Будем прощаться

У Степаныча с утра было хорошее настроение. Насколько оно может быть хорошим в ковидной палате. Глаза его посветлели и даже рыжие усы с проседью стали,  как будто, ещё ярче. Врач ещё вчера сказал: «А с вами, Фёдор Степаныч, завтра будем прощаться. Теперь, только реабилитация. Анализы ваши показывают, что у нас вам больше делать нечего»

Степаныч был рад не только тому, что выздоровел. Он был рад, что наконец-то избавится от гнетущей больничной обстановки. От этой атмосферы безысходности, что царила в палате, когда очередного не справившегося с болезнью пациента увозили, чтобы упаковать в чёрный мешок.

В такой момент Фёдор Степанович думал: «Зона она и есть зона. Хоть красная, хоть чёрная. Хорошее место зоной не назовут». Смотрел на дверь, куда уехала каталка, потом, повернув голову, смотрел  на окно, что отделяло их больничную красную зону от воли, где «пышное природы увяданье» уже совсем увяло и  перешло в стадию поздней осени. Высокий клён под окном почти совсем растерял свою шевелюру и под северным ветром и дождём бился полуголыми ветвями в широкое больничное окно, оставляя на стекле бурые прилипшие листочки, как весть о том, что ему тоже плохо, и не из одного веселья жизнь состоит.

Но в этот день Степаныч на окно не глядел и о клёне не думал. Потому что больше своего выздоровления, он радовался тому, что увидится с внучком  Стёпкой. Три года исполнилось любимому внуку, а он уже полтора месяца валяется в больнице.
В одиннадцать часов зашла в палату молоденькая медсестра Элла Иванчикова:
– Зонтиков Фёдор Степанович, вас на выписку! Давайте уточним кое-какие данные для больничного листа… Ваш год рождения?
– Пятьдесят девятый, – ответил Степаныч.

 Стала записывать:
– Тысяча девятьсот?
– Само собой! Не восемьсот же…
– Мне надо точно. Адрес, где проживаете?
– Советская 146, квартира 13…
– Место работы?
– Дворник я. В двенадцатой школе…
Всё записав, сестричка удалилась.
Через полчаса нарисовалась снова.
– Фёдор Степанович! Мне нужно ваше место работы.
– Я же говорил: двенадцатая школа…
– Нет такой школы! Мне нужно правильно.
– Как нет? Я там третий год работаю!

 Сосед, что слева, вмешался:
– Степаныч, ей надо точное название учреждения. Аббревиатура – МУ… там, я не знаю. В общем муниципальное учреждение и так далее… Правильно, Эллочка?
– Наверное. Мне точно надо. Для компьютера.
– Ну, вот, я и говорю, юридически правильное наименование. Например, в нашем районе Дом пионеров называется МУДО и ещё что-то там…
– Как это, МУДО? – Фёдор Степаныч подумал, что сосед смеётся.
– Ну это значит муниципальное учреждение дополнительного образования… А школа она, стало быть, должна называться как-то МУБО или МУКО…  В общем, ты Степаныч, позвони кому-нибудь, кто знает.

Эллочка Иванчикова поджала губки:
– Звоните, выясняйте. Мне надо точно. Документ всё-таки. Я потом зайду.
И она удалилась, размахивая авторучкой в правой руке и блокнотиком в левой.
Фёдор Степанович, взволновавшись, принялся звонить. Через полчаса неудачных звонков совершенно обессиленный, он бросил телефон на тумбочку:
– Вот же, раскудрить твою, никто не знает, как правильно!

После обеда при помощи соседа по койке удалось выяснить, что двенадцатая школа называется лицеем номер двенадцать, а какие там буквы –  МУ или МУМУ не знал никто.

– Степаныч, не расстраивайся ты так, – успокоил сосед, что слева, – всё равно они узнают. Ну, в крайнем случае, завтра выпишут.
Измученный «мозговым штурмом» Фёдор Степанович уснул. Ему приснилось, что он уже дома. Стёпка обнимает его мягкими ручонками и лепечет: «Деда! Деда приехал». Степаныч проснулся. Провёл рукой по усам. Они были мокрые. «Вот же, раскудрить твою, – подумал, – оказывается я даже всплакнул во сне. Давно такого не было».

 Степаныч собрал вещички из тумбочки, ждал медсестру до четырёх. Эллочка после обеда не появилась. Потеряв надежду, подумал: «Работы у них много. Теперь уж, наверно, завтра»…

Медсестра Иванчикова, войдя утром в палату и увидев пустую кровать, показала на неё авторучкой и спросила:
– А где?
– Инфаркт у него. Увезли ночью в реанимацию, – сказал сосед по койке.
Вздохнула:
– Ну вот, зря больничный оформляла…
Сосед, который слева, тоже вздохнул и отвернулся.
На окне прилипший рыжий листочек, всколыхнулся под порывом ветра и, влекомый восходящим потоком, исчез в свинцовой небесной мгле.