Кочегарка 3

                КОЧЕГАРКА 3
                …Всё бы ничего, да вот только сегодня, Семён Алексеевич Громов, почувствовал какую-то непреодолимую тягу, до зуда в заднице, купить чекмарик в сельпо и раздавить его втихаря, когда начальство срулит домой с базы. Нет, Семён не любитель пить на работе, даже весьма негативно относится к пьянке на рабочих местах. Но сегодня вот что-то накатило. Да и не таков он, чтобы поглощать водяру в одно лицо. Питие оно тогда в тему, когда под закусочку в хорошей кумпании, ведь она водочка под душевный разговор самый цимус. А вот сегодня - накатило, и всё.
                Так что, на вахту Сеня заступил, затарившись чекушкой и взяв под неё солидно-вкусный шмат сала домашней выделки. Сало ему подкидывал, от щедрот своих, батюшка Егорий, что заведовал местным приходом. Семён многократно подрабатывал у него по электрике, поэтому был со священником в приятельских отношениях.
                Дождавшись, когда на базе не останется никого из начальства, заперев свою избушку на клюшку, подкинув угля в котёл, Семён разложил закусь на столике в кандейке, плеснул в рюмаху водки, нарезал сальца. Но как говориться, поделись с богом своими планами, он ухохочется. Стук в ворота нарушил так дущевно начавшуюся ночную вахту.
                «Саныч, открывай свои». Семён убрал сало и водку в тумбочку, направился к воротам кочегарки. На улице под дождём мокли два прохиндея-сантехника Гришка Васильев и Серёга Бурков, находившихся на смене. «Свои в такую погоду дома сидят, что припёрлись, работы что-ль нет?» Семён впустил братву в котельную. «Мы со своими кружками, угости кофейком, ты вона как шикарно его варганишь». Гришка выставил перед собой кружку емкостью с литр. «Захлебнёшься и сгинешь от такого количества. Ты бы уж сразу флягу молочную притаранил.» «Да ладно, мы ведь со всей душой к тебе, а ты как сыч надулся.» «Если б с душой, то мяса бы килограмм пять притаранили. Заходите уже, кошкодавы.»
                Семён заварил кофе, настоял его, разлил по кружкам. «А правда ли, Саныч, что ты с самим председателем КГБ водку пил?». Семён аж поперхнулся: «И какая-ж падла вам это напела?»
                «Дак, это, Василич, сосед твой. Мы у него батарею меняли, вот он под водочку и рассказал. А чё, неправда что-ль?»
                «Ты больше пьяные бредни этого брехла слушай, он ещё и не такого наплетёт»
                «Он ещё говорил, что с тобой служил. И ты там даже на учениях каких-то общеармейских отличился».
                «Служил он, ага, все два года при кухне офицерской шуршал, харю наел, с похмелья хрен обсерешь! Ремень, приходилось наставлять, такую пузень отъел, сука. Три раза в отпуск за два года службы съездил. Вот и вопрос, за какие такие заслуги перед Родиной? Змей колодный! Жополиз вонючий!».
                «Так чё? Неправда, что-ли про КГБ»
                «Если бы так, я бы тачки с углём не ворочал, а попивал коньячок хранцузский в кабинетике в домишке семиэтажном с часами, что за памятником железному поляку в Москве, так что не хрен слушать пиз..шь пьяный!».
                «А скажи, Саныч, правда-ли, что вы ансамблем в общественной бане голыми играли?»
                «А это кто тебе напел? Ну правда, и что? По молодости не то ещё было. Подумаешь, голыми в бане, не в женской ведь!» Нам с пацанами где только играть не приходилось. Однажды вместе с Володей Кузьминым на каком-то празднике в столице нашей Родины играли, и что? А в баню, это мы по дури молодой забрели».
                …Семён, в бытность свою молодую, колотил по барабанам в местечковом ансамбле (тогда ещё группами их не называли, ВИА и вся недолга). Играли что придёт на ум, на танцплощадке в клубе, ну и конечно на свадьбах. Как же без этого? Раньше свадьба без ансамбля с музыкой считалась не свадьбой, а типа пьянки в гараже, только с девкой в белом платье в нагрузку, ну и жратвы побольше. Престиж и всё такое. Конец лета и осень были особенно богаты на такого рода мероприятия. Гуляли два дня, пятницу и субботу, или субботу и воскресенье. За музыку брали по полтиннику в день и водяры литра два с половиной.
                В тот раз лабали уже второй день, если, конечно, это можно было назвать игрой, потому как были на вчерашних дрожжах, да ещё всю ночь девок со свадьбы тарабанили, а с утра ещё водяры добавили. На строй гитар уже никто не обращал внимания, лишь бы песни были у всех на слуху. Тут же пьяный в дупель гармонист что-то пытался изобразить. Гости орали громче ансамбля, брат невесты, в драбадан бухой, достал пацанов-музыкантов своим дымом на воде Пёрплов. Свидетеля, который был, кстати, не из здешних, местная шантрапа добивала за углом столовой, где проводилось это мероприятие, за то, что не вынес им водки, падла. Невеста тупо всем улыбалась, ей уже давно всё обрыдло, жених в расстёгнутой рубахе, рвался к микрофону, пытаясь объявить благодарность тёще за такую прекрасную и живенькую во всех позах дочь. Отец невесты залез под юбку одинокой новоявленной сватье, и это за был нещадно поколочен женой. Свидетельницу кто-то уволок в туалет и там доказывал, что в СССР секс есть был и будет, она, впрочем, была с этим очень даже согласна, потому как, через какое-то время, её опять туда уволок новый лектор. Бабки собирали в подолы конфетки и пироги, чтобы принести внукам, а то ведь гости всё сожрут, собаки. Старый дед невесты пытался вырвать из рук пьяного гармониста инструмент и забацать что-нибудь самому, потому как, морду бить надо за такую игру на гармони. В результате последняя была разодрана пополам, гармонист получил по сусалам от дедова внука и тихонько прикорнул на полу в уголке. В воздухе, в табачном дыму, витал аромат праздника пополам с запахами винегрета, блевотины и туалета. Это первый день всегда проходит как-то более чинно и благородно и то лишь только до подачи горячего. Ну а на второй день тут уж как карта выпадет, выбирай - или благородно, или по-нашему по рассейски с дракой, матом и битой посудой. Как у нас в России говорится: «Что за свадьба, если восемь человек не зарезали!» На улице глядельщицы, из местного бабья, обсуждали наряды невесты и гостей женского пола. Кости мыли всем. Обе сватьи под столом пересчитывали дарёные денежки. С войны вернулся свидетель, ему умыли битую харю, дали водки, погрозили кому-то в окошко кулаком, типа «Ух вы какие!! Ай-яй- яй! Вот мы вам!» Короче, всё чин-чинарём, как и положено у нас с вами. В Рассеи, значится, нашей!
                Наконец, ближе к вечеру, свадьба как-то потихоньку стухла. Мужиков растащили по домам жены, приехала машина за аппаратурой, Мать невесты рассчиталась с музыкантами, вручила им сумку с водярой, в количестве шести флаконов «Столичной» и оставшейся закусью. Побросав инструменты в машину, компания ребятишек- музыкантов покатила разгружаться в клуб. По прибытии вдруг оказалось, что по дороге где-то потеряли басиста. Растащив аппараты по местам, сели за стол, разложили закусь, разлили водочку. И так три раза. После этого постановили разбить хавальник басисту как придёт, за то, что аппараты не таскал, ну и немного за то, что уж больно хитротрахнутый! После очередной приговорённой «Столичной» решили больше не ждать этого ренегата, а идти искать. Ну, а как ходить по посёлку без музыки! Поэтому прихватив с собою две шестиструнки (благо они были полуаккустические), а также завалявшийся с каких-то там времён пионерский барабан, и прихватив оставшуюся водяру, ушли в поиск.
                На улице благодать! По-летнему тепло. Август выдался, как в Гаграх - бархатный. Бабки сидят на лавках, лузгают семечки и, с шелухой на губах, фиксируют кто к кому пошёл-пришёл, и остальным прохожим плюют в спину. Посторонних шумов не слышно, ветерок стих, тополя пригорюнились, опустив долу пыльные листья и только четыре пьяные морды орут про девку, которая в автомате, да лихая дробь пионерского барабана разгоняет пасторальную тишину этого милого поселения.
                Беглую рожу думали найти в семье, но его мамаша направила ребятишек в анальное отверстие. Так прямо и сказав: «Идите в жопу!» Подумав немного ребятишки решили, что там его искать бесполезно. Так как туда они ещё его пока не запихнули, то его там точно не найти. И если б не младшая сестрёнка, которая за кусочек копчёной колбасы и шоколадку, сдала братца с потрохами, ребята искали бы жертву всю ночь. Хотя вместо этого претендента всё равно обнаружился бы какой-нибудь другой, но тело басиста всё-таки было в приоритете. Будущий труп оказался в бане. Припёрся он туда вместе со своим отцом. Резонно решили, что это даже очень зеер гут, так как потом в морге его обмывать не надо. По пути, занырнув в «Мордобойку», так прозывалась тогда пивная, ребятишки шлифанули кишочки пивком, и неровным строевым шагом попёрлись в банно-прачечный комбинат. Что было дальше, то это мероприятие мог бы изобразить в красках пролетарский художник, с очень подходящей к данному моменту фамилией, гражданин Петров-Водкин, в полотне «Купание пьяных коней».
                В баню зашли парадным шагом под дробь барабана, с песней в которой солдат идёт по городу, видимо тоже на помывку в мойню. Банщица-уборщица Марья, старая как церковная мышь, увидев такую компанию, охренела до того, что даже билетов не потребовала. Но ребята как истинные гусары объявили всем тем, кто уже помылся и пил пиво и лимонад, что они ненадолго, мол они даже тапочек не сняли, и труселя у них чистые. Присутствующие прониклись моментом. Басиста нашли в гардеробном отделении. Нагишом. Тот уже был готов, в смысле чистоты тела, к принятию резолюции общего собрания. Оправдания ренегата были слиты в помойное отверстие на полу, и кулак правосудия уже навис над повинной башкой, когда из помывочной вышел отец жертвы. Весь распаренный, рожа красная, с огромными кулаками и не менее огромным добром меж чресел. Экзекуцию срочно решили отложить на неопределённый срок.
                «Чё припёрлись, убогие?» «Дак это… Мы это…» «Ага, опохмелить, чтоль Сашку собрались?» Братва дружно закивала головами. «Дак наливайте, что застыли! Эх хороша сегодня парная, сходили бы что-ли, хипари немытые!» После третьей бутылки, ребятишки, уже нагишом, исполняли весь свой репертуар, а также песни по заказу радиослушателей! Наливали всем, короче гуляй рванина! Какой-то дяденька, не отказавшийся принять участия в распитии, плакал болезный, сидя в луже на полу у скамейки, под песню «Иволга», утирая лицо мочалкой. Потом пошли матерные частушки, которых отец Сашки-басиста знал немеряно. Бабка Марья совместно с буфетчицей Валькой, слыша такое непотребство конечно же отзвонились в околоток и где-то через десять минут в двери гардеробной впрыгнул, как чёрт из табакерки, местный цырик. В новенькой форме, с фуражкой на затылке. Он уже открыл было рот чтоб скомандовать «Всем на пол!! Руки в гору!» или что-то типа этого, но, увидев главного дирижёра – Санькиного отца, захлопнул матюгальник. А Санькин отец, кстати по чину-званию парторг местного завода. Видимо, понял жандарм, что тут подход нужен совсем другой, более дипломатический. Сняв фуражку и протерев вспотевший лоб тряпицей, уселся на лавку перед голыми шоуменами. «Это, вы бы, Алексей Петрович, шли бы уже домой и забирали бы с собой парнишек, а то люди мыться пришли, а тут безобразия всякие. Женское отделение жалуется!» «Женщины, говоришь жалуются? А это мы сейчас поправим, мы их сюда пригласим пусть с нами посидят, порадуются.!» С этими словами Петрович встал со скамьи и нетвёрдой походкой, как был нагишом, попёрся в женское отделение. «Это пиз…ец!» прошептал участковый и ломанулся вслед. В женском отделении сразу стало веселей! Визг, мат, грохот тазиков! Короче устроил бабам праздник Санькин отец. Кое-как с криками, с матом, трое мужиков и товарищ из милиции, затащили обратно в мужское отделение голожопого и бухого в кочерыжку парторга. Петрович орал, что проклянёт участкового по партийной линии и засунет ему табельник в задницу. Нет, мол, в жизни праздника из-за таких вот педерастов в погонах!! Ну ничего! Доберусь, мол, до тебя! Выкормыш щёлоковский! Пацаны эстрадники хоть и были бухие до соплей, но поняли, что надо делать ноги и как можно чаще передвигать ими в направлении улицы. Пока участковый совместными усилиями с окружающими одевали и успокаивали лютого парторга, пацаны слиняли, не забыв прихватить свои балалайки и барабан. И только палочки барабанные остались сиротливо валяться на полу, размокая в луже, и проклиная свою буратинную планиду.
                Свалив подальше, пацаны решили разойтись по домам. Так как пить больше было нечего, то и романтизма, как говорится, не стало. Завтра кому-то на работу, а кому-то на учёбу в институты…
                …Семён закурил, выгнал слесарей по рабочим местам. Допил чекмарик, зажевав его салом, лёг на топчанчик. Эх, лять, скоро весна, скоро в сад из квартиры переедет! А там кайф! Никаких соседей за стенкой, алкашей сраных. В принципе, это сейчас Сеня весь такой правильный из себя. А вот раньше, после того как развёлся с со своей первой, тоже был тем ещё засранцем шумливым. А до этого…
                …Пошла мода на видеосалоны. Буржуазная культура начала скакать по стране, как ведьма на помеле, внося в спокойные души советских людей сумбур и панику. Вдруг оказалось, что секс на экранах не так уж страшен, как его рисовали Суслов и Фурцева. Даже наоборот, нравиться он, сука, советским неискушенным обывателям. Появилась ЭРОТИКА. В чём её отличие от порнографии не знал никто, даже умные деятели от культуры и надзорных за нею органов. Если раньше показ голой женской задницы на экране равнялся статье УК, за распространение порнухи, то теперь, хрен его знает, что считать порнухой. Статью - то ведь никто не отменял! Показ женского тела ниже или выше пояса, это порнография, или эротика? Нет, ну понятно, если откровенный половой акт, это, конечно, галимая порнуха, а если обнимашки нагишом? То-то и оно!
                Чтобы открыть видеосалон и приобрести аппарат для показа, Семён с двумя друганами решили сделать ход конём. Под шумок борьбы с пьянством, Сеня со товарищи, напоив районного секретаря райкома комсомола, а перед этим, председателя поселкового комитета до кучи, наобещали им с три короба. Небо в звёздах и полные штаны алмазов. Главным аргументом они выбрали следующее. Поскольку надо отучать молодёжь от пьянства на всяких там свадьбах и прочих злачных мероприятиях, создаём базу, или правильней сказать спирто-несодержащий очаг культуры для молодёжи. Для этого подходит местная ресторация, которая в связи с объявленой войной со алкашкой, терпит, как немцы под Сталинградом, колоссальное поражение. До этого ребятня согласовали это дело с председателем райпотребсоюза, женщиной умной и понимающей, преподнеся ей предварительно скромный презент в виде бутылки шампанского с коробкой конфет и набор польской косметики. Аренду договорились рассчитать после того как оформятся все необходимые бумажки. Районный комсомол, в лице пьяного главного секретаря, за бумажку с разрешением на приобретение аппарата на фабрике в Муроме, и взятие очага под крыло районного комсомола, получал ежемесячные отчисления, типа комсомольских взносов, в сумме необходимой для жизни этого самого секретаря, налом, или как это сейчас модно – кэшем. А глава посёлка получал право в любое время на выдачу, как он называл, «наркомовских» ста грамм, в размере полулитра или их денежный эквивалент. В то славное время у чиновников ещё не особо хотелки выросли. В результате ребятки обзавелись аппаратом в городе Муроме на фабрике по изготовлению ВМ-12 (это такие ящики видео совкового производства), а также правом неуплаты налогов в местный бюджет. Приобрели в местном сельпо два отечественных телевизора. По знакомству установили декодеры Pal-SECAM. Деньги на всю эту хренотень выделил районный комитет комсомола под кредит. Аренда кабака была устаканена с райпотребсоюзом в щадящем режиме. Через три недели пацаны планировали открыться. По большому блату приобрели на открытие три ящика водяры, но, чтобы не палить доброе начинание, договорились с одной бабулькой, живущей супротив будущего очага безалкогольной культуры, пущай она продаёт водочку по предъявлении специального маяка, беря за это, соответственно, небольшой процент. Людям следовало намекать, что если они хотят бодрости, то вот вам адресочек, тут неподалёку, а также пароль, который надо предъявить продавцу, так как без него просто пошлют к херям!
                Но тут возникла одна проблемка. Поскольку в заведении, всё-таки, что-то будет связано с видео, значит надо где-то добывать кассеты с контентом. А где? Большинство владельцев видео-ящиков шкерилось по домам и предоставлять свои кассеты кому ни попадя не собирались, а вести перезапись, так это же надо ещё один аппарат. А кассет пустых с аппаратом было приобретено аж пятнадцать штук и все чистые. Вовремя вспомнился чей-то армейский дружок из приграничного с Польшей городка в республике Бульбашии. Отбили телеграмму о помощи. Через сколько-то дней пришёл ответ. Ждём, типа, поможем и всё такое. Наскребли денег, закупили гостинцев и отправили того, кто про другана вспомнил, к бульбашам на самолёте до столицы, ну и там, как сумеет. За время, оставшееся до открытия очага культурного бескультурия, навели марафет в помещении бывшего кабака. Всё, что напоминало советский общепит было безжалостно вынесено на свалку. Своими руками замастырили свет и цвет, натырив с завода списаных прожекторов и светильников. Звук выцыганили из заводского клуба, уломав отца басиста, пойти им навстречу, то есть по партийной линии указать завклубше и профсоюзному лидеру завода (поскольку клуб принадлежал этому предприятию) их место на шестке, тем самым убив сразу двух зайцев: получить аппараты и лишить местный ДК возможность проводить танцульки под магнитофон. То есть вынудив молодёжь и подростков толпой валить к ним на мероприятия. Профсоюзный член конечно кончал слюной во все стороны, ведь его самого и его комитет лишили налаженного канала изъятия почти неучтённого бабла у местного молодёжного населения. А что делать – на дворе перестройка, тут кто первый встал того и тапки.  И тут ухнуло в Чернобыле.
                Прилетела телеграммка от гонца, что едет поездом, так как рейсы отменены по причине от него не зависящим. Прибыв всё-таки домой через энное количество суток, бедолага поведал о своих приключениях. Сначала не было посадки до города назначения, потому что рейсы кто-то отменил. Видимо, что-то случилось. Парнишка тогда не знал, что в Хохляндии рванул реактор. Но, видимо начинание ребятишек было рождено под счастливой звездой, так-как на выходе из терминала гонец встретил ещё одного армейского другана, который работал в обслуге самолётов. Договорились с пилотами грузового борта, летевшего в тот же адрес, обьявив им, что парнишке необходимо добраться, якобы до мамки, которая ждёт сына, находясь в нестабильном для здоровья состоянии. Накинув сверху просьбы четвертак, гонец благополучно добрался до места назначения, прикинувшись коробкой из-под обуви, или чем-то там ещё. Дружбан армейский в аэропорту его не встретил, поэтому до места он добирался на рейсовом автобусе.  До этого посетив кассу где ему объявили, что пассажирских рейсов пока не предвидится. Город встретил его тишиной и патрулями.  Добравшись до жэ-дэ вокзала, несколько раз предъявляя паспортные данные то ментам, то военным, приобрёл билет на поезд через сутки до столицы нашей Родины. Нашёл другана, потом катали кассеты, пили, и, наконец с бодуна был отправлен восвояси. Прибыл на родину в упор, к открытию.
                Зал кабака уже был заполнен до отказа, гости под столами разливали водку, вино и прочее пойло, звучал Модерн Токинг, кто-то лихо перебирал ногами на танцполе, когда в дверях нарисовался наш посыльный. Хлебнув с дороги водочки и занюхав шпротами, он вывалил на стол, в специально оборудованной для ди-джея кабинке, кучу кассет. Заявив, что вот на этих музыка, а на этих фильмы, свалил домой мыться и переодеваться с дороги. Торжественно вставив первую кассету, которая из музыкальных, в аппарат, ведущий нажал кнопку. Народ взревел, увидев на экранах телевизоров не наши буквы и не нашу музыку. Заставка красиво, почти нежно, сменилась изображением голой задницы, двигающейся синхронно, под музыку и страстные женские вздохи. Народ притих. Ведущий почувствовал неладное. Прикинув, что, если он сейчас же прервёт сеанс, народ, конечно поймёт, но по окончании мероприятия бить его будут долго и даже возможно ногами. Набравшись смелости, ведун нажал кнопку «пауза» и торжественно объявил: «Этот и многие другие фильмы, а также мультики вы, граждане отдыхающие, сможете увидеть в нашем заведении по вечерам в выходные и будние дни, ну а пока дамы приглашают кавалеров!» Врубил на «Олимпе» Сэм Браун с eё «Stop». А на экранах обоих телевизоров застыла в напряжении задница человека мужской принадлежности, судя по чрезвычайно буйной волосатости и причиндалам. Выкинув кассету из видака, ведущий, глубоко вздохнул и, держась за сердце, закинул полстакана водки в желудок. Ну что ж, первый блин, пошкворчав на сковороде, шлёпнулся комом, на гранит кабака, и был зверски затоптан туфлями и ботинками посетителей. Начало было сделано! Осталось разобраться с гонцом, когда, сука, появится!
                Семён вздохнул, мол были деньки, были и ноченьки,повернулся на правый бок и захрапел под монотонный шум насосов котельной.

                (продолжение в следующую смену. Ждём-с, господа!)