Пынкал, глава 1

Пынкал пересчитывал белые камушки, когда рассвет застал его, одинокого и сонного, неподалеку от безымянной речушки. Белые камушки глухо перешептывались в фетровой шляпе отца Пынкала, и, казалось, звуки налипают между пальцев, как песок.
Пынкал был человек практичный и смелый, но его жутко пугало то, сколько ещё белых камушков ему предстоит собрать.
Утро было такое, словно взглянул на солнце сквозь мамину фиолетовую юбку. Деревья вынимались из темноты, и великая древесная сила спокойно и терпеливо молчала, радостно моргая на солнце зелёными листьями. Река, бледная и безынициативная, гоняла по себе рыб, и, в общем-то, была самой обычной безымянной рекой, с пологими берегами и случайно мелькающими водоворотами.
Шагая по воздуху, лёгкий и нерушимый, Йоль пришёл навестить собирателя камней. Золотые волосы мальчика впитывали солнечный свет и горели так, что у смотрящих подгорали ресницы. Йоль перемещался в пространстве, как произнесённое слово—быстро и легко— но при этом всегда и всюду умудрялся опаздывать.
—Пынкал, глянь какая трава пушистая, а ты все камни душишь— незамедлительно выпалил мальчишка.
—Отец говорит, требуха это все,— мгновенно среагировал собиратель камней— Что с того? Пуши-и-стая, а как ляжешь и весь мокрый будешь, в росе.— сказал мальчик, не отрывая глаз от шляпы.
Пынкал мычал, как теленок, низко посаженным, с хрипотцой, голосом, растягивая и муча гласную за гласной.
Йоль, в свою очередь, говорил медленно и высоко. Не говорил, а проистекал, интонировал и журчал.
—Ты бы чаще на штаны свои смотрел, мешок пыльный, а то полежал бы, в росе то— стегнул Йоль и пнул камешек в плотную спину Пынкала.
—Я тебе уши крапивой натру— раздражённо бросил Пынкал, надул губы и грозно зыркнул из-за плеча.
—В самом деле? — прищурился Йоль и отошёл на несколько шагов, но не из-за опаски, а чтобы взять приличный разбег.
Трава ласкала бледные детские ноги, оставляя на щиколотках прозрачную росу. Можно было прислушаться, и услышать, как капли задевают крохотный бесцветный пух на детской коже, словно из струн извлекая таинственную, неповторимую музыку детства
—Это ограбление!— прокричал Йоль и на бегу схватил шляпу с белыми камушками.
Пынкал побагровел и лицо его едва не перевесило остальное тело, рухнув оземь. Глядя вслед убегающему Йолю, Пынкал не хотел бежать за ним, зная, что все равно ему не угнаться за лёгкими ногами златокудрого мальчишки. А Йоль убегал, громко, заливисто смеялся и кричал "Все твои камни мои, выкину их в реку, в реку!". То и дело он с надеждой на погоню, оглядывался и старался не унывать, видя, как Пынкал облокотился лбом на колени и обиженно ковыряет пальцем землю. Лишь ещё громче был смех его, и ещё острее пытался он дразнить Пынкала, поднося шляпу к самой воде:
—Она поплывёт, как ты думаешь, а? А камни ох как тонут красиво!
Наконец отчаявшись быть пойманным, Йоль заковылял обратно, делая вид, будто шляпа с камушками стала вдруг неподъемной. Он расслабил руки, позволяя шляпе придавить его к земле, нарочито громко кряхтел и тяжко переступал с ноги на ногу. Пантомимой борьбы и страданий Сизифа, Йоль добрел до Пынкала, и положил рядом с ним шляпу.
—С тобой весело, как с мертвым тузиком. Бери свои камни, шеруди их дальше.
Но ответа не последовало. Вместо этого Пынкал лишь оттолкнул шляпу, и камни высыпались в мокрую рассветную траву, выпачкав узоры в сумерках. Пынкал тихонько хныкал, и продолжал ковырять землю тонким пальчиком.
—Пынкал, ты чего?— неожиданно низко произнес тонкоголосый Йоль, и из под кожи его красными чарующими петуниями брызнул стыд. Мальчишка не планировал сегодня извиняться. Да и чтобы извиниться нужно быть как минимум виноватым, каковым Йоль не был никогда.
—Пынкал, ты давай не дури, ты сам за мной не побежал— произнес мальчик и голос его задрожал.
Пынкал перестал хныкать, но все так же сидел уперевшись лбом в колени. Ладонь его медленно и вкрадчиво гладила влажную пыль, и между пальцев мальчика проступали маленькие белые камушки. Мокро шмыгая носом, мальчик продолжил собирать камни, неловко пододвинув к себе опрокинутую шляпу. Продолжил так, будто ничего не произошло, и Йоля, который медленно растворялся в эссенции стыда за его спиной, рядом никогда не было.
—Да ну тебя— фыркнул золотоглавый мальчишка, спеша своей острой интонацией содрать непривычную краску с лица.
Йоль посмотрел на то, как Пынкал его проигнорировал, и поспешил вернуться в деревню, оставив собирателя камней одного— сонного и неприступного.