Написать канд-док диссертацию

Мой старший брат был самый известный в Москве писатель диссертаций на медицинские темы. Когда еще не существовало преступных организованных групп по производству рефератов, контрольных, диссертаций, дети всех директоров медицинских НИИ и действительных членов АМН СССР, а также «ученые» из республик Средней Азии, Грузии и Армении в очередь стояли за «ДИcЕРАМИ». Он работал в НИИ сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева (метро Октябрьская), а жил на Пролетарском  проспекте (метро Каширская)…

ДИСЕРА брат писал классически просто, точно, разнообразно и стремительно.

При том, что он снабжал трудовой копейкой десятки машинисток (20 коп. за страницу без исправления ошибок для чернового варианта и от 30 до 40 коп. за лист без единой ошибки с правильным размещением текста и в 5 экземплярах с выбрасыванием копирки после каждой закладки), сам он жил красиво и сладко.

В те годы 1,5 – 2 тыс. рублей были приличными деньгами (заработная плата старшего научного сотрудника НИИ академического уровня была фиксирована между 155 руб. при кандидатской степени и 280 руб. – докторской и научном стаже не менее 12 лет). Если тысячные А-Г-Р-О-М-А-Д-Н-Ы-Е бабки заколачивались за 7-10 дней напряженного труда, то это где-то за пределами того, о чем писал Высоцкий: «…стремилась ввысь душа моя родиться вновь с МЕЧТОЮ…»

Как он это делал?… Легко.

Заключив джентльменское соглашение с соискателем, с которым точно оговаривалась тема, объём работы, полученные результаты и узнавались кое-какие подробности….

Есть ли у соискателя утвержденная тема в ученом совете, проводил ли он какие-либо собственные РУКОБЛУДИЯ на публике по разрабатываемой ПРОБЛЕМЕ и есть ли у него хоть какие-то минимальные расчеты и таблицы. Если оказывалось, что мальчик, девочка, дядя или тётя добросовестно трудились в своей лаборатории или больнице, собирали первичный материал и даже публиковались в периодической печати, то тариф падал и можно было уложиться даже в 1000 рублей (стоимость перепечатки вычиталась из гонорара и была за счёт заказчика).

Соответственно, если всё ДИсЕРОСЛОЖЕНИЕ начиналось с НУЛЯ, то плата возрастала, и… было, за что. Составление аннотации, исправление после проверки руководителем, внесение корректив в обзор литературы и прочие-прочие отягощающие и задерживающие моменты….

Договор заканчивался выдачей аванса -  суммы, которая возврату не подлежала. Условно говоря, это было гарантией того, что ДИсЕР будет после окончания востребован, и за него будет заплачено сполна, как договорились.

В противном случае, как плата за страх, 300 или 500 рублей брату моему оставалось на память о соскочившем клиенте. Ну, где наша не пропадала…

Не выданные ДИсЕРА не выбрасывались, а складывались в папки на антресолях. Полностью или частично они использовались в дальнейших сессиях….

На следующий день после первого ПЕРЕГОВОРНОГО дня мой братан рвал на такси (денег полный карман – гуляй, Вася) в ГЦНМБ (госцентрнаучмедбиблиотека) на Профсоюзной улице. Там его знакомые девочки со скоростью распространения СВЕТА (или звука) КСЕРИЛИ первые две страницы авторефератов, которые он находил в заготовленной для него куче.

Автореферерат (для непосвященных) – это такая меленькая книжечка, которую заставляют печатать каждого научного сотрудника при защите диссертации, с кратким изложением данных. При СССР раньше, чем в ГЦНМБ, эти самые книжечки никуда не поступали, их и найти-то было трудно, потому что ДИССЕРТАНТОВ много, а сотрудников в библиотеке мало, и обрабатывают они поступления со скоростью черепахи. Пока узнают о выходе того или иного автореферата в свет, брат мой родный их уже все ПЕРЕКСЕРИЛ за 30-50 рублей, и понесся с полным чемоданом бумаг на такси обратно в свою берлогу на Пролетарском проспекте.

Там он все бумаги раскладывал на полу, затем вырезал нужные строки и приклеивал силикатным клеем к листам. Он был большим мастером находить состыковки одного ТРУДА с другим не менее важным ТРУДОМ. При этом он так мастерски делал переходы от одной мысли, высказанной в бреду научного познания каким-то перекурившимся
Т-А-Б-А-Ч-Ы-Ш-Ш-А учёным, что ни этот «учёный», ни кто-либо другой уже распознать первоисточник не мог во веки веков (АМИНЬ!).

В этот второй день он трудился практически без перерыва часов 15-20. Его норма для этого дня была – «Литературный обзор» и «Материал и методы». В результате частых перерезаний, вырезаний и переклеиваний каждый лист окончательного труда был толстый, как котлетный гамбургер-чизбургер из МакДональдза, а 35-40 страниц такого текста еле – еле впихивались в портфель типа атташе-кэйс.

Третий день у него назывался «Баня Сандуны». Он с утра (на такси, конечно) отвозил бумаги двум-трём машинисткам (Фире Израилевне, Анне Германовне, Марии Абрамовне с Петровки или Самотеки) на перепечатку, а сам проводил 3-4 часа ожидания черновика в замечательном московском музее-бане в компании с приятелями. Отдых был по полной программе, но в 4-5 часов вечера он забирал отпечатанный черновик и, приехав домой, спал до 12 часов следующего, четвертого ДИсЕРНОГО дня.

Четвёртый день начинался, как мы уже знаем, поздно, но всё было четко расписано и накатано многолетней практикой.

В этот день предстояло вчерне НАРЕЗАТЬ «Результаты собственных исследований», «Заключение с обсуждением полученных результатов» и «Выводы», то есть практически закончить весь ДИсЕР, но без одной фактически никчемной, но времязатратной части – «Список цитированной литературы». Ударный труд без минимальных перерывов заканчивался к 11-12 часам ночи.

Наутро – визит к машинисткам, а затем в ГЦНМБ. Там была единственная в СССР полная и оригинальная подписка на лучшие реферативные журналы – «Excerpta Medica» из Швейцарии и “Index Medicus” из США. Первый журнальчик был небольшой и выходил до пяти раз в месяц, в нём по разделам вся медицинская наука была представлена не просто названием статьи, авторами и журнальными сведениями, но и кратким резюме на английском. Больше ничего и не надо для того, кто хоть немного «КОПЕНГАГЕН», и может разглядеть различия между значениями латинско-английского слова «testis» и очень похожего по звучанию слова «тест». Index Medicus – это пример того, как американцы «превосходили» уже тогда весь мир, – журнал огромный, бумага тонкая, страниц в каждом – тысяч по нескольку, листать тяжело, а информации, что называется с «гулькин нос»: авторы, название статьи, название журнала и адрес автора, с которым надо переписываться. Чтобы ПЕРЕКСЕРИТЬ отобранные для «цитирования» статьи надо 3-4 часа, за это время компания машинисток уже закончила перепечатку.

Пятый ДИсЕРНЫЙ день завершён, как и запланировано. Главное в нашем деле – не отставать от намеченного графика. Как говорил Тычина, «…затихає скрізь. Вечір. Ніч.»

Шестой день полностью отдаётся составлению списка цитированной литературы. Раньше надо было обязательно всех авторов располагать по алфавиту, сначала на русском языке, потом - на латинице. Перерезав ОТКСЕРЕННЫЕ зарубежные журналы и склеив  авторов по алфавиту, надо было приступать к составлению списка русских авторов. Эта работа была нудная…. «Русских» авторов для кандидатской  - не меньше 60-95, а «иностранцев» - 150-200. Этим подчёркивалось лишний раз, что «у нас в стране проблема ещё не нашла достаточного освещения в литературе».  Эта фразочка во введении стоила нескольких часов ручного переписывания на отдельные карточки «работ отечественных учёных», которых чтобы найти, надо «днём с огнём» ковыряться в ящиках с протянутой внутри стальной проволокой…. Большая морока для тех, кто ДИсЕРА пишет…

Однако, каждое дело красно завершением.

Шестой день – есть фактически завершение, но еще надо перепечатать список литературы и впечатать фамилии цитированных авторов в текст ДИСЕРА. Это будет завтра, на СЕДЬМОЙ день…

Последний СЕДЬМОЙ день творения ДИсЕРА: машинописной работы на 2-3 часа. Всё готово! Покупается красивая папочка и диссертант уведомляется по телефону о завершении трудового подвига. Finita la comedia.

А как же основная работа старшего научного сотрудника Н в НИИ кардиологии АМН СССР имени академика Н.Н. Бакулева? Если один раз в месяц уходить полностью в написание ДИСЕРОВ, то это ещё не беда, перетерпят на основной работе. Он же не ассистирует академику Бураковскому при операциях на открытом сердце, а совсем, можно сказать, в другой области передовой кардиологии двигает отечественную науку, -  в отделе электронной микроскопии врождённых пороков сердца. А если ДИсЕРА «косяком» пошли -  в месяц по 2-3 страждущих от угрозы быть отчисленными и отправленными назад в солнечный Азербайджан или цитрусовый Цинандали? Надо помочь хорошим людям….

А если трезво рассудить, зачем мне эта микроскопия, пусть и электронная, сдалась, если я могу ДИсЕРОВ на эту тему за месяц ЧЕТЫРЕ «уконтрапупить»?....

С работы ему, конечно, пришлось уйти. А дальше покатилось, пошло и поехало….

Восьмидесятые годы прославились бумом для моего ДИсЕРОПИСАТЕЛЯ…. В Москву  валом повалил наш родной восточный и кавказский народ.

Затем формы обслуживания клиентов изменились. Писателя стали часто приглашать на место написания ДИсЕРА, потому что такой способ приобретения корочки с гербовой бумажкой внутри менее затратный – стоимость ТРУДА (в смысле ДИсЕРА) и билет в оба конца с пропитанием в течение 7-10 дней писателя из Москвы.

В это время я часто слышал такие гордые слова моего брата: «Помнишь Бежана из Тбилиси, лысый такой? - вчера получил докторский диплом, или «Помнишь Автошку на гоночной машине? – кандидатом наук стал!»… Он перечислял своих УЧЁНЫХ, как тренер олимпийских чемпионов, которых подготовил…

Но ХЭППИ ЭНДА у этой истории не получилось….

Пропали все АГРОМАДНЫЕ сбережения на сберкнижке, ДИсЕРА потеряли свою ценность и их мало, кто хочет писать, появились организованные банды по сверхскоростному ДИсЕРОСЛОЖЕНИЮ, а брат мой, старый и безработный, остался в должности старший научный сотрудник и с ученой степенью канд. мед. наук.

Диссертацию к.м.н. он давно-давно написал в возрасте 25 лет за 12 дней, но для себя, а докторскую – к 35 годам, но, как говорится, «до ума не довёл».

Сапожник всегда остаётся без сапог!


Рецензии