Лаура и другие увлечения Порываева, вступление

 ВСТУПЛЕНИЕ               

     Шел сентябрь 1997 года. Было время обеда. Алексей Иванович, ожидая товарища, составляющего обычно ему компанию во время обеда,решил бегло пробежаться по страницам свежих газет. Заголовки ряда статей, таких как: «Авария на одной из крупнейших шахт Кузбасса»,   «Автомобильный рынок России регулируется мафиозными структурами», «Потерпел крушение вертолет Вооруженных сил», «Ограблена квартира известного музыканта», «Вынесен, наконец, приговор суда педофилу», «Школьные хулиганы учинили издевательство над заслуженной учительницей» вызвали у него гнетущее впечатление.
    
     Чтение не радостных сообщений прервала, зашедшая в кабинет Порываева секретарь директора департамента, передавшая ему на исполнение целую кипу документов. Перебрав стопку дежурных и не срочных бумаг, его внимание сосредоточилось на постановлении Правительства от 15 сентября 1997г. № 1170 «О мерах по социальной защите населения и поддержке реструктуризации золотодобывающих предприятий акционерных обществ «Индигирзолото» и «Алданзолото» в Республике Саха (Якутия)».
     Первым пунктом постановления  по  предложению  Правительства Якутии, согласованное с Государственным комитетом по вопросам развития Севера, Министерством экономики России, Министерством путей сообщения, Министерством труда и социального развития, Федеральной службой России по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению и  Министерством финансов ,  на ряду с другими мерами, предусматривалась  ликвидация  поселков Ольчан (в романе-ЭЛЬГАН),Эльгинский, Нелькан, Арга-Мой, Ыныкчан, Бриндакит и Лазо  золотодобывающих предприятий Якутии и оказании их жителям помощи в переселении в другие регионы Российской Федерации.
     Дочитав постановление до конца, Порываев буквально взорвался от возмущения и, забежав в кабинет товарища с постановлением в руках, набросился на него с вопросом:
 - Как же это можно ликвидировать поселок Эльган, являвшийся в свое время не только одним из лучших приисков Якутии по добыче золота, но и имеющий, пожалуй, лучшую инфраструктуру и социальное обеспечение работников прииска? Гена, случайно не ты в мое отсутствие визировал в нашем департаменте это постановление?
- Тихо, Леша, какая муха тебя укусила, чего ты так встрепенулся от этого постановления. Взяв в руки правительственное решение, Старцев даже с укоризной ответил:
- Тебе бы, Порываев, благодарить меня надо, что нам совместно с отраслевым, региональным и транспортным департаментами удалось предусмотреть в постановлении выделение Якутии средств на жилищные субсидии выезжающим из Якутии работникам, с бесплатным предоставлением контейнеров для перевозки имущества и багажа жителей, переселяющихся из ликвидируемых поселков.
     Кстати уже есть нам задание подготовить письмо  в органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации о  реализации этого постановления.
     За обедом на вопрос товарища о причинах такого особого интереса к этому постановлению Алексей Иванович с пафосом ответил:
- Эх, Гена, - этот Эльган, подлежащий ликвидации – звонкая песня моей молодости. В двух словах не расскажешь, а подробно поведать - надо слишком многое вспомнить, да и время для рассказа сейчас совсем не подходящее...
     В сутолоке дел Порываев вскоре забыл про это постановление, понимая, что в эпоху развала великой страны, глубокой экономической разрухи и нравственной деградации части населения, нельзя не вспомнить пословицу: «Срубивши голову - по волосам не плачут». Но, спустя десять лет, перебирая свой домашний архив, он снова вспомнил Эльган. Сначала наткнулся на совсем пожелтевшую вырезку из газеты Оймяконского района с фотографией, где молодой парень с лыжами в руках стоит рядом с красивой девушкой. Среди фотографий оказалась одна, уже другого свойства, где он на улице без шапки стоит в обнимку с тремя разновозрастными мужчинами на фоне заиндевелого полевого вагончика и еле виднеющихся в дали белоснежных гор.

     Вдруг прямо из рук на пол упала еще одна фотография, которую он быстро поднял и с изумлением рассмотрел. С фотографии, как будто вживую, на него смотрела молодая обаятельная девушка с полуоткрытым ртом, которая как бы спросила: «Ну что, обманщик, вспомнил меня?». На обратной стороне фотографии красовалась выведенная красивым почерком надпись: «Кого люблю, тому дарю!»  Сердце Алексея Ивановича дрогнуло: сразу перед ним предстала из далекой юности необыкновенная девушка, с которой... Он крепко прижал фотографию к груди, нежно прикоснулся к ней губами, и с глубоким волнением произнес: «Прости меня, Рита!».
     И тут же, почти пол века спустя, перед глазами Порываева, как в тумане, появились одна за другой милые, дорогие его подруги шестидесятых: Маргарита, Нина, Лиза и, конечно же, бесподобная ЛАУРА. В руках быстро оказалась у Алексея Ивановича ручка и бумага, на которую незамедлительно легли трепетные воспоминания далекой молодости.