Без страданий душа не развивается

Любовь Андреевна Молодых – это человек, который уже много лет занимается творчеством: пишет рассказы, романы, поёт под гитару. Люба яркая, разносторонняя личность. Её хорошо знают, любят и уважают  в Алтайском крае. Сегодня Любовь Молодых отвечает на мои вопросы в рамках рубрики «Я не могу иначе»
Встречайте!

-  Люба, вот уже совсем скоро нас всех захватит самый красивый, волшебный праздник в году. Поэтому хотелось бы начать наш разговор соответственно. Например, со сказки. Какая твоя любимая сказка?
- Любимых сказок множество, трудно вот так выбрать какую-то одну. Но из новогодних – это, пожалуй, «Двенадцать месяцев». Люблю и саму сказку, и старый мультфильм по ней, и художественный фильм примерно тех же лет. Безусловно, люблю «Щелкунчика» – наш мультфильм с музыкой Чайковского. Да разве перечислишь!
- В мультфильме принцесса прикольная. С её объявлением тридцать второго, тридцать третьего и так далее декабря.
Но поговорим о твоём творчестве. Ты пишешь рассказы. Все очень красочные. И всё-таки основной твой жанр – это фантастика. Почему?
- Книга должна возвышать душу. О фантастике хорошо сказал наш космонавт Георгий Гречко: «В фантастике мы любим сплав – науки, приключений и, конечно, человеческих судеб, характеров. Фантастика помещает нас в ситуацию такого накала, на таком пределе, когда промежуточных решений быть не может. Когда или – да, или – нет. На этих экстремальных ситуациях мы как бы проверяем себя».
- Персонажи твоих произведений – это ты? То есть, насколько часто ты наделяешь героев собственными чертами?
- Думаю, что никогда не наделяю. Но каждый характер, каждого героя, даже не самого положительного, как бы пропускаю через себя, выверяю все его чувства, мысли, логику поступков и событий. Бывает, это доходит до того, что я в реальной жизни попадаю в ситуации, в которые ставлю своих героев. Было, например, что одна моя героиня, Тома из романа «Именем Космоса» почти трое суток оставалась без воды. Буквально через несколько дней, когда я была дома одна, у нас отключили электричество. Как следствие сразу прекратилась подача воды. И дома ни капли! Я просидела так, конечно, не трое суток, всё прошло в облегчённом варианте, но муку своего героя прочувствовала, что называется, на собственной шкуре. И подобное случалось со мной не раз и не два.
- Ого, мне это знакомо настолько, что я уже иногда стала даже побаиваться напророчить. Может, и правда, есть в стремлении писать что-то иррациональное. Тогда давай ещё сравним.
Когда я увлеклась работой над книгой, довольно быстро сделала для себя открытие. Сюжет, герои могут в самый неожиданный момент совершить такой взбрык, о котором я ещё день назад и не помышляла. Задумывалось так, а пишется по-другому. У тебя такое бывает?
- Сколько угодно! Мне кажется, все нормальные герои у нормальных авторов имеют собственную волю. И тут нельзя совершать насилия, герои будут сопротивляться. Автору остаётся только внимательно выверять, что выйдет из такого поступка персонажа и выстраивать сюжет в соответствии с этим. Но благодаря такому своеволию героев произведение становится живым, герои проявляют свои характеры, не уподобляются манекенам. Героев надо слушать!
Например, Лалор, герой романа «Закон Великой Бездны», по первоначальному замыслу был подростком, напуганным свалившимися на него бедами, постижение которых выше человеческого разума. Однако Лалор распрямился, взял в руки оружие и стал бороться.
- А ты Представляешь голоса и лица своих героев?
- В деталях! Даже точно знаю, как они интонируют, как поют, всегда чётко вижу их мимику, движения. Я по своей природе визуал. Сначала вижу действие, как на экране, и потом стараюсь это описать. Картины природы или, допустим, Космоса предстают перед глазами так чётко, что иногда просто теряюсь от невозможности передать эти краски и движение. Но, как оборотная сторона этого моего свойства, с трудом переношу детальные описания кровавых сцен, насилия, грязи и избегаю этого. Начинает тошнить. Вообще, когда я пишу, то вижу своими читателями не только взрослых, но обязательно детей. Поэтому никогда не позволяю себе описывать в лицах и красках то, что не предназначено для детских глаз и ушей. Я считаю: если что-то не надо видеть детям, то и взрослым оно абсолютно ни к чему.
- Писать ты начала очень рано. Обычно девушки в таком возрасте пишут и затем безжалостно выбрасывают результаты своего творчества. Что помогло тебе с юности относиться к таланту писателя с уважением?
- С уважением ли – не знаю. Писать я начала следом за старшей сестрой. У неё есть прекрасный талант заражать творчеством всех, кто оказывается в одной с ней комнате, и я не могла не подцепить от неё эти бациллы. Очень долго я не считала себя писателем. Да и сейчас не совсем считаю, хоть изо всех сил стремлюсь, чтобы мои вещи были как можно качественнее. Я очень хочу опубликовать свои книги в бумажном формате, но не ставлю себя в один ряд с писателями с большой буквы, такими, как Владислав Петрович Крапивин. Для меня не секрет, что, начиная писать, я подражала именно ему. К счастью, быстро ушла от подражания, выработала собственный стиль и язык. И свои детские вещи постаралась переработать. Вообще же в моей жизни был момент, когда я едва не отправила в печку свою «писанину». Это было, когда я потеряла зрение и поняла, что уже не смогу перечитать написанного. Это был не авторский кризис, а отчаяние – я была слишком напугана и находилась не совсем в адеквате. К счастью, мои близкие увидели мои поползновения и успели меня перехватить. Теперь я очень им за это благодарна!
- Раз уж мы подошли к этому, расскажи, пожалуйста, при каких обстоятельствах ты потеряла зрение и стала хуже слышать?
- Это были поздние осложнения диабета. В 35 лет зрение резко пошло на убыль. Вообще, врачи мне ещё в детстве объяснили, что это будет. Делали это, как я понимаю, чтобы я лучше придерживалась диеты и этим оттянула осложнения. А вышло наоборот. Как я понимаю, мне просто с детства заложили программу: это будет и оно неизбежно. И я молила Бога всю жизнь об одном: не дай мне забыть, как светит солнце! А вот к тому, что пострадает слух, я готова не была. Просто, уже будучи слепой, проснулась однажды со звоном в ушах. Уходило последнее светоощущение, и гас слух. Я сначала металась от ужаса, возненавидела Бога. Я и сейчас не смирилась с потерей слуха и зрения, предпринимаю все шаги, чтобы восстановить организм. А с Богом помирилась, больше того, наконец начала проникаться Его любовью. Что поделать, если мы, люди, очень плохо понимаем то, что нам говорят. Без испытаний наша душа не развивается.
- Ни для кого из нас давно не секрет, что наши особенности мешают нам не столько сами по себе, сколько в интерпретации окружающих нас здоровых людей. Ты можешь вспомнить, когда в первый раз ощутила себя человеком с инвалидностью?
- Я заболела сахарным диабетом ещё в детском саду. И тут поняла, что из-за этого на меня обращают не совсем приятное внимание. Диабет долго не могли найти, я болела, и мы не знали чем. Я одна за полчаса выпивала в группе чайник воды, и за мной сразу выстраивалась очередь, потому что ребятишки знали, что иначе я им ничего не оставлю. Когда пошла в школу, постоянно теряла на уроках сознание, и учительницы с дрожащими от страха руками приводили меня в чувство перед всем классом. Конечно, надо мной смеялись, задавали неприятные вопросы. Насмешки перенеслись и во двор. Словом, было сложно. Потом учителя отказались заниматься со мной в классе, и я оказалась на надомном. Стало легче. Тут-то я и начала пробовать писать. Второй кризис произошёл, когда в пятнадцать лет мне дали инвалидность. Мне показалось, что меня списывают. К счастью, мы всегда были очень близки с мамой, и она сумела сгладить этот момент, навести порядок в моей душе.
-  Предыдущая героиня рубрики поделилась, что в школе её дразнили из-за очков. По этой причине ей до сих пор тяжело вспоминать время учёбы. Я была знакома с девочкой, которую во дворе травили из-за её не очень устойчивой походки. Получается, что разговоры о детской жестокости не пустой звук.
- Не пустой. К счастью, общеобразовательную школу мне заменила музыкальная. Там мне было комфортно, появились друзья, я почувствовала себя успешной, и это было здорово. А с детской жестокостью столкнулась по второму кругу, когда родился сын. Роды приняли неудачно, и у сына ДЦП. Надо мной в детстве так не издевались, как над ним! Мы много переезжали, чтобы он мог учиться в очень хорошей специализированной школе, и ни в одном из дворов, где мы жили, он так и не нашёл друзей. В конце концов, он вообще отказался ходить гулять. И я ничего не смогла изменить, хоть и очень больно признавать это. Объяснять ребятишкам, беседовать в подъезде, общаться с психологом в школе... Нет, ничего не вышло. Когда сбежали из города в деревню, пыталась заманивать детей к нам, показывали детям наши игрушки и прочее – нет, не пошло общение и здесь. Теперь он уже взрослый, и всё общение у него в интернете.
А что касается слепоты, здесь ситуация у меня прямо противоположная. Где бы я ни оказывалась, одна или с сопровождающим, всегда вокруг меня люди, готовые по первой просьбе прийти на помощь. Окружающие все и всегда очень доброжелательны. Да и ко взрослому сыну взрослые люди неизменно добры и внимательны. И сын охотно вступает в контакт с ними.
- Ну а сама ты стесняешься своих особенностей? Например, когда я знакомлюсь с людьми в социальных сетях,, больше всего робею при необходимости сказать о  своём плохом слухе.
- Смотря как складывается разговор, наверно. В соцсетях я общаюсь по большей части с людьми с нарушением слуха и зрения, а им не приходится этого объяснять. Сложнее бывает, когда приходят домой люди из каких-то инстанций. Допустим, проверять газ или электросчётчик. Берёшь ручку расписываться, сын ставит мне её кончик в нужную графу, и гость восклицает: «А!» То есть он понял, в чём причина моей «странности». Так что теперь я уже сама в первую очередь предупреждаю: я незрячая.
- Тебе нравится фотографироваться?
- Нет. Я не слишком фотогенична. В зеркале всегда видела себя симпатичной, а что получалось на фотографиях – просто кошмар! С наступлением слепоты вообще фотографировалась, кажется, только на паспорт. Никогда не знаю, как выгляжу! Наверно, поэтому трудно было найти хоть что-то для этого проекта.
 - Люба, на мой взгляд, и важно и прекрасно, что в твоей жизни, в твоём творчестве есть не только писательская деятельность, но и музыка. Ты играешь на гитаре. Пониженный слух не мешает? Настраиваешь инструмент сама?
- Мой слух, к счастью, снижен не так сильно. Одно ухо слышит так себе, но второе держится. Поэтому с настройкой гитары справляюсь. Играю ещё на аккордеоне. А вот работать в программе «рипер» явно слуха не хватает. Я прошла обучение работе в «рипере», чтобы попробовать выпустить свои книги в аудиоформате со зрячим диктором. Да, здесь бы хотелось, чтобы слух был поострее.
- Я тоже когда-то играла на гитаре, писала песни. Сейчас, когда изредка пишу стихи, встречаю их появление скорее в виде песни. Стихотворные строчки звучат в голове на определённую мелодию. А как это происходит с тобой?
- Стихов я почти не пишу, они слишком меня выматывают. Музыку я делаю в основном на стихи старшей сестры, Татьяны Кораблёвой. Сначала, перед тем как сложится мелодия, бренчу на гитаре, пробую аккорды в разных последовательностях, так, струны трогаю. Постепенно складывается кое-что.
- Музыка для тебя - это способ отвлечься, возможность самовыражения или что-то ещё?
- Музыка, которую делаю сама, – это желание петь. Такое, когда душа поёт. Кроме того, мои песни – это, как правило, песни моих героев, то, что они поют на страницах моих книг. Я слышу, как поют эти песни они, живу в их ситуации, рядом с их душами.
- Какой музыкальный жанр тебе ближе? Классическую музыку любишь?
- Классику очень люблю! Особенно в живом исполнении! Когда есть возможность, ездим в филармонию. А вот о других направлениях трудно сказать. Пожалуй, люблю отовсюду понемногу. Слушаю песни времён Великой Отечественной войны, кое-что в стиле ретро, кое-что из современной эстрады и из рока, у Высоцкого многое нравится – разве всё перечислишь? Лишь бы песня была хорошей.
- Когда-то у меня была мечта выйти на сцену с Филиппом Киркоровым. Мечта умерла в корчах сразу после того, как я в первый раз услышала песню «Зайка моя». С кем из представителей нашей эстрады хотела бы ты спеть дуэтом?
- Пожалуй, с Анной Герман и с Валентиной Толкуновой. А если бы позволяли таланты и физические данные, охотнее всего я бы танцевала.
- Люба, ты человек глубоко верующий. Так было всегда или пришло со временем?
- Это путь трудный! К Богу и в церковь меня тянуло всегда. Наша семья не была воцерковлённой, хоть к Богу относились с уважением. Я пыталась осмыслить Бога, искала Его и тут же предъявляла Ему претензии. Многое во мне восставало против того, чего я просто не могла понять. Долго мне казалось, что мой путь слишком трудный, и я усвоила множество притч на эту тему, которые помогали немного окститься. В результате всех душевных бурь и мятежей я пришла к пониманию, что Бог – это действительно доброта и любовь, надо только доверять этой любви.
- Мой дом – моя крепость. Семья – моя тихая пристань. Это про тебя?
- Безусловно! Мне очень повезло в жизни с близкими людьми, с семьёй. Мы дружны и очень любим друг друга, каждый интересен и талантлив, каждый уникален.
- ты упомянула переезд в деревню. Причём, этот переезд был твоим осознанным решением. Не жалеешь о нём?
- Нисколько! Мы живём в очень красивом месте, прямо за моим огородом – сосновый бор, белки, птицы. Соседи у нас хорошие! Мы даже дверей летом не запираем, разве что на ночь, а так стоят распахнутые. Воздух такой, что хоть пей, не надышишься. После города это особенно ценишь. Наши Озёрки стоят на железной дороге, так что ни автомобильных пробок, ни шума. Мы постоянно на улице, летом я в дом почти не захожу, пишу и то на крылечке.
-  Когда в своих рассказах или в личных письмах ты пишешь о домашних животных, их видишь и слышишь как живых. Например, за петухом, который удрал за пределы двора, я мысленно сама носилась с волнением, что он смоется безвозвратно. По-настоящему порадовалась его водворению домой. У тебя и собака, и кошки, и куры. А есть любимец?
- Все любимцы! Сплошные уникумы. Кур развёл в качестве хобби сын, уже много лет занимается ими. Куры у него ручные, любят его. Петух охраняет своих дам лучше собаки, никого не впускает, а сына признаёт. Собака – сторож и всеобщий любимчик, добродушный со своими, как сейчас говорят, няшка, а посторонний не войдёт. Коты – это особая история. Они – два брата, один полностью белый, это Марс, моя белая планета; второй полностью чёрный – Сатурн, боец и захватчик пищи. Ест свой кусок, а лапой кусок брата держит, мол, не подходите. Оба мышеловы. Ну как без таких?
- В разговоре с женщиной, которую зовут Любовь, не могу не задать пару вопросов и собственно о любви. Скажи ты смогла бы написать письмо любимому по примеру Татьяны Лариной?
- Смогла бы. А вот сделать своё чувство публичным – нет. Ведь Татьяна не писала о своём чувстве в газету. Её письмо было тайным, с глубоким доверием к любимому человеку. И разговор у них состоялся с Евгением один на один. Любовь – чувство тайное, хрупкое при всей своей силе. Его не надо выносить на паблик.
- как бы ты расставила акценты по убыванию (сама пишу по алфавиту): любовь к: Бог, дети, мужчина, родители, творчество, человечество.
- подобно Жюлю Верну, я верю в людей, в самое в них лучшее. Может быть, жизнь меня не била, не сталкивала с негодяями? А расставить приоритеты трудно. Бог? Конечно, на первом месте! Семья? Тоже на первом! Творчество – и оно главное. Ну что от меня останется, если забрать всё это?
- Разговор у нас интересный получился, спасибо. Но вспомним всё же, что совсем недолго осталось до Нового года.  Люба, ты загадываешь желание под бой курантов?
- Обязательно! У нас в семье принято писать свои желания под бой курантов в воздухе зажжённым бенгальским огнём. Сколько успеешь написать – столько и сбудется. Потом надо ещё покричать так, как кричит зверь, чей год встречаем. Нынче будем рычать. Мы готовим не только что-нибудь вкусное, но и подготавливаем конкурсы и призы за них, поём, вспоминаем, хохочем, дарим друг другу подарки. Когда с нами первый раз была на этот праздник моя крестница, она потом сказала: как весело вы Новый год встречаете!
- Передавай большой привет и новогодние поздравления от нашего сообщества твоей замечательной семье. Традиции у вас классные. Я не знаю, получится ли у меня с бенгальским огнём, но тигром я в унисон с вами в новогоднюю ночь обязательно порычу.