее…)
Я услышала. И вот кричу в ответ: «Елизавета Сергеевна! Вот видите – они обманывали Вас. И рассудок, и скепсис… Ведь мы встретились. И нам так тепло и благодарно…»