Сила классической музыки новеллы

         
                Сила классической музыки
               
                (- Трам! Пам! Па! Бам....)

В то время, когда Виктор Лукич представлял собой интересы уральского завода тяжелого машиностроения в златоглавой столице, на Урале погода была, не то, чтобы очень плохая, она была - окаянная. На том заводе, где он работал снабженцем, висела доска почёта огромной величины, с которой Виктор Лукич смотрел сурово и пристально в светлое будущее, словно пытался там что-нибудь разглядеть. Он в жизни слёзы не лил, и вообще, по пустякам не рыдал, правда, имел склонность к крепким алкогольным напиткам, но этого, как говорится, с кем не бывает.
В этот раз Виктор Лукич решил с достоинством провести время в первопрестольной, взяв билет в концертный зал на знаменитую симфонию «Схождение Христа к херувимам». Честно сказать, симфонические оркестры он никогда не любил, его от них всегда воротило как с перепоя, но тут он решил что-то проникнуться и прочувствовать до глубины души все тонкости классической музыки, справедливо считая, что толком чего-то не понимает или не догоняет.

***

Виктору Лукичу повезло, ему досталось место в партере, в пятом ряду, напротив первой скрипки, где он дышал спёртым воздухом.

Цветок великого таинства стал распускаться, дрогнула рука дирижера, и зал замер, в предчувствии небывалого вдохновения  знаменитой симфонии:
- Трам! Пам! Па! Бам... - не дав слушателям даже опомниться, грянула резко симфония. Музыка сразу помпезно взорвалась в стремлении, ударив залпом крупнокалиберного орудия, оркестр рванул басами, труба выдувала медь, барабаны били и крушили воздух, а тарелки звонкой дробью, меленько размалывали железо, как рубцевальный агрегат на его заводе тяжелого машиностроения.
Первая скрипка в надрыве острой бритвой резала слух, а снабженец сидел и представлял под всю эту музыкальную мощь, как он в морозную ранищу поднимается перед проходной на Ебун-горе, как прозвали в народе крутой подъём у завода, да впопыхах, да чтобы не опоздать, да как бы чего не вышло, в очередной раз представляя, как под всю эту музыку в цеху работают разные инструменты, станки, пресса, кузнечные молоты и прокатные станы.
От этой картины у Виктора Лукича в глазах зарябило, и он уже, было дело, подумал, что такую трудную какофонию нужно слушать не на "сухую", а на "горячую", чтобы суть до мозга костей быстрей доходила и крепче за душу брала. Снабженец сидел и сожалел лишь о том, что не принял на грудь самую малость водовочки-с перед концертом.
- А ведь надо было принять, надо, для лучшей ясности мысли и усиления чувства - тяжко вздохнул Виктор Лукич и принялся с ещё большим вниманием вникать на сухую в суть музыки дальше. - А теперь, что? Теперь  уже поздно, как говорится, жабры короткие - снова тяжко вздохнул Виктор Лукич, потея всем телом от пяток до лысины от нахлынувших впечатлений, которые его так пробрали, словно перед расстрелом за срыв обязательств.
Ему ничего не осталось, как в третий раз глубоко вздохнуть и погрузиться с головой ещё глубже в мир классической музыки, что он и сделал, так глубоко вздохнул, что чуть лёгкие не порвал.

Симфония была трудна своей трудностью:
  - Трам! Пам!! Ба!!! Бам.... Трах! Бах!! Бабах!!! Бум! Трах!! Тарах!!! - всё выше и выше продолжал набирать обороты симфонический оркестр, доводя нервы снабженца до какого-то звенящего душевного срыва на грани вселенского землетрясения.
Здоровенный дядя-ударник в кульминации двумя руками со всей силы бил колотушкой в подвешенный бубен и звенел мелко тарелками, другой музыкант в переполненных чувствах издавал медной трубой совершенно непостижимые разуму звуки, тётя на арфе яростно теребила струны, в порыве неистово раскачивая свой музыкальный инструмент, а у первой скрипки от резких движений смычком, из фрака вылетел и упал на пол носовой платок. Дирижер умело доводил оркестр до музыкального экстаза. Каждый раз, ввинчивая свою тонкую дирижерскую палочку то в одно, то в другое место в воздухе, он как бы закручивал ею спираль замысловатого исполнения. Движения рук дирижера были очень занятные, он, то показывал кулак кому-то в оркестре, то грозил осуждающе пальцем, то, будто подтягивал левой рукой огромные брёвна, то, сбрасывал с себя какую-то гадость и кидался ей прямо в первую скрипку, отчего «скрипка» морщилась… без носового платка.  Вот дирижер тряхнул головой, резко взмахнул руками, тётя на арфе колыхнула грудями, ударник страшно зажмурился, скрипки завыли и страшно так застонали, басы загудели под гул стен филармонии, от чего даже люстры дрожали и плакали… Христос пошел вниз к Херувимам! Симфония вошла в самую кульминацию!! А Виктор Лукич уже стал подниматься на небо…!!! Как всё сразу – рухнуло, словно в пропасть. Бог ступил ногою на землю…

От избытка нахлынувших чувств и впечатлений, по щеке снабженца покатилась слеза, которую он тут же смахнул пролетарской рукой.

Другой музыкант, солидный дядя во фраке, три часа дул в трубу, ту самую, что выдувала медь, да так старался и щёки так надувал, что Виктору Лукичу его от души стало жалко, он снова смахнул рукою слезу и стал вспоминать, как они с сыном поехали на рыбалку, да так торопились, что насос от резиновой лодки дома забыли, лодку пришлось ртом надувать, три часа надували, до тех пор дули и надували, пока в глазах не заискрилось, чертенята не заплясали и фейерверки в глазах не стали взрываться.
- Вот бы лодку кому надувать без насоса, три часа в трубу дует и дует, и ему хоть бы что,  мы лодку тоже три часа надували, так на втором часу в глазах уже стало искриться!   

Виктор Лукич доселе не знал и не ведал, что музыка может так сильно взбодрить, вдохновить, поднять, разбередить и расстроить. Оркестр «безбашенно» рвал звуками воздух, продолжая накалять его своей композицией. К первой скрипке  опять  подключились  другие,  начав провоцировать снабженца на новый душевный подъём, с неистовой силой переполняя его внутренний мир. Вся эта музыка, как ему показалось, была такая тяжелая-тяжеленная, прямо сродни работы завода на грани невыполнения плана.
Симфонический оркестр играл и играл композицию, а Виктор Лукич снова как наяву стал представлять работу больших механизмов, узлов и агрегатов, когда они выли и громыхали, особенно, когда им в такт орал начальник вечерней смены:
- Вы план мне давайте, хоть в прорубь ныряйте! - ревел начальник с  оттенком металла в сорванном голосе.
- Да-а-а… - протянул про себя снабженец. Видать на "сухую" такие вещи слушать определённо нельзя! Надо хотя бы после симфонии обязательно присовокупить бутылку столичной, иначе у меня может случиться настоящая, непоправимая душевная травма. Оркестр-то как разошелся, а дирижер так и вообще убивается, того и гляди, что с жизнью покончит…

А так баловался водовочкой снабженец до умопомрачительного состояния, пока «кегли» совсем не отбросит. В мир эйфории он начинал  погружаться при одинокой свече и до тех пор в него погружался, до тех пор, пока догоревшую свечу ему не заменит заря. Тут жена ему вспомнилась, тем, что никогда после стирки не скатывала носки попарно в клубок, и снабженец сидел и воочию ощущал прямой дискомфорт, находясь в такой торжественной обстановке в разных носках, от чего ему было стыдно и неудобно, но он об этом никому не сказал.
***
Снабженцу симфония очень понравилась, он полностью, до глубины души так сильно проникся, будто вместо Христа спускался с небес!

После концерта Виктор Лукич твёрдо решил взять пол литру «Столичной», что, в  общем, и сделал.
- Да, тяжело, наверное, музыкантам было играть такую симфонию… трезвыми? - в очередной раз подметил снабженец, на минуту представив себе пьяными всех музыкантов, особенно тётю на арфе, которую бы развезло, и домой бы она уже не попала. - Трезвым такие вещи играть, это как механизмам на заводе без смазки работать - раскидывал снабженец мозгами по дороге в гостиницу.
Пол литру белой Виктор Лукич присовокупил, махнув её разом прямо из горлышка с закруткой винтом.

А купола Москвы тем временем в лунном свете всё серебрились и серебрились, словно были покрытые музыкой этой симфонии...
***
Снабженец долго и крепко спал в своём номере. Ему снилась симфония, отождествляя собой родные пресса в кузнечном цеху, в его сонных мыслях взрывалось, гудело и громыхало до самой зари. И рёв начальника смены, и дискомфорт от непарных носков, а особенно - когда "Столичная" мягко пошла закрученная витом,  и всё это вместе было так здорово…!
Утром снабженец спал долго и крепко. Доселе он не просыпался с таким лёгким чувством, уверенности и удовлетворённости, потому, что теперь  мир видел – по-другому…

   
                Андрей Днепровский - Безбашенный. (A.DNEPR)
                28 сентября 2004г

(лучше слушать великую классику, чем причитать, куда катится этот мир…) Великие