Ангина

    Три дня со снеговой лопатой в руках сделали своё дело! Думал, что стрельнет поясница, но беда пришла, откуда не ждал.

    Если верить моим родителям, а у меня нет причин не доверять этим - дорогим мне людям, впервые Ангина посетила меня ещё когда моим любимым напитком было грудное молоко. Уж не знаю, чем я ей глянулся, но она стала моей верной спутницей на долгие годы. Сколько слез было мною пролито, сколько бессонных ночей я провёл в её объятиях, как она морила меня голодом и мучила жаждой. Бессердечная сука! Хотя нужно отдать ей должное – это единственная дама, которая могла удержать меня дома, в постели, не прилагая при этом особых усилий. А ещё ей всегда было плевать на все мои достоинства и недостатки – финансовое благополучие, внешний вид, вредные привычки. Она готова идти за мной хоть в свет, хоть на пикник с друзьями. Не морщит брезгливо нос при виде заводской раздевалки, не пугается общаг и съёмных хат. А я, скажу честно, всегда её боялся, потому что всё, что её интересовало – это уложить меня в постель.
    И чтобы я ни делал, как бы ни старался, она снова и снова возвращалась, находя для визитов, как назло, самое неподходящее время. Уж и не знаю почему, но ко мне она любит приходить с начала мая и по конец сентября (говорят это как-то связанно с мороженым и холодным пивом, но я в это не верю), и лишь изредка навещает меня по зиме. Казалось бы, за долгие годы нашего знакомства, я должен был привыкнуть к её посещениям и относится к ней если не с любовью, то уж со спокойствием, но только она на порог и у меня начинается паника. Мне неизвестно откуда у Ангины такая страсть к истязаниям, может всему виной какая-то психологическая травма или это врождённая слабость, но эта её привычка - выкручивать суставы и душить меня, никогда мне не нравилась.
    С детства меня учили что полоскания горла различными отварами, должны отпугнуть Ангину, давно была известна её неприязнь к разного рода пряным запахам. Каких только гербариев мне не заваривали! Нет, серьёзно, назовите любой цветок, овощ или шишку, и я скажу вам: «Как же, помню, проходили». Вот только Ангине либо было пофигу, либо она делала для меня исключение. Я мог пахнуть чесноком, мёдом или хвоей, а она только сильнее сжимала меня в своих объятиях. Сейчас я люблю смешать джинн с лимонным тоником, или закусить стаканчик медовухи маринованным с чесноком огурцом, а в детстве я успел возненавидеть и хвою, и чеснок, и мёд. Хорошо хоть дело обходилось полосканием и глотать их не было необходимости.
    А потом пришло время, когда буквально все болезни мира стали врачевать ветхие старушки и телеврачи, ставшие на какое-то время главными лекарями страны. Уж не знаю, чего они нашёптывали в склянки с водой, но Ангине на это было наплевать, владела она чем-то таким антиприворотным, что сводило на нет потуги знахарок и Чумаков с Кашпировскими. Она потешалась над тем, как я полощу горло, умываюсь и обтираюсь заговорённой водой и снова тянула меня в постель. Был период, когда я пытался передать своё проклятье ни в чём не повинным животным, дыша на них во время очередного визита Ангины. Стоит ли говорить, что из этого ничего не вышло? Хорошо хоть глотать их не было необходимости.
    Но на самую радикальную меру я решился в армии. Ну, как решился? В армии же всё по команде делается, говоришь: «Есть» и выполняешь приказ. Как сейчас помню, заступили в очередной наряд по городку, а тут она – Ангина, и как всегда без предупреждения. К другим моим братьям по оружию приходили Меланхолия и Поллюция, а у меня одна бессменная спутница. Говорю ей чтоб отстала, перед сослуживцами мол неудобно, но какое там! Утром сдал ствол в КХО, и рванул к фельдшеру. Дал он мне две таблетки аспирина (наивный докторишка, этим только похмелье пугать, а не её величество Ангину), и в полдень я уже был в армейском госпитале. Капитан медицинской службы, осмотрев меня, уточнил делали мне раньше прокол или нет? Поосторожней нужно с такими вопросами, у меня аж глаз задёргался. Говорить я не мог поэтому просто вытянул вперёд руки начал сжимать и разжимать кулаки, растопыривая пальцы. На третьем десятке, капитан кивнул со словами: «Значит ничего нового от меня не услышишь. Раскрой рот пошире», и достал обоюдоострый скальпель. Эта процедура и впрямь была для меня привычна, с тридцатью я конечно преувеличил, но десяток таких пережил точно. Ткнул он меня в горло скальпелем пару раз, протянул мензурку с фурацилином - полощи. Ангина стоит усмехается, видно что уходить не спешит, знает что ещё пару дней у нас с ней есть.
    Многие врачи утверждают, что некоторая неполноценность, отпугивает Ангину, делая вас не привлекательным для её чар. Так думал и военврач, спрашивая у меня не пробовал ли я удалять миндалины, как будто сам не видел, пробовал я или нет. Может думал, что они отрастают как хвост у ящерицы, а может шутил, кто его знает этот врачебный юмор? Короче, велел готовится, как зарубцуется и температура спадёт, будет он меня ждать в операционной. Тут вам - не здесь, как любят говорить в армии. Это на гражданке вам предстоит подписать сорок экземпляров согласия на операцию, а в армейском госпитале вас просто уведомляют о месте и времени проведения операции (хотя, может сейчас всё и поменялось, не знаю). На пятый день пребывания в ЛОР отделении, меня отвели в операционную пристегнули к креслу, завязали глаза и похрустев в горле ножницами, (звук был такой как будто режут плотный картон), вернули в палату.
    Всё! Прощай ненавистная Ангина. Три месяца я тешил себя надеждой, что мои страдания были не напрасны и что больше я не увижу эту изуверку, мучавшую меня долгие годы. Просыпаюсь как-то до подъёма, а она рядом лежит и крепко обнимает меня за шею. У меня дыхание не просто перехватило – напрочь пропало! Я в капитане медслужбы, в том самом госпитале, чуть две сквозных дыры не прожёг взглядом, а вот он дыру в затылке точно прочесал. И всё приговаривал: «Интересный случай. Впервые у меня такое в практике». Потом сделал мне прокол напомнил где ведро с фурацилином, дал мензурку и отправил в палату. В ту же самую палату и на туже самую кровать, на которой мы с Ангиной кувыркались в прошлый наш заезд! Совпадение? Ирония? Ещё какая! Благо, мне уже всё вырезали и второго визита операционную не предвиделось, потому что альтернативой был бы только побег.
    С тех далёких пор я пережил ещё не один визит Ангины, и давно нашёл её слабые места. При всём её стремлении затащить меня в кровать, она панически боится ролевых игр с белыми халатами, а если в то время, когда она у меня гостит, ко мне заглянет мой хороший друг Антибиотик, на второй-третий день она, не попрощавшись, уходит. Так случилось и в новогоднюю ночь. Ложась спать, я почувствовал её тепло и крепкую руку на шее.
    Этой зимой, по понятным причинам, я не рискнул обращаться к врачу, уж очень мне не хотелось зависнуть в изоляторе с потенциальными переносчиками коронавируса, поэтому справлялся сам. Позвал старого друга Антибиотика и вдвоём мы вытолкали старую знакомую за порог. До следующей весны, я надеюсь, мы её не увидим. А вам мой вам совет – если вас навестила Ангина, предложите ей поиграть в доктора, а лучше обратитесь к настоящему врачу. Он знает, как себя правильно вести с этой ненавистной дамой и познакомьте её Антибиотиком его она, точно не любит и всегда торопится уйти. Не тратьте время на поиски в интернете очередного, стопроцентного, народного метода борьбы с незваной гостьей, наносите удар первым.

    Мой домашний доктор, сделав уже две попытки, стоит надо мной со шприцом и ватным диском:
    - Она не протыкается!
    - Кто?
    - Кожа.
    - Кожа – это то, из чего у тебя обувь. А пока это на мне – это шкура. Природой так и запланировано, что нежные внутренности прячутся под защитой крепкого внешнего слоя.
    - И как быть?
    - Бей!
    - Как, «бей»?
    - Бей, как зверя бьют, одним мощным ударом точно в сердце, чтоб не мучился. Только ты бей не в сердце, там у меня и так шрамов хватает, бей в крайнюю верхнюю четверть полупопия. Куда я тебе показывал.
    Третья попытка и визг.
    - Ну, что там?
    - Кровь!
    - Отлично, есть пробитие! Зачем одёрнула руку? Надо было дальше загонять.
    - Так ведь кровь идёт.
    - Пойдёт-пойдёт и перестанет. Зачем тебе ватный диск? Протри и давай коли уже. Я и так себя игольницей чувствую. Не можешь ударить, приставь и навались всем телом.
    - А больно не будет?
    - Что за вопрос? Конечно будет, но не долго. Вот если ты иглу сломаешь…
    - Стоп. Она что может сломаться?
    - Ничто не вечно. Но ты не трясись и всё получится!
    - Ну, уж нет, коли себя сам. Как ты раньше справлялся?
    - Помощница! Зачем бралась, если бросаешь на полпути?
    - Потому что ты сказал – это как два пальца об асфальт!
    Ну, ладно. Если хочешь, чтобы было хорошо - подбери правильный стимул!
    - Товарищ доктор, а помните, вы просили, чтобы я был гладко выбрит к новому году? Я ещё, не соглашался, а вы настаивали.
    - Это разные вещи. И, кроме того, ты бреешь бороду раз в полугодие и себе. А сделать укол заставляешь меня.
    - Всё верно. А вы когда-нибудь видели мои станки для бритья?
    На обдумывание у неё уходит немного времени, в конце концов, не бином Ньютона. С протяжным «Ха-а-а», она загоняет иглу по самое основание:
    - Ты что брал мои станки для ног?!
    - Ну, не по соседям же ходить? Тем более, ты сама говоришь, что бреюсь я раз в полугодие. И делаю это, кстати, для тебя. Тебе что жалко? Надави уже на поршень, и покончим с этим.
    - Сам надави.
    - Да, неудобно мне самому, уж больно болезнен это процесс.
    - Да, ты что? - А вот яду в голос могла и не добавлять, я и так понимал, что процесс будет - неприятным для меня, и доставит удовольствие ей. Навалилась всем телом на поршень, как будто пыталась не только лекарство, но шприц загнать мне в мышцу. – Сколько ты говоришь уколов нужно сделать в день?
    - Два. Один – утром и один – вечером.
    - До вечера, больной.
    - До вечера, доктор.